Светлячок

      Если бы это хоть на мгновение можно было назвать свиданием.       Продолжая злиться на Митараши, шагнула в холл, но Какаши там не обнаружила. Заподозрив неладное, выскочила на крыльцо и увидела его на дорожке огибающей здание, напротив одного из открытых окон. Там, на подоконнике, скрестив ноги, сидел Сугару, а рядом почти по пояс высовывался наружу Тосин и что-то с серьёзным лицом доказывал. Девчонки, бывшие с ними, смеялись, приглашающе махали капитану. От этого зрелища испытала двоякие чувства: с одной стороны, облегчение, может быть, переключится на других и прекратит эту дурацкую слежку, а с другой… всегда есть что-то с другой, какое-то странное недовольство. Оно никогда не распространялось на Югао, будто само собой разумеющееся, но эти девицы, разнузданные и весёлые, вызывали тревогу. Я осознала это чувство и усмехнулась сама себе, тряхнула головой, откидывая его. Мне только ревности не хватало.       Какаши с возмущением сложил руки на груди, что-то негромко сказал, указал на улицу. Парни закивали с унылыми лицами, вылезли из окна, помахали подружкам и направились по дорожке к крыльцу. Приблизившись, Тосин посмотрел косо, буркнул с ненавистью: «просили же», и, ускорившись, в несколько шагов проскочил расстояние до зелёной ограды, скрылся снаружи. От его эмоций передёрнуло, и сердитый запал поутих. Не видевший меня до этого Сугару приветливо кивнул, улыбнулся, подмигнул и тоже прибавил хода, догоняя товарища. Какаши подал знак «идём».       Ребята направились в одну сторону, я с Какаши в другую, но не прошли и трети квартала, как из-за угла выскочила Югао, размахивающая ярким фирменным пакетом какого-то магазина. Показалось, что капитана поначалу она и не заметила. Налетела на меня в своей излюбленной манере, с восторженным воплем повисла на шее, закричала в ухо, почти оглушив: — Привет!       Взгляд Югао упал на моего спутника, настороженно кивнувшего на приветствие. Подруга распахнула глаза, приоткрыла рот, отцепилась, мягко подвинула меня в сторону и с писком «семпай!» прыгнула на него. Какаши сделал широкий шаг назад, Югао приземлилась на колени, но её это ничуть не расстроило. Она вскочила, вцепилась ему в локоть, с обожанием заглядывая в лицо, спросила: — А куда вы идёте?       Какаши закатил глаз, повернулся ко мне, и я ответила за обоих: — Привет-привет! В лапшичную. Хочешь с нами?        — Не хочет, — буркнул капитан, пытаясь выдернуть конечность, но Югао с жаром заявила, что хочет, да ещё как, обхватила его руку, изобразила кошку и принялась тереться всем телом, щурясь от удовольствия и слегка мурлыкая. Какаши ошарашенно вытаращился, тоже становясь похожим на кота, но поражённого молнией, напрягся, проиграл в попытке отцепить её, страдальчески сморщился и посмотрел на меня.       Я засмеялась, указала направление и зашагала за волочащей капитана подругой к лапшичной. С её подпрыгивающими шагами оставалось только не отставать.       На улице смеркалось. Большая часть заведений была заполнена людьми, но на наше счастье три места рядом, в самом конце стойки, в лапшичной всё же нашлось. Югао усадила Какаши в угол, пристроилась на центральном табурете и, не отцепляясь, начала что-то шёпотом у него выспрашивать. Мне же досталось место возле смешного старичка с трусами на голове, веселившего рассказами посетителей и персонал. Он рассказывал увлекательно и задорно, вовлекал присутствующих в свои сценки, взмахивал в нужных местах руками и так владел вниманием собравшихся, что я пропустила момент, когда принесли мой заказ. Стоило приготовиться, затаив дыхание дождаться самого пика шутки, как подруга схватила меня со спины за воротник футболки и громко крикнула в ухо: — Чудо свершилось! Я видела лицо семпая! Смотри-смотри!       Я даже поворачиваться не стала, понимая, что капитан уже спрятался за своей маской, но находящиеся передо мной люди медленно и крайне внимательно навели на меня взгляды, прожигая в лице огромную сквозную дыру своим презрением.        — Вы мешаете другим посетителям наслаждаться едой, — процедил владелец лапшичной. — Ешьте и уходите!       Я встала, с поклоном извинилась перед собравшимися, и вернулась к своей миске с удоном, ощущая смущённое молчание Югао и раздражение Какаши. Аппетита почти не осталось, но с порцией справилась.       Надолго подруги не хватило. Уже на улице она снова повисла на капитане и начала уговаривать ещё раз показать лицо, приставала ко мне, требуя, чтобы я убедила его сделать это. На нас поворачивались люди: кто с укоризной, кто-то откровенно посмеиваясь. Когда с равнодушием ответила, что мне всё равно как он выглядит, капитан иронично хмыкнул, отцепил Югао от себя и сбежал заменой. Подруга с досады пнула обрубок бревна, с кислой миной заныла, что «он краси-и-ивый», тут же переключилась на новую жертву в моём лице, пожелала идти ко мне в общежитие мерять купленное ею платье, как доказательством тряхнув своим пакетом. Проще было согласиться, чем пытаться её отговорить.       По дороге встретили Анко, куда-то шагавшую под ручку с неизвестным темноволосым парнишкой, отбили её и со смехом уволокли с собой, с подачи Югао оставив озадаченного кавалера в древесной клетке вытягивать руки нам вслед. Митараши сначала огорчилась, хотела вернуться «сияющей избавительницей» и спасти его, но потом махнула рукой, сказав, что «не очень-то он ей и нравился, сам справится».       Примерка переросла в шумные посиделки, с непрекращающимися похвалами Югао в адрес внешности капитана, так что Анко не выдержала и попросила при ней его больше не упоминать. После мы устроились на ночёвку на кухне, где было больше места под футоны, а когда в мою дверь постучалась соседка с верхнего этажа, прося разойтись, эти две активные девицы заявили, что они ловят со мной извращенца, подглядывающего в окна, наставили ловушек, и самое интересное кого-то поймали. В леске за окном с утра висел кусок бревна. На вопрос, откуда девчонки узнали про подглядывающего, Анко с уверенностью Югао вогнала меня в изумлённое недоумение: — А как по-другому?       Не раскрывая смысла загадочной фразы, подруги вцепились в меня с двух сторон и начали тискать и щекотать, пока не засмеялась, а потом удрали, оставив разбираться с недовольными соседями и ловушками.       Остальные дни отпуска прошли сплошной лентой.       База. Узнала график дежурств, махнулась парой смен с просившими замены Ко и Кото, освободила себе вечер второго дня праздника для общения с девчонками и компании Шисуи.       Лаборатория. Повозилась с собранными ингредиентами, убив на них целый день. Выменяла кое-что новенькое и интересненькое из лекарств у Тосина, поначалу злящегося из-за праздника, но после выданной ему кучи растительных компонентов, успокоившегося и объяснившего случившееся блажью Какаши. Мол, он сам ходит, будто у него всё отвалилось и другим отношений заводить не даёт. На этой фразе Тосин с таким любопытством посмотрел на меня, будто между строк спросил и о моей личной жизни, но я поулыбалась, покивала и промолчала.       Данго-кафе с Асумой, Куренай и их друзьями. Младший Сарутоби представил меня своим одноклассникам — Ширануи Генме и Намиаши Райдо как Киное. После их слишком осведомлённого вопроса о Тензо пояснила, что это имя для команды. Там же был и Гай, долго пристававший с намёками о девушке с весеннего фестиваля, а когда начала отнекиваться, что «не знаю её, просто так вышло», Майто заявил, что сам обо всём догадался и рассказал присутствующим, как они поспорили из-за меня с Какаши. Только в отличие от капитана, он бегал и искал моего клона, чтобы предложить сразиться за «внимание прекрасной госпожи». Всё это сопровождалось такой мимикой и позами, что было смешно не только мне одной. Попросила об этой истории не распространяться. После кафе мы ещё немного посидели в парке, а потом разошлись, договорившись встретиться в последний день праздника.       Пятница. Тренировочная площадка. Клановый квартал. Хидарите, пришедшая на кладбище не одна, а в компании старших женщин клана. Они убирали могилы, поджигали палочки благовоний, поминая умерших, и не обращали на моё приближение внимания. Подношения принесут только на праздник, а пока надгробия следовало привести в порядок. Впрочем, до их появления я тоже отмывала и очищала серые плиты.       Ощутив направленный взгляд, Хидарите обернулась, поклонилась сопровождающим, подошла ко мне и предложила пройтись до центрального монумента, вызвав целую бурю эмоций, от печали и сожаления до гадкой боли в душе, с большим трудом удержанных в себе. Шагая рядом с ней, я понимала, что всё же до сих пор считала её кем-то достаточно близким, дружелюбным, даже сочувствующим.       Объяснения Хидарите, сбивчивые и путанные, полные тревоги и чего-то ещё непонятного были неискренни. Она не смотрела в глаза, снова и снова повторяла одно и тоже, смущалась, уходила в себя, начиная теребить рукава одежды, краснела желающими спрятаться под фарфоровой маской ушами. Что мне давало знание об её неосведомлённости опасностью печатей для людей с «не той» стихией? Ничего. С неловкой внимательностью Хидарите косилась, будто ожидала, что прямо сейчас упаду, задёргаюсь в судорогах и помру на этом самом месте, и постоянно повторяла: — Прости, прости, прости.       От извинений, ощущения преданности и глухой пустоты обращённых к земле дыр маски стало до беспросветности муторно-тоскливо. Деланно равнодушно кивнула, сказала, что прощаю, с безразличием сообщила о Седьмом Триграмме, поклонилась перед уходом и покинула кладбище.       Квартира. Тухлость закрытых от всех выходных, перешедшая в понедельник с необходимостью тащить себя на работу.       База. Про обещание выглядеть девушкой благополучно забыла, по старой памяти ворвалась в мужскую раздевалку, где оказался только вытаращившийся от удивления Итачи. Он заметно повеселел, увидев меня, помог найти пустой ящик и собрать вещи, а ещё сообщил, что всю команду, за исключением его и Югао, в ночь сорвали на миссию. Только тут я сообразила, почему Учиха сидел в одиночестве.       Если команда на задании, а кто-то из бойцов по каким-то причинам остался на Базе, то распоряжения выдаются дежурным офицером. Итачи этого не знал. Пообещав разобраться, пошла в женскую раздевалку и нашла там точно так же изнемогающую от безделья Югао, мигом распустившуюся в цветок кипучей энергии. Подруга задергала вопросами, советами, идеями, помощью по вселению в шкафчик «ну, конечно же, соседний с моим», чуть не задушила от переизбытка чувств и заставила чувствовать себя чуть-чуть живой и немного нужной.       Комната отдыха и замученный вконец дежурный офицер, ещё не сменившийся с ночи. Задания на «отстаньте».       Югао досталось искать мальчишку, расписавшего за ночь лица четырёх Хокаге и залившего лестницу к одному из убежищ каким-то дурно пахнувшим составом, а после того, как его засекли с почти пустыми ведрами, от осознания предстоявшего наказания сбежавшего куда-то за пределы деревни. Мелкому диверсанту около шести лет, и присматривающие за ним воспитатели, имеющие таких шустрых по тридцать человек в группе, физически не могли за всеми уследить. Сенсорные способности подруги годились для поиска потери.       Нам же с Итачи отправили на один из наблюдательных пунктов на стене между западными и центральными воротами и вид на зелёное море качающихся под легким ветерком деревьев, простирающееся до дальних туманно-синеватых гор. Эти дежурства были самыми скучными. На воротах люди ходят, какое-никакое общение, а на стене — стой и осматривай окрестности, может, мелькнут подозрительные тени или покажется сигнал о помощи. Чаще всего это просто бесцельное времяпровождение, когда ничего не остаётся, как впустую чесать языками, только ни я, ни маленький Учиха большой разговорчивостью не отличались. Единственное, что он спросил, что в графике дежурств за подпись «Пункт У», и почему с этим значком нет ни одной смены только у него и Югао. Пожала плечами, предложила обратиться за объяснениями к капитану, на этом разговоры совсем заглохли.       Нападение Девятихвостого Лиса почти шесть лет назад многие сражавшиеся с ним шиноби связывали с Учиха, способными управлять этим демоном с помощью своего додзюцу — шарингана. Второй по влиятельности в деревне из-за службы в рядах военной полиции, сильнейший и в настоящее время самый многочисленный, несмотря на последнюю войну и уничтожившего половину Конохи Кьюби, клан желал власти. В своё время нынешний глава и по совместительству капитан полиции — Учиха Фугаку не попал в списки кандидатов на место Четвёртого Хокаге, хотя, по опросам гражданских жителей, являлся самым достойным претендентом из всех подававших заявку на выборы, и это весьма разозлило его одноклановцев. Носители легендарного додзюцу стали предполагать, что их специально отстраняют от возможности участвовать в управлении деревней, и открыто выказывали своё недовольство сначала правительству Четвёртого, а после его смерти Третьего Хокаге. Совет джонинов и Старейшины-советники, подозревая, что эти возмущения могут привести к бунту, после восстановления деревни выселили Учиха с их территории в самый конец Конохи и заявили, что полиции нужно больше тренировочных полигонов, при этом установили круглосуточный надзор АНБУ за кланом.       Я вычитала это в рапортах, выданных для ознакомления перед первым дежурством на этом пункте наблюдения, и когда в команде появился Итачи, была озадачена. Фугаку являлся его отцом. Чего же хотели от маленького Учихи? Чтобы он следил за своими?       Ребёнка нашли, смену отстояли.       Общага-работа-общага. Чем ближе к Обону, тем сильнее наползала необъяснимая тоска. Не хватало ощущения жизни, каких-то эмоций. Даже день рождения попытался проскочить незаметным ужом.       Умолчав о событии днём и сбежав от подруг вечером, чтобы нанести обещанную себе риску — метр шестьдесят девять, привет от Орочимару, — в клановом квартале, была поражена, когда возвращаясь по темноте в общежитие, увидела девчонок посреди Торгового Квартала в необычно красивых одеждах. Глазищи у обеих хитрые, с озорными огоньками внутри, что задумали, непонятно. Движения осторожные. Окружили с двух сторон, набросились с объятьями, пропели в два голоса «с днём рождения», вручили красиво завёрнутые подарки.       Анко прийти в себя не дала, не столько спрашивая, сколько утверждая, шепнула таинственно: «ты готова», вцепилась в запястье, потащила, заставляя теряться в догадках, куда и зачем, в ближайшую тёмную подворотню. Узкий проход скрывал дверь с витражным стеклом и ручкой в виде головы дракона Мукуры, за ней — крошечное помещение с барной стойкой во всю стену, пахнущее свежей выпечкой и кофе, четыре столика со скамьями, стену из воздушных шариков и огромную поздравительную гирлянду во весь потолок с разноцветными символами хираганы. Югао, заперев за нами дверь, прошла к барной стойке, достала маленький трехярусный тортик с кучей воткнутых в него свечей, перенесла его на один из столиков, зачиркала спичкой, обнесла огоньком фитильки и сказала: — Мы сняли помещение на три часа, оторвёмся как следует! Ты готова загадать желание, Кагэро-тян?       Будто они исполняются. Продолжение следует...