Слепое пятно

      — Ну, теперь все понятно, — выдыхает принцесса, откидывая упавшую в пылу боя прядь волос с лица и переводя дыхание.       Ее копье со стуком врезается тупым концом в сухую землю, ровно туда, где секунды назад лежало тело хеллиона, источающее черную дымку.       — Что именно, Алиша? — дружелюбно интересуется Сорей, оглядывая еще не успевшие исчезнуть искаженные тьмой павшие создания, отдаленно напоминающие волков. Он заканчивает бой широким взмахом деревянного церемониального меча, и голубые огни танцуют на останках врагов, растворяя их в воздухе, уничтожая без остатка даже едкий черный дым. Его спутники моментально замечают, что дышать становится легче, словно легкий свежий бриз налетает на них, спасая от летней духоты.       Его оруженосец, иначе Сквайр, стоящая по правую руку от молодого Пастыря, прекрасная и умелая Алиша Дифда с чуть напряженной улыбкой кивает на Миклео, замершего с посохом в руках по другую сторону от Сорея:       — Я к тому разговору о бреши в твоей защите с левой стороны. Она просто исчезла…       — Словно по волшебству, — подсказывает ей Сорей, но не смотрит в сторону воинственной принцессы, ловко подхватившей свое копье и провернувшей его через плечо в защитную позицию быстрым трюком, прежде чем снова вернуться на тропу, с которой их сместили хеллионы. Вместо этого он подмигивает Миклео, не сдерживая довольной улыбки.       А что Миклео? Миклео последний час дерется так, словно ему необходимо доказать, что он стоит в бою десятка таких бойцов, как Алиша. Его обычный стиль боя неуловимо меняется, но это заметно лишь глазу Сорея, привыкшему к точно выверенным движениям рук и посоха, изящным и точным выпадам без лишней суеты, посылающим сияющие внутренней энергией потоки воды в бой. Сорей пытается понять причины такого поведения Миклео, но вместо этого в голову ему лезут только попытки придумать название этому странному боевому танцу, полному рвения. Ничего иного, кроме «неистовое изящество» на ум Пастырю почему-то не идет.       Миклео же поджимает губы и отводит взгляд в ответ на подмигивание. Как будто не знает, что такая скупая реакция только раззадорит Сорея.       — Сорей лучше владеет своей правой рукой, как и большинство людей, а я всегда был левшой, — сдержанно и скучно поясняет он внимающей его словам Алише. — Раз уж мы вынуждены сражаться рука об руку, то мне лучше занимать место по левую сторону от Сорея, иначе мы рискуем помешать друг другу в разгаре боя. Я знаю Сорея всю жизнь, так что доверяю ему безгранично. Вот и выходит, что мы с ним…       — Просто созданы друг для друга, — заканчивает с широкой улыбкой Сорей, сгребая лучшего друга в охапку на глазах у чуть ошеломленной сказанным принцессы Хайленда.       — Вы, ребята, и впрямь такие близкие друзья, что остается только позавидовать, — улыбается она с видимым усилием над собой, и Лайла налетает на нее сзади, приобнимая за плечи и тараторя что-то об узах и далеких, но нынче достижимых перспективах, которые обещает им совместное путешествие.       — Что ты творишь, Сорей? — пользуясь моментом, шипит сквозь зубы Миклео, тыкая друга в ребра острым локтем.       — Пытаюсь вытрясти, что не так с тобой, — продолжая беспечно улыбаться в сторону девушек, бормочет он в ответ.       — Ты не вытрясти пытаешься, а вывести меня из себя. Вот только зачем?       — Сам виноват. Со стороны себя видел? Что с лицом?       — И что тебя не устроило в моем лице? — серафим честно пытается вывернуться из-под руки Сорея, прилагая серьезные усилия. Но Пастырь, похоже, всю свою благородную силу приложил, чтобы удержать лучшего друга рядом с собой. Как-то не повезло Миклео стать объектом добродетели Сорея сегодня, а тот в свою очередь решил подвергать его пастырской заботе всерьез.       — Прекрасное лицо, — в тоне Сорея откуда-то появляется легкая оскорбленность и обида, и он даже ослабляет хватку, и Миклео немедленно вырывается. — Но больно озабоченное проблемами.       — Моя единственная проблема прямо передо мной, — ворчит серафим, но безо всякого зла или недовольства.       Сорей в ответ смеется и озаряет его еще одной широкой улыбкой. Знает же прекрасно, о чем беспокоится Миклео, — о нем самом, о глупом и безрассудном Сорее. И это приятное чувство сродни теплому прикосновению ласкового солнечного света, так решает в своих мыслях Сорей.       Он, храбрый вплоть до глупости и самоотверженный вплоть до безрассудства, каким его считает Миклео, не может выкинуть из головы обеспокоенные голоса, шепоты и уличные перетолки. Люди в Озерном Граде волнуются, пусть они не чувствуют прямого давления скверны, но интуиция им подсказывает, что все дурные слухи и плохие новости связаны между собой, и большие беды еще грядут. Их взгляды, полные надежды и ожидания, подталкивают Сорея вперед, заставляя передвигать ноги усилием воли, когда тело отказывает ему из-за нехватки физических сил. Еще несколько шагов, когда детский голос кричит: «Мама, смотри, это же он!». Перейти улицу, потому что кто-то в лавке нервно рассказывает про обрушившийся мост из-за буйства стихии и добавляет, что никто им не поможет, разве что Пастырь. Встретиться с отцом Бренором, потому что Алиша рассказывает о нем едва ли не умоляющим тоном. Поделиться с ней силой, взять на плечи груз более тяжелый, чем белая традиционная мантия Пастыря, потому что её мечта чиста и благородна. Встать на колени перед Бренором, прося его защитить город своими молитвами, потому что Сорей не может забыть образ дрожащего Миклео, который не может вдохнуть оскверненный воздух Озерного Града. Сорей закрывает глаза и все еще видит побелевшие костяшки алебастровых пальцев на своем запястье и отчаяние в аметистовых глазах.       Он должен двигаться вперед. И Миклео понимает все это тоже, и потому злится на судьбу и обстоятельства, а не на Сорея, конечно же, и старается с втрое большим, чем нужно, усердием разделить ношу Пастыря. В излишне мощном Двойном Потоке кроется его стремление наверстать упущенные битвы за время их краткой разлуки. В отчаянном прыжке под зубы хеллиона, выбравшему Сорея своей целью, с наполовину поднятым блоком его жажда показать себя достойным Пастыря союзником.       Нет никакого солнца, тучевые облака клубятся над горизонтом впереди, обещая грозу еще до прихода сумерек, а дождевые капли то тут, то там неуверенно срываются с хмурого неба, но Сорей все равно чувствует себя согретым солнечным светом. Но изнутри.       — Так о чем мы говорили? — Алиша умеет пригласить себя обратно в беседу.       — О защите слева, — напоминает Миклео, заодно шлепая по рукам Сорея, которые тянутся к его бокам с намерениями явно недостойными добродетельного Пастыря. — К слову, приятно снова вступить в бой и размяться. В последние дни, к сожалению, у меня было мало поводов это сделать.       — И правда, — кивает Лайла его словам. — До вашей размолвки ты все дни, что Сорей был без сознания после заключения пакта со мной, провел над книгами.       — Что? Почему? — хлопает глазами Сорей, переводя взгляд с улыбающейся Лайлы на сдержанного Миклео.       — Так проще для Лайлы, только и всего, — упрямо возражает друг. — Не мог же я оставить все заботы на неё.       — И всё-таки зачем было просиживать три дня подряд? Ты же мог получше исследовать город.       — Д-да какая вообще тебе разница?! Я устал после боя, и… Просто хотел почитать, понятно? — Миклео выглядит загнанным в угол, и лицо его начинает заливаться румянцем.       — Ладно-ладно, — кивает пастырь, и Миклео выдыхает с явным облегчением. Но Сорей усмехается, не желая все оставлять на этом. — Ты ведь всегда таким был. Когда я провалялся две недели из-за ран, ты всё это время ждал меня, и никуда не ходил.       — Ну правда! — возражает он в ответ, начиная повышать голос против своей воли. — Книги были очень интересными, и мне хотелось их дочитать. Вот и…       — Все, ладно, я понял, Миклео, — быстро перебивает Сорей, чувствуя, что он немного перегибает палку. Хотелось бы ему успокаивающе коснуться пальцами, погладить по покрасневшей щеке и ощутить тепло кожи, но лучшее, что он сейчас может сделать для Миклео — это заговорить о чем-то другом.       — О, я слышу звуки воды впереди, — он пружинистым шагом устремляется вперед, увлекая за собой свою группу, и за поворотом и группой кустов они и впрямь находят реку.       Серое небо тускнеет, и дождь усиливается, когда Алиша и Сорей осторожно пробираются вперед через группу путников на берегу реки, столпившихся вокруг пары людей в форме воинов Хайленда. Их синие плащи намокли от дождя и повисли мертвым грузом на плечах владельцев, а белые ленты плюмажа на шлеме прилипли к спинам.       — Что тут произошло? — тут же спрашивает принцесса, как только их группа оказывается рядом с солдатами.       Дождь громко тарабанит по их армированным плечам и стучит по шлемам, когда они приветствуют Алишу вялым салютом, и один из воинов поднимает забрало. На немолодом лице видны усталость и тревога.       — Мы расследуем причины разрушения моста Грифлет, — докладывает он ей.       Сорей переводит взгляд за его спину, где виднеется в пелене тумана синеватый силуэт противоположного берега, густо усеянного деревьями с пышными кронами, и ноги сами собой несут его к краю воды. Он чувствует два маленьких огонька в своей душе, обозначающие присутствие его серафимов, и понимает, что Миклео и Лайла прыгнули в его тело, используя его как сосуд. Все же проще обмениваться мыслями так, когда вокруг столько людей, чей взгляд не может видеть серафима. Сорей в их глазах выглядел бы безумцем, болтающим сам с собой.       Воды неширокой реки несутся вниз — от горы Рэйфалк в живописные долины Хайленда — быстрее, чем должны, да и на чистую реку более не походят, скорее, на мутный грязевой поток, перемешавшийся с обломками моста и илом со дна. Взгляд Сорея блуждает от воды к останкам опор и устоявшему началу моста на этом берегу, и ему трудно поверить, что такая речка, пусть и столь бурная и яростная сейчас, могла хоть что-то сделать мосту Грифлет: качественная каменная кладка, добротная ширина, устойчивые опоры должны были удержать путь, связывающий Озерный Град с Марлиндом, в целости в сражении с любой непогодой.       — Скорее всего, всему виной затопление из-за дождей, — звучит за спиной Сорея голос солдата, едва пробивающийся через шум реки.       — Это случилось не из-за дождя, — негромко возражает Сорей.       — Течение очень странное, если учесть уровень воды в реке, — предупреждает голос Миклео в его голове.       — У меня насчет всего этого дурного предчувствие, — соглашается Лайла.       Сорей кивает им, как если бы они были рядом, и поворачивается к солдатам, преисполненный уверенности, но стоит ему сделать шаг по направлению к ним, как он понимает, что та фраза, которую он собирается сказать будет выглядеть несколько нелепо, ведь тут присутствует Алиша, которая и должна раздавать приказы своим людям.       — Вы должны эвакуироваться, — он не успевает придумать никакой другой альтернативы, и его голос несколько теряет решительность, превращая приказ в мягкую просьбу.       — А ты еще кто такой? — тут же с вызовом кидает воин, будто Сорей прошелся по его больной мозоли.       Пастырь неловко переводит взгляд к вымокшей под дождем Алише и находит в ее глазах поддержку. Принцесса-рыцарь своим коротким кивком возвращает ему надежду, и Сорей с облегчением выдыхает. Как все же хорошо, что она на его стороне.       — Ну неужели хоть у кого-то здесь разум есть, — раздается хрипловатый мужской голос из толпы, и группа путников подходит ближе, не без интереса наблюдая за развитием событий.       — Делайте так, как говорит Сорей, — обращается Алиша к воинам Хайленда тоном, не допускающим неповиновения.       Солдаты секунду медлят, но все же отдают ей салют без лишних слов.       — Сорей? — доносится до них со стороны путников. — Она имеет в виду Пастыря?       — Если это и впрямь он, то ему, может быть, удастся остановить затопление, — произносит прежний хрипловатый голос.       — Вы что, и впрямь решили, что кому-либо может быть под силу остановить ярость водного духа? — недовольно возражает им кто-то, и Сорей находит взглядом молодого парня, сидящего под деревом.       — Водного духа? — переспрашивает он, приближаясь к говорящему.       — Это было просто ужасно! — восклицает юноша, хватаясь за голову и не пытаясь бороться с плаксивым отчаянием в голосе. — Я все видел! В один миг мост уничтожил! Это был какой-то… монстр!       Лязгание брони за его спиной говорит Сорею, что солдаты Хайленда решили не оставлять их разговор без внимания.       — Замолчи! Хватит нести свой бред! — едва успевает закончить фразу один из них, как окрестности оглашает нечеловеческий рев — ни то воды, ни то зверя.       Сорей моментально оборачивается и принимает боевую стойку, видя как взвиваются потоки воды, поднимаясь из бурного речного потока и формируя нечто темное.       — Это что еще за…       — Водный дух!       Мутный водяной поток яростно вращается, приближаясь к берегу с каждой секундой. Лайла и Миклео словно по сигналу появляются рядом, вторя стойке Пастыря. Сорей кидает короткий взгляд через плечо, ожидая увидеть бегущую к ним с копьем наперевес Алишу, но вместо этого видит замерших в нерешительности людей.       — Бегите! — приказывает он им, но они лишь делают несколько неловких шагов назад.       — Это приказ! Быстрее! — кричит на них Алиша, и те, наконец, кидаются прочь.       Вода с грохотом обрушивается на берег и отхлынывает назад, оставляя в грязи уродливую змею-хеллиона не менее четырех метров длиной. Сорей видит краем глаза, как между пальцев Лайлы с вспышкой пламени появляется прямоугольный листок бумаги, сам собой исчерчивающийся алыми магическими символами, как подбегает справа Алиша, опуская острие копья в защитной стойке, как крупные капли дождя перестают касаться их и больше не бьют по плечам и голове, стекаясь светящейся вереницей голубых искр к посоху Миклео. Сорей покрепче перехватывает церемониальный меч, и это оказывается весьма вовремя — черный хитиновый змей, только что вяло извивавшийся на земле, стремительно набрасывается на него с такой скоростью, что остальные успевают лишь испуганно охнуть, когда их лидер едва останавливает раскрытую пасть с острыми и длинными передними зубами своим мечом, не давая ей сомкнуться на собственной шее. Сорей успевает защититься, но все же мощь броска столь велика, что он, даже навалившись всем своим весом вперед, откатывается назад на добрых три метра, скользя носами ботинок по влажной почве. Хеллион давит сильнее и сильнее, но в какой-то момент боевой клич Алиши звучит в стороне, и ее копье с лязганием проходится по темной чешуе, и монстр отшатывается, давая Сорею момент для контратаки, отбрасывающей тварь назад к воде. Она снова поднимает свою уродливую голову, плавно извиваясь.       «Водный дух, а как же.»       — Эта тварь и впрямь выглядит для них как человек? — кричит он почему-то медлящей Лайле, наклоняя корпус вперед и готовясь перехватить следующей прыжок хеллиона.       —…Уроборос? Почему… он в таком месте? — доносится до него ее опечаленный голос. У Сорея нет возможности оторвать взгляд от этой твари, как бы она не называлась. — Для обычных людей он, скорее всего, выглядит как огромный водный смерч. Осторожно!       Следующим рывком Уроборос направляет свою раскрытую пасть на Миклео, но Сорей выпрыгивает вперед, со всей силы нанося удар мечом по его голове, вынуждая его сменить направление и пропороть мордой землю. Сам Пастырь по инерции движения влетает спиной в своего серафима, но Миклео хватает его за плечи, помогая удержать равновесие.       Они видят, как хеллион быстро поднимается и бросается на Алишу, но уже не так яростно, словно оглушенный атакой Сорея, оставившей сияющий голубой след на черном хитине. Принцесса уклоняется легко и изящно, словно ее копье ничего не весит, и переходит в стремительное наступление, не давая монстру сменить цель. Сгусток пламени рассекает поле боя, обдавая всех приятной волной тепла, но Уроборос уклоняется резко вбок, едва ли не шарахается от огня ценой двух ранений от копья сосредоточенной Алиши.       «Все же водный, значит?»       — Ты знаешь, что делать, — произносит напряженно Миклео. — Я не уверен, что моя сила поможет справиться с хеллионом, но я прикрою твою спину все равно.       — А я — твою, — Сорей кивает и бросается вперед, выбросив кулак в небо. — Фетмус Миома!       Лайла немедленно тает в воздухе, и волна энергии прошивает тело Пастыря, преображая его форму в огненной вспышке, а Алиша словно по сигналу отпрыгивает назад, переходя в защиту, когда шквал огненных ударов летит в Уробороса. Невероятная сила, но в этот раз отчего-то тяжелая и неповоротливая, открывается перед Сореем, вливаясь в его тело, и его сияющая белая одежда и огненная аура озаряют пасмурный день интенсивным светом, когда он вертится на месте с тяжелым мечом в руках, посылая широкие огненные волны в хеллиона одну за другой. Он выкладывается целиком и полностью в этом бою, но ощущения с момента первого слияния с Лайлой разнятся столь сильно, что ему сложно выкинуть мысли об этом из головы и целиком отдать себя бою. То, что раньше делало его тело невесомым, стало тяжелейшим якорем, а каждый удар, питающийся энергией огненной ауры вокруг него, будто забирает искры его собственной жизненной силы, посылая с всполохами атак в хеллиона.       — Сорей… — обеспокоенно и жалобно произносит Лайла в его голове, и он чувствует весь спектр ее эмоций, цветущий в его душе. Это желание сказать, чтобы он немного сбавил обороты, но при том страх, что проявление слабости приведет к поражению. Молчаливое требование продолжать, но при этом отчаянный крик «Я знаю, что тебе больно» внутри его сердца.       «Я должен стать сильнее, если хочу защитить всех!»       Он знает, что она услышит его, и битва продолжает кипеть вокруг них с Лайлой, но каждый взмах будто утяжеляет двуручный меч в его руках в два раза. Однако Сорей все равно не сдается, хотя и понимает довольно ясно, что силу его рукам сейчас придает не огонь надежды внутри, а чистое отчаяние. От перенапряжения физического тела на его глазах выступают слезы, но кожа в огненном слиянии столь горяча, что они просто исчезают с его лица с легким шипением в виде пара.       Сорей видит, как Алиша после серии атак на момент теряет равновесие, и Уроборос немедленно кидается на нее, и едва поспевает на линию атаки твари. Но огненный меч не взлетает, парируя, он остается в опущенном состоянии, у Сорея больше нет сил его поднять. Он не боится принять атаку на себя, ведь где-то внутри него Лайла отвечает ему моментальной уверенностью, что она защитит его, и ее энергия быстро наполняет его тело. Но все же недостаточно быстро, если сравнивать с атакой Уробороса в броске.       Сорей и Лайла чувствуют, как одновременно крепятся с духом, готовясь принять удар на себя, как вдруг светлые потоки воды разрезают тяжелый наполненный скверной воздух и бьют хеллиона в хитиновую броню, почти не нанося повреждений, но замедляя ровно настолько, чтобы выиграть время для Лайлы. Ее магия выплескивается наружу жарким витком силы, окутывая Сорея и Алишу огненной сферой, в которую монстр врезается, пытаясь прокусить, но тут же отскакивает, шипя и плюясь от боли.       Сфера распадается на сотни алых осколков, втягиваясь в тела Алиши и Сорея, восстанавливая их силы, давая второе дыхание и затягивая мелкие раны.       — Сорей! Лайла! — кричит удивленная принцесса, переводя дыхание. — Спасибо!       Но этой подпитки недостаточно Сорею. Этот щит, конечно, принес им огромную пользу, но и опустошил на момент его тело.       — Переходи в защиту, Сорей! Нам нужно скопить немного сил и закончить все одним ударом. А пока предоставь все Алише, твой Сквайр… — быстро кричит Лайла в его голове, но Пастырь не слышит ее. Уроборос быстрой темной волной направляется к Миклео, который предусмотрительно держится поодаль. Сорей пытается бежать следом, сократить дистанцию, обогнать, придумать хоть что-то, но огненный арматус давит на его плечи, замедляя каждый шаг и каждую мысль в голове.       Он абсолютно точно не успевает прийти на помощь и уже видит, как на лице Миклео появляется настоящий страх, когда Уроборос прыгает на него подобно распрямившейся пружине. Ноги Сорея тормозят в грязи, и он вскидывает руку вверх в отчаянии, осененный лишь одной идеей. Огненная аура слетает с его плеч, а саму Лайлу выбрасывает силой его воли из его тела назад, так стремительно срывает с себя Пастырь силу арматуса. И на него незамедлительно падает черная пустота, словно последний факел тухнет в темном коридоре смертельно опасного подземелья.       Но он все равно хрипит в небо:       — Лузров Рулай!       Образ Миклео растворяется в никуда за доли мгновения до того, как на месте, где он был, смыкаются челюсти хеллиона. Уроборос пролетает вперед под силой своего прыжка и корчится на земле, не понимая, куда исчезла его цель.       Голубая вспышка озаряет тело Сорея, и арматус стремительно разворачивается на его теле. Он мысленно кричит, потому что прикосновение к чужой силе ранит его, словно если бы он из огня прыгнул в ледяную воду. Ноги дрожат, но Пастырь все еще стоит, пытаясь укротить свое физическое тело, заставить его принять и подчинить мощь водного облачения.       — Сорей! — Миклео кричит на него внутри его мыслей, но Сорей улавливает за его гневом нескрываемое желание защитить. — Сбрось арматус!       — Нет.       — Я мог принять на себя этот удар, ничего бы страшного не случилось!       — Нет!       Он обнимает себя руками, будто обнимая Миклео.       — Нет, — повторяет он снова, чувствуя, что серафим собирается сказать что-то еще, и пресекая дальнейший спор. В его глазах немного помутнело, но он видит, как движется к нему волнистая черная линия, и призывает бело-голубой длинный лук. Сорей зажмуривает глаза, прислушиваясь к звукам шуршания хитина на земле, и отпрыгивает в сторону, полагаясь исключительно на слух, и, к счастью, не ошибается. Когда он снова открывает глаза, зрение проясняется и оказывается четким, как прежде, и он направляет потоки воды через лук в Уробороса.       «Миклео в безопасности, когда я в арматусе воды,» — бьется единственная мысль в его голове и придает ему сил. Сорей даже не уверен, скрывает ли он ее от Миклео, посыпая хеллиона градом водных стрел. Его тело двигается само по себе, продолжая атаковать и уклоняться, замедлять и сбивать тварь с атак в его союзников. Он не анализирует бой и не думает ни о чем, кроме того, что Уроборос не сможет навредить Миклео, что он, Сорей, даже если пропустит атаку, то примет на себя одного боль за двоих.       — Сорей, пожалуйста, услышь меня, — голос Миклео немного дрожит, и это приводит Сорея в чувство.       — …Миклео?       — Сорей, послушай же! — он концентрируется с усилием над собой, услышав долгожданный ответ. — Наши атаки почти не причиняют ему вреда, взгляни же! Алиша уже почти вымоталась. У меня есть план. Оглушим его сильной атакой, а потом ты перейдешь в огненный арматус и силой Фламберга Лайлы закончишь все одним ударом. Хорошо?       Покорно следуя мысленно за голосом Миклео, Сорей проверяет, может ли черпать из него силу для атаки помощнее, ведь сейчас он лишь поливает Уробороса простыми стрелами. Его прогноз оказывается неутешительным.       — Прости, Миклео, но если мы проведем сильную оглушающую атаку, у меня уже не останется сил на добивание.       В тишине он ждет, пока Миклео думает, и уходит от еще одной быстрой атаки Уробороса легким прыжком вверх. Сорей невольно удивляется появлению сил в физическом теле, но тут же понимает, что водный арматус лечит и питает его, расходуя силы серафима на полную катушку без малейших сожалений последнего. Лучшее, на что Пастырь сейчас способен, — это молчаливая благодарность лучшему другу.       — Тогда мы поменяемся ролями, — предлагает Миклео, когда Сорей изящно приземляется и тут же переходит на бег, маневрируя вокруг хеллиона. — Обычно ты берешь энергию из моей силы, а я целюсь во врагов, направляя потоки. Но сейчас я буду командовать энергией, а ты целься в Уробороса, ладно? Удар будет массированный, так что просто держи лук, направленным в его сторону, и займи позицию поустойчивее. Так ты сэкономишь силы для последнего удара, и мы выиграем время для смены арматуса.       — Ты уверен, что мы сможем вот так легко поменяться ролями и сделать это? — не удерживается от вопроса Сорей. Лайла направила свою силу через него сама точно так же, чтобы создать защитную сферу, и Сорей чуть не остался вовсе без сил после этого. Разве их с Миклео план не примерно то же самое подразумевает?       — Ну ты же сам сказал, Сорей, — он чувствует в голосе Миклео слабую улыбку.       — Мы просто созданы друг для друга, — твердо отвечает серафиму он.       Сорей поворачивается на каблуках и прекращает бесконечное уклонение, вспрыгивая на небольшой камень и занимая твердую позицию. Лук в его руках слегка дрожит, но уже не по причине слабости его рук, а от сияющей энергией, наполняющей его. Миклео сам плетет свою магию в арматусе, последовательно строя сложную атаку своего мистического искусства, и она совсем не тяготит Сорея, ожидавшего повторения того опустошения. Они меняются энергией так, словно у них на двоих одна душа, и лазурные узоры вспыхивают, расцветая в воздухе вокруг направленного на Уробороса лука. Сорей держит стрелу, которая светится все ярче и ярче, обретая все более интенсивное сияние силы очищения в его руках, но Миклео все не останавливается, пусть Сорей уже целиком скрыт от глаз хеллиона сияющими линиями их общего заклинания.       — Все или ничего, — твердо говорит Миклео в его голове, когда Сорей решает спросить, не слишком ли много сил он тратит сейчас.       — Все или ничего, — соглашается он.       Лазурный луч словно уничтожает окружающую реальность, заливая все ярким светом и градом стремительных снарядов, и даже ловкому и быстрому Уроборосу некуда деться от опаляющих холодом стрел, дробящих его черный хитин. Свет постепенно гаснет, и слабо двигающийся хеллион становится виден на прибрежной истоптанной битвой грязи, но Сорей уже освободился от водного арматуса.       — Фетмус Миома! — и Лайла подпрыгивает с ликующей улыбкой на месте, тая в воздухе, и долей секундой позже Сорей выныривает из огненной вспышки подобно алой молнии с двуручным мечом наперевес. Огненный Фламберг вспыхивает, увеличивая меч в размерах и замедляя Сорея в движении, несущего за собой столь огромную массивную мощь пламени Лайлы, но почти оглушенному Уроборосу ни за что не увернуться от такой атаки, и магический огонь охватывает вихрем и Пастыря, и монстра, испаряя все капли дождя вокруг и высушивая землю, превращая ее в неровную грязевую корку, испускающую то тут, то там легкий пар.       В наступившей тишине Сорей молча прекращает действие арматуса, и фигура Лайлы появляется немного поодаль от него. Фламберг в его руках превращается в деревянный церемониальный меч, и усталый взмах рукой покрывает тело Уробороса голубыми языками очищающего пламени.       Тело Сорея тут же подается вперед, и он чудом умудряется воткнуть меч в выжженную землю и навалиться на него, опускаясь всего лишь на колено. И это словно сигналом служит его спутникам, которые тут же бросаются к нему, выкрикивая его имя, пока он жадно глотает ртом воздух, уже не в силах бороться с онемением от усталости.       Он слабо ощущает, как его плеча касается чья-то ладонь и силы понемногу начинают возвращаться, когда вокруг начинают виться светлые водные потоки, принося исцеление телу, и поднимает голову. Вид Миклео рядом однако лечит его душу куда сильнее любой магии.       — Ты в порядке, Сорей? — у Алиши откуда-то еще находятся силы на то, чтобы бежать в их сторону. Она бросает копье на землю, опускаясь на колени рядом с ними. Рука принцессы было тянется к его лицу, но опускается на полпути, не решаясь на прикосновение.       — В полном, — спешит заверить он ее. Меньше всего Сорею хотелось бы выглядеть слабым в чужих глазах, а уж тем более в глазах его Сквайра, Алиши, которая возлагает на него надежды ничуть не меньшие, чем остальные жители Хайленда.       — Но что случилось? Само слияние, арматус, все это тебе далось будто неожиданно тяжело, как казалось со стороны, — с неохотой признается она. От принцессы явно не укрылось ничего, что случилось в этой короткой схватке не на жизнь, а на смерть, несмотря на то, что она и сама была занята противником.       — Думаю, я поторопился с переменой арматуса на другую стихию и обратно, — врет Сорей, опустив взгляд к потемневшей земле. — Не уверен, что стоило пытаться сделать это без предварительных тренировок, но выхода у меня не было. Но теперь уже все хорошо.       Он встречается с Алишей взглядом и улыбается ей как можно более ободряюще, надеясь, что эта маленькая ложь не обернется множеством больших. И что проницательная принцесса-рыцарь в нее поверит.       — Не перегружай себя так, будь осторожен, — сетует девушка, опуская свою ладонь поверх его, сжимающей рукоять меча, на который он опирается.       Она говорит что-то еще, но Сорей медленно поднимает взгляд на тихо подошедшую к ним Лайлу. Она знает, что он солгал, и если Миклео и понял что-то, то наверняка будет молчать, поддерживая Сорея, но Лайла может и не спустить ему этого с рук. Однако выражение лица Лайлы, обычно открытой и не привыкшей стесняться проявления эмоций, заставляет его замереть, пропустив мимо ушей все, что говорит ему Алиша, ведь старший серафим смотрит прямо на принцессу совершенно нечитаемым взглядом.       — Я к ним подойду, — говорит Алиша и уходит, подхватив свое оружие. Сорей кивает, сам не зная чему, и поднимается на ноги, опираясь на заботливо подставленную руку Миклео.       Очищающее пламя на теле Уробороса вспыхивает голубым сиянием, привлекая его внимание. Огни разлетаются в стороны, словно согнанные прочь ветром, унося заодно и рассыпавшийся хитиновый панцирь и раздувая оставшуюся от него черную крошку. Свет тускнеет, и на земле перед ними остается лежать мужчина с светлой кожей и темно-синими волосами в знакомо выглядящих одеждах.       — Что?! — не удерживается от восклицания Сорей.       — Хеллион… превратился в серафима? — на момент ослабшим голосом вторит ему Миклео.       Серафим на земле слабо шевелится, медленно приходя в сознание.       — Я бы сказала, что наоборот, — подает голос Лайла. — Хеллионы, которые проявляют свою мощь особенно разрушительно, часто оказываются теми, кто раньше был серафимом.       — Серафим может стать хеллионом?! — с нескрываемым ужасом переспрашивает Миклео. Сорей осторожно кладет руку ему на плечо, привлекая немного ближе к себе, будто это могло бы защитить его от этой информации. И Миклео следует за его движением в поисках поддержки, когда Лайла кивает, но в ее глазах читается, что она еще не закончила, и худшее еще впереди.       — И серафим, который полностью обратился в хеллиона называется… — печально продолжает она, вдохнув полной грудью, — … называется драконом.