Лето в аромате пряностей

Какаши как сейчас помнил этот запах – тмин. Дурманящий теплый аромат прочно осел в воздухе и не хотел уходить, назойливо щекотал нос и глаза, пропитывая наворачивающиеся слезы. Это было дождливое начало июня, три дня назад было ослепительно ясно и жарко, а теперь лил дождь. Он сидел в приемной в больнице Конохи и сжимал в одной руке сумку с детскими вещами и её вещами, а в другой только что испеченный хлеб, который он с боем купил на ярмарке около ворот Конохи. Именно хлеб так пах тмином: на прочной коричневатой корочке, посыпанной мукой, семена рассыпались словно высохшие цветы на снегу. Хатаке сжимал теплый хлеб и ждал. Он едва ли мог сказать, сколько уже тут сидит. Но дома он сидеть не мог. Он волновался, что Хинату выпишут, а он будет не готов, её выпишут, а его там не будет, её выпишут, и она будет ждать. Мужчине казалось, что даже если началась бы война, он и не шелохнулся бы. Медсестры, суетившиеся в приемной, с умилением и волнением поглядывали на шиноби, который сидел здесь уже добрых четыре часа. Они хотели бы его подбодрить, сказать, что его жену скоро выпишут, что скоро, совсем чуть-чуть. Но слова застревали, когда кто-то из них пытался это сказать. Каждая из них знала, что пока неизвестно выпишут ли госпожу Хатаке сегодня. Цунаде до сих пор не отдавала никаких распоряжений на этот счет. Лишь изредка прибегала Шизуне с просьбой дать документы, касающиеся молодой мамы и детей. Наконец, самая молодая из них, вздохнув и оправив халат, тихонько подошла к мужчине и коснулась его плеча. Хатаке вздрогнул и поднял на неё взгляд полный надежды и вопроса. Девушка с трудом подавила в себе желание отвернуться и смахнуть навернувшиеся слезы. Они все, все до единой, восхищались им и его женой. Каждый раз они, молодые девушки, собирались после работы за чаем и с увлечением рассказывали о том, как сегодня приходила Хатаке на обследование, как потом за ней приходил её муж. Вспоминали, как Какаши-сан притащил огромный букет полевых цветов, когда ему сообщили, что у него будет трое мальчиков и дарил каждой из них по небольшому букетику. Улыбались тому, как четыре дня назад он взволнованный и едва ли не испуганный принес свою жену сюда, смеялись как Хината, тяжело дышащая от усиливающихся схваток, успокаивала его. И никто из медсестер не скажет, что Хатаке был растерянным, он всегда знал, что делать и делал. Только лицо выдавало его волнение за жену. Но эту слабость можно простить. Девушка улыбнулась воспоминаниям и начала: -Хатаке-сан – Какаши снова вздрогнул и отвел взгляд. -Да? – отозвался он, потирая переносицу. -Хотите чаю? -Да, не откажусь – выдохнул мужчина, неожиданно обнаружив, что во рту пересохло, и глаза начали слипаться. -Покрепче сделать? – с участием продолжала девушка. -Да, и сахара побольше – пробормотал Какаши, откидываясь на спинку диванчика. За окном тихо шумел дождь, создавая ощущение приближающихся сумерек. Хатаке вздохнул и поставил сумку на диван. Кажется, придется еще подождать. В животе заурчало. Ну, кончено, с самого утра ничего не ел. Недолго думая, он отломил небольшой ломоть от хлеба. Тут же запахло медом, дрожжами и тмином. Это напомнило ему то, августовское утро, когда Хината сказала, что беременна. Тогда на ярмарке они пили чай с гвоздикой и этим хлебом. Он помнил её румяные щеки с крошками хлеба, налипшими на них, сверкающие глаза за дымкой чая, он помнил, как она смеялась, обнимала его и шептала глупости ему на ухо. Тогда она была такой чудесной, с запахом гвоздики. А сегодня? Сегодня он пахнет тмином и дождем… Медсестра тихонько поставила поднос с чаем и усмехнулась. Все же сон сморил его. Какаши безмятежно спал, сжимая в одной руке сверток с хлебом, а в другой ремешок сумки с вещами. Девушки тихо перешептывались и раскладывали документы, близилось окончание рабочего дня, еще немного и они пойдут по домам, аккуратно обходя лужи или смеясь, шлепая по ним. А пока, они будут тихо двигаться в сумерках июньского вечера, чтобы не разбудить мужчину. -Хонока! – голос Цунаде заставил вздрогнуть каждую из девушек. Они переглянулись и захихикали. Хонока, вздохнув, отозвалась: -Да, Цунаде-сама? -Принесите вещи для детей и Хинаты, выписываем её – радостно улыбнулась женщина, показываясь из коридора, ведущего вглубь больницы. -Хай! – радостно воскликнула девушка и тут же осеклась. Её подружки грозно шикнули и засверкали заговорщическими улыбками. -Хонока-чан, душенька, подойди тихонько к Какаши-сану и забери сумку, смотри чтоб не проснулся – хихикая, зашептали девушки за стойкой. Девушка просияла. Тихо, как мышь, подкравшись к дивану, она аккуратно потянула сумку на себя, ремешок беззвучно выскользнул из руки мужчины. Хатаке только прерывисто выдохнул и сжал уже пустую ладонь. Хонока застыла и настороженно наблюдала. Мужчина не проснулся. «Сколько же он не спал?» - с удивлением подумала медсестра, на цыпочках неся сумку через холл. Но войдя в коридор, она опрометью бросилась в родильное отделение, где слышался тихий плачь разбуженных детей. -Цунаде-сама, вещи! -Отлично, Хонока! – улыбнулась женщина и повернулась к молодой маме, которая кормила малыша. – Молодец, уже лучше, только головку не так прижимай, он сам справится – улыбнулась бывшая Хокаге, поправляя пеленки. -Хорошо, Цунаде-сама – прошептала Хината, ласково убаюкивая мальчика. -Как закончишь, переодевайся, Хонока поможет тебе, а мы с Шизуне пойдем закончим с документами на выписку. Хонока, распакуй вещи! -Хай! Она была новенькой, но способной и поэтому приглянулась санину, которая тут же пристроила ее рядом и давала различные поручения. Девушка была чрезвычайно довольна собой и прямо светилась от счастья, когда теперь ей доверили помочь Хинате. Медленно расстегнув молнию на сумке, медсестра тихонько охнула, в ней лежало безумно красивое платье чуть ниже колена, с пуговками на груди и короткими рукавами. Оно пахло тмином, словно было соткано из этого запаха, легкое и приятное на ощупь. -Он все-таки его купил – раздался над плечом девушки голос госпожи Хатаке, которая вытаскивала детские вещи из сумки. -Ах, извините – смутилась Хонока, побыстрее откладывая в сторону платье и извлекая дальнейшие вещи, белье, туфли и шаль. Хината рассмеялась. Эта девушка часто приходила к дверям палаты, чаще других, и следила, как жена Хатаке возиться с детьми или читает книжки. Для Хинаты она стала кем-то вроде подруги, с которой она ни разу не говорила. -Об этом платье я уже давно мечтала, увидела я его весной в одном из магазинов, но тогда, увы, я бы не смогла его носить и поэтому отложила на потом. Но вскоре его купили… - рассказывала Хатаке, держа в руках заветное платье мягкого серого цвета с отделкой из тонкого кружева на воротнике и легким подъюбником. -А Какаши-сан нашел его для вас? -Да – улыбнулась Хината. Хонока невольно задержала взгляд на улыбающимся лице бывшей наследницы клана Хьюга. -Вы очень красивая – со смущением проговорила Хонока, расправляя детские распашонки, которые Хината покупала с Ямато. -Думаешь? -Мы все так думаем – горячо заверила медсестра молодую маму. -Это вас всех Какаши заразил – рассмеялась она в ответ. Вскоре они переодели детей, которые с тихим плачем удивлялись новой одежде. Но распашонки сидели идеально, аккуратно закутав каждого в теплое одеяльце, Хонока положила их на кровать и отошла, любуясь этими малышами. -Хорошенькие? -Просто чудо, особенно вон тот, на папу похож – с улыбкой ответила медсестра. Теперь пришла очередь Хинаты. Хонока помогла снять больничную пижаму, и пока Хатаке одевала белье, расправила платье. -Оно идеально на вас смотрится – заверила она Хинату. -Спасибо – рассмеялась молодая мама, и в этом спасибо Хонока услышала благодарность не только за одежду, но и за то, что приходила смотреть на Хинату в течение этих четырех дней. Какаши очнулся, когда услышал тихое всхлипывание детей. -Снова кого-то выписали – пробормотал он, протирая глаза. -Да, выписали Хатаке резко встал и обернулся. Там стояла его жена, а у неё на руках… -Дети, мои дети! – едва не закричал мужчина, бросаясь к Хинате. -Тише, тише, не пугай нас – попыталась успокоить мужа девушка. -Хината, солнце, они чудесны, ты такая молодец – с восхищением прошептал Какаши, глядя на мальчиков. – Но где третий, у тебя на руках только двое… - с недоумением оглядывался Хатаке. -Вот третий, Какаши-сан – Хонока вышла чуть вперед и аккуратно передала ребенка отцу. -Томое – прошептал Какаши, глядя на точную копию себя. Они медленно шли домой под одним зонтиком, прижимаясь к друг другу и улыбаясь. Их обегали дети, звонко, со смехом, шлепая по лужам, обходили взрослые, которые также беззаботно шли прямо по лужам. -Спасибо, Хината – Какаши поцеловал душистую макушку жены. -Ты пахнешь тмином, Какаши -А ты счастьем Дождь не заканчивался, и их счастье тоже.