На что жалуемся, больной?

Я перевел взгляд с часов на своего глупого ученика. Он сидел, ссутулившись, челка давно растрепалась, но все еще не легла на его глаза. Руки парня слегка подрагивали, выдавая его шокированное состояние. -Слушай, Бел, расскажи-ка, мне все с самого начала, — тщательно подбирая слова, произнес я. Конечно же, я мог врайкнуть, затем заорать «Колись, сука, что у вас там было?!», но это был не самый лучший вариант. Тогда бы я точно ничего не узнал, а мой глупый ученик и вовсе стал бы меня избегать. Конечно же, в какой-то степени я его понимал. У самого та же ситуация. Только мне легче: у меня нет девушки, я старый и больной дурак. А у него вся жизнь впереди: карьера, свадьба, дети… Эх, такое ведь не лечится, как бы ты не старался. Невозможно после разрыва с парнем сразу же переключиться на девушек и вообще забыть о том, что ты когда-то был геем. Когда они с братом переступили порог нашей больницы, я сразу понял, что что-то не так. Они вели себя слишком двойственно. На людях ругались, грозились друг друга убить, но на дежурства всегда оставались вместе. Я, наверное, и не понял бы, что они не просто братья, если бы не задержался один раз на работе, не остался бы позже всех. Я оставил Бельфегора на дежурство, и, конечно же, даже подумать не мог, что Расиэль тоже захочет остаться. Вот так я и понял, что они не просто братья. В то время у нас с Занзасом были не самые лучшие отношения. Мы постоянно ссорились, ругались из-за пустяков…, в общем, были молодыми и глупыми. Но молодыми и успешными. Ибо босс к тому времени уже успел получить должность главврача нашей больницы. А я, конечно же, стал заведующим терапевтическим отделением. Сам Занзас назначил. А потом мы особенно сильно поругались, ибо Девятый поручил чертовому боссу 2 интернов, а этот скотина одного сплавил мне. Не общались мы довольно долго, ибо методы воспитания и учебы у нас были разные. Я использовал метод кнута и пряника, Занзас же использовал метод кнута и страха. Конечно, его методы мне совершенно не нравились, но что поделаешь, даже я не смог бы изменить Занзаса. Однако его методы все же принесли свои плоды. Теперь у нас есть один инфантильный патологоанатом, который никого не боится, кроме Занзаса, и смотрит на мир с детской непосредственностью, да еще и плюс ко всему любит трупы. А также у нас в больнице стало одним хирургом с задатками маньяка-психопата больше. А также двумя врачами с манией величия. Вот какие они, близнецы Каваллини. -Я даже не знаю, с чего и начать, — пробормотал зав. хирургическим отделением, пожимая плечами. -Почему вы вообще поссорились? – спросил я, прижимая его к себе. Возможно, ему это поможет. -Честно говоря, причина довольно простая. Он мне изменил, — просто ответил Бел, опустив голову. Да уж, самая обычная причина. Интересно, кого же наш Сиэль нашел? -Ммм, и с кем же? – спросил я, искренне надеясь, что услышу совершенно незнакомое мне имя. -Ты наверное помнишь, к нам приезжала группа детективов, чтобы мы выдали им одного патологоанатома для расследования дела об убийстве? – задал вопрос блондин, прижимаясь ко мне. Простые дружеские объятия, ничего больше. -Хм, припоминаю. Кажется, они называли себя Мельфиоре, — пробормотал я, отчаянно пытаясь вспомнить хоть одно лицо. -Да-да, это именно они, — кивнул парень, вздыхая. По нему было видно, что он не хочет вспоминать все это, ворошить давно забытое прошлое. – Ты помнишь их главу Бьякурана? Я нахмурился и потер виски. Да, сомнений быть не может, это тот самый идиот с татуировкой в виде перевернутой короны на щеке. Как же он меня тогда раздражал! Наверное, потому что я ревновал его к Занзасу. А тот даже не реагировал на все заигрывания Бьякурана. Вот он и решил охмурить его ученика, молодого патологоанатома Расиэля Каваллини. И, видимо, у него это быстро получилось. Раз мой глупый ученик переключил все свое внимание на Мамон. -К сожалению, помню. Кто ж забудет эту суку, — с удовольствием выругался я. В этот раз блондин был со мной согласен. -Брат часто оставался на ночные дежурства, приходил домой уставший… я поначалу не обращал на это никакого внимания, ибо знаю, что Занзас редкостная сволочь. А потом ты меня как-то оставил на дежурство, я успел сообщить об этом брату, даже пожаловался на тебя. Он просто сделал вид, что огорчен и поехал домой. А ты еще в самый последний момент передумал и сообщил мне, что я со спокойной душой могу ехать домой. Брату я говорить не стал, решил сюрприз сделать. Ну, вот так я и понял, что Сиэль мне изменяет, — он передернул плечами. – Ты знаешь, я даже скандал устраивать не стал. Просто собрал вещи и ушел. Ну, а на следующий день к нам пришла новенькая медсестра. Я сразу обратил на нее внимание. Горделивый, без всякого интереса к происходящему, взгляд фиолетовых глаз… Ну, наверно, так я и понял, что по уши влюбился в нее. Разбитому сердцу и это могло послужить утешением. Боже, я чувствую себя главным героем сопливой мелодрамы. И как всегда я ошибался. Моя так называемая любовь к Мамон была простым увлечением, не больше. И теперь я осознал это наверняка. Можешь называть меня последней сволочью и скотиной, но это так и, думаю, полюбить ее вновь я не смогу. -Ты знаешь, Бел, я тебя обвинять не в праве, но ты все же не пудри мозги девочке. Чем раньше ты скажешь ей, что больше не заинтересован в ней, тем лучше будет вам обоим, — я вздохнул и легонько похлопал своего ученика по плечу. -Да, ты, наверно, прав, — как-то странно ответил парень. – Можешь оставить меня одного? Мне нужно подумать обо всем этом в одиночестве, — попросил он, подняв голову. -Бел, ты, — но он не дал мне закончить. -Все нормально, говорю же. Перестань опекать меня, будто я все тот же маленький ребенок, мне же уже 25! – с легким возмущением в голосе сказал блондин, шишишикая. А затем, на миг, он снова посерьезнел. – Все нормально, честно. Я коротко кивнул и встал с дивана. Я подошел к выходу из ординаторской, а потом у самой двери полуразвернулся. -Не делай глупостей, — попросил я. -Не буду, — и, конечно же, он не смог не пошутить. – Мама. -ВРАААААЙ! За маму ты мне ответишь, коронованный! Живо иди работать, хватит нюни распускать! – крикнул я, совершенно не злясь. -Есть, сэр. Я ухмыльнулся и вышел из ординаторской, притворив дверь.