Ставка

Спокойно и тихо. Лишь звук капель из крана, разбивающихся о воду в ванной, создаёт единственный шум. Она наблюдает за кольцами, оставленными после них, и прижимает коленки к груди. Как напуганный ребёнок жмётся к холодной стенке ванной, ища потерянным взглядом развилку на пути. Знает, что не найдёт, ведь из тупика нет выхода. Блестящие глаза сверкают лишь потому, что мокрые, а красные пятнышки на теле только пробуждают вспомнить вчерашнюю ночь. Девушка прикрывает глаза и, задержав дыхание, окунается с головой в воду. Там теплее и спокойнее; нет обмана и предательства. Ей чуждо смотреть на лица людей, противно рассматривать себя в зеркале.       Раз…       Чувствую чужие касания и губы на шее. Признаюсь, мне нравится, ведь я думаю, что это ты. «Детка» — нет, постой, ты не называешь меня так, ненавидишь всю эту показуху. Просыпаюсь, рассматривая чужое лицо напротив, а после вдаюсь в панику, применяя силу рук и голосовых связок. Я думала, что это был ты, Чонгук.       Два…       Вижу тебя на земле избитого в кровь. Несусь, проклиная всех окружающих, а ты смотришь на меня странным взглядом, словно хочешь попросить за что-то прощения. Падаю к тебе на колени, обнимаю и слышу за спиной голос Тэхёна. Он говорит, что ты проиграл меня, но я не верю, ты бы никогда так со мной не поступил.       Три…       Слышу тихое «прости» на ухо. Ты извиняешься? За что, Чонгук, он же врёт. Прекрати нести бред…       Четыре…       Стою в объятиях Тэхёна и смотрю на то, как тебя бьют. Я ничего больше не чувствую, словно из меня изъяли душу, а ты смотришь, как текут по моим щекам слёзы и что-то шепчешь, ублюдок. Урод, кретин, да катись ты в ад… нет, подожди, я с тобой. Чёрт, не могу больше смотреть, как размазывают твою кровь по лицу. Просто ухожу, исчезаю, запоминая твой виноватый взгляд.       Пять…       Плачу, как долбанная школьница в объятиях мерзавца, мягко гладящего мою спину. Я знаю, ему плевать, но всё равно хочу кому-нибудь сказать, как сильно я тебя ненавижу. Слышишь? Я ненавижу тебя, Чон Чонгук.       Шесть…       Хочу раствориться во сне, забыться и остаться там навсегда, но возвращаюсь в реальность, когда чувствую чужие губы на шее. Тэхён пугает меня, говоря ужасные вещи. Пытаюсь убежать, но он сильнее. Чонгук, почему ты не слышишь мой крик? Я ведь зову именно тебя, где же ты?       Семь…       Помнишь, ты говорил, что я только твоя? Забудь. Я лежу сейчас под другим и плачу в его шею. А знаешь, что самое главное? Я больше не сопротивляюсь. Не чувствую физической боли, ведь душевная куда больше и больнее. Чонгук, какой же ты ублюдок.       Восемь…       Шесть утра.       — Господин Ли, прошу прощения за ранний визит. Понимаете, тут ваша дочь повздорила со своим парнем, поэтому я решил, что ей лучше будет дома, — убедительно, с волнением на лице говорит Тэхён моему отцу, вручая на входе. Слышу, как он хвалит его за чуткость и заботу, пока поднимаюсь вверх по лестнице. Мне плевать, что он несёт, мне на всё, в общем-то, уже плевать.       Девять…       Стою напротив зеркала в ванной и смотрю на себя голую. Вот она — красота женского тела. Лучше сгореть заживо вместе с этими красными пятнами на коже, нежели ходить с ними неделю и считать, сколько слёз обронила в ночь их появления.       Десять…       Тёплая вода, прижимаюсь мокрым телом к стенке ванной. Волосы прилипают к шее, а руки продолжают дрожать то ли от недостаточного подогрева воды, то ли от страха, что после выходных снова тебя увижу, Чонгук. Тихо шепчу «ублюдок» и, задержав дыхание, окунаюсь с головой воду. Как фотолентой, как сценами из дешёвого фильма проносятся картинки в голове, где мы с тобой улыбаемся. Не могу дышать. Мне кажется, я задыхаюсь… Девушка резко выныривает, расплёскивая воду на плиточный пол. Выплёвывает её изо рта, после чего жадно хватает губами воздух. Ладонями прикрывает глаза, пропитывая пальцы солёной влагой, и злится на саму себя за глупость, слабость и за то, что попыталась сделать себе больно. — Господи, прости…

***

Этот воскресный день слишком быстро подходит к концу. За окном красуется сумрачный вечер. Унылый лёгкий весенний ветер гоняет шелковые занавески девичьей комнаты. Они то поднимаются ввысь, то опускаются, касаясь светлого паркета. Их, видимо, забавляет игра на ветру. Майя сидит на краю кровати и смотрит, как на экране телефона отображается очередной входящий от Чонгука. Он звонит и пишет сообщения уже как большую часть дня, а она молчит, немо посылая его к чёрту. Парень настойчиво продолжает терзать её телефон, сам не зная, что сказать. Оправдываться — глупо, этому поступку нет оправданий; просить прощения рад бы, вот только кто его простит сейчас? Чонгук ошибся… ошибся настолько, что теперь не знает, как и что делать дальше. Его били — он принимал это как должное, желая ощутить на себе ещё сильнейшую боль; кричали о глупости, оставив у окраины города ночью, а он падал на колени и просил вернуть назад. Чонгук бился в истерике, лёжа спиной на сухом асфальте, и орал на чёрное небо, выкрикивая слова проклятия в свою сторону. Сейчас он здесь, стоит под окном её спальни и держит в руках телефон. Набирая номер, неустанно ждёт, когда гудки оборвутся, и на том конце послышится любимый голос. Но нет, этого не происходит…. — Услышь хотя бы ты меня, Майя, — шепчет Чонгук, нажимая на запись голосового сообщения. Девушка падает на пол у окна и, прижавшись спиной к стене, утыкается носом в коленки. Знает, что он рядом, совсем близко, отчего беззвучно плачет. Продолжает игнорировать звонки долгое время, а когда рингтон стихает, берёт в руки телефон. Смотрит на экран, где изображена их совместная фотография: смешные рожицы на фоне сцены, где выступала год назад их любимая рок-группа. Так хочется нажать на «удалить», что она и делает спустя две минуты. Просто сидит и со слезами на глазах всё удаляет, словно вычёркивая или выбрасывая эти воспоминания в чёрный, пыльный чулан, в который больше не желает забираться. Щелчок, и на экране появляется значок сообщения. Не хочет, но спустя минуту открывает. Винит себя за слабость, которая позволила услышать этот голос: мягкий, немного с хрипотцой и такой родной. — Возможно, не сейчас, но ты услышишь меня, Майя. Ты ведь знаешь, что я стою под твоим окном пьяный в дрова. Несу ересь полную, но, блять, так хочу увидеть тебя. Хочу, чтобы ты ударила меня и накричала; хочу упасть к твоим ногам и просить прощения, пока не сорву этот ёбаный голос… — Чонгук с каждым словом становился тише. Он над многим задумывался, а после рвано высказывался, отвлекаясь на глотки алкоголя из бутылки, прихваченного с собой. — Просто убей меня, а я подставлюсь, только не молчи, малыш мой… не молчи… — Пошёл к чёрту, — сорванным голосом проскулила девушка в белый потолок, отключая телефон.

***

Опухшее лицо и собранный на затылке хвост из потрёпанных волос дополняет серый свитер, пылившийся в шкафу долгое время. Майя, держа несколько конспектов в руках, направляется в университет, всю дорогу смотря себе под ноги. Слишком серая, чтобы попасться кому-нибудь на глаза; слишком отчуждённая, чтобы здороваться при встрече с некоторыми однокурсниками. Утро встретило её мягким голосом отца, пытавшегося разбудить. В его глазах была некая жалость к дочери, а злость на парня, которого никогда всерьёз не воспринимал, больше не имела границ. Единственное сокровище посмели обидеть? Отец Майи хоть и уделял больше времени работе, но всегда его находил и для девушки, которую ценит больше всего в этой жизни. Не ввязывался в их отношения, так как понимал, что это скоро закончится, и не пытался привязать Майю к дому, ведь не хотел портить отношения с единственным членом семьи. Она всё ещё ребёнок — постоянно твердил себе мужчина. Майя понимает, что лучше бы оставалась тем самым ребёнком, который ничего не понимает и не видит в этой жизни, однако прошёл тот период ещё тогда — полтора года назад. А что сейчас? Сейчас, под давлением тяжести и усталости Майя перебирает шаги по лестнице, ведущей к главному входу университета. Не появлялась бы вообще сегодня здесь, но вот отца, в который раз, огорчать не хочется. Уж слишком многого успела натворить, постоянно идя наперекор его требованиям и просьбам. — Майя! — громко зовёт её голос, когда она хватается за ручку двери и хочет ступить в помещение. Сглатывая, оборачивается, но поднять головы не решается, ведь знает, кто перед глазами будет стоять. Чонгук касается её руки, пытаясь привлечь к себе внимание, за что получает кулаком в грудь. Не сразу, но Майя поднимает на него взгляд, открывая взору избитое лицо и виноватые глаза, на которые хочется накинуться и к чертям выцарапать. Смотрит открыто и с отвращением, а брюнет снова подрывается к ней, но тут же получает сильную пощёчину по не зажившей ране на щеке. Жмурится, но не оставляет попыток коснуться. — Майя, пожалуйста, выслушай меня, — громко просит он, хватаясь за её плечи. — Отпусти! Никогда больше не трогай меня! — кричит в ответ девушка, с истерикой размахивая руками. — Я вещь, да? Для тебя, урод, вещь?! Сволочь, ненавижу! Им было плевать на то, что многие столпились и теперь наблюдают за потасовкой. Он не видит никого кроме плачущей девушки, которая вымещает всю скопившуюся злость на его лице, безжалостно одаривая пощёчинами уже красные места. Чонгук сам подставляется для ударов, нашёптывая в это время слова извинения. — Поставил меня на машину?! — кричит, толкая его к шершавой стене. — Отдал на ночь?! Просто взял и отдал меня ему… — переходит на скул, когда голос окончательно срывается, и продолжает замахиваться над лицом до того момента, пока из ранок не начинает сочиться кровь. — А я… я… думала, что для тебя что-то значу… — обессиленно опускает голову на мужское плечо, пропитывая влагой футболку, в которой любила спать, когда ночевала у него дома либо в гараже. — Майя, ты — моё всё, — тихо произносит парень, обхватывая руками её плечи и пытаясь прижать к себе сильнее. — Малыш, я виноват… Дурак, который поддался искушению иметь хоть что-то в этой жизни. — А я? — задаёт вопрос Майя, резко отстраняясь. — Ведь я была в твоей жизни. Ты хоть когда-нибудь всерьёз воспринимал наши отношения? Или так — просто развлечься, пока другие не дают? — Что ты говоришь? — тут же перебивает её Чонгук. — Пока ты сидела за шикарным столом у себя дома и ужинала, я пахал как проклятый на подработках, лишь бы только не подпускать в твою голову мыслей, что у твоего парня ничего нет. Получал копейки, но, чёрт, хоть что-то мог тебе купить. А сейчас ты спрашиваешь, воспринимал ли я эти отношения всерьёз? — высказывается парень, обхватывая ладонями лицо напротив. — Прости меня, Майя. Думал, что стану хоть чуточку лучше для тебя, имея в запасе ту самую грёбанную машину. У меня нихрена нет… вообще ничего… но ты… — Чонгук, — тихо зовёт она его. — Что? — с надеждой в глазах смотрит на неё. — Катись в свой гараж, и дели там людей по статусу, сволочь. Ты прав, у тебя нихрена нет… как и меня больше.