***
Мне не хватало Ичиро. Я не могла находиться рядом с другими людьми, предпочитала скрываться то в лаборатории, то в библиотеке, но и там, и там обязательно появлялись какие-то незнакомые или малознакомые мне лица, и начинали что-то выспрашивать и выяснять. Я вежливо улыбалась и, отделавшись парой дежурных фраз, шла искать себе другое укромное место. Три дня спустя, когда в очередной раз ко мне начали приставать с вопросами, сбежала от всех к Центральному входу Базы, уселась в дальнем углу на трубу и погрузилась в воспоминания. Конечно, так долго печалиться было плохо, но ничего не могла с собой поделать. Неожиданно сверху послышались странные звуки, будто кто-то прыжками спускается от отверстия воздуховода. Но наши и приглашённые люди проходили через охраняемые ворота. Это был кто-то чужой. Я осторожно выглянула из своего укрытия и увидела тонкую фигурку в светлом доспехе АНБУ. Чужак всё ещё не заметил моего присутствия, поэтому решила бить на поражение. Сложила печать, прошептала: — Стихия Дерева: Великий Древесный Лес. Послушная техника взмыла вверх, раскрываясь столбами-пальцами, но чужак смог увернуться, прилепился к трубе воздуховода. Я решила, что это из-за неудобного положения в укрытии, выскочила на помост перехода, снова сложила печать, выкрикнула слова техники, усиливая её голосом. Нарушитель был близко, даже удалось рассмотреть в прорезях маски АНБУ почему-то разные по цвету глаза. Один тёмный, а второй багряно-алый. Встретившись со мной взглядом, АНБУ прищурился, с невероятной скоростью сложил свои печати, и выкрикнул название своей техники: — Стихия Молнии: Чидори! Внутри всё похолодело. Передо мной, освещаемый белыми вспышками молний был Шаринган Какаши. Продолжение следует...Нападение Девятихвостого
12 января 2017 г. в 02:11
Вбитые рефлексы сработали молниеносно. Я опустилась на колено, сложила всю серию печатей техники Великого Древесного Леса, сформировала над ближайшим дверным проёмом дополнительные укрепления стен и потолка, и нырнула в это укрытие. Туда же успело заскочить ещё несколько человек, прежде чем тоннель прохода за спиной сложился. Несколько минут вокруг ничего было не видно из-за мутной взвеси в воздухе. Я натянула узкий ворот водолазки на нос, чтобы не надышаться и прикрыла глаза.
Постепенно взметнувшаяся пыль начала опускаться, а из центрального прохода послышались кашель и стоны. Там кто-то уцелел, и их надо было вытащить. Но стоило мне приподняться, чтобы выглянуть в коридор, как на плечо опустилась чья-то тяжёлая рука.
— Эй, парень, ты же Киное-кун, верно? — я повернулась и встретилась взглядом с пепельноволосым мужчиной лет тридцати, скорее всего, одного из бойцов среднего звена. Согласно кивнула на его вопрос. Он придавил меня ладонью сильнее: — Те, кто остался снаружи уже не жильцы. Нам нужно самим выбираться отсюда. Ты можешь сделать проход в другую комнату?
— Помогите! — послышался тихий голос из щели совсем рядом, и я снова дёрнулась на зов. И чуть не упала от толчка в спину.
— Ты не слышишь, что ли? — раздраженно сказал всё тот же мужчина. — Оставь их, нужно уходить, пока нас тут всех не засыпало.
— Там наши товарищи, — твёрдо произнесла я, складывая печать «змеи», — мы должны помочь.
Где-то в глубине заваленного тоннеля рухнул камень, снова подняв клубы взвеси. Я закашлялась и прервала технику. Столбы над головой угрожающе заскрипели.
— Оставь его, не хочет идти, не надо, — обращавшегося ко мне мужчину позвал другой, вероятно один из его товарищей по команде. — Я открою проход, готовьтесь!
Отодвинувшись от них подальше, я попыталась разобрать обломки перекрывающие вход. Стенка за спиной затряслась, и уцелевшие со мной люди на корточках полезли в низкий и узкий тоннель.
— Идём, Киное-кун! — ещё раз попытался увести меня пепельноволосый, но я только покачала головой.
Когда проход за ними закрылся, начала активнее растаскивать куски штукатурки и обломки в разные стороны и себе за спину. Удалось продвинуться где-то на полметра вперёд, когда добралась до ближайшего человека. Его голову раздавило всмятку, и от этого зрелища с запахом крови и мозга меня долго выворачивало рядом. Следующий лежал совсем близко, но и он не мог кого-то звать на помощь. Лицо с широко распахнутыми глазами напоминало какую-то ужасную маску, а на внешнем краю левой глазницы серой жемчужиной застыла слезинка. Я прикрыла ему веки его же налобной повязкой. Тел под завалом оказалось много, но никого живого. Не знаю, сколько времени растаскивала обломки, звала и звала, умоляла откликнуться, но больше никто не отзывался. Тогда, уже отчаявшись, я потратила последние силы на тоннель до поверхности, наткнулась там на патруль и потеряла сознание от чакроистощения.
Очнулась от резкой головной боли в каком-то подземном помещении, долго не могла понять, где именно нахожусь. Когда перед глазами перестали плавать разноцветные пятна, увидела, что в помещении много детей моего возраста и младше. Некоторые были совсем маленькие. Прижимая шлем к вискам, шатаясь, побрела в сторону выхода, где была остановлена двумя неизвестными женщинами в бежевых халатах и беретах.
— Эй, мальчик, ты в порядке? — они попытались вернуть меня на место, но я должна была вернуться на Базу.
— Со. Мной. Всё. Хорошо, — с усилием выплюнула слова, стараясь снова и снова обойти этих женщин, и они снова и снова заворачивали меня в обратную сторону. Притворившись, что сдаюсь, уселась рядом с входом и стала ждать, когда выпадет возможность проскочить мимо них.
Через десять минут патрульные притащили извивающегося и верещащего мальчишку с высоким хвостом на макушке и шрамом от рубленой раной через переносицу — следа от катаны.
— Родители, мои родители там! — орал он на всё помещение так, что стены сотрясались. Женщины повели его вглубь укрытия, а я, пользуясь их невнимательностью, выскочила наружу и на мгновение замерла от зрелища.
В самом центре Конохи, лишь немного не доходя до резиденции Хокаге, огромный, размером с хорошую гору, ярко-красный зверь крушил лапами и огненными хвостами двух и трехэтажные деревянные дома. Но рассматривать его мне было некогда. Добежала до ближайшего спуска на Базу, нырнула в прохладу перекрытий и, повернув в относительно целом переходе к жилым помещениям, услышала гул голосов. Уцелевшие бойцы Корня собрались в зале центрального полигона.
Стоило мне открыть дверь и войти внутрь, как на меня набросился Киното, покрутил, убедился, что повреждений нет, вцепился в плечо, подвёл и усадил рядом с Цучиное.
— Ты где был? — девушка принялась отряхивать мою одежду от пыли. — Киното тут места себе не находит.
— Мне удалось выбраться наружу рядом с центральным проходом, — я не стала вдаваться в подробности. — А там попался на глаза патрулю и меня отвели в убежище, где женщины в бежевых костюмах отпускать не хотели. Еле удалось удрать. А где Ичиро-кун?
Огляделась по сторонам, но друга не увидела. Киното сделал какое-то невозможно странное лицо, будто неделю ел что-то кислое. Это так забавно смотрелось, что я прыснула от смеха, но когда такое же выражение появилось у Цучиное и Цучиното, сердце сползло куда-то в колени.
— Вы его видели? — с тревогой спросила я, хватая по очереди всех троих за руки.
— Ичиро больше… — Киното не смог закончить, выдернул у меня свою ладонь и отвернулся.
Слёзы душили меня, но наружу не выходили. Стояли в горле жёстким не проглатываемым комом. Он не мог умереть! Он же не мог? А в памяти всплывала наша драка после смерти Ботана, улыбка Ичиро, когда он пытался меня рассмешить, подсунутая под нос коробка с бенто, непонимающие глаза от намёков на чужие тайны. Добрый и светлый мальчишка, настоящий товарищ и друг.
Когда сверху перестали доноситься рев и взрывы, все бойцы собрались и пошли разбирать завалы в коридорах и комнатах. Данзо-сама вернулся только на следующее утро, когда большая часть помещений была приведена в порядок, а мертвые лежали в морге, упакованные в большие чёрные пакеты и ждали появления погребальной команды.
Прощание и похороны в этот раз проходили наверху. При нападении Девятихвостого Демона Лиса погиб Четвёртый Хокаге, и все шиноби и жители деревни пришли на Конохское кладбище, чтобы с ним проститься. «Корень» стоял в последних рядах, не столько слушая речь Сарутоби Хирузена, бывшего Третьего Хокаге, сколько мысленно прощаясь со своими погибшими товарищами. Ушли мы, как только прощание было окончено.