Корпорация Тьмы.

Я Хитоми. Я умерла двадцать лет назад, а сейчас возродилась кем-то и зачем-то, зачем – я не знаю сама. Я всегда знала что погибну, но не думала, что та река может сделать что-нибудь больше этого. А сейчас, из нормальной девочки я превратилась в монстра – живое оружие, убивающее всё вокруг по воле создателя... Никогда не думала, что моя жизнь закончится именно так. ... А всё началось с той поездки к одной знакомой нашей семьи, а точнее, моих родителей, так как я эту знакомую совсем не знала. Мы ехали всей семьёй, с моими родителями и маленьким шестилетним младшим братом по имени Дайкири. Я плохо помню своих родителей, поэтому сейчас мне сложно что-либо рассказать о них: как их звали, где они работали, какими людьми были – всё это за двадцать лет уплыло из моей памяти. Но почему-то многое о моём брате не выветрилось из моей головы. Наверное, я очень любила его... Да, пожалуй. Я даже помню, Дайкири мама назвала его в честь известного коктейля. Очень странно, глупо, но притом это имя очень понравилось даже ему, да и позже всем казалось, что оно очень ему идёт. А что я? Меня же назвал мой отец-японец, хотя мама была какого-то другого происхождения... Но вот этого я уже не помню. Зато тот ужасный день не забуду никогда. Ехать было недолго, да и недалеко, но судьба сделала так, что всё равно даже этого вполне хватило, чтобы в каком-то глухом лесу, где никто не поможет, случилась катастрофа, как тогда. Не знаю: вышло ли что-то из строя у папиной машины, или же дорога была очень опасная, такая, где нужно было проявить крайнюю осторожность, либо же просто силы дикой природы... Понятия не имею, что служило тому, чтобы вдруг нас занесло так, что мы съехали прямо в лес, так, что мой отец-японец не справился с управлением и врезался в несколько деревьев и умер вместе с женой и сыном мучительной смертью от страшных ран. Когда же я проснулась, то поняла, что машину обхватили со всех сторон несколько деревьев и смяли, словно фантик от конфеты. В машине, кроме того, что от огня стало жарко, так ещё и от деревьев, осколков и кусков железа попросту стало тесно. Но это всё я начала замечать не прежде, чем начала оглядываться. Тогда я ещё понимала, что значит паника: горло пересохло, запершило, сердце быстро забилось, а кроме того я ещё и начала задыхаться от дыма и ремня безопасности, которое тянуло уж очень сильно. То, что из моих родных никого нет, привело меня в шок не сразу, а лишь тогда, когда я наконец заметила их. От моего брата, считай, ничего не осталось. Точнее, конечно, осталось, но головы не было, а остальное напоминало потрёпанный кусок мяса. У отца-японца был пробит лоб, ему его будто снесло, всё лицо было в крови, а у мамы осколки хорошо задели и проткнули лицо и руки, что на них почти не было живого места. Мёртвые, обгоревшие куски совсем недавно живого мяса – такими я и помню по сию пору своих родителей. А самой грустное, что какая внешность у них была до этого, осталось где-то в глубине моего подпортившегося сознания. Я кое-как вылезла из окна машины, задевая на ходу осколки, ещё оставшиеся в окне. Боль тогда я чувствовала адскую, пришлось даже остановиться ненадолго, уйдя на безопасное расстояние, чтобы вытащить ещё один торчащий осколок из правой части живота. Серое, красивое платье украсили аккуратные пятна моей крови, а место ранения, откуда я вытащила осколок, ядовито начал расползаться по ткани. Я посмотрела на свои руки. Даже не заметила, что они тоже все проткнуты осколками и сильно кровоточат. Ноги – то же самое. Потрогала лицо – вытащила изо лба один приличный осколок, что кровь мне чуть не залила глаза. Я вытерла лоб рукой и попыталась подняться. Удачно. Я впивалась глазами в горящую искорёженную машину и следила, как отец с матерью тихо сгорали в огне. Брата же не было видно. Больше всего хотелось, чтобы это был просто сон, чтобы я проснулась, и всё было как раньше. Зачем мне это? Я не жаловалась на жизнь, но судьба так меня за что-то наказала. Но судьба есть судьба, и я в отчаянии и беспамятстве поплелась в глубины тёмного леса. Раньше я считала их страшными, но теперь они мне не казались столь пугающими. Знали бы эти деревья, что со мной случилось, и сразу бы меня поняли. Но им остаётся только смотреть на это недоумевающими взглядами. И вот, в глубине леса я нашла прозрачную заброшенную реку. Очень красивую. Там было тихо и спокойно, несмотря на галдёж каких-то птиц, оханий сов... Она непринуждённо сверкала от лунного света, призывая меня к себе. И я подчинилась. Начала аккуратно спускаться с обрыва к воде, добралась до неё, встала ногами в прохладную воду... Она была настолько прозрачна, что я видела ступни своих ног. Но на этом я не остановилась и пошла дальше, к середине. Где-то далеко, в другой части этой реки, журчала вода. Голоса птиц резко стихли, зато проявились шуршания листьев в чёрном страшном лесу. Раньше бы я умерла от страха, а сейчас только чувствовала наслаждение от прохладной воды, сбивающей резкую боль в животе, слабость в ногах и руках. Вот вода уже по пояс, через мгновенье уже по горло. Пришлось применить свои руки и ноги, чтобы плыть дальше. Я только удивилась своим оставшимся силам после случившегося, но у меня уже начали всплывать в голову мысли, что лучше подчиниться слабости и боли и потонуть прямо здесь. Закончить всю боль, все страдания. Ведь, если выживу, всё равно останусь ни с чем, совсем одна, в свои тринадцать лет. Подумав, я поняла, что это действительно самый лучший вариант развития событий, и лучше всё же покончить здесь и сейчас. А река будто услышала меня. Начало засасывать. Несильно, достаточно легко, непринуждённо, будто так оно и надо, но я продолжала плыть, раздумывая. Но с каждым разом становилось всё сильнее, а потом резкий толчок – и я уже не видела больше ни деревьев, ни синего неба, ни огромной луны и сияющих звёзд. Я жадно начала хватать ртом воздух и пугливо махать руками, пытаясь выкарабкаться. Какое-то время мне это не удавалось, а когда я смогла вытащить голову из воды, то уже бушевал ураган, сильно хлестал по воде дождь. Вдалеке уже гром гремел, да и синее небо покрыли свинцовые и чёрные тучи. Сама же вода приняла за секунды из прозрачной чёрный цвет и облепила руки, оставляя чёрные следы, будто своими руками затягивая обратно в глубину, будто пытаясь удушить. Но на этот раз я не стала сопротивляться. Я расслабилась. В глазах потемнело, и я попросту закрыла их. Чувствовала, как осколки из рук и ног начали покидать моё тело. Вода начала смывать следы с моего серого, красивого платья. Волосы облепили щёки, в ушах зашумело... И стихло. Я даже не чувствовала, что задыхаюсь, но это уже не напрягало меня… И вот прошло 20 лет. …Проснулась я в воде. Начала оглядываться. Где-то далеко наверху я видела голубой свет, но мне трудно было подняться. Ноги сильно ломило. Я взглянула на руки. Все какие-то посеревшие, но совсем не разбухшие. Кроме того, по ним, как по сосудам, лились какие-то синие нити. Ноги такие же. Целые и бледные. И тут меня осенило. - Я жива? – спросила тихо себя хриплым голосом и мысленно удивилась: я без проблем разговариваю под водой. Это дало мне силы, заставило меня подняться, и я поняла, что это действительно не составило особого труда. Вдруг в воде я начала чувствовать себя невесомой, даже когда я начала подниматься на поверхность, мне казалось, что я "лечу" по воде. Никогда не думала, что в этой реке так много рыбы. Наверное, потому что сюда редко приходят и рыбачат, только вот почему?.. Я выглянула на поверхность и удивилась, ведь до сих пор стояла непогода, чернело море и небо, сверкала молния в ночи, хлестал дождь. Но мне было всё равно, как и моему новому телу. Я начала карабкаться на поверхность воды, но на удивление оно оказалось прочным, заледенелый, будто под бушующей водой что-то было. Я спокойно стала на неё и пошла прочь из леса по бушующей воде. Вдалеке я увидела мелькающие огоньки. Чего они боятся? Но когда послышались голоса, вода снова стала нормальной. Теперь меня видно было лишь наполовину. - Монстр! Монстр утопленницы возвращается! "Утопленницы? Неужели вы меня имеете в виду? Неужели вы думаете, что я осознанно решила утонуть? Какие вы жалкие!" Над ухом что-то свистнуло. Красные ленты-лазеры непонятно откуда начали осматривать меня с живым интересом. Заметили. Конечно, ведь я была в воде по колено! Остальная часть громоздилась над водой. Зато я сразу поняла свою новую функцию: мои отросшие за какое-то время волосы, уже были не просто волосами, а являлись мне и щитом, и оружием. Красное свечение перед ними останавливало пули, а другие чёрные пряди швыряли острые иглы (которые также брались непонятно откуда) направо и налево, да и причём попадали, раз ленты лазеров понемногу в темноте исчезали, слышались предсмертные крики, а гул затихал. Они явно защищали свою хозяйку и спасибо им за это. Я решила направиться прямиком за этими бойцами, ни за что напавшими на меня. Мало ли, девочка лет тринадцати искупаться решила? Чёрт же знает этих людей. А эти твари наплевали и напали на меня. Я пришла в ярость, но хладнокровие из красных и синих мерцающих под кожей сосудов будто так накачало меня всю, что я не подавала виду, а молча шла дальше. Волосы острыми копьями подались вперёд. Это была какая-то станция. Может даже, какая-то фабрика по изготовлению каких-нибудь химикатов или оружия. Не знаю. Но она мне не внушала ничего хорошего. Те твари пропали. Испугались маленькую девочку? Ха! Она просто порвёт вас на куски своими волосами, а в остальном она осталась всё та же. Просто совет: не злите незнакомых, даже детей. А-то мало ли он когда-нибудь тебе за это заплатит. Смертью. Твоей же. Я же начала оглядываться. Волосы аккуратно и смиренно спустились мне на плечи и закрыли спину… Но где же вход? "Ах, вот же", - я заметила ржавую старую лестницу и пошла к ней. Дойдя, проверила, не рухнет ли она, а потом начала подниматься. Так и показывала своим скрипом, насколько она старая. Мне её жаль. По ней, наверное, поднималось столько людей и никто не желает сейчас облегчить её страдания, тянут до последнего, мучают. Я её понимаю: меня тоже до сих пор не могли отправить на тот свет, мучают, провоцируют. Хотя ведь меня всё равно здесь ничего уже не держит. Всё что сделала – уже сделано, а всё, что хотела сделать, уже не имеет никакого смысла. Я стала таким же куском мяса, как и брат, только живым. Наполовину живым. Я кулаком ударила по двери. По мне, так я не приложила особых усилий, но стоило мне коснуться её, как она разлетелась вдребезги. Ещё одна функция, которую мне дало красное свечение. Ведь, коснувшись, я увидела его, свечение, в своей руке. Я могу вызывать его. Я – есть оно. Я прошла внутрь. Обычный коридор. Пустынный, грязный, забытый. На шахматной плитке красуется несколько заметных красных пятен. "Кровью кого-то стошнило", - подумала я и усмехнулась про себя. Я, придерживаясь стены, аккуратно ступила на шахматные плитки и решилась идти только по чёрным плитам. В детстве мы с братом часто любили так играть... Мои размышления прервала ещё одна запертая дверь. Волосы, как куча могучих кулаков, начали выламывать дверь на кусочки, несмотря на то, что она была металлическая и с виду пугающе крепкая и неприступная. Однако, вход снова благодаря мне оказался свободен. Я только зашла, и тут на меня откуда-то сверху нахлынул град выстрелов, пытающихся пронзить моё и без того мёртвое тело. Безуспешно. Красное свечение защищало меня. Пули летели мне прямо в ладони, запутывались в волосах, одежде, скатываясь с плеч. - Какая жалость, - произнесла я со спокойным видом и, согнув колени, размахнулась и махнула вокруг себя рукой. Все отлетели разорванные в разные стороны. Ещё одна особенность: телекинез. Я спустилась по лестницам вниз, шла по большому помещению, в котором находились огромные механизмы, по сию пору напряжённо работающие, гудели, дымились. Над макушкой мигала красным и гудела сигнализация, сообщая об угрозе. Об угрозе, которая уже ходила по своеобразному цеху по производству чего-то там. Пахло неприятно и удушающе ржавчиной и ещё чем-то, но чем – я определить не смогла. Смогла только заметить, как человечишки начали толпиться наверху, прицеливаясь. Но тут их начали пристреливать и без моего ведома. Я почувствовала своеобразную конкуренцию. Это были какая-то женщина и несколько других в своеобразных костюмах, отличных от тех, кто нападал на меня. Эта женщина вдруг на мгновение нацелилась на меня, но неожиданно опустилась винтовку и замерла. Но мне было наплевать; я с ухмылкой аккуратно прислонила ладонь к холодной поверхности стены. И цех затрясся от моих сил. Та женщина и её соратники прислонились к оградам от неожиданности. Будто землетрясение трясло цех. Я в душе рассмеялась. «Они так смешны! – думалось мне, - Но всё же, довольно смелы, раз решились убежать». Я направила на них свои руки. -Куда же вы! – воскликнула я. Снова внутри меня напал смех. Двери начали выламываться как будто сами по себе. Но никого поймать я не смогла. Зато смогла вывести из строя все механизмы, да и эти раздражающие гудки с красными огнями наконец голосить прекратили. В помещении потемнело. Но потом снова загорелось. Когда же огромные махины начали загораться и всё заполнил дым, людишки выползли из своих укрытий. Мост, на котором все стояли, начал рушиться. И тут началась игра, где я уже была больше зрителем, чем главным героем. Бойцы по предводительством той женщины победили бойцов в чёрном, что пытались уничтожить меня! Я довольна. Недовольна же чуть я лишь тем, что это не моя работа. Но, если получится и они выживут, я их сама лично "отблагодарю". Я ступила ногой. Снова всё затряслось, даже будто бы огонь загорелся ярче. Я спокойно пошла, слушая отдалённые возгласы этих людей и смотря на главный мост, где они столпились и пытались убежать, при этом всё глядя на меня, и тут... Что-то ненадолго остановило меня: среди них вдруг прошёл молодой человек, по лицу напоминающий кого-то… И я поняла кого - моего брата!.. И тут мост окончательно обрушился. Да! Я окончательно разрушила эту чёртову станцию. Через несколько часов от него огонь оставит только пепел, как и от людишек, умерших в нём. Я потрёпана, но вполне здорова, хоть и не совсем жива, даже чувствую себя более или менее хорошо. Большая часть с того моста смогла уйти, но были и те, кто не успел и от кого остались только воспоминания. Да и судьба «братца» мне вполне известна. Я видела, где он вышел из горящего дома с слегка пробитой макушкой, струйкой крови изо рта и сжатым в ладонях боком. Покачивающийся и хромающий, он рухнул и прислонился к стене стоящего недалеко столба, скатился по нему и с грустью продолжил следить за весельем. Однако быстро подошли его товарищи и, подхватив под руки, потащили куда-то. Когда они скрылись, я пошла на то место, где он лежал. Присела на то же место и прикрыла глаза. Я была довольна: после возрождения я сделала неплохой анализ своих новых сил, хоть и было предчувствие, что это ещё не всё, на что я была способна. …Открыла же глаза я после внезапного сна в каком-то светлом помещении. "Больница",– показалось мне.