Обычное утро Тины Голдштейн

      Тина вот уже как неделю назад вернулась на работу. Сказать, что эта неделя была тяжёлой, - значит ничего не сказать. Тяжёлой она была не в плане физическом, а в душевном.       Всю прошедшую, а, вернее, проплывшую неделю она думает, стоит ли спрашивать мистера Грейвза об этой девушке - Эбигейл? Тину мучают сомнения: спроси она у него это, девушка рискует задеть в Персивале старые раны. Не спроси она этого, то так и будет мучиться с этим вопросом, не давая покоя ни себе, ни ему, ведь Персиваль не дурак - видит, что она хочет что-то у него спросить, но не решается.       Тина чувствует себя маленькой глупой девочкой, которая боится в чем-то сознаться родителям, и это действительно выглядит так со стороны. Тина не торопится домой, где её ждёт очередной упрёк со стороны сестры, мол, Тина, ты должна разрешить свои внутренние проблемы и так далее.       На улице идёт снег, сопровождаемый холодным ветром. Первые огни улиц зажигаются, говоря о том, что день медленно, но верно уступает свои права ночи. Она заворачивает в кафе, чтобы согреться.       Шум, гуляющий по заведению, давит на уши после тишины улицы. Тина решает уже открыть дверь и уйти, как её окликает знакомый голос: - Тина, не ожидал вас здесь увидеть в такой час, - произносит Персиваль Грейвз, которого в данный момент девушка желает видеть меньше всего. Ей так и хочется узнать, в какой это "такой час" он не ожидал её увидеть, но она тактично помалкивает. - Теперь-то уже не убежишь, да, Тина? - проносится у неё в голове. - Либо ты задаёшь ему этот чёртов вопрос, либо так и будешь терзать себя! Ну, давай же, всё в твоих руках, Порпентина! - язвительно думает она.       Девушка осматривается в поисках хотя бы одного свободного места, находящегося подальше от Персиваля Грейвза, но, придя к выводу, что все места заняты и здесь просто яблоку негде упасть, она вздыхает и с вежливым видом интересуется у мужчины: - Вы не против, если я... присоединюсь к вам? - выдавливает она, понимая, как фальшиво и глупо это звучит.       Грейвз ставит чашку кофе на стол, бросая мимолётный взгляд на стоящую рядом Тину. - Не против, - произносит он, также осматриваясь. - Да и мест, я вижу, свободных нет, кроме этого, - усмехается мужчина. - Присаживайтесь, мисс Голдштейн.       Тина, понимая, что иного выхода нет, садится напротив мужчины, упорно игнорируя его вопросительный взгляд. Между ними - тишина, вязкая, обволакивающая, проникающая под кожу. Молчание нарушает неожиданно подошедший к их столику официант. - Что желаете, мисс? - улыбаясь, спрашивает черноволосый молодой человек с голубыми глазами, заострённым подбородком и тонкими чертами лица. На вид ему не больше двадцати. - Чёрный кофе с двумя ложечками сахара, пожалуйста, - вежливо говорит Тина.       Молодой человек уходит, вновь оставляя их "тет-а-тет". Грейвз, решает Тина, здесь недавно, так как его чашка ещё даже и наполовину не пуста. Она думает, старательно думает, как повежливее спросить у него об этой девушке. Как спросить так, чтобы не задеть старых ран? Как сделать так, чтобы он, возможно, не выплеснул на неё свой гнев? Ответ напрашивается сам собой: никак! - Тина, вы в порядке? - интересуется Грейвз, и девушка вздрагивает, понимая, что слишком ушла в себя. - Что? - произносит она, но тут же исправляется. - Да, мистер Грейвз, я в порядке.       Она видит, что мужчина не верит ей. Официант приносит кофе, Тина благодарит его и, взяв в руки чашку, поспешно делает глоток напитка, надеясь отвлечься от мыслей, мешающих ей во всём: в делах, касающихся работы, в делах, касающихся дома, да во всём, за что бы она не принималась. Она стала более рассеянной за последнюю неделю и уверена, что все это видят. Все, кроме нее, похоже, потому что она никак не хочет взять себя в руки! - Тина, вы уверены, что вы в порядке? - вновь спрашивает Персиваль, замечая нервозность своей подопечной. - Вот прицепился-то, а! - думает Тина, однако в слух говорит совсем другое. - Да, мистер Грейвз, - равнодушие, которое слышит Персиваль в её голосе, кажется ему наигранным. - Ну, хорошо, допустим, мисс Голдштейн, что вы в порядке, - кладя руки на столик и слегка наклоняясь к девушке, произносит он. - Тогда, быть может, вы объясните мне, почему вы не проситесь на задания, хотя ранее я за вами, Голдштейн, такой робости не замечал, - вкрадчиво продолжает мужчина, смотря на девушку внимательным, изучающим взглядом. - Ваши отчёты пусты - в них нет подробного описания, деталей, так сказать, которыми вы, Тина, любите украсить любой свой отчёт, - на этом моменте Тина удивлённо вскидывает брови, думая, комплимент это или упрёк. А Грейвз, будто не замечая, вновь приводит свои "аргументы". - Вы сидите за своим столом, разбирая никому не нужную отчётность, не двигаясь с места, будто приклеенная к стулу, вы не ходите на обед, а если и ходите, - усмехается мужчина, - то возвращаетесь с него менее чем через полчаса! - слегка повысив голос, говорит мужчина, смотря девушке прямо в глаза. - Ваша сестра надоела мне с её ставшим главным за эту неделю вопросом: "Что вы сделали с моей сестрой?", хотя я, Голдштейн, к вам даже пальцем не прикасался, ограничивая наше общение лишь до: "мистер Грейвз, отчет" и "можете быть свободны, Голдштейн!". Что вы теперь скажете, Тина? Так и будете утверждать, что всё в порядке? - пытаясь разговорить девушку, мягко заканчивает свой монолог мужчина. Тине так и хочется съязвить: "Тоже мне, Шерлок Холмс!". - Скажите мне, что происходит, Тина? Я попробую... - Кто такая Эбигейл? - набравшись смелости, наконец спрашивает девушка, тут же зажмуриваясь от страха.       Лицо Грейвза становится каменным, ему кажется, что вокруг разом исчез весь кислород, такой нужный ему сейчас. - Что? - ошеломлённо говорит он, сжимая в руках кружку с недопитым кофе, отчего Тине кажется, что она вот-вот разлетится на мелкие кусочки. - Кто такая Эбигейл, мистер Грейвз? - стараясь не нервничать и успокоить себя, вновь задает вопрос девушка, дрожа от страха. Боясь, что от взгляда, которым смотрит на неё мужчина, может стать кучкой никому не нужного серого пепла.       Грейвз глубоко дышит, готовый убить её прямо сейчас и прямо здесь - в этом чёртовом кафе, в этот чёртов вечер, своими же голыми руками, без помощи палочки. - Выйдем! - то ли шипит, то ли рычит мужчина, поспешно надевая пальто, оставив деньги за кофе. Тина следует его примеру.       Они проходят пару метров в противоположную сторону от кафе, заворачивают к одному из проходов между домами и останавливаются. - Повторите-ка, Голдштейн, свой вопрос, - нарочито вежливо просит мужчина, - а то, я думаю, не до конца расслышал его.       Тину всю трясёт. Она уже успела проклясть себя всеми известными ей ругательствами и сейчас желает лишь ускользнуть от него, как добыча от хищника, застуканная врасплох. - Я... - шепчет девушка. - Я... Хотела... Спросить... - прерывисто говорит она. - Кто такая эта девушка - Эбигейл? Он рассказывал мне о... ней. И... - Тина не успевает закончить предложение, оказываясь прижатой к стене мужчиной, который, не давая ей и малейшего шанса вырваться, кажется, сейчас станет метать молнии, и все - в её же сторону. Она испуганно вскрикивает. - Значит так, Голдштейн, заруби себе на носу, - начинает Грейвз, яростный шёпот которого пугает девушку не меньше, чем безумный взгляд маньяка-убийцы Андерсона, - никогда, слышишь, никогда не смей больше при мне заикаться на подобную тему! Тебя это никоим образом не касается, слышишь, НИКОИМ! - его лицо совсем близко. Так близко, что, если бы не ситуация, в которой она сейчас, то непременно бы девушка мечтала о поцелуе, но сейчас она никак не думает об этом. - Не произноси этого имени при мне, Тина, никогда! - Но... - выдавливает Тина, желая провалиться под землю из-за собственной глупости. - Замолчи! - вновь шипит Грейвз. Тина не видит, скорее, чувствует его гнев, словно лаву, расползающуюся повсюду. - Никогда! Никогда больше не произноси этого имени, иначе я за себя не ручаюсь! - мужчина резко отпускает девушку, которая делает глубокие вдохи, будто после попытки удушья. - Ну, что, спросила? Легче стало? - вновь язвит внутренний голос. Тина опасливо смотрит на Грейвза, шокированная его поведением. Раньше она никогда его таким не видела, даже когда было что-то ужасное, он всегда оставался холоден, как глыба льда. - Конечно, глыба льда! - вновь упрекает она себя, пытаясь абстрагироваться от своих внутренних упрёков. - П-простите, - едва не всхлипывая, шепчет девушка, смотря на мокрый асфальт. - Думайте в следующий раз, что говорите, Голдштейн, - вернув голосу сухость, присущую ему везде и всегда, как он считает, советует Грейвз, бросая укоряющий взгляд на девушку, и аппарирует, оставляя её одну. Тина собирается с мыслями, обещая себе, что больше и слова об этой Эбигейл не скажет ни себе, ни ему, ни кому-либо ещё, и также аппарирует домой, где её ждёт тёплое какао, греющее лучше любого камина или кофе...