***
— Тинни? — Куинни потрогала сестру за рукав, возвращая в реальность. Та, сидя на краешке стола, встрепенулась, едва не пролила на себя кофе из кружки, что держала в руках, и отвела взгляд от окна, за которым сидел Грейвс. — А? — растерянно хлопнула глазами она. — Все в порядке? — на лице младшей Голдштейн отразилась обеспокоенность. — Да… да, — кивнула Тина и сделала легкий жест рукой, призывая сестру взглянуть сквозь приоткрытые жалюзи. — Ты только посмотри… — О! — округлила накрашенные губы Куинни. — Мистер Грейвс сегодня взял обед с собой… — И вчера, и позавчера, и уже долгое время, — посмотрела на нее Тина. — О… — только и сумела ответить Куинни. — Тинни! — шепнула она, тыкая сестру в плечо. — Посмотри на этот сэндвич! — Что не так с сэндвичем? — Корочки срезаны, — расплылась в улыбке умиления Куинни и кокетливо прикрыла губы ладонью, в глубине ее светлых глаз заплясали лучики. Грейвс, не отрываясь от монитора, почти подавился, закашлявшись, и сестры отпрянули от стекла, боясь, что их заметят. — Интересно, кто она? — заговорщически стрельнула глазами младшая. — Не знаю, — сделала глоток успевшего остыть кофе Порпентина. — Но узнаю… — протянула она.***
Чем ближе подходило время слушания, тем сильнее нервничал Криденс, почти выкручивая себе пальцы от напряжения. Зал суда наполнялся людьми, и Криденсу от взгляда на свою оппонентку, которая посмотрела на него в ответ так, словно послала смертельное проклятие, стало еще хуже. Но он старался держать себя в руках, хоть и чувствовал усиливающуюся с каждой минутой панику, надеясь только на то, что не сорвется прямо здесь, в такой ответственный момент. «Если я это выдержу, — решил он, сжав под столом кулаки так, что побелели костяшки, — то я все выдержу!» Оставалось не больше пары минут до начала, когда в дверь зала, запыхавшись, буквально влетел растрёпанный, переодетый в гражданское Персиваль. Он машинально зачесал назад волосы широкой ладонью и торопливо прошел на место поодаль. Впрочем, Криденсу хватило одного взгляда, которым они обменялись, и ободряющего кивка, чтобы понять — он снова может дышать спокойно. Адвокат, которого Грейвс для них нашел, действительно был хорош — в какой-то момент Криденс и впрямь подумал, что исход дела уже решен, и позволил себе осесть в кресле, расслабив напряженные плечи, успевшие порядком затечь. Он был спокоен ровно до того момента, когда услышал слова, сказанные досадливым голосом с нотками истерики, слова, которые заставили его беспомощно округлить глаза и почувствовать, что кислорода снова катастрофически не хватает, а в ушах снова начинает стучать. — Ваша честь, у меня слишком сильное сомнение, что девочку с такой травмой, такую доверчивую и открытую, как Модести, — мисс Росс бросила быстрый теплый взгляд на нее, притихшую, сидящую позади с соцработником, — стоит отдавать туда, где она не узнает, что такое материнская ласка и тепло, в которых она так нуждается. Жизнь под одной крышей с двумя мужчинами, — очередной, более долгий взгляд, но уже без какого-то намека на приязнь, достался Персивалю, — может оказаться для нее слишком травмирующим опытом, и неизвестно, какое влияние, — выделила она последние слова, будто и без этого намеков в голосе было мало, — окажет на нее такое соседство. Судья изучающе оглядел Грейвса. Криденс тоже обернулся и столкнулся со взглядом Персиваля, столь же растерянным и шокированным, какой был, видимо, и у него самого. Он, без сомнения, тоже все понял, как и все в этом зале, и Криденс, отчаянно не понимая, что ему теперь делать, в бессильной злобе вцепился пальцами в подлокотники. — Я просто переживаю за то, чтобы у Модести не появилось дополнительных травм, ваша честь, — закончила свое выступление мисс Росс. Судья кивнул, принимая ее слова к сведению, но не посмотрел на нее — его куда больше интересовали взгляды, которыми обменивались Криденс и Грейвс. В зале повисло молчание. Перебрав бумаги перед собой, он вчитался в содержимое одного из листков и оглядел присутствующих. — Мистер Грейвс, — обратился он к Персивалю, отчего Криденс вздрогнул, а мисс Росс заметно напряглась, — пройдемте в кабинет.***
— Хотите устроить проверку на почве одной только необоснованной клеветы? — не выдержал Грейвс, опустившись в кресло напротив. — Я бы не назвал это проверкой, — развел руками судья. — Но я обязан убедиться в правильности своего решения. Хоть, хочу заметить, и не считаю, как вы выразились, клевету достаточным основанием для сомнений. — В чем же тогда проблема? — нахмурился Персиваль. — Я задам вам всего один вопрос, который бы помог мне расставить в этой ситуации все на свои места. Согласны? Персиваль кивнул, и в глубине души у него шевельнулось плохое предчувствие. — Мистер Бэрбоун и вы состоите в отношениях? По спине Грейвса пробежал холодок. — Отношениях? — по-дурацки переспросил он, голосом выдавая свою нервозность. Привыкший держать свои предпочтения в строгой тайне, Персиваль пребывал в панике от такого прямого вопроса, как и от того, что ответить на него нужно было здесь и сейчас. Грейвс научился настолько тщательно скрывать свою натуру, настолько вжился в роль - и сам считал это правильным - что приобрел определенную репутацию. Множество людей просто покрутили бы пальцем у виска, услышав, что Персиваль Грейвс - гей. Знающих же правду о нем в его окружении можно было пересчитать по пальцам. — Да, — кивнул судья, сложив руки в замок. — А какое это имеет отношение к вопросу его опекунства? — Понимаю, это личный вопрос, и отношение к делу он имеет, и вправду, очень отдаленное, но это помогло бы мне прояснить позицию относительно заявления другой претендентки на опекунство. Я мог бы спросить об этом самого мистера Бербоуна, но речь зашла о вас. «А что ты, мать твою, теряешь?! — взревел внутри себя Грейвс, стряхивая паническое оцепенение, злясь на свою нерешительность. — Ты больше никогда не увидишь этого человека. Раньше тебе это не мешало!» — Да, — проскрипел он, открыто взглянув в глаза человеку напротив. — Мы пара. — Хорошо. Но тогда возникает другой вопрос: это ведь вы помогли ему оформить все необходимое для опеки? — Да, я, — стушевался Персиваль под проницательным взглядом — от злости, что кипела внутри еще пару мгновений назад, ничего не осталось. — Но, насколько я знаю, это не запрещено, и… — Все так, это действительно не запрещено, — успокоил его судья. — Просто это выглядит, как совместное решение, несмотря на то, что ваш партнер выступает единоличным соискателем опеки. Но ваши отношения, как я вижу, никак не закреплены… — Это помеха? — нервно перебил его Персиваль, запоздало прикусив язык. — Нет, — поднялся тот из-за стола, подойдя к окну. — Хочу, чтобы вы взглянули на ситуацию моими глазами. Я вижу девочку, которая действительно была травмирована в прошлой семье, и которая нуждается в заботе и спокойствии. На опеку над ней претендует женщина, у которой, помимо своих двух детей-подростков, есть еще трое приемных, при этом она безработная, и пособия на детей явно составляют ее основной доход. Он прошелся по кабинету, и сел на соседний стул, рядом с Грейвсом. — Но вместе с тем я вижу, пусть и приемного, но брата девочки, человека, который ее знает, любит, понимает и отчаянно желает заботиться о ней. Вот только возможностей у него маловато в силу его возраста. Но так сложилось, что ему, похоже, повезло с понимающим партнером на этом этапе жизни. Вот только что будет, если этому партнеру наскучат отношения? — прищурился он, подобрав мантию. — Такое же может случиться. Персиваль сглотнул, понимая правомерность опасений судьи и совершенно не представляя, как бы он сам поступил на его месте, и прислушался к себе. — Случиться может всякое, — тихо, но уверенно ответил Грейвс после минутного промедления, открыто взглянув в глаза. — Я могу сказать лишь за себя. Я знаю, что легко не будет, но останусь рядом столько, сколько ему будет нужно. Судья кивнул, поднялся и прошел к двери, призывая Персиваля идти за собой.***
Криденс вздрогнул, когда Персиваль вернулся в компании судьи. Он не сводил с него глаз, словно пытаясь выяснить, что происходило за закрытой дверью кабинета с таким смертельно уставшим на вид Грейвсом, отвернувшись от торжествующей мисс Росс. Просьба встать вернула его внимание в нужное русло. — Мистер Бэрбоун, — обратился судья к нему, и Криденс вытянулся едва ли не в струну, ощущая, как кружится от волнения голова, — забирайте сестру. Едва раздался стук молотка, в его объятия кинулась мгновенно сорвавшаяся с места Модести. На плечо успокаивающе легла ладонь Персиваля, и Криденс понял, что для того, чтобы почувствовать себя счастливейшим человеком, ему больше ничего не надо.