Эра Мориарти

Подвал, когда-то бывший винным погребом, встретил Лестрейда и Холмса храпом. Храпел пьянчуга, да так, что сотрясались стены. Кальмар из соседней камеры тянулся щупальцами сквозь решетку в попытке то ли придушить, то ли просто перевернуть храпуна. Увидев вошедших, марсианин отдернул щупальца и запищал, наверное, призывая к содействию. Пол вокруг был черен — выстрелы явно не оставили кальмара равнодушным. — Ну-ка, убрался от него! — рявкнул инспектор, и кальмар, испуганно съежившись, отполз. — Уродца досматривать будете? — кивком головы Лестрейд указал на забившегося в угол марсианина. Лицо Холмса приняло рассеянное выражение. И в то же время полузакрытые мутные глаза и вздувшиеся вены на висках выдавали бурную мыслительную деятельность. — Не знаю, … вряд ли мы… — бессвязно пробормотал сыщик и добавил: — Давайте-ка лучше взглянем на этого несчастного. И направился к камере с похрапывающим типом. «Несчастный… ну конечно! — подумал инспектор с возмущением. — С каких это пор бандитов записывают в несчастные? Надо было передать мерзавца его дружкам, да и перестрелять всех скопом». Но покорился и отпер камеру. Холмс перевернул безвольное тело на бок. Карманы «несчастного» выпотрошили при приеме, сыщик явно понимал это — не стал перепроверять их за старательными констеблями. Вместо этого он зачем-то распахнул ворот грязной рубахи, провел пальцами от плеч к ладоням. А затем вышел из камеры и склонился над сгруженным тут же телом Санты. — Ого! — присвистнул он восторженно. — Взгляните-ка. Грудь хозяина обезьянки, за исключением пулевых отверстий, покрывали блеклые татуировки. — Можете быть покойны, друг мой, — криво усмехнувшись, заключил Холмс. — Этот Санта послал на тот свет не одну дюжину человек. Ничего нет зазорного в том, что вы помогли им снова встретиться. Лестрейд пренебрежительно фыркнул: — Одним душегубом больше, одним меньше, — а потом холодно уточнил: — Мы закончили? Холмс не удостоил его ответом, молча и настороженно обернулся, словно что-то услышав, а потом буквально взлетел вверх по лестнице. Наверху было тихо, неестественно, до одури и паники тихо. Бандиты напали? Вряд ли, в подвале было бы слышно. Газовый фонарь над дверью не горел — вся прихожая погрузилась в полумрак. Люди панически боятся темноты, ведь там их подкарауливает неизвестность. Мало ли что копошится во мраке! А вдруг оно голодное и злое? Лестрейд никогда не ловил себя на подобных мыслях. Но в этот раз и он почувствовал, как по спине пробежал противный холодок. На него смотрело дуло револьвера, а в глубине прятался осколок тьмы. Причем инспектору было хорошо известно, что скрывается в ней. Но легче от этого не становилось. — Х-х-хлоп!!! Оружие дернулось и выплюнуло смерть. На миг Лестрейду показалось, что пристрелили время — бедное замерло, превратившись в густую вязкую жижу, принялось сочиться по капле. Но когда оно, опомнившись, вновь рванулось вперед, Лестрейд понял — пуля предназначалась не ему. Краем глаза он заметил, как Холмс сполз по стене да так и остался лежать вниз лицом. Очень плохой знак — пол в участке, казалось состоял из грязи, спасибо погоде. И лежать лицом в этой грязи может лишь человек, которому уже абсолютно все безразлично… Хуже того, через мгновение инспектор сам присоединился к Холмсу. Мир взорвался, а затем померк, оставив Лестрейда валяться среди грязи и мусора. Инспектор по праву гордился крепостью своего черепа. Он очнулся и увидел лицо некогда великого сыщика. Широко открыв глаза, Холмс лежал на полу и совершенно очевидно был мертв. — Так, — раздалось неподалеку. — Вот этого-у жмура выкиньте из комнаты. Тело Холмса с шуршанием исчезло из поля зрения. — Молодец, парняга, — сказал тот же голос. — Сразу видать, не дурак. — Ну да, — а вот этот голос Лестрейд узнал, это был Ленд. — Все правильно сделал. Ты не думай, награда будет во-у! Это ж «эльф»-моро! Инспектор с трудом смог приподнять невероятно тяжелую голову. Со стены на него с укором взглянула королева Мария. Связанная Уэллер сидела с противоположной стороны комнаты на полу. У входной двери маячил кто-то огромный и забавно пофыркивал. Паровой зомби-боец, древний, как мир. Не его ли тогда пытались запустить? У стола обретались трое подонков. А, нет, четверо, Ленд рядом с ними. — Терь самое главно-уе, — провыл моро. — Где наш парень-то-у? Для убедительности он поигрывал здоровенным ножом. — В подвале, — отозвался Ленд. — Пойдем, покажу. — Не, — сказал бандит, — пусть за ним ребята сходят. В какой он камере? — Во второй, — сказал Ленд и добавил: — не ошибетесь. — Вот и хорошо-у, — улыбнулся бандит. — А мы тут с тобой посидим, босса подождем. За дружками твоими приглядим. Головорезы утопали в подвал. — Хорошо-у дело обернулось, — довольно сказал моро, усевшись на подоконник. — Ты, парняга, молодец. Вылитый я, тока помоло-уже. Ленд покраснел, словно нецелованная монахиня. Инспектор не выдержал и сплюнул. Получилось не очень, плевок повис на костюме. — Шеф! — обрадовался Ленд. — Вы живой! Лестрейд мрачно взглянул на него: — Ленд, почему? — Почему вы живой? — хмыкнул Ленд. — Так я ударил слабо. — Не придуривайся. Зачем тебе это? Моро оскалился, а предатель, казалось, растерялся от такого вопроса. — Вы считаете, деньги недостаточный повод? Я в полиции десять лет! И что? Занюханный участок в самом вшивом районе города! И сволочь-начальник, который сам Рождество не празднует и другим не дает! — Инспектор, — подала голос Уэллер. — Кончайте вы со швалью разговаривать. Моро у окна взглянул на девушку, но тут же отвернулся. Видать, ему легче игнорировать Уэллер, волк есть волк, хоть и ущербный. Не любит, когда самок обижают. — Так я для тебя шваль, значит?! — ощетинился Ленд, резко повернувшись к девушке. Та нервно хихикнула: — Инспектор, вы ничего не слышали? А то мне говорящее дерьмо мерещится. — Ах, ты ж паскуда! — рыкнул Ленд, но взял себя в руки. — Разозлить меня хочешь? Лестрейд поморщился. Крики пронзали его череп и рвались наружу сквозь глаза. — Эй, инспектор, не нравится, что вас провел обычный бобби? Похоже, Ленд упивался содеянным. — Идиот, — презрительно выплюнул Лестрейд. — Ты же полицейский… — А? — окрысился тот, — мистер Шишка будет читать морали? Долг, честь, все такое? — Нет, — качнул головой Лестрейд, и перед глазами заплясали искры. — Ты полицейский. И знаешь, что будет, если мы умрем. Вас повесят или пересадят мозги в бутылки — как суд решит. Улыбка сползла с лица мерзавца, на скулах заходили желваки. — Пытаешься запугать такого-у славного парнягу, хорек? — вмешался моро. — К утру-у, он будет далеко-у от Лондона с кучей деньжищ. А ваши тела никто-у не найдет. Услыхав это, Ленд засиял. — Сами виноваты, — продолжал развлекать себя разговорами моро. — Вы ить по-унимаете это, да? И тут Лестрейда как молнией ударило. «Вы ведь понимаете, о ком я говорю, инспектор?» — сказал адвокат. Почему он так сказал? Набивал себе цену? Льстил? Или у него был повод так думать? Мозг Лестрейда лихорадочно работал. «Руки взяли со стола газету и…» Газета? Что было в газете? Что у нас там произошло из важного? — Уэллер, ты глупее, чем я думал, — звучал над ухом инспектора сердитый бас Ленда. — Не ту профессию выбрала! Поедем со мной! С нами! — Пошел к черту! Лучше сдохнуть старой девой! Конечно же, вот оно! Жгучее желание удариться головой о стену переполнило инспектора. Как же он раньше не догадался?! Баронесса умерла! Старой девой! По крайней мере, стало понятно, что здесь вообще происходит. Дверь на улицу хлопнула так громко, что задребезжали мутные стекла в кабинете. Несколько гулких шагов, и на пороге кабинета показался невысокий человек в теплом пальто, закутанный в длинный красный шарф поверх такого же красного от мороза лица. За его спиной возвышались два мордоворота. При виде их струхнул даже Ленд. Ухмыляющийся моро тут же убрал нож и вытянулся в струнку. Довольный эффектом, коротышка посмотрел поверх очков на Ленда и спросил: — Ты, значит, и есть продажный бобби? — Да. Так точно, сэр. — Очень хорошо. Вот видите, мальчики, — обратился он к телохранителям. — Хороший подкуп всегда эффективнее насилия. Когда я услышал, что мои мальчики собираются штурмовать полицейский участочек, у меня чуть сердечко не остановилось. Он повернулся к полуволку: — Адвокатика обыскали? Его нашли? — Нет, — ответил моро. — Парни перерыли все бумаги, пусто. — Жаль, — огорчился коротышка. — А где этот чертов «наследничек»? — За ним ребята пошли. — Славненько, — голос коротышки потеплел. — Давно? — Минут десять, — пожал плечами моро. Ленд ухмыльнулся и добавил: — Наверное, в чувство приводят. Он же пьян, как труп. — Пьян?! Брови коротышки слегка приподнялись в удивлении, а затем рухнули вниз, гневно морща переносицу. — Пьян?! В этот самый момент Лестрейд уже знал, что сейчас прозвучит. — Как «пьян»?! Вы напоили долбаного спрута?! Ленд от удивления распахнул рот и слегка отшатнулся. Лицо Уэллер вдруг помолодело лет на десять, — вот волшебная сила шока! Моро у окна застыл изваянием, даже амбалы, казалось, удивлены. И никто не смотрит на него, Лестрейда. Действовать сейчас же! Инспектор не любил такие моменты. Оно и понятно: кому бы понравилось, если бы в его теле проснулся вдруг некто с очень склочным характером? Да еще норовил проломить кому-нибудь череп или просто без изысков свернуть шею. Но выхода не было, и Лестрейд позвал мысленно: «Эй?! Пора!» Его услышали: в темных пещерах мозга зашевелилась безликая тварь. Почуяв возможность высвобождения, она с довольным урчанием встрепенулась и… Взгляд Лестрейда застлала кровавая пелена: он и чудище слились в одно целое. Непримиримое, напрягшееся и грозное. «Дай… мне всех этих людишек… прошу! Тебе понравится! Как тогда…» — алчно зашептала вторая сущность. И Лестрейд уступил… Тело его, еще секунду назад развалившееся на стуле, рванулось вперед и вверх. Ленд получил свое первым — локтем в лицо. Его вскрик наполнил слух сладкой музыкой. А инспектор уже стоял рядом с моро. «Ур-р-р-р!» — взрыкнула зверюга в голове инспектора и отобрала нож. Лестрейд едва заметил движение собственных рук. А они в этом и не нуждались — действовали сами по себе. Наверное, полуволк тоже не понял, что произошло. Лишь обезумевшим взглядом наблюдал, как его оружие вонзилось ему в предплечье, выйдя на несколько дюймов наружу. Все и вся в кабинете замерло. Проколотый налетчик голосил от боли, схватившись за рукоять ножа и пытаясь вытащить. А инспектор, воспользовавшись вышедшим наружу окровавленным лезвием, как ни в чем не бывало, принялся перепиливать веревку на руках. Кровь жертвы стекала по его запястьям, но он, словно не замечая этого, продолжал пилить. Несколько секунд растянулись на века. Наконец Лестрейд сбросил путы и хищно втянул воздух ноздрями. — Я вас на бургеры разделаю! — оскалился он. — Кишков не соберете… Эти слова пробудили его от наваждения. Что же он творит?! Если зверю позволить единолично распоряжаться, никому не уйти! И не только в участке. Ведь за стеной веселящийся Лондон. Уж там-то точно найдется, кого искалечить, вывернув ноздри вместе со щеками наизнанку. Дьявольская сила разлилась по телу. Она только и ждет, когда он покорится ей. Нет же, этого не будет! Он не сдастся! «Давай, что тебе стоит! Не меш-ш-шай, я сделаю все за тебя». Ведь он инспектор полиции… «Мясо! Мясо и кости!» Нет! «Рвутся жилы, враги вопят от ужаса! Все враги, все…» Исчезни! Это зло, первозданное, чистое. «Я лучшее, что есть в тебе! Мне быть!!! Ты слаб!» Проклятье, его проклятье… Душа задрожала, разрываясь на части от перенапряжения. Но чудище, стеная и бессильно рыча, отступилось. Чуть ослабило хватку, и он понял, что может победить… что побеждает… победил… — Кишков не соберете… если не сдадитесь, — буркнул Лестрейд уже не так зловеще и добавил совсем тихо, почти просительно: — Я бы на вашем месте сдался… — Эй, босс, что тут у вас? — прогромыхал низкий резонирующий голос снаружи. — Кажись, кто орал, не? Зомби, чертов паровой зомби!!! Вот ведь сочельник в этом году удался! Сначала смертоносная заводная обезьяна, теперь пышущая паром полудохлая горилла! Инспектор представил, как тяжелые кулачищи крушат его позвоночник в труху. Почти услыхал хруст костей под лапами гиганта. Как вдруг… Обезьяна? Горилла и… Обезьяна же! Пистолет Лестрейда валялся на столе, заветный патрон — во внутреннем кармане жилетки. Только для себя, на случай, если зверь вырвется. Инспектор упал на колено и сгреб оружие, откинул барабан, загнал патрон. Медленные громовые шаги приближались. Мушка револьвера легко поймала обломки игрушечной обезьяны у ног паро-зомби. Была не была! Стены участка содрогнулись, рвануло так, что зазвенело в ушах. Здоровяка швырнуло прямо в дверь участка, тонкое дерево разлетелось в щепы. Инспектор повалился на пол, прикрыв голову руками, но это не слишком помогло — показалось, что по его спине пробежало целое стадо гиппопотамов. Причем некоторые, не церемонясь, приложились лапами по темечку. «Глупо все, — пронеслось в голове сквозь мутную круговерть. — Глупо, больно, без шансов на продолжение…» Не то чтобы это сильно расстроило его. Нет, он просто отметил собственное поражение как вполне свершившийся факт. Ведь встать на ноги он не сможет. Ни драться, ни убежать. Оставшиеся в живых бандиты просто прикончат его вместе с остальными. Что ж, у кого Рождество, а ему — обратный процесс… В пыли и дыму рядом с ним мелькнул странный силуэт. Смазанное серое пятно с очертаниями человека и в то же время совершенно непохожее на него. Нечто скрюченное, с движущимися независимо друг от друга отростками-конечностями. Не иначе кальмар сбежал из-под ареста… Но пятно вдруг застыло, и Лестрейд с ужасом узнал в нем Холмса. Лицо его светилось матовым внутренним светом, глаза горели, словно раздуваемые горном угли. Руки он держал на уровне груди, а пальцы, хищно выставленные вперед, по-змеиному шевелились. Холмс исчез, и несколько секунд спустя из-за стены раздался отчаянный визг. Голос вопившего почти перестал быть похожим на человеческий. Звучал он так, словно все демоны ада схватили несчастного и тащили из него душу клещами. В этот момент Лестрейд понял, что в честь праздника он может позволить себе роскошь побыть валяющимся на полу подкопченным куском мяса. Без малейшей искры сознания. *** Все закончилось. Итог вечера: два трупа — адвокат и Санта (паро-зомби не считается); пятеро раненых легко, и один — довольно сильно; один побитый, но, во многом к сожаленью, живой, предатель; один напуганный до одури представитель бесчисленного семейства Харконенов. Одна испуганная девушка, один злой инспектор и один раздражающий частный сыщик-консультант. Неплохо для сочельника. Бутылка шерри быстро ушла на обработку душевных ран. Уэллер приняла напиток с благодарностью, Холмс отказался. Было время собраться с мыслями, и бумагу, которую искал коротышка, инспектор нашел сразу. Перед смертью Феррет успел спрятать его туда, куда не стали бы заглядывать бандиты. Инспектор подобрал с пола газету, до сих пор свернутую на манер дубинки. И завещание баронессы, конечно, оказалось там. Сунув бумагу в карман, Лестрейд с грустью оглядел разгромленный участок и сказал: — Уэллер, как закончишь связывать этих сволочей, обработай им раны. Именно в таком порядке, поняла? Бледная девушка кивнула, даже после алкоголя ее все равно слегка потряхивало. Ничего, переживет. — А я, — добавил Лестрейд, — посмотрю, можно ли починить дверь. Дверь, конечно, починке не подлежала. Но инспектору требовалось подышать свежим воздухом и подумать о том, как опасно он сегодня приблизился к краю. — Стойте, Лестрейд, — словно из ниоткуда возник Холмс. Как этот тип ухитрялся передвигаться настолько бесшумно? — Кажется, — сказал Холмс после короткой паузы, — мы сегодня кое-что друг о друге узнали. Лестрейд промолчал. А что тут еще скажешь? — Удивительно, — продолжил сыщик, — но я только сейчас обратил внимание, как мало мне о вас известно. Вам не встречалась монография некоего доктора Джекилла? Вы на него похожи внешне, вам не говорили? — Нет, — резко ответил Лестрейд. — А еще я почему-то подумал о тех случаях в Уайтчепел… — Холмс! — прервал его инспектор. — Я не хочу это обсуждать. Не лучшее время, и… «Ничего не докажете». Непроизнесенная фраза повисла в морозном воздухе облачком пара. — Что ж, — качнул головой сыщик, — воля ваша. Но мы еще вернемся к этому разговору. «Бэ-э-э-н!» — проплыло над городом… Девять, десять, одиннадцать. — Холмс, — вдруг сказал инспектор. — Когда вы поняли, что им нужен кальмар? И что он связан с баронессой? Сыщик улыбнулся: — Вы тоже догадались? Я в вас почти не сомневался. — Довольно лести. Ответьте на вопрос. — Извольте. Когда увидел баночку с чернилами в сумке. Вы правильно заметили: адвокат был запасливым, у него имелось множество заправленных ручек. Зачем еще и чернила? Очевидно, для спектрографии — подтвердить личность наследника. — Хорошо, а что насчет баронессы? — Это еще проще. Я уже говорил, что адвокат был стряпчим у какой-то семьи. Однако адвокатская контора обычно обслуживает сразу дюжину семей. А что же мистер Феррет? Он не походил на лентяя, следовательно, его клиент достаточно богатый и проблемный, чтобы все время юриста принадлежало только ему. Более подходящей кандидатуры, чем Баронесса Харконен я придумать не смог. Это было бы в ее духе: оставить все богатство марсианину. — Но почему не сказали все это сразу?! — Понимаете, Лестрейд, я боялся ошибиться. Вам я доверял безоговорочно, но ваши констебли… — То есть вы с самого начала подозревали моих подчиненных? — Мне пришлось. Я должен был помочь вам выпутаться из ситуации. Дать бандитам схватить нас — было самым разумным. Неизвестно, чем мог закончиться штурм. — Минуточку… А откуда вы знали, что Ленд не убьет Уэллер? Что не убьет меня? Холмс вздохнул. — Я и не знал. Вас бы я не дал ему убить. А насчет Уэллер… Моро был волком. И самцом. Окажись он волчицей — я бы еще мог за нее беспокоиться., а волк и самец… Нет, Уэллер не грозило ничего серьезного. К тому же. Лестрейд, я выбирал между вами и вашими подчиненными. На мой взгляд — вы куда ценнее их обоих. — Значит, там в подвале… — Да, я просто тянул время, давал вашим констеблям возможность нас предать. — А если бы Ленд не сдал нас? — Тогда это сделал бы я. Сценарий, сулящий минимальные потери, исключающий максимум переменных. — Переменных, — инспектор не удержался и повторил услышанное ранее: — Вашу мать к кобылам в стойло! Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Рождество подарило Лестрейду еще один повод не любить Холмса. Похоже, великий сыщик не был человеком ни в одном из смыслов этого слова. — Вы хотите, чтобы я извинился? — с иронией спросил Холмс. — Я хочу, — устало ответил инспектор, — чтобы об этой истории никто не узнал. — Не выйдет, — отозвался сыщик. — Журналисты все равно пронюхают. А что не пронюхают — придумают. Так что я бы предпочел версию доктора Ватсона. Ну… тоже верно. Лестрейд понимал: просить о том, чтобы из истории убрали его имя бессмысленно. Холмс наверняка откажется. — Тогда окажите любезность, — попросил инспектор. — Пусть рассказ называется как-нибудь просто и незатейливо. А то иногда доктора кидает в крайности… — Думаю, это будет нетрудно устроить, — улыбнулся Холмс. — Хотя не обещаю, что он не вставит чего-нибудь эдакого… Лестрейд вздохнул и подумал, что после такого Рождества сможет еще долго наслаждаться тихой жизнью. Но, в который раз за вечер, оказался не прав. ***