Очерки за кружкой чифира

      Я всегда представлял себе тюрьму мрачной и не был удивлен, когда так все и оказалось. А так, насчет порядков… Хм, никогда бы не подумал что-то, что нам показывают в кино про воров и бандитов (ну или ФСБ-шников и бандитов) кардинально отличается от того что я пережил, разве что всем, кроме места событий. На тот момент я вообще ничего не знал что там, да как. Оказался я в СИЗО «Матросская тишина» почти сразу после задержания и ареста, и первое, что заметил — духота, духота и неба не видно. Пережив (да-да, именно пережив, иначе как борьбой за жизнь многочасовое путешествие в зарешеченной кабине вонючей «зэковозки» донельзя забитой такими же бедолагами и не назвать) свой первый «этап» в автозаке, по приезду на новое «место прописки» меня разделили с товарищами по несчастью.       Нас выгрузили, естественно, под строгим присмотром дежурной роты спецназа, собак, орущих прапоров и тыканьем дубинки или дула автомата ну и, конечно же, под пытливым взглядом гуляющих неподалеку сидельцев. Забавно, но пока все было как в нашем кино. На этом, а также на внешнем виде всей территории следственного изолятора сходство и кончилось. Кстати, о территории — это была огромная площадь с высоким забором, колючей проволокой с вышками по периметру, везде все заасфальтировано, огороженное пространство как внутренний дворик для прогулок. Само СИЗО делилось на районы (назову это так) — главное здание администрации, дежурной смены, столовой и помещение непосредственно с камерами обвиняемых, неподалеку казармы ОМОНа и прапорщиков — «вертухаев» на фене, — как можно дальше от главного корпуса находился женский корпус, и замыкал обиталище томящей неопределенности, ненависти и безразличия — хозяйственный двор. В общем, место довольно живописное, не так ли? Учитывая, что вокруг всей этой «красоты» — только бетонные коробки моего родного города.       Мои размышления прервал голос одного из местных аборигенов, который без капли стеснения крикнул на всю территорию прогулочного дворика: — Мить! Смари, новая прибыль! — Ха! Ну, все, седня поржем на прописке!       Стоит ли удивляться нулевой реакции местных стражей порядка? Бросилась в глаза еще одна особенность этого места — все обитатели СИЗО были в вольной одежде. Нет! Никаких одинаковых роб, только спортивки, кожанки, кеды, кроссы да брюки и куртки не хуже, чем у вольных. Я заметил даже парочку человек в рубашках хоть на праздник и мужиков, с важными как у прокуроров лицами, в дорогих пальто. «Местная „братва“, наверняка», — подумал я.       Как я понял, понесли меня к местному врачу, ну как врачу, местному фельдшеру — на фене «лепила», забавное название, и почему именно лепила? Что ж, будет о чем подумать на досуге, у меня до суда будет много времени на это. Итак, зайдя к «лепиле» не думал, не гадал, что как оказывается опыт у них не хуже чем у столичных врачей, особенно, что касается симулянтов, хотя мог бы и догадаться, учитывая, что проходят через них тысячи людей. Они скорее мертвого сочтут симулянтом, чем симулянта больным. Что ему вычислить симулянта в простом пацане, который первый раз в таких местах? Да как два пальца…       Пройдя эту вводную часть моей новой жизни, до того как начнется мой, как это сейчас говорится, «заезд на тюрьму» мне оставалось лишь побеседовать с оперуполномоченным оперативного отдела (для краткости опером), что очень важное событие. На жаргоне опера называют «кумом» (не путать с «куном»!), соответственно оперотдел — «кумовская часть». Почему так, никто из моих будущих сокамерников объяснить не смог, зато в дальнейшем они мне объяснили, что лучше так его не называть — обидится, хоть «кум» и не бранное слово. Как в дальнейшем оказалось, что этот человек распределяет новоприбывших по камерам — для такого, как я это очень важно, мало ли какие беспредельщики меня ждут, так что лучше бы с ним не ссориться…       Передо мной толстая железная дверь с окошечком для подачи пищи — «кормушка». Пока вертухай снимал наручники, успел рассмотреть цифру камеры — 43. Где-то в коридоре я различил эхо от какофонии звуков — голосов, криков, десятки одновременно работающих магнитофонов играющих каждый свое, но непременно что-нибудь из шансона — Мишу Круга или группу «Блатняк». — Заходи. Взяв сумку с вещами, я послушно сделал шаг и не успел осмотреться, как дверь с глухим скрежетом захлопнулась, и послышался звук ключей в замочной скважине. «Добро пожаловать», — первое, что пронеслось у меня в голове.