iced tea

Жан Жаку каждый раз хотелось опрокинуть пару полок с книгами или разбить пару тарелок, когда он видел Отабека рядом с Сынгилем. Одна мысль о его кожаной куртке или о том, что у них одинаковые причёски, приводила его в неописуемую ярость. Он не мог понять, почему кореец общается с таким, как он, ведь их характеры совсем не сочетаются. — Он не навязывает ему свою компанию, — загибал пальцы Кристоф, когда Джей-Джей в очередной раз сверлил дыру в спине прошедшего мимо казаха. — Они оба интересуются литературой, следовательно, у них больше тем для разговоров. За ним не плетётся толпа девчонок, как это частенько бывает в твоём случае. — Я не виноват в том, что я им нравлюсь! — всплеснул руками канадец, взъерошив свои непослушные волосы. — И вообще, ты пытаешься меня успокоить или разозлить? — он прищурился, глядя на невинное лицо друга. — Я это к тому, мой дорогой король Джей-Джей, — швейцарец закинул ему руку на плечо, буквально повиснув на нём, и наклонился к уху, обжигая горячим дыханием кожу, — что до конца нашего спора осталось всего 3 дня, а ты со своим корейцем даже не подержался за ручки. Лучше заранее признай своё поражение, чтобы потом не страдать. — Ну уж нет! — Жан вывернулся из объятий Криса и поставил руки на пояс, приняв победную позу. — У меня не всего 3 дня, а целых 3 дня! Вот увидишь, у меня всё получится, и моё самолюбие будет удовлетворено! — Ладно-ладно, Казанова, — засмеялся блондин, подняв руки, будто сдаваясь. — А ты помнишь, что у нас завтра занятие по литературе? Это твоё первое, и ты, помнится, должен был вызубрить французскую литературу 18-го века. Я прав? — Чёрт! — буквально подскочил на месте канадец. — Я в библиотеку, до завтра! — он схватил свою сумку со стоящего рядом стула и удалился в обитель пыли и знаний с максимально возможной скоростью. Перед дверью в библиотеку он как следует отдышался, поправил чуть растрепавшиеся волосы, скрывая всякие следы этого забега. Натянув дружелюбную улыбку, Жан Жак открыл массивную деревянную дверь и изящной походкой направился к стойке работника библиотеки. За ней никого не было, и канадец предположил, что Сынгиль наверняка прячется где-то среди бесконечных одинаковых полок, сортируя книги. — Отчего же ты меня не встречаешь, Сынгиль? — Джей-Джей облокотился на стойку, приняв максимально соблазнительную позу. — Я соскучился по твоим глазам. — Ч-что, п-простите? — из-за ближайшей полки выглянула миниатюрная девушка в больших круглых очках с длинными волосами, заплетёнными в толстые косы. Парень вздрогнул, поняв, что корейца сегодня нет, и выпрямился, поправляя пиджак. Самым верным способом в таких неловких ситуациях всегда была широкая улыбка, и Жан поспешил им воспользоваться. — А Сынгиля сегодня нет? — парень обворожительно усмехнулся, от чего девушка залилась краской до самых ушей. — Н-нет, — покачала головой она, неловко перебирая пальцами хвостик своей косички. — С-следующие три д-дня здесь работ-таю я, — она попыталась поднять взгляд на Жана, но встретившись с ним глазами вновь опустила голову, думая о том, как бы прямо сейчас провалиться под землю. — К-какие вам н-нужны книги? — практически шёпотом спросила девушка, держась на некотором расстоянии. — Французская литература 18-го века, — после некоторой паузы ответил канадец, протягивая работнице библиотеки свою карту студента. Она, проверив её, неловко удалилась вглубь книжных полок. Всё время, что Жан Жак провёл за изучением литературы, которая уже успела встать у него поперёк горла, он не мог перестать думать о Сынгиле. Он и не представлял, что он бывает где-то ещё, кроме как в библиотеке, и был удивлён своей глупостью. «Ну, конечно же, — укорял сам себя парень. — Не может же он проводить здесь всё своё свободное время. Чем он сейчас занимается? Учится? Проводит время с Отабеком?» — от одной мысли об этом надоедливом казахе руки Джей-Джея автоматически сжались в кулаки. «Если так подумать, я совсем ничего о нём не знаю, — он выдохнул несколько раз, успокаивая самого себя и подпирая голову рукой. — Я знаю только то, что его зовут Ли Сынгиль, он из Кореи, что у него есть собака по кличке Бёль и что он ходит на факультативный курс по литературе. — Парень начал бессознательно рисовать замысловатые узоры на полях тетради. — Ну, это не моя вина. Когда я у него что-то спрашиваю, он только и отвечает: “Какая тебе разница?” или “От этого что-то изменится?” За всё время я не добился от него ни одного внятного ответа, ни чем он увлекается, ни какие фильмы любит». — Как же бесит! — воскликнул Жан, яростно стукнув по столу ладонью, испугав своей выходкой ближайших студентов. — Упс, простите, — прошептал парень, осознав свою оплошность и возвращаясь к изучению французской литературы. Но в голову ничего не лезло, и около 10 вечера, когда в библиотеке оставалось всего несколько посетителей, канадец буквально сбежал оттуда, раздражённый тем, что потратил 4 часа впустую. Он медленно брёл по безлюдному коридору, засунув руки в карманы и размышляя над тем, как бы ему вызубрить нужный материал за ночь, но неожиданно от мрачных мыслей его отвлекла плавная музыка. Она звучала где-то в самой глубине коридоров древнего университета, будто сквозь толщу воду, равномерными волнами доносясь до чувствительного слуха Жана. Ему стало интересно, кто же включает музыку в такое время, и направился на звук, чтобы удовлетворить своё любопытство. Свет в танцевальном классе ещё горел, и он тихонько подошёл к стеклянной двери, чтобы заглянуть внутрь. В большом холле, стены которого были сплошь покрыты зеркалами по всему периметру, был всего лишь один человек. Парень худощавого телосложения с тёмными волосами плавно двигался под музыку: его тело будто было одним целым с этими успокаивающими звуками фортепиано, он кружился на месте и выполнял сложные шаги, держа идеальную осанку. Жан Жак не мог оторвать взгляда от его гибкого тела: оно будто рассказывало какую-то историю, которую канадцу было не понять. Он пытался рассмотреть лицо парня, но спутанные волосы, спадающие на лоб, и ритм танца не позволяли этого сделать. Жан уже даже перестал скрывать тот факт, что он стоял и нагло пялился на этого грациозного танцора: он буквально прилип к стеклянной двери, вглядываясь в щуплую фигуру. Музыка закончилась, и парень поставил точку в своём танце, приняв грациозную позу лицом к двери. Ту-дум. Глаза Джей-Джея напоролись на знакомый ледяной взгляд, и сердце пропустило пару ударов. Это определённо был Сынгиль, только таким канадец видел его впервые: с зардевшимися щеками, тяжело дышащего полной грудью, в чёрной майке, плотно облегающей вспотевшую спину — он видел совсем другого Сынгиля, который секунду назад полностью отдавался танцу, не думая ни о чём. Кореец тоже заметил его и сразу же рванул к двери. — Что… ты здесь… делаешь? — он говорил отрывисто, всё ещё переводя дыхание, и был явно недоволен тем, что стал объектом наблюдения Жана. — Я… э… ну в общем… — тот пытался придумать какой-то ответ, но перед глазами всё ещё стоял плавный изгиб красивой спины, напряжённые мышцы бёдер, изящные кисти. Канадец глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. — Я шёл домой и вдруг услышал музыку. Мне стало любопытно, кто тут занимается так поздно, и я увидел тебя. — Теперь уходи, пожалуйста, — в голосе Сынгиля явно звучала тревога, и он выглянул, чтобы осмотреть тёмный коридор. — И не рассказывай никому, прошу тебя. — Он посмотрел в глаза Жан Жаку с неким подобием мольбы. Ту-дум. Никогда ещё Джей-Джей не ощущал такого острого желания поцеловать кого-то: он смотрел на приоткрытые тонкие губы корейца, на небольшие капли пота, стекающие по вискам и вниз по шее, на блестящие чёрные глаза, которые сегодня глядели на него совсем по-другому. Канадец шумно сглотнул, еле сдерживаясь, чтобы не прижать его к стене прямо здесь, запустить пальцы в спутанные чёрные волосы и целовать его, пока в лёгких не кончится кислород. — Тогда… — наконец выдавил Жан, приходя в себя и наклоняясь ближе к бледному лицу. — Разреши мне посмотреть, как ты танцуешь, — прошептал он, вцепившись пальцами в дверной косяк. — Что? — нахмурившись, Сынгиль отшатнулся от него. — Ты ведь должен будешь платить за моё молчание, — парень закрыл дверь в танцевальный класс изнутри и повернулся к корейцу, который держался от него на некотором расстоянии. — Это моё первое желание. Посмотреть, как ты танцуешь. — «Первое»? — переспросил брюнет, скрестив руки на груди. — А их будет несколько? Нет уж, извини, — он отвернулся и направился к своей форме, аккуратно сложенной в углу. — Было глупо с моей стороны рассчитывать на то, что ты мне поможешь. «Стоп, что же это я делаю? Он сейчас сбежит, и я, возможно, никогда больше не смогу с ним общаться. Я не хочу терять его из-за своих низменных желаний». — Стой! — закричал Жан Жак, закрывая глаза и сжимая руки в кулаки. — Ты прав, — он глубоко вздохнул и открыл глаза, с успокаивающей улыбкой глядя на удивлённого парня. — Извини меня, Сынгиль. Это было глупо с моей стороны, я не хотел тебя обидеть. Это моя вина, прости. — Так ты никому не расскажешь? — поинтересовался тот, прищурившись. — Обещаю, — кивнул Джей-Джей, усмехнувшись. — И тебе не нужно будет за это «платить». Я никому не расскажу об этом, потому что мы друзья, верно? Кореец промолчал, шокированный его словами. Возможно, он относился к этому самоуверенному брюнету слишком предвзято, и всё, чего тот хотел, было всего лишь подружиться? Парень наклонил голову, крепко сжимая в руках свою форму, и едва заметно кивнул. — Ну вот и хорошо, — Жан просиял, радуясь его ответу. — Ты ведь уже закончил? Пойдём вместе в общежитие? Сынгиль поднял взгляд на сияющее широкой улыбкой лицо и блестящие синие глаза канадца. Ту-дум. — Хорошо.