***
- Мам, у меня не получается, - сижу на льду и плачу, потирая ушибленную ногу. - Давай пойдём домоооооой? Я не хочу кататься! - Солнышко, ты же первый раз вышла на лёд, разумеется, ты будешь падать. И даже, когда выйдешь в тысячный раз, ты можешь упасть. Неужели ты сдашься так просто? - мама садится рядом со мной и вытирает тёплой рукой мои слёзы. - Сдамся! Зачем мы сюда пришли? Пойдём смотреть мультики! - пытаюсь встать. - Ты же сама хотела прийти, помнишь? Увидела выступление девочек и сказала, что будешь кататься лучше, чем они, - мама нежно улыбается мне и помогает встать на ноги. - Я пошутила. Лёд страшный! - Он совсем не страшный, если сумеешь приручить его, - раздаётся незнакомый мне мужской голос. Я оборачиваюсь и вижу какого-то дядьку. - Приру.. что? - хлопаю глазами и прячусь за спину мамы. - Приручить. Лёд, он как дикое животное, пока не приручишь, пощады не жди. Я Олег Михайлович, а как тебя зовут, кроха? - Я не кроха! Я Александрия Валерьевна! - Ого! Ну, это всё меняет, Александрия Валерьевна! Давно катаетесь? - странный дяденька, но так по-доброму улыбается. - Я первый раз здесь, - не тороплюсь выходить из-за маминой спины. - Здорово! Хочешь, помогу научиться кататься? Я тренирую таких малышек, как ты, помогаю им приручить лёд. Ну, как, попробуешь? - он протягивает мне руку, я смотрю на маму. - Попробуй, зайчонок. Вдруг, тебе понравится? - она подталкивает меня к тренеру, и я робко беру его за руку. Олег Михайлович аккуратно едет вдоль бортика катка, я скольжу за ним, даже ногами не передвигаю. Сделав несколько кругов, он останавливается и объясняет, как нужно отталкиваться, показывает, даёт попробовать. Не сразу, но у меня начинает получаться, хоть я и падаю, мне почему-то нравится. - Мама! Мама! А мы придём ещё раз к Олегу Михайловичу?! Я очень-очень хочу прийти! Пожалуйста! - мы выходим с катка, и я практически вишу на руке у мамы. - Так, тебе понравилось? Точно? Ты же мультики хотела? - мама поднимает меня на руки. - Нет, не хочу мультики! Хочу кататься! Правда-правда! Я даже буду есть кааашу, - смотрю преданными глазками. - Ну, раз даже кашу будешь есть, - усмехается мама. - Но у тебя ведь нет своих коньков, как ты будешь кататься без них? - она смотрит на меня, я расстроилась, коньков и правда нет. Ещё чуть-чуть - и я заплачу. - Эх, ничего с тобой не поделаешь, поехали покупать коньки, моя будущая чемпионка, - она целует меня в щеку, и я заливаюсь радостным смехом. Так начинаются мои тренировки на катке. Сначала я хожу всего два-три раза в неделю, но потом, с возрастом, количество тренировочных дней увеличивается до 7. Мне очень нравится заниматься у Олега Михайловича, но он говорит, что не сможет всегда тренировать меня, мне придётся идти к другому тренеру, когда подрасту. Не хочу расти! Девочек с 10 лет тренирует противная тётка! Она мне не нравится! Но не бросать же фигурное катание? Или бросать? Нет, я не могу бросить! Я только-только начала участвовать в соревнованиях, а ещё костюмы такие красивые! Нет, точно не буду бросать! Никогда не брошу кататься! В десять лет, вместе с переходом к другому тренеру, меня отдают в балетную школу. Это всё из-за этой мымры! Она сказала, что у меня проблемы с устойчивостью и растяжкой... Почему тогда Олег Михайлович ничего мне не говорил про это? Наверняка, она всё выдумала. Но я не сдамся! Подумаешь, чуть больше тренировок теперь будет, ну и что? Всё равно у меня почти нет друзей. На первом занятии в балетном классе, мне было очень страшно. Все девочки такие красивые, спинки ровные, движения плавные и грациозные. Почему-то, несмотря на несколько лет занятий фигурным катанием, я чувствовала себя ужасно деревянной и угловатой. Стараясь стать как можно незаметнее я встала в самый угол у станка. Я стояла и смотрела на девочек, восхищаясь ими и пытаясь повторять движения. Больше всего мне понравилась невысокая девчушка, стоящая через несколько человек от меня. Она так старательно делала элементы, периодически убирая рукой выбившуюся из причёски рыжую прядь, которая падала ей на глаза, что я начала завидовать её упорству. Если не считать меня, то к ней, наверно, чаще остальных подходил педагог и поправлял её, но она так спокойно всё это переносила, удивительная девочка! - Привет! Ты - новенькая, да? - она подошла ко мне, когда у нас был небольшой перерыв. - Меня Кира зовут, а тебя? - Александрия... в смысле Лекса, - улыбаюсь ей. - Давно занимаешься танцами? - она садится на пол рядом со мной. - Танцами? Ну, я не то, что бы танцами занимаюсь. Я фигуристка, вот. Новый тренер сказала, что мне не хватает устойчивости и растяжки, и посоветовала начать ходить в балетный класс. Вот я и пришла. - Фигуристка?! Вот это да! Я тоже хотела стать фигуристкой, но всё время падала, а вот танцевать я люблю, - Кира потягивается. - Ты раньше у станка не стояла, получается? - Не-а, ни разу. Это оказалось труднее, чем я думала. - В первый раз всегда трудно. Ты привыкнешь! Педагог хоть и строгая, но хорошая, а на девчонок внимания не обращай, они всегда на новеньких смотрят свысока. Я тоже недавно была новичком, - она широко улыбнулась. - Давай дружить? - Давай, - я согласилась не задумываясь, но ни разу не пожалела об этом решении за всю свою жизнь. С этого началась моя дружба с Кирой. Она действительно была для меня тем другом, который готов ради меня на многое. Мы всегда могли положиться друг на друга. Если я пропускала занятия в балетном классе из-за соревнований, она всегда объясняла мне то, что они проходили, помогала тренироваться. Сколько раз она в выходной приходила на каток, чтобы просто поддержать меня на тренировке. Я, в свою очередь, не пропускала ни одного её выступления, она делала успехи. Очень скоро из новичка в балетном классе, Кира превратилась в лучшую ученицу. Она была такой, какой мне не хватало смелости быть: дерзкой, смелой и прекрасной. Когда мне было тринадцать, я впервые выступала вместе с балетным классом. Мы участвовали в небольшом спектакле, кажется, он назывался «Маленькая девочка». Это был мой дебют на пуантах. Я и до этого вставала на них на занятиях, но на сцену не выходила, ни до этого раза, ни после. Я решила для себя, что хоть это и красиво, но за вешней красотой скрыт целый мир боли и крови. Я видела, как плакали девочки, снимая пуанты после репетиций, как кровоточили пальцы на ногах. Видела, и каждый раз с ужасом оглядывалась на Киру, как же она выносит это? Для танцора, как и для фигуриста, ноги - один из самых главных инструментов. Неужели все балерины терпят такую адскую боль? Я не могу себе этого позволить, я уже выбрала для себя фигурное катание... Однако, я успела узнать, что пуанты могут причинить боль не только ногам... Это произошло перед одной из репетиций. Я немного задержалась на катке и приехала практически перед началом. Войдя в раздевалку, я услышала разговор девочек. Говорили обо мне. - Не понимаю, зачем в нашем классе держат Лексу? Она же не балерина и никогда ей не станет! Только и думает о своём фигурном катании. Что такого красивого в этих коньках? Какие-то железяки на ноге! Она всех только вниз тянет, лучше бы её не ставили в спектакль! Это было обидно. Да, я не уделяла всё своё время балету, но я очень любила танцевать, я любила заниматься со всеми вместе! Я уважаю все направления танцев и искусств! Так за что она так со мной? В этот момент у меня будто рассудок помутнел, помню, как подошла к этой девочке и ударила по её лицу пуантами, которые всё это время сжимала в руках. У неё пошла кровь из носа. - Меня учили, что, если не можешь сказать что-то человеку в лицо, лучше промолчать, - с этими словами я развернулась и вышла из раздевалки. Переодевалась я в женском туалете. - Это было сильно! Пощечина пуантами!- Кира заливалась смехом и спешила рассказать об этом инциденте мальчишкам, которые занималась с нами вместе. После этого случая всё стало только хуже. За моей спиной начали расползаться слухи, сплетни, какие-то нелепые домыслы. По большому счёту, мне было всё равно, что обо мне говорили за спиной, но общая энергетика в зале меня убивала, поэтому к четырнадцати годам я бросила занятия в балетном классе. Слава богу, к тому времени тренер перестала жаловаться на мою растяжку и устойчивость, всё-таки я добилась отрицательного шпагата, так что мой уход из балетной школы не имел негативных последствий для меня. Даже наоборот, теперь я могла больше времени уделять фигурному катанию, ведь раньше мне приходилось уходить с тренировок, чтобы успеть на балет. За четыре года я привыкла к усиленным нагрузкам, так что направить все силы на катание не составило труда. И это дало свои результаты. Как-то после соревнований, проходивших в Москве, ко мне, в одном из коридоров катка, подошёл странный мужчина. Он был таким большим, одет в шляпу и пальто, в общем, доверия не вызывал. - У вас хорошая техника, мисс Смирнова. Не хотите начать тренировки в Санкт-Петербурге? - А вы, собственно, кто будете? - я смотрела на мужчину с недоверием. С чего это он подплыл и о Питере начал говорить? Мне и в родном городе неплохо катается. - Яков Фельцман, тренер, - кажется, его раздражала моя неосведомлённость. - Я тренирую Виктора Никифорова и восходящую звезду - Юрия Плисецкого. Вы с ним одного возраста, да? - Понятия не имею, кто такой этот ваш Плисецкий. Только балерину знаю с такой фамилией, - да, тактичность из меня так и прёт. - Значит, вы предлагаете переехать в Питер и тренироваться у вас? - я с лёгким пренебрежением осмотрела тренера. - Да. Я помогу твоему таланту раскрыться в полной мере, - голос Якова был сухим и каким-то неприятным. - Да ну, нафиг... - Простите? - Говорю, нафиг мне не сдался ваш Питер. Я не собираюсь переезжать, у меня дома семья, друзья, парень. Вон, своему этому... как там его... Плисецкому помогайте раскрыть талант и прочее, я справлюсь без вас. Я развернулась и пошла прочь из коридора. Это была моя первая, но, как бы я не надеялась, не последняя встреча с Яковом... Вернувшись в родной город, я решила побольше узнать, что это за фрукты - Яков и Юрий... Про Виктора Никифорова я слышала, хороший фигурист, симпатичный мужчина, но явно не мой типаж. Целый вечер я бороздила просторы интернета, просматривая статьи и видео... Какие странные восходящие звёзды в мужском катании... Этот малолетний блондин слишком самоуверенный. Ведёт себя, как король, хотя сам старше меня всего-то на полтора месяца... В общем, впечатление осталось о нём крайне нелицеприятное - заносчивый мальчишка, не более... То ли дело мой Артём - спортсмен, красавец и с чувством юмора всё в порядке. Кстати, я же обещала встретиться с ним, когда вернусь из Москвы.***
- Лекс, милая, может, сегодня останешься с ночёвкой? - Артём сидел на полу перед телевизором и выбирал фильм для просмотра. - Мы же договаривались, что посмотрим фильм, и я поеду. Забыл, у меня ведь завтра тренировки с утра пораньше, - я сажусь рядом с ним. - Ну, сколько уже можно кататься? Ты себе еще ничего не отморозила? - он хватает меня за ухо. - Кошмар! Уши ледяные!!! - Ты мне их оторвёшь такими темпами! Оставь в покое, - мотнув головой, высвобождаюсь из его рук. - Для меня лёд - это не просто увлечение, это ведь моя жизнь. Я же не ворчу, когда ты ходишь на свои тренировки? - Я хожу на них, чтобы защищать тебя, если понадобится. - Пф, Артём, я тебя умоляю... Если понадобится - я сама прекрасно смогу себя защитить! Знаешь, какое лезвие у конька острое бывает? - победно смотрю на парня. - Я знаю кое-что, что гораздо острее лезвий. Твой язычок... уж больно острый, - он грубо целует меня, проникая в рот своим языком, подчиняя своей воле. Мне не то чтобы противно, но как-то не особо приятно такое обращение. Я не хочу никому подчиняться, тем более какому-то парню. Тем не менее, вырваться из его объятий у меня не получается, равно как и прервать этот поцелуй. Интересно, поцелуи - это всегда так противно? У меня не было опыта в этом, до того, как я познакомилась с Артёмом, и тот опыт, что я приобрела, меня не вдохновлял. То ли я полный ноль в поцелуях, то ли Артём отвратно целуется, то ли это в принципе противное занятие, то ли я просто не нашла того, чьи губы будут сводить меня с ума... Пока я размышляла об этом, парень решил перейти к активным действиям, повалив меня на пол, сам же улёгся сверху и по-хозяйски засунул руку под мою футболку. Я провожу на льду несколько часов в день и привыкла к ледяным прикосновениям, но его руки обжигали холодом кожу, и это заставляло мыслить яснее. - Артём! Прекрати! - стараюсь оттолкнуть настойчивого парня. - Хватит! Я не хочу! Перестань! - Да ладно тебе, мы ведь уже не первый день встречаемся, почему нет? Всё хорошо будет, - он целовал мою шею, а во мне это вызывало отвращение. - Я сказала: хватит! - выворачиваюсь и залепляю ему пощечину. В ту же секунду понимаю, что наделала. - Прости, я не хотела тебя ударять... Просто... просто я не готова ещё к этому... Прости... Я пойду домой, пока. Вскакиваю и, захватив сумку, выбегаю из его квартиры. Вечерний город с радостью принимает меня в свои прохладные объятия. Первая половина апреля - местами ещё виднеется снег, местами грязь, а вечерами морозит так, будто на дворе ноябрь. Прекрасная погода, чтобы остудить мысли. Что такое нашло на Артёма? Раньше я не замечала таких откровенных приставаний ко мне. Его как подменили за то время, что я была на соревнованиях. Когда я уезжала, он был таким милым парнем, прям плюшевый зайка, а сейчас? Что это был за самоуверенный мачо? Нет, такого Артёма я не знаю и знать не хочу! После этого инцидента прошло несколько дней, приближался мой маленький юбилейчик - пятнадцатилетие. Поведение Артёма с каждым днём пугало меня всё сильнее, он хоть и не откровенно тащил меня в постель, но намёки были более чем понятные. Честное слово, хоть переезжай в другой город от него! Точно! Другой город! Мне же предлагали перебраться в Питер и тренироваться там... Но я же отказалась... Зря, наверно, но кто же знал, что дома меня поджидает вот такой вот сюрприз от парня? Не стану же я сама напрашиваться теперь к Фельцману? Некрасиво получилось бы, сначала послала, а теперь бегу к нему... Да и так ли мне хочется уезжать? Всё-таки здесь дом, семья, друзья... Подумаешь, с Артёмом какая-то ерунда творится, но ведь это пройдёт, наверно. Стараясь поменьше думать о постельных желаниях Артёма, я готовилась к своему дню рождения. Отмечать решили не в сам день праздника, а на выходных, благо до них было совсем чуть-чуть. Утром моего пятнадцатого дня рождения меня разбудила мама. - Зайка, с добрым утром и с днём рождения! - она поцеловала меня в нос. - С добрым, мам. И тебя с днём моего рождения, - я обняла её. Не знаю, когда это началось, но я начала поздравлять в свой день рождения и свою маму, ведь это она родила меня, мучилась сколько-то там часов, так что это больше праздник для неё, чем для меня. - У тебя сегодня тренировки или дали отдохнуть в честь праздника? - Ты же знаешь ответ, мам. Покой нам только снится. Я пойду собираться, ладно? - встаю с кровати и иду в ванную. Тренировка заканчивается около девяти вечера, непривычно рано, но я знаю, что это значит. У нас есть традиция, если у кого-то день рождения, то мы отмечаем его дружной компанией фигуристов. Этот день не был исключением, поэтому как только мы переоделись, пошли в тренерскую, только там был стол, за которым мы могли все разместиться. Это было весёлое празднество, мы смеялись, шутили, меня поздравляли и желали кучу разных приятностей, кто-то рассказывал смешные истории, связанные со мной, кто-то говорил о моих успехах, несколько человек даже сделали мне символические подарки, но самым неожиданным стал презент от тренера. - Лекса, это не совсем подарок, наверное. Вот, сегодня пришло, - она протянул мне конверт, адресованный ей. Я не поняла, зачем она отдал его мне. - Эм, это же вам письмо? - пытаюсь вернуть конверт. - Может и написано, что мне, но письмо про тебя, и только тебе решать, как поступить. Открывай, вон, всем интересно, - тренер указала на ребят, которые с любопытством наблюдали за передачей конверта из рук в руки. - Ну, если вы так хотите, я открою, - я открыла конверт, сделать это было легко, потому что он уже был вскрыт. Ну, да, тренер же сказала, что письмо про меня, значит она его читала. Пробегаюсь глазами по строчкам и замираю в немом шоке. Это не просто письмо, это письмо-вызов в Санкт-Петербург... Официальное приглашение тренироваться у Якова Фельцмана! Поразительно! Я думала, он уже и думать обо мне забыл, тем более, что я показала себя грубиянкой, а тут приглашение. Неожиданно и приятно получить такое в день рождения! Я ещё раз просматриваю содержание, вдруг ошиблась, нет, ошибки нет. Меня действительно зовут в другой город. - Смотрю, ты в шоке? Я тоже была удивлена, когда прочитала, я даже позвонила Якову, чтобы удостовериться. Это не шутка. - Но, я же ему отказала и нагрубила! - я не верила в происходящее. - Ха-ха, да, про это он мне красочно рассказал! Послать его нафиг с его же предложением, такое могла учудить только ты, Смирнова! - тренер посмотрела на ребят, которые по-прежнему смутно понимали происходящее. - А, так вы же не в курсе! В общем, нашу Сашу, ладно не злись ты, на последних соревнованиях заметил тренер Яков Фельцман. Он предложил ей перебраться в Питер и тренироваться у него, вместе с Никифоровым и Плисецким, - женская половина мечтательно вздохнула, они серьёзно так тащатся по этим парням? Вот странные. - Но наша Лекса не из робкого десятка, и послала нафиг и Якова и его предложение, а потом ещё и гордо ушла! Казалось бы, конец истории, а вот и нет. Фельцман, этот принципиальный старикан, никогда не предлагает дважды, но когда я ему звонила, он сказал, что Лекса была настолько дерзкой, что может переплюнуть даже буйный нрав Плисецкого, так что без неё в Питере просто не обойтись. Поэтому, задвинув принципы, Яков прислал официальное приглашение Лексе, просит начать тренироваться у него. Он объясняет своё отступление от правил тем, что тогда всё было на словах и, мол, не считается... Но мы-то с вами понимаем, что наша бунтарка ему в душу запала просто! На моей памяти ещё ни один фигурист не посылал Якова! Лекса! Молодцом! - Эээ, это всё круто и здорово, но что мне теперь делать? - я стояла в растерянности... Несколько дней назад я жалела, что отказалась, а сейчас опять боялась принять это решение. - Решать тебе, дорогая, но, знаешь, такой шанс и один раз не каждому выпадает, а тебе повезло дважды... Я бы не стала его упускать, ты же всегда можешь вернуться, мы тебя с радостью примем обратно в нашу дружную команду. Да, ребят? - тренер подмигнула присутствующим, которые дружно загалдели. - Я подумаю... Честно... Мне нужно всё взвесить и принять решение... Спасибо, за поддержку. Решение, ехать или нет, давалось мне с трудом, по сто раз в день я меняла решение, откладывала, оттягивала момент окончательного ответа, но всё-таки, осознание того, что я должна ехать, пришло неожиданно и болезненно. Оно пришло под реквием по моей первой любви... Вероломное предательство Артёма стало тем пинком под зад, который заставил меня уговорить родителей отпустить меня в другой город, к другой жизни. В город, где я должна достичь небывалых высот, где я смогу встретить того особенного человека, ради которого будет биться моё сердце, в город, где я готова целую ночь сидеть и смотреть на мосты над Невой.***
Я смотрела на снимок на планшете, а из глаз текли слёзы. Они падали и разбивались об экран, оставляя мокрые следы, искажая картинку. Когда же я стала такой слабой? Где растеряла весь запас стойкости и силы духа? Почему я готова сдаваться без боя? Это моя жизнь, и только мне решать, какой она будет! Почему я сижу и пытаюсь решить, делать операцию или нет?! Я ведь знаю ответ! Он всегда был в моём сердце! Я готова голыми ногами идти по раскалённым углям, но отказываться от фигурного катания, для меня невыносимо. Пусть операция не поможет, но я хотя бы буду знать, что сделала всё возможное! Я поеду! Моя жизнь только начинается, и я не сдамся так просто! Иначе это буду просто не я! Рукой стираю слёзы с глаз, а краем одеяла протираю экран планшета, чтобы отправить сообщение родителям о том, что решилась на операцию и готова ехать как можно скорее, в ответ приходит: «Молодец родная, ты сделала правильный выбор)». Да, это правильное решение, но прежде, чем я уеду, мне нужно позаботиться об одной важной вещи. Думать о ней больно, но просто оставить всё как есть, я не могу, поэтому зову медсестру. - Мне нужен карандаш и бумага, я могу как-то их получить? - это, наверно, очень неожиданная просьба, но в больнице же должен найтись хоть один карандаш и несколько листов бумаги, пишут же они на чем-то свои диагнозы. - Эм, я спрошу у Кирилла Сергеевича, а вам зачем? - какая-то она запуганная. - Завещание писать буду... карандашом, - медсестра прикрывает рот ладонью от удивления, да что же ты такая доверчивая-то? - Эй, я пошутила. Хочу порисовать немного. Девушка заметно успокаивается и выходит из палаты. Минут через двадцать она возвращается с несколькими карандашами и большой пачкой бумаги. - Вот, этого будет достаточно? - она протягивает мне канцелярию. - Да, более чем. Спасибо тебе, - улыбаюсь ей. Девушка оставляет меня одну, и я принимаюсь за дело. Мне предстоит непростая задача, учитывая то, что рисую я плохо... Ладно, значит, буду оставлять разъясняющие комментарии... Я нахожу на планшете нужную песню и погружаюсь в свои мысли. Это гораздо труднее, чем я себе это представляла. Сейчас, слушая эту песню, я не вижу ничего, кроме танца с Юрой. Чёрт! Мне нужно постараться! Я должна! Должна! Должна это сделать! В своих творческих муках, я не замечаю, как за окном темнеет. Отрываюсь от рисования только тогда, когда над ухом раздаётся голос подруги. - Голодовку объявила? - я непонимающе поворачиваюсь на неё. - К ужину даже не притронулась, тебе нужно хорошо питаться перед операцией. - Ужин? - смотрю на тумбочку с другой стороны кровати, я и не заметила, как мне принесли еду. - Я не слышала, что мне его принесли, в наушниках была, наверно, - повисло неловкое молчание. - Ты уже знаешь про операцию, да? - Да, твоя мама рассказала. Они с твоим отцом сейчас у Кирилла Сергеевича, подписывают бумаги и обсуждают детали, скоро должны прийти. Как ты вообще? - Кира садится на мою кровать, и тут я замечаю, что она изменилась. Всего за сутки из жизнерадостной и полной энергии она превратилась в бледную девушку, с грустными глазами. - Трудно сказать. Всё болит, и это не доставляет мне радости, знаешь ли, - горько усмехаюсь своим словам. - А ты как? Видок у тебя, будто тебя автобус переехал. - Да уж, переехал и никуда не свернул, - она пытается улыбнуться. - Я переживаю за тебя. Все переживают. Как представлю, что ты сейчас испытываешь, самой тошно становится, хоть на стенку лезь. Я удивлена, что ты держишься. Не в том плане, что ты такая размазня, что должна рыдать, просто, это же страшно... После таких травм очень тяжело вернуться в спорт. Как ты с этим справишься? - Не знаю... Но я не намерена сдаваться. Я не ради этого положила столько сил на фигурное катание. Сейчас, самое главное - это пережить операцию, а уже там я буду думать, как мне быть дальше. Разумеется, период реабилитации может затянуться, но сколько бы мне не потребовалось времени, я буду делать всё, от меня зависящее, чтобы ещё хоть один раз выйти на лёд, услышать овации, чтобы испытать этот бешеный адреналин. - Твоей стойкости можно позавидовать, - Кира взлохмачивает мне волосы, кстати, не мешало бы их помыть, вопрос только как. - А что будешь делать с Юрой? - голос подруги становится тихим. - Знаешь, он сегодня звонил, но я не взяла трубку, не знаю, что ему сказать, если он спросит меня о тебе. Я обещала не рассказывать, и я намерена сдержать это обещание, но... Тебе не кажется, что он имеет право знать? - Кажется. Я знаю, что поступаю эгоистично, не пытаясь его даже выслушать, но я не готова к его словам, какими бы они не были. Я хочу попросить тебя об одной маленькой услуге, сделаешь? - Если никого не нужно убивать, сделаю. - Убивать не придётся, можешь не точить топор войны. Когда я улечу, встреться с Юрой и отдай ему это, - я протягиваю несколько изрисованных листов бумаги подруге. - Он поймёт... Да и ты поймёшь, если посмотришь... Скажи, что я не могла уехать просто так, не закончив начатое, что он должен сделать это, хотя бы в память о тех чувствах, что были между нами. И ещё... расскажи ему обо всём... Ну, про кафе и аварию... Только, пожалуйста, попроси его не пытаться со мной связаться. Когда придёт время, если оно придёт, мы встретимся, а если нет - значит, не судьба. - Сама себе яму копаешь, - Кира убирает мои художества в свою сумку. - Может, стоит позволить ему хотя бы проводить тебя? - Нет, если я увижу его, то не смогу уехать, поэтому я и прошу тебя встретиться с ним, после того, как мой самолёт взлетит, - уже какое-то время я смотрю на свои пальцы, которые нервно теребят одеяло. - Значит, сжигаешь мосты? - Значит, сжигаю... В палату входят мои родители в сопровождении Кирилла Сергеевича, в руках у него папка с какими-то документами. Он подходит к кровати, Кира тут же вскакивает с неё, видимо решив, что некрасиво сидеть, когда все стоят. - Лекса, твои родители сказали мне о принятом тобой решении. Это правильный выбор, - блин, надоели уже с этой фразой, хоть бы что новенького придумали. - В этой папке все документы, касающиеся твоего перелёта, операции и твоей травмы. - Как быстро вы собрали все бумажки, мы точно ещё в России? - с трудом верится, что можно подготовить документы за несколько часов. - Тебя не проведёшь, да? - врач улыбается правым уголком губ. - Ладно, скажу по секрету, только никому не рассказывай. Я начал собирать бумаги ещё вчера вечером. Да, у меня не было стопроцентной уверенности, что ты согласишься лететь в другую страну, но я видел, как много для тебя значит фигурное катание, потому позволил себе маленькую шалость и собрал документы. - Вы что, дьяволу прислуживаете? Откуда такая осведомлённость о том, что для меня много значит, а что нет? - скептически поднимаю бровь. - Лекса, ты не первая пациентка за годы моей практики. Я же видел, как у тебя глаза потускнели, когда я рассказывал о травме, так что не надо удивляться, к тому же, я иногда смотрю телевизор и видел твои выступления. В общем, тебе нужно подписать эти бумаги, тебе уже восемнадцать, так что родители не могут подписывать их за тебя. - Ясно, - я открыла папку, врач протянул мне ручку. - Ужас, как много всего. Мне надо это читать? - Нет, сейчас не обязательно. Можешь поверить, там нет документов на кредит, который я оформляю на твоё имя, - все в палате, включая меня, засмеялись. - Документы ты сможешь изучить в самолёте, или в больнице, куда тебя доставят. - Кстати о птичках. Куда меня отправляют и когда? - я глазами искала место, где нужно ставить свою закорючку-подпись. - Ты летишь в Германию. Самолёт завтра днём. Я замираю над бумагами. Завтра днём, уже так скоро. Хотя, да, это вполне нормально, мне ведь нужна операция и чем быстрее, тем лучше. Ставлю подпись в тех местах, где говорит доктор, и закрываю папку. Кирилл Сергеевич прощается со мной на сегодня и оставляет меня с семьей и подругой. - Лекса, конечно, вылет неожиданно скорый, но, если хочешь, мы можем попросить доктора отложить перелёт на пару дней. Может, ты хочешь повидаться с друзьями перед поездкой или ещё что-то, - голос мамы взволнованный, такое чувство, что она нервничает больше чем я. - Всё хорошо, мамуль. Не нужно тянуть, завтра так завтра. Я же сама приняла это решение. А насчёт друзей... Те, с кем я готова сейчас попрощаться, находятся в этой комнате. Остальным Кира объяснит ситуацию, да, ведь? - смотрю на подругу, которая отвечает короткое «да». - Я же не навсегда улетаю, а вы летите со мной, я права? - Конечно. Разве мы оставим нашу малышку одну в другой стране? - папа приобнимает маму за плечи. - Мы всегда рядом, ты же знаешь. Так, Ира, пойдем, нам нужно собрать вещи, оставим девчонок наедине, пусть поболтают. - Да, ладно, - мама подходит ко мне и нежно целует в щеку. - Моя маленькая чемпионка, у тебя всё будет хорошо. - Спасибо, мам, - стараюсь как можно крепче её обнять. - До завтра. Родители выходят, и мы остаёмся с Кирой вдвоём. - Кир, ты прости, я теперь и не знаю, смогу ли быть на вашей с Марком свадьбе. Испортила тебе весь праздник. - Не говори так! Ты будешь на нашей свадьбе, даже если нам придётся отложить её на несколько лет! - Кира щёлкает меня по носу. - И не вздумай отказываться, понятно? - Понятно... - Вот и славно. Я, наверно, тоже пойду. Завтра приеду тебя проводить. Про твою просьбу... я выполню её, обещаю, - подруга обнимает меня, после чего подходит к двери палаты. - До завтра. - До завтра. Дверь за Кирой закрывается, и я погружаюсь в тишину. Хоть в палате и открыто окно, звуки улицы практически не попадают в комнату. Я смотрю на тёмное небо и представляю, как могла бы сейчас сидеть на берегу Невы и также смотреть вверх, наслаждаясь звуками воды и города. Когда в следующий раз я увижу питерское небо? Найду ли себе место под небом Германии? Я не знаю, как долго мне придётся жить в другой стране, но я очень надеюсь на скорое возвращение в этот город. В город, где мне было так уютно жить, где я стала известной фигуристкой, где я встретила человека, любовь к которому заполняет всё мое сердце... - Спокойной ночи, Санкт-Петербург... Спокойной ночи, Юра...