Багровый Вестфолд

Солнце, лениво перевалив за горизонт, начало подниматься над подобной озеру равниной, над которой возвышался небольшой холм. На холме стояло вытянутое в форме седла здание, с каждой стороны имеющее прекрасного, вырезанного из дерева гарцующего коня. Там, где копыта гарцующих жеребцов соприкасались, вверх уходил прочный стержень, оканчивающийся стягом на котором был изображен белый скакун на зеленом фоне. Это был местный командный пункт Рохана. Из здания вышел широкоплечий мужчина лет тридцати, на щеке которого красовался свежий рубец. Его длинные русые волосы развивались, поддаваясь потокам ветра. Мужчина безучастно смотрел на вид рассветного солнца. Но кое-что портило этот вид. На Западе вверх поднималась тонкая полоска дыма. Эту деревню сожгли сегодня ночью, но заняли еще недели две назад. Даже урук-хай, бывает, нужна передышка. Теодред, а именно так звали мужчину, который никого не смог спасти, кроме мальчишки по имени Хорндил. Теодред заменил ему погибшего в том аду отца. Так же, помимо дыма картину портил еще и черный комок, ползущий прямо со стороны пожарища. Вся деревня, казалось, встала на дыбы. Десятник зашел обратно и, усевшись за небольшой круглый стол, начал ждать. Ожидание продлилось недолго. Не прошло и двадцати минут, как дверь отворилась и на пороге появился юноша: уже не ребенок, но еще далеко не воин. — Мастер Теодред! Мастер Теодред! Идут! Много! — вбежал запыхавшийся паренек, тот самый Хорндил. — Сколько? — никак не выдавая беспокойства спросил мужчина. — Никак не меньше сотни — Парень, наконец отдышавшись, кое-как боролся с предательски дрожащими руками, но это было безуспешно. — Ров откопан? За открытой дверью виднелась струйка уходящего вверх дыма. Теодред представил, что он сейчас там, смотрит на эту деревню и видит такую же картину. Прогоняя из головы всё хладнокровие, тупая ярость застилала взор рохирима. «Нет, я не допущу гибели еще большего количества своих собратьев, — его сжатые кулаки затряслись так, что зашатался даже стол. — Я уничтожу их всех: и этих поганых урук-хай, и их треклятого колдуна». — Да, — произнес, робея от перемен в десятнике, паренек. — Колья прочно вбиты? — Да. — Рохирим в полном составе? — Тирлонга стрелой на разведке сшибло, Эодрейд серьезно ранен. Двадцать три всадника, десятник. — И меньшими силами побеждали. — Мастер Теодред, коня Тирлонга удалось вытащить. Позвольте мне… — начал было его собеседник. — Нет, Хорндил! Мы много раз об этом говорили! Ты сядешь в седло, лишь тогда, когда я скажу тебе бежать. Если конечно придется, — оборвал его Теодред. За всё время Теодред привязался к мальчику. Он был похож на него в юности. Теодред так же готов был вскочить на коня и, с копьем наперевес, забрать с собой на ту сторону гремящих морей как можно больше врагов. Но Теодред не хотел смерти мальчика. Он взял его под свое крыло и не мог подвести не сколько Хорндила, сколько самого себя. Довольно невежливо мысли Теодреда втоптал в пыль перестук конских копыт. Отряд стягивался на главную площадь, вполне возможно готовясь к своему последнему бою. Ярость в Теодреде утихла, оставляя место лишь холодной решимости. «Я не подведу ни мальчика, ни эту деревню». Он вышел из здания и направился к коновязи где, уже почуяв приближения орков, нервно всхрапывал его боевой конь. Вслед за Теодредом вышел и Хорндил и, проносясь по склону холма, подхватил лук и колчан, вставая в ряд с жителями деревни. Прямо за ним, на площади перед воротами в две линии строились рохиримы, ожидавшие своего командира, который тут же поспешил появиться. Начищенные до ослепительного блеска латы и узорчатая броня на его верном, четырехногом соратнике придавали ему поистине королевский вид. Над всадником развивалось знамя с белым конем, скачущим по зеленым лугам. Застучали копья о щиты. По ряду всадников прошли радостные возгласы. Было ясно, — люди пойдут за ним и, если понадобится, умрут за него. Черным пятном полз на защитников отряд врага. Щит к щиту ползла эта «черепаха», медленно и неумолимо, словно сама старуха-смерть. Теодред понимал: атаковать первым, значит напрасно положить всех всадников. Плотно сомкнутый строй в особенности гораздо более многочисленный, отшвырнет их отряд, словно гордец предложение о помощи. Нужно было рассыпать их строй ливнем стрел и тогда быть может… «Может быть многое, а враг уже на расстоянии выстрела».  — Залп! — зычно скомандовал десятник. Считай, что даром просвистели стрелы. Упало пару бойцов, но строй не пострадал, щитоносцы были целы. — Залп! Тоже самое. — Залп! И вот стрела, пущенная Хорндилом, угодила прямо в прорезь шлема одного из щитоносцев. Строй покачнулся. Хорошо, но недостаточно. Расстояния хватило еще на один выстрел, имевший такой же успех. Теодред рассчитал на то, что деревню будут штурмовать, и неделя укрепления не пропадет даром. Но тут в нос резко ударил запах горящей смолы. в руках уруков замелькали факелы. «Нет, так дело не пойдет», — деревню хотели сжечь, вместе с ее защитниками. По команде открылись ворота. Заскрежетали ножны, от выхватываемых клинков. Лишь Хорндил по жесту Теодреда остался с луком. Наподобие орочьего строя роханцы, сбив свои корытообразные щиты, двинулись на орков. Теодред же с отрядом рохирим нацелил свой удар на правый слабозащищенный фланг противника. Расстояние сокращалось, теперь две «черепахи» стояли друг напротив друга, на расстоянии сотни метров. И тут загремел вражеский рог. С громким рыком уруки двинулись на врага, а в ответ над всей долиной разнесся звонкий командирский рог Теодреда. И роханцы с ревом «Эорлинги!» двинулись навстречу вражьей стене щитов. Мгновение, второе, третье… раздался дикий треск. Щиты ударили в щиты, копья в бешеном, смертельном танце кружились над ними в надежде зацепить врага, рассыпать вражий строй. И орки начали брать верх. Как бы яростно сыны и дочери Рохана не бились, их было мало, слишком мало, смертельно мало… В попытке спасти хоть кого-то вновь зазвенел роханский рог и Теодред повел рохирим прямо в центр этого кровавого месива. Про правый фланг пришлось забыть. Набирая скорость, неслась на врагов легендарная роханская конница, мерный перестук копыт всё нарастал, дружно вылетели вперед копья с зелеными флажками на наконечниках, прогремело «за короля!» и рохирим врезались в рассыпанный орочий строй, словно теплый нож в масло. Рубя направо и налево конница оставляла за собой настоящую кровавую просеку. Но оцепенение уруков мигом испарилось, с появлением орка, огромного, на голову выше любого из них. Нарастая, зашелестел хор голосов. — Дорус, Дорус! Дорус!!! Своим огромным двуручником он напополам перерубил метившего копьем ему в грудь рохирима. — Этот мой, — как голодный зверь проревел Теодред. С чем-то наподобие усмешки Дорус кинулся на него, вскинув свой страшный двуручник. Вокруг них тут же образовалось открытое пространство, но схватка разразилась ещё сильнее. Теодред, сменив копье на меч, мягким боевым шагом двинулся навстречу своему смертельному врагу. Человек в сияющих доспехах и орк в вороненых всё сближались. Светлая и темная фигура готовы были вот-вот столкнуться. Опередив противника на долю секунды, Теодред нанес ему удар, нацеленный в солнечное сплетение, но в последний момент орк отшиб меч своей латной руковицей. Клинок скользнул по незащищенному боку врага, окрашиваясь черной, как ночь, кровью. Такой расклад явно поубавил прыти оркам. На мгновенье взглянув, как идут дела, всё оказалось плачевно для обоих сторон. Остатки пехоты с тремя всадниками сражались с полутора десятком орков. Всё шло к взаимоистреблению. Но тут появился ещё один всадник. Вскинув лук, он убил двоих орков, а после отбросив лук, выхватил меч и повел всех выживших в атаку на опешившего врага. «Хорндил, Хорндил, говорил я тебе в лагере сидеть», — но часы весов начали склоняться на сторону Рохана. Так и есть, Эорлинги теснят их! Победа близка! Но только не для Теодреда. Дорус, игнорируя рану, нанес ему удар нечеловеческой силы, едва не разрубив щит вместе с рукой напополам. Отбросив щит, Теодред полностью ушел в отражение ударов врага. Очередной стремительный выпад и в боку вдруг всё стало омерзительно липким. «Долго я так не протяну, надо что-то делать». Ударом двуручника орк выбил клинок из рук Роханца и тут же ударил латной рукавицей прямо в челюсть. Пролетев несколько метров, десятник плюхнулся на землю. Приподнявшись из последних сил, он увидел скачущего к нему всадника. Хорндил, успев подобрать свой лук, не целясь выстрелил, угодив в щель в доспехах чуть ниже плеча. Дорус пошатнулся опустив уже занесенный над Теодредом меч. Хорндил взялся за копье и понесся на орка, метя ему в грудь. В самый последний момент орк, несмотря на два ранения, резко пригнулся и перерубил коню ноги. Повалившись в метре от своего опекуна, мальчишка ничего не успел сделать, бросая последний взгляд, говорящий «прости, я тебя подвел», на Теодреда. В следующее мгновение огромный вороненый двуручник пронзил его. Внутри Теодреда что-то оборвалось, он вновь не сдержал свою клятву. Ярость, овладевшая им, придала ему сил. Он схватил лук и последнюю стрелу мертвого Хорндила, выскочив прямо под удар страшного двуручника. Клинок прошел насквозь от локтя до плеча, но пущенная в упор стрела, прошла навылет несмотря на доспехи. И рядом с роханцами упала и их погибель... *** Теодред проснулся от ударившего в глаза солнечного света. Полог шатра вновь закрылся. Вошедших было двое: старик с длинной белоснежной бородой и в одеяниях того же цвета и… удивлению Теодреда не было предела. Перед ним стоял второй маршал роханской марки, — Эомер, племянник короля. Но усталость всё равно не отпускала, и даже не поняв, кто стоит рядом с сенешалем, Эорлинг впал в небытие.