— Он словно в скорлупе своей закрылся, словно холод выпустил наружу, прикрывая ледяным панцирем все чувства свои сумбурные, — Абураме помотал головой, отгоняя мысли навязчивые, коих в голове роилось тысячами, как и насекомых в вездесущем одеянии парня.
— Думаешь? — Хината скептически подняла бровь, поправляя выбившиеся из наспех заплетенной косы алые пряди. — А мне кажется, что у него просто поехала крыша.
— Узумаки! — шикнул Саске, поджимая губы. — Он наш друг.
— А я сказала что-то против этого? — невинно захлопав глазками, полюбопытствовала девушка. — Я просто говорю, что Наруто в последнее время стал слишком замкнутым в себе, что для него нетипично. Это, между прочим, даже Шино заметил. И да, Саске, вместо того, чтоб глаголить здесь, мы бы лучше с ним поговорили, расспросили бы, что да как.
— Словно ты ничего не понимаешь, — хмыкнул Саске, улыбаясь уголками губ.
— Ах, ну да, точно, — Хината артистично прижала ладонь ко лбу, тем самым выражая степень крайней задумчивости. — Сакура.
— А не ревнуешь ли ты? — голос Абураме не выражал эмоций, однако ребята, давно знавшие этого парня, учуяли издевку и ехидство.
— Ишь чего удумал. Ревную я… ага, конечно, делать мне больше нечего, — бормотала Узумаки, срывая очередной полевой цветок и трепетно ложа его в плетеную корзину. — А вообще, Шино, иди куда шел, нечего под ногами лазить.
— Как скажешь, Хината, как скажешь, — улыбнулся в высокий воротник Абураме, ложа руки в карманы.
Уже через мгновение фигура в сером плаще метнулась в противоположную сторону, скрываясь с поля зрения.
— Ревнуешь ведь, да? — задумчиво вопросил Учиха, склоняя голову к плечу.
— Конечно, — кивнула собеседница, уже не видя смысла отпираться, — ведь мы с Наруто с самого детства дружим, можно даже сказать, с пеленок вместе, а он нас на эту шма… кгхм, Харуно променял.
— Да ладно тебе, любовь пройдет, завянут помидоры, — заверил брюнет, хотя сам был далеко не уверен в своих словах.
— Да плевала я на его любовь с высокой башни, если бы он нас не забывал, — Хината досадливо топнула ногой, прищурившись. — Так нет же, он за своей Сакурой бегает, подачки ей носит. Харуно хочет то, Харуно хочет се… А-а-а, ненавижу ее! Нет, ну как так-то? Дружбу в жопу, здравствуй свиданки? — по мере того, как продолжалась беседа, Узумаки все больше горячилась, все сильнее сжимая ручку корзины, которая уже была наполнена душистыми цветами, собранными для приготовления разных отваров и лечебных зелий.
— Ты слишком строга к нему, — произнес Учиха, едва заметно улыбаясь. — Присаживайся, отдохнем немного, — парень похлопал по траве подле себя, приглашая девушку.
— Строга?! — рыжая надула губы, сдерживая взвинченный порыв наорать на Саске. — Черт, да она ведь плевать на него хотела, ей же…
— А вот и нет, — гневную тираду прервал сам виновник торжества, который доселе стоял за спинами своих друзей. — Между прочим, Хината, она согласилась стать моей девушкой…
— Неужели надоело динамить? — пытаясь скрыть неловкость, которая образовалась впоследствии того, что друг все слышал, Узумаки перешла к нападению. — Как так? Чем ты ей угрожал, а, мачо?
— Мачо? — Саске прыснул, сдерживая хохот. Но, заметив злой взгляд, парень предпочел промолчать. — Ладно, чего уж там, не тяни – рассказывай.
— А что рассказывать-то? — Наруто пожал плечами, старательно скрывая счастливую улыбку. — Я сказал, что люблю ее, она сказала, что любит тоже. Ну, теперь мы вроде вместе. Вот и все.
— Какая душещипательная история, — вздохнула Хината, вытирая несуществующие слезы. — Можно даже мелодраму снимать. Как назовем эту коме… эм, романтику?
— Хината, — Хьюго насупился, — давай без этого? Я обещаю, что не буду забывать о вас. Вы мои друзья, и мы всегда будем вместе, ясно?
— Правда-правда? — девушка доверчиво улыбнулась, лукаво сверкая глазами.
— Правда, — кивнул Наруто.
— И никакая «ванн лав» нам не помешает? — с ноткой ехидства.
— Хината!
***
— Отец, мне кажется, что это плохая идея, — Неджи обескураженно покачал головой, задумчиво потирая переносицу. — Я не верю в мирный договор с Кумо, это уловка, поверь. Все это дурно пахнет.
— Кумогакуре предложило заключение мирного договора, после чего власть обязательно прекратит войну, выплатив нашему селению определенную неустойку. Есть ли у тебя доказательства, которые ярко выражают обратное? — Фугаку нахмурился, внимательным взглядом осматривая уже почти взрослого сына. — Нам нечего предъявить им. Да и надоело мне терять своих людей, понимаешь? Неужели ты не хочешь долгожданного мира?
— Но ведь еще чуть-чуть, и мы смогли бы сделать последний удар, одержав победу, — задумчиво протянул Итачи, сложив на груди руки. — И власть Кумы знает, посему и боятся, отчаянно ища выход из сложившейся ситуации.
— Быть может, — согласился Хиаши, — но не стоит забывать о том, что они тоже не слабы. Мы не можем рисковать жизнью наших людей.
— Это война, здесь всегда риск, — безапелляционно заявил Неджи, с силой сжав край стула.
— Ты слишком жесток, Неджи, я не ожидал этого от тебя, — замотал головой Минато, который доселе слушал, не вклиниваясь в общую беседу. — Нельзя так. Ты с братом когда-нибудь займешь место отца, так будь же справедливым правителем.
— Но я ведь действую в интересах деревни, — неуверенно заявил парень, опустив голову.
— Да, но ты забываешь о самой деревне. Ты поступаешь так, как велит тебе корысть, желающая новых земель, но жизнь наших жителей – намного дороже.
— И я прекрасно это понимаю, но… — голос Учиха становился все более жестким и безэмоциональным, стоило лишь ему самому усомниться в своих словах.
— Погоди, — прервал речь Хиаши, потирая виски. — Неджи, ты еще слишком молод, дабы что-либо понимать в этом деле. Придет время, и решения принимать будешь ты, но сейчас… сейчас тебе нужно просто слушать и вникать.
— Да, — согласился Фугаку, одарив сына предостерегающим взглядом. — В данный момент решение принято, и дальнейшим обсуждениям оно не подлежит.
— Ну, коль так, — Минато ободряюще улыбнулся, — то все свободны. До завтра.
***
— Итачи, ну почему они уперлись и не видят очевидного? — идя по аллее, Неджи все больше и больше возмущался волей Парламента, приводя собственные доказательства.
— Быть может, потому, что всем надоело терять близких на этой треклятой войне? — Хьюго горько усмехнулся, остановившись посреди дороги. — Вот, Неджи, посмотри, — парень взмахнул рукой, указывая той на детскую площадку. — Ты видишь их? Видишь вон того рыжего паренька, который сидит обособленно от всех? Ты знаешь, что он приходит сюда постоянно и смотрит на детей? Ты знаешь, что его младший брат погиб от болезни, а родителей забрала война? Ты знаешь, почему он ходит на эту площадку? Ты знаешь, что каждый вечер он ищет могилу матери и оплакивает останки отца? А знаешь, что осталось от этого самого отца? — дождавшись нерешительного, но согласного и заинтересованного кивка, Итачи продолжил: — Обрубок ноги с выгравированной на ней татуировкой в форме дракона. Так его «тело» и опознали, кстати. Как думаешь, каково ему?
Неджи молчал, не зная, что сказать.
Он просто смотрел на рыжего парня, чья голова контрастом выделялась средь других, и думал о своем.
— Возможно, ты прав, — через некоторое время вздохнул Учиха, соглашаясь. — Но, знаешь, что-то мне подсказывает, что лучше не станет. Уж попомнишь ты еще мои слова, вот увидишь.
