Twist.

Снег покрывает его волосы и заставляет жмуриться. Он невольно засматривается на свой родной дом: мягкий свет новогодних фонариков и большая елка. Несколько статуэток Санта Клауса на подоконнике. Атмосфера. Действительно. То, что умеет делать семья Джозефов. Кроме молитвы за обедним столом, конечно же. Тайлер воротит головой: никто не знает, что он сейчас во дворе и что часы на кухне показывают три часа ночи. У него есть своя маленькая суперспособность — выбираться из постели тихо, уверенно, так, чтобы его братишка Заки ничего не услышал. Зеленая стрелка забавно вертится. Тайлер чувствует ее колебания. У него внутри мега точный датчик движения. Никто и думать не станет, что он специально бежит от этого праздника куда-то, хотя бы на парочку метров от входной двери: просто, чтобы побыть одному. Чтобы голова проветрилась от плохих мыслей. Для них он — первый любимый ребенок, с которым все в норме. А как же. Новогодние праздники — то, во что влюблен маленький Джей. У него так сильно блестят глаза, когда мать приносит ему несколько разноцветных коробок с игрушками. Тайлер бы так не сумел. Не сумел. Его больше не привлекают упаковки: его так от этого тошнит, что есть возможность выблевать всего себя на этот снег и посмотреть, в конце-то концов, что же там, за этим худым тонким телом. Что там, Тайлер? Истина: понимать, что с тобой что-то не так и бежать от этого, как кролик от собаки. Тайлер ежится. У него сильно замерзли руки и нос. Он пытается поднять взгляд на небо и проследить за облаками, проследить за снегом, но что-то отвлекает его. Что-то заставляет его вернуться в этот мир. Какой-то звук. Да и дело в том, что Тайлер поворачивается, — почти машинально, нехотя — и открывает глаза в сторону соседнего большого дома. Там стоит парень. У него забавная шапка и теплые перчатки. Он смотрит прямо и уверенно. На губах застыла улыбка. Тайлер подымает руку в знак приветствия — еще один пункт, которому его научили когда-то в младшей школе. Просто… будь приветлив. Ты сможешь. Он не знает, что делать: он слишком давно с кем-то знакомился. Ему страшно. Что-то где-то схожее на паническую атаку. Первобытное. Такое красное. Незнакомец подходит к нему так, будто это самая простая вещь в этом мире. Вид у него — сонный, почти что удивленный. — Привет, — говорит он. Чистый факт, не более. — Что ты тут делаешь? — Ну, — у Тайлера спирает дыхание. — Гуляю, что же еще. — Ночью? — Ага. Они молчат. Тайлер касается языком уголка своего рта. Несколько дней назад он порезался острым краешком леденца — самое глупое, что с ним случалось за эти восемнадцать лет. Тупое занятие: ты надавливаешь языком на рану, пытаясь ощутить боль. Пытаясь отвлечь свое внимание. — Я тут впервые, — говорит незнакомец. Он прячет руки в карманы. — Ну, только переехал сюда. Никого не знаю. Потому, когда увидел тебя через окно, подумал что это хорошая идея — узнать, почему ты тут ночью и все такое. — Да? Кому-то все еще есть дело до странных парней на последнем году обучения в старшей школе? У парня это вызывает чистый неподдельный смех: Тайлер охеревает. Неужели его слова показались ему забавными? — И как тебя зовут, странный парень? — Я Тайлер. — Тогда я Джош. Они смотрят друг на друга несколько мгновений. Это все предельно спокойно — за это время они становятся друзьями. Тайлер знает, что такое бывает только сейчас, когда он еще слишком молод и слишком восприимчив. Было б им по тридцать — Джош просто пошел бы спать, а Тайлер, скорее всего, пустил бы себе пулю в висок. Не иначе. — Ну, а ты… — Тайлер топчется на одном месте. Ноги у него сильно замерзли: тонкие джинсы нихера не спасают. — Как тебе город? И любишь ли эти праздники все? Джош смотрит на небо, но потом возвращает взгляд назад, на Тайлера. Он думает над вопросом, все еще напоминая младшему о том, что это какой-то фейл или чудо, что они тут стоят посреди этого снежного двора. — Мои сестры в восторге от праздников, — сообщает Джош. Это так уверенно, что у Тайлера что-то жжет где-то внутри головы. — Правда. Все эти подарки и прочее. Отец покупает им целую гору. Но я не… — Больше не разделяешь этот цирк. Не потому, что взрослый. А потому, что это напоминает, что проблемы всегда тянут тебя вниз. — Точно, — это херово прозрение. У Джоша блестят глаза. — Именно. Это то, что я хотел сказать. Ты понимаешь. понимаешь — Что на счет города? — Хочешь провести экскурсию? Тайлер издает смешок. Ему нравится стоять сейчас тут в компании этого парня. Кем бы он не был. — Ну даже не знаю. Теперь они смеются вдвоем. Чистое-чистое наслаждение. У Тайлера спирает дыхание минутой позже. Он поворачивает голову к своему дому: Зак стоит на пороге, одетый в отцовскую куртку. — Эй, — говорит он. — Эй, Тайлер, что ты там делаешь? — Иди в дом, Заки. Я сейчас. — Мама заметила, что тебя нет, — Зак идет в дом. Вид у него — виноватый. — Поторапливайся. Джозеф вздыхает. Вот. Всегда так. Только тебе становится хорошо, кто-то что-то ломает. — Иди, — это Джош. Он более чем спокоен. — Еще увидимся? — Да. Тайлер кидает ему улыбку. Джош отвечает тем же.

*

Тайлер натягивает теплые штаны, попутно вылезает через окно на крышу. Он спрыгивает без труда — ничего не стоит, в самом-то деле. Снег не дает поломать ему рук или шею. Снег сегодня блестит особенно ярко. Джош стоит чуть далее, около почтового ящика. На нем синий шарф — Тайлеру кажется, что его волосы тоже синие. Тайлеру нравится эта догадка. — Привет. — Привет, Джош. Тайлер становится красным: он не знает от чего, в принципе, от мороза или от этого теплого взгляда напротив? Ему почему-то кажется, что это херовый розыгрыш. Что сейчас двери откроются и на улицу выбежит отец. Что он будет орать о том, что Тайлер больной и грешный и что он сраное недоразумение. — Что такое? — Джош удивлен. Они все еще около почтового ящика. — Ну… хочешь поиграть в снежки? — вопрос слишком простой, но почему-то заставляет волноваться. Лицо у Джоша становится спокойным. Брови ползут вниз, улыбка появляется на лице. Тайлер хочет его сфотографировать, хочет навсегда запомнить этот образ. — Хочу, почему бы и нет. У Тайлера что-то стучит в голове. Ему нравится это все. Это все странно. Тайлеру кажется, что мира вокруг нет, точнее, он есть, но он концентрируется сейчас на них двоих. Больше нет школы, тупых одноклассников. Нет этих взглядов учителей. Ему больше никто не говорит, что он должен зарабатывать деньги. Все моральные принципы просто испаряются. Тайлер больше не думает о том, что он должен любить девушку. Любовь теряет пол и он впервые чисто концентрируется на ощущениях: когда ему хорошо и когда это вызывает сладкую дрожь. Это ночь и особое мгновение: он тут со своим новым другом. Никто не заберет это у него. Он не позволит. Джош кидает первым — снежок попадает прямо в центр лба. Тайлер прикусывает губу. Он стирает снег рукой, смотря на то, как он падает вниз, оставляя след. — Игра заключается в том, чтобы ты прятался и бил меня в ответ, — сообщает Джош. Он смеется. Он такой красивый. — Если ты не знал, конечно. — Тоже мне умник, — Тайлер делает снежок. Он слишком неуклюжий и неровный. — Берегись. Снежок летит и ударяется о плечо Джоша. Джош делает вид, что тяжело ранен. Он падает на колени и вскидывает руки к небу. Тайлер смеется. Ему смешно. Слово, действие, что так давно его не посещало. Снежок падает на землю, напоминая, что он, как и Тайлер, совсем нескладный. — Я убит, — сообщает Джош. Он все еще на коленях. — Ты выиграл. Тайлер подходит к нему тихо, медленно ступая черными ботинками. Он приседает напротив парня. — Я просто прекрасный в этой игре, — голос слегка дрожит, но не теряет нотки веселия. — Ты такой. Тайлеру страшно. Он закрывает глаза, почему-то подаваясь вперед. Интересная картинка на фоне дома, в котором живут христиане. Он чувствует руку у себя на щеке. Она без перчатки и такая крепкая. А потом сладкое вишневое дыхание. — Тайлер, все хорошо? — Да, — он медлит, открывая ореховые глаза и встречаясь с глазами своего друга. — Я просто… Смотреть в глаза — еще один вид связи. Джозефу это нравится больше всего: никакой секс и прочее никогда не заменят зрительного контакта. Джош смотрит мягко, почти что уверенно. Тепло с его радужек наполняет голову и легкие. Хочется летать. Нет, хочется петь и придумывать песни этому миру. — Ты встревоженный, — палец Джоша все еще легко гладит щеку. Они все еще на коленях в снегу. — Расскажи, о чем думаешь. Джозеф закрывает глаза, впервые серьезно обдумывая вопрос. Он открывает рот: — Ну… я думаю обо всем сразу. О том, почему я тут, почему твоя рука так хорошо касается меня, — он шмыгает носом. — Почему твои глаза так смотрят в меня, думаю о том, почему мои родители такие святые и почему они ограничивают меня в тех увлечениях, которые я так люблю. Почему Джей никогда не говорит им, что любит Green Day. Почему они закрывают его в подвале, как и меня когда-то. — А ты думаешь о том, что они сделают, если поймают тебя тут со мной? Тайлер прикусывает язык. Он открывает глаза — Джош смахивает парочку слезинок с его глаз. Движение правильное, такое знакомое. — Они меня убьют. Отец точно. Мать, возможно, заставит ходить к святому отцу Петру. Они скажут, что я грешник. Такой грешный. Джош слушает внимательно. Он подвигается ближе, — дыхание спирает в который раз, — и опускает вторую руку Тайлеру на щеку. Такое бывает — иногда ты встречаешь человека и понимаешь, что он тот, кого ты будешь любить. Для этого не нужны годы, месяцы или какие-то даты. Тебе не хочется игр, взглядов. Никаких тебе слухов в школьном автобусе. Про настоящую любовь говорить никому не хочется. Джош понимает Тайлера. Тайлер тянется за поцелуем. Этой зимней ночью он выходит теплым и мокрым: Джош целует так хорошо, что у Тайлера дрожат коленки. Они отстраняются всего на секунду — Тайлер делает судорожный глоток воздуха, а Джош стирает слюну со своего рта. Все так прекрасно. Тайлер невольно сравнивает. Да, он целовался как-то с девчонкой в музыкальном классе. Он запомнил это как опыт, потому когда его губы вновь коснулись Джоша — все вышло слишком по-другому. Лучше. — Ты думаешь о том, как это странно, да? — Нет, — Тайлер смотрит прямо, почти что в душу. — Я думаю, что ты слишком красивый для всего этого. И что я слишком уродлив. — Посмотри на меня, — это плавно, это уютно. — Ты не такой. Да, они могли тебя заставить в это поверить, но нет. Я вижу тебя чисто и адекватно: ты прекрасен. Тайлер не знает, что так можно. Говорить такие слова и вызывать такой трепет. Так любить. Почему-то. Без причины. Ему кажется, что они были знакомы, да. Определенно. В другой жизни. Джош был каким-то путешественником-мореплавателем. Он открывал другие континенты. — Ты весь дрожишь, — сообщает Джош, поднимаясь на ноги. Он дарит Тайлеру влажный теплый поцелуй в висок. — Иди домой. — Хотел бы я, чтобы и ты был там со мной. — Я есть, — Джош улыбается. — Просто вот тут. Джош касается своей головы.

*

Его родителей нет дома. Впервые за много дней. Они на какой-то церковной выставке: что-то там ищут для своего спасения. Тайлер зовет Джоша к себе. Он варит ему какао. — Спасибо, — Джош делает первый глоток. Тайлер смотрит на это слишком жадно. Они поднимаются к нему в комнату. Левая сторона вся в плакатах Зака: несколько баскетбольных звезд, несколько приличных машин. Один кролик из мультика. Тупое немое шоу. Правая половина — чисто тайлеровская. У него много книжек и дисков с музыкой. Куча блокнотов и маленьких ручек. — Я хочу это прочесть, — выдает Джош голосом уверенным, спокойным. Тайлер любит клеить образы: Джош чем-то ему напоминает Джона Кеннеди. Они много говорят о The Killers. Брови Джоша ползут вверх на группе The Youth. Вторая песня из их альбома заставляет соединить губы и вновь поддаться действию поцелуя. В этот раз Тайлер отвечает слишком жарко, слишком первобытно. Он тащит Джоша на кровать, слегка ударяясь головой о деревянный косяк. — Тихонько, — Джош слегка кусает его, зализывая ранку. Тайлер всего на секунду поглядывает в окно: снег прячет под собой дорогу и весь город. — Прикоснись ко мне там, — просит Тайлер, смущаясь. У него так быстро стучит сердце. Джош кивает, уверенно соглашаясь. Он медленно ведет руку вниз на живот, поглаживая большим пальцем кожу, а потом запросто проникает под тугую резинку боксеров. Тайлер издает стон. Они смотрят друг другу в глаза неотрывно. Тайлер не хочет разрывать зрительный контакт даже тогда, когда Джош надавливает на розовую головку, просто заставляя податься бедрами вперед и ощутить трение. Это лучшее, что может быть. Лучший праздник, лучший день, лучшее напоминание о том, что все еще стоит жить. Тайлер изливается себе на бедра ровно в тот момент, когда Джош смотрит на него туда, в район его паха. Это слишком откровенно, слишком грязно — так, как и должно быть. Джозеф переодевается, натягивая простые серые спортивные штаны. Они пьют какао во второй раз, а потом включают проигрыватель. Песня наполняет дом, и Тайлер думает о том, как хорошо, что у него есть свой свет. Он легко целует Джоша в губы, вбирая в себя его любовь. The Killers сообщают о том, что пора отдаться эмоциям.