Мир как игрушка

      Усталый и разочарованный минувшим сражением, вхожу, наконец в комнату Наринны, чтобы сообщить ей, что мы немедленно улетаем, и вдруг вижу Мавириса, трепетно держащего её руки в своих загребущих лапах.       Каменею на пороге.       Да как ему хватило наглости заявиться сюда?! Как он вообще смеет попадаться мне на глаза?!       От подобного омерзительного зрелища перехватывает дыхание, а ревность, словно ядовитая кислота, обжигает сердце. Это так мучительно, что ни о чём другом думать просто невозможно: знакомый огонь в голове немилосердно сжигает все посторонние мысли и, похоже, мозги тоже. Очень хочется скорчиться от вполне себе физической боли, но я только стою и смотрю.       Почему Наринна позволяет ему это? Зачем так участливо смотрит? Почему просто не выгнала? Она же обещала! Дала слово!       Мне впервые столь горько из-за другого человека. Зачем я поверил ей? Ведь знал же, что нельзя!       Дверные ручки, которые я всё ещё стискиваю, исчезают. Следом — сами двери и заодно моя куртка. Ерунда. Впившись взглядом в мерзкого принца, не обращаю на подобные мелочи внимания. Я только чудом не убил его в прошлый раз. Сегодня Мавирису уже так не повезёт. Ни единого шанса.       — Кай! — ахает Наринна, замечая меня, и тут же стремительно бледнеет, выдёргивает руки и даже отступает на пару шагов. — Кай, это вовсе не…       Никогда ещё штампы не бесили меня так сильно, как сейчас.       — … не то, что я подумал, да? — смеюсь зло и холодно. — Ты это пыталась сказать?       — Мавирис просто…       — Я всего лишь зашел…       Не даю ему договорить: не могу слышать этот голос! Меня от него выворачивает.       — Вон, Наринна! — шепчу, боясь что хрупкий лёд контроля вот-вот окончательно треснет, я и сорвусь на крик. — Убирайся из комнаты. Сейчас же.       — Кай, пожалуйста…       Медленно, почти не чувствуя ног, иду к Мавирису, и он в ужасе пятится. Огрызок стены, люстра, чей-то портрет, гобелен, горшок из-под цветка, оба кресла — всё, что оказывается рядом, — пропадает. Мне плевать: я не спускаю глаз с того, кого сейчас без малейших сожалений буду убивать.       — Что «пожалуйста»?! Снова?! Да он же дышит до сих пор только по тому, что ты попросила! Видит бог, я пытался, но с меня хватит!       Не осмеливается его заслонить — и правильно делает, между прочим. Вместо этого обнимает меня, пытаясь остановить, удержать на месте, отчаянно сжимает руки.       — Не надо, Кай! — плачет. Опять плачет из-за этого ничтожества! — Мы уедем, и я никогда больше…       Отмерев, парень срывается прочь, бежит в коридор. Уносить ноги — единственное, что хорошо умеют делать подобные ему трусы. Ни на что другое они и не способны.       Ну нет, приятель. Никуда ты не денешься! Не в этот раз.       С трудом, но всё же отцепляю Наринну от себя, бегу следом за ним, но почти сразу с бессильной и отравляющей душу злостью понимаю, что не успеваю: слишком долго возился. От мысли, что Мавирис может уйти, боль будто ещё яростнее вгрызается в мою несчастную, истерзанную ею плоть.       Сквозь стиснутые зубы вырывается то ли стон, то ли рык — не позволю! Сам сдохну, но не позволю меня обойти! Неважно, что будет потом, и наступит ли это «потом» вообще! Главное — не проиграть!       От напряжения тело словно сводит судорога. Ноги подгибаются, но перед глазами так и маячит голубая, расшитая золотом рубашка. Вытягиваю к Мавирису руку, с наслаждением представляя, как пальцы сжимаются на его птичьей шее, как он хрипит и задыхается.       Раздражающая рубашка пропадает, но мне этого мало. Пусть и полуголый, но принц всё ещё здесь, всё ещё жив — и сам этот факт совершенно неприемлем. Я ненавижу его настолько безгранично, что даже просто находиться в мире, где существует он, — невыносимо!       Пропитавшая плоть магия упрямо сопротивляется воле, но я ломаю её, заставляю в очередной раз совершить невозможное. Это мой мир, так почему я должен подчиняться глупым законам, придуманным кем-то другим? Дар расщепления не действует на живые объекты и чужое волшебство?! Враньё! Один раз я уже превзошел эти ограничения! Их больше не существует!       Скрутившая внутренности боль отступает, как морская волна. Уходит, оставив после себя лишь пустоту, усталость и дрожь.       За моей спиной Наринна бессильно падает на колени.       Больше в коридоре никого нет.       Там, где миг назад был Мавирис, возле самого поворота к лестнице, валяется одинокий сапог и штаны. Принц исчез. Теперь уже навсегда.       Мой хохот звонко отдаётся эхом и спустя пару минут привлекает внимание прислуги. Вокруг собираются люди: Алистер, Наиса, Джар. Они о чём-то спрашивают, переговариваются, но у меня перед глазами только нелепая кучка одежды — единственное досадное напоминание, что у Сариасты когда-то был принц.       Впрочем, неестественное веселье тоже вскоре пропадает, уступая место отвратительному вкусу предательства.       Чтобы встать, нужно опереться на стену, но вот беда — она исчезает прежде, чем я касаюсь камня.       Кто-то ахает.       — Мы уходим, Джар. Немедленно, — собственный голос кажется сухим, незнакомым. — Возьми Наринну, и ждите меня во дворе.       В полу появляется дыра, исчезает ковёр.       — Что с Мавирисом?       Он, разумеется, заметил валяющиеся бесхозные штаны и обувь. Судя по напряжённой тишине, их заметили все.       — Я его убил. Расщепил, — отвечаю холодно и обвожу непрошенных, ошарашенных зрителей испытующим взглядом. — Ещё вопросы? Может, есть те, кто сомневаются, что моя магия на такое способна? Если да, могу ещё раз продемонстрировать на ком-нибудь из вас, а если нет — займитесь своими делами. Сейчас же!       На противоположной стене появляется огромная дыра.       Не важно.       — Госпожа Наиса, убедитесь, что все вещи Наринны собраны. Нам с Вашим мужем нужно поговорить.       Они переглядываются, и она торопливо уходит, забирая с собой всё ещё глазеющую прислугу.       — Алистер, с сегодняшнего дня ты — мой наместник в Сариасте, — произношу монотонно, потому что сил на эмоции уже нет: всё перегорело. — Делай с Тасгаром, что хочешь: посади в тюрьму или казни, но чтобы я его больше не видел. Чтобы даже имени не слышал, понятно? Здесь жить невозможно, так что вы переезжаете во дворец. Как устроишься, отправь мне все бумаги: хочу лично взглянуть. Пока твои слова не противоречат моим, а в Рафол уходит треть доходов, со страной всё будет прекрасно. Тарраон поможет с восстановлением Ирисы, продуктами и всем прочим.       — Что с Наринной? Она ни в чём не виновата, Кай! Мавирис просто…       Над нами исчезает крыша, сыпятся опилки, и Алистер осекается на полуслове.       — Ничего не хочу слышать. Можете сами приехать на церемонию и убедиться, что Наринна в порядке… Мне лучше поскорее уйти, иначе дом рискует рухнуть ещё до того, как вы его покинете.       Он шагает следом, но на некотором расстоянии, потому что подходить ближе — опасно: вещи вокруг пропадают одна за другой. Похоже, в очередной раз придётся поселиться в той развалюхе у чёрта на куличиках, а не в собственном комфортабельном дворце. Ничтожно малая цена за то, что я сделал. Даже свежеприобретённая возможность убивать на расстоянии радует гораздо меньше, чем уверенность в том, что Мавирис никогда больше не коснётся Наринны. Пусть она меня не любит, но, как и всё вокруг, принадлежит лишь мне одному.       Никогда не думал, что у девчонок может быть столько вещей! На улице нас ожидают не только все обитатели дома, но и целая куча чемоданов — багаж Наринны. Хорошо, что маг воздуха — не я.       — Господин Кай! — раздаётся чей-то голос. — Постойте, пожалуйста, Ваше Величество!       Из толпы слуг бойко проталкивается женщина весьма почтенного возраста. На ней строгое синее платье, а тёмные с проседью волосы собраны в пучок — ну точно учительница или воспитательница! Ни тех, ни других не люблю.       — Что ещё?       Мой сумрачный вид нисколько её не смущает.       — Господин Кай, пожалуйста, позвольте мне полететь с вами! Я была няней госпожи Наринны, и хотела бы и дальше ей помогать. Она совсем юна, а в Вашем замке у неё нет ни одного знакомого человека, никого, с кем можно было бы поделиться, понимаете?       Оглядываюсь, ищу взглядом Наринну: а что она думает по этому поводу? Похоже, ничего: стоит рядом с Джаром, прямая и неживая, безразличная ко всему, что происходит вокруг. Делай с ней сейчас, что хочешь, — послушная кукла.       Да уж. Даже после смерти Мавирис продолжает мне пакостить. Надо было его сначала побить, а уж потом расщеплять. Хоть душу бы отвёл напоследок.       Пожалуй, няня ей действительно не повредит.       — Хорошо. Вы можете отправиться с нами. Думаю, Наринна будет рада.       — Спасибо, господин!       С отнюдь не старческой прытью она перебегает к нам, что-то успокаивающе шепчет своей воспитаннице. Та не оборачивается, но коротко отвечает.       Тем лучше.       В Рафоле шумно и радостно: город встречает своих героев, готовится к завтрашнему празднику и награждению особо отличившихся. Джар сразу уходит куда-то по своим делам, а Орсолла — увязавшаяся с нами няня — уводит Наринну в её комнаты.       Не желая жить в развалинах, направляюсь во флигель и даже не пытаюсь разжиться кроватью — довольно и брошенного на пол матраца: магия окончательно свихнулась. В груди звонко, пусто и холодно, как в космосе. Почему-то именно теперь, когда исчезли последние границы, всё окончательно утратило краски. Да, я всегда мечтал захватить какой-нибудь мир и здесь, наконец, смог это сделать. Мечта сбылась. Вот только удовольствия это никакого не принесло: дальше-то мне что делать? Где, блин, переход на следующий уровень или хотя бы кнопка: «Удалить»? Неужели так и придётся сидеть здесь, пока не помру от старости?       Дни проходят в тоске и безделии: мне ничего нельзя брать в руки и лучше даже ни с кем не видеться, потому что теперь я уже ни в чём не уверен. Только Герард храбро и неизменно посещает своего временно изолированного от общества монарха и рассказывает, как выстроил дома для размещения беженцев, как организовал торжественные похороны Баллариона, как идут доставки зерна на зиму, и о множестве других событий.       Госпожа Орсолла, оказавшаяся очень добродушной и не менее смелой, чем Герард, взяла меня под своё крылышко и теперь приносит еду, изредка развлекая разговорами. Как ни странно, я с нетерпением жду каждого её визита, потому что больше это делать некому: Джар вскоре после нашего возвращения отбыл к эльфам, а Наринна по-прежнему не простила за Мавириса. Именно от старой няни я узнал, что не напрасно разозлился на проклятого принца: она тоже его не любила и охотно поделилась настоящей целью их с Наринной встречи — попытаться использовать её, чтобы добраться до меня. Получив отказ, этот мерзавец решил надавить на жалость, и неизвестно, чем бы всё кончилось. К счастью, я явился раньше, чем ему хотелось.       Первый день во дворце — отличный повод порадоваться, но он похож на кошмар: в моём кабинете стопки бумаг — обещанные документы из Сариасты, Ларсара и Румлиса. С тихим ужасом обозревая эти горы макулатуры, я от всей души жалею, что так поспешил: надо было присоединять страны по одной и, желательно, не чаще раза в месяц. По расписанию.       Кроме того, во всех коридорах и саду полно гостей, которых, по-моему, никто даже не приглашал — они сами съехались, узнав о готовящейся свадьбе. Прислуга, словно мыши, снуёт туда-сюда, расставляя всюду цветы, вытирая пыль, намывая полы и расстилая ковры.       Предстоящее мероприятие не воодушевляет: что толку, если это ничего не изменит? Если уж торжественно подаренный Наринне нотт — этот комок меха, на который у меня жуткая аллергия, — ничуть её не тронул, то что уж говорить о принудительном обмене клятвами?       Церемония проходит словно мимо — толпы разряженных гостей, гудящих, как растревоженный улей, красная дорожка, цветы, занудный священник и холодная, безжизненная ладонь Нарины в моей руке, а после — праздничный стол и совершенно безвкусная еда. День собственной свадьбы кажется мне чем-то не стоящим внимания, вынужденным перерывом в действительно важной работе.       Наша общая спальня, как долгожданная тихая заводь: здесь царит полумрак, и нет никаких незнакомых людей.       — Ну вот и всё, — с наслаждением снимаю тяжёлую мантию, отшвыриваю её в угол, разминаю уставшие плечи и падаю на диван. — Это было невыносимо скучно и долго!       Стараниями Орсоллы, моя свежеиспечённая жена (до чего же непривычное слово!) уже не выглядит неестественно отстранённой. Тоже сняв свою накидку, она аккуратно складывает её на спинке кресла, а затем украдкой бросает на меня взгляд но, поняв, что я это вижу, тут же отворачивается.       Забавная всё-таки. Я ведь не кусаюсь.       — Ты тоже отдохни, Наринна, — предлагаю заботливо. — Сегодня был долгий день, да и ночь обещает быть не менее насыщенной.       Даже если мы будем работать втроём, на протяжении всей недели придётся сутками не вылезать из кабинета, чтобы всё уладить. Джар взял себе Румлис, я — Ларсар, а Наринне, соответственно, осталась Сариаста: в ней она разбирается куда лучше нас. В каждой из стран полно проблем, и затягивать с их решением никак нельзя.       — Я обо всём позабочусь, господин, — Орсолла подхватывает её под руку и ведёт прочь, приговаривая: — Примите ароматную ванну, Вам сделают массаж…       Завистливо вздыхаю, но всё же поднимаюсь на ноги: везёт же ей — и ванна, и массаж, а у меня — снова специфические императорские радости.       — Идём, Джар. Эти клятые бумажки уже поперёк горла, и я очень надеюсь отделаться от них до завтрашнего вечера.       — А как же первая брачная ночь? — усмехается он.       — А похоже, что ей этого хочется? — яда в моём голосе слишком много. Вот-вот начнёт капать на пол и прожжёт в нём дырку не хуже магической. — Не трави душу. Уж лучше мы сегодня, как обычно, будем разбирать документы и вообще не ляжем спать, чем я насильно потащу её в постель. Это мерзко.       Джар только хмыкает:       — Уверен, сидеть целые сутки не придётся.       Хорошо бы, конечно, но что-то я в этом сильно сомневаюсь. Мало нам поводов для беспокойства, так ещё и эльфы выпендриваются со своей исключительностью. Они даже не пустили наших магов передохнуть — весь короткий диалог происходил в воздухе над морем и, в конечном итоге, свёлся к тому, что нога ни одного человека, будь он хоть трижды повелитель мира, никогда не осквернит их земли. Переживать, конечно, не о чём: не хотят ногу — получат полноценную драконью лапу, но я всё же надеялся, что мы договоримся без угроз.       Когда снова возвращается Орсолла, должно быть, проходит уже несколько часов.       — Наринна ожидает Вас в Ваших покоях, господин Кай, — произносит она, ставя перед Джаром поднос с крепким чаем и пирожными. — Вы тоже отдохните немного, господин. Наверняка, совсем забыли о времени. Даже если Вас очень волнуют дела Тарраона, нельзя же так много работать. Он-то никуда не денется, а Вы совсем испортите себе желудок.       — Вы видите меня насквозь, — смущённо улыбается Джар. — Всё собирался послать на кухню, но не было времени перекусить.       — Ещё бы, — усмехается няня. — В следующий раз непременно принесу Вам что-нибудь посерьёзнее.       Она уходит, и я фыркаю:       — Ты действительно планировал тут ужинать?       — Разумеется, нет, — произносит он уже с привычной интонацией, без напускной скромности. — Кабинет — не место для еды.       — Но…       — Так удобнее.       Выкинув поднос в окно, он зажигает ещё один огонёк и снова садится за документы, а мне не даёт покоя одна новая, не посещавшая ранее мысль:       — Ты и со мной это делаешь?       Сдержано улыбается:        — Иногда. Долго притворяться утомительно, знаешь ли.        — По-моему, притворяться кем-то вообще довольно скучно. Ты мог бы…       — Никто не любит непредсказуемых воздушных магов, Кай. Люди чувствуют себя лучше, если могут заранее предсказать поведение собеседника. Ну, или хотя бы думают, что могут… И, пожалуйста, не пытайся убедить меня, что ты — исключение! Все такие. Даже я. Просто забудь и иди уже к Наринне. Нехорошо заставлять новобрачную ждать.       Спорить бессмысленно: как бы это ни звучало, он прав. По крайней мере, теперь я знаю, что Джар часто идёт на уступки окружающим, и он знает, что мне это известно, так что, надеюсь, хотя бы в моём обществе ему будет легче быть настоящим.       Но где, интересно, пропадает Наринна? Вообще-то, она уже могла бы и сюда прийти: я же говорил, что у нас полно работы. Что вообще ей понадобилось у меня в комнатах? Я сам-то уже успел забыть, когда в последний раз там бывал.       Выбирая самые безлюдные коридоры, и на ходу припоминая, где вообще находятся королевские апартаменты, спешу на эту подозрительную встречу.       Может, она хочет поговорить наедине? Хорошо бы. Я устал уже быть в ссоре.       Покои длинные: гостиная, кабинет — всюду пусто, но дверь в спальню приоткрыта. Войдя, я замираю на пороге. Необъятная кровать расправлена, в комнате горят свечи и пахнет какими-то незнакомыми благовониями, а посередине всего этого стоит Наринна. Вместо привычной одежды на ней одна тонкая белая сорочка, да и та выше колен, а вместо замысловатой причёски — рассыпавшиеся по плечам кудряшки.       Засмотревшись на мерцающие драпировки, едва ли скрывающие резкий изгиб талии и высокую грудь, в первую секунду упускаю выражение её лица — застывшее, полное презрения.       Это сразу отрезвляет и выводит из оцепенения. Перевожу взгляд на дурацкий букет возле кровати, но почти его не вижу. Вместо невнятной мешанины розового и красного, перед глазами стоит освещённая завораживающим светом свеч фигура Наринны.       — Ты чего… хм… Что ты хотела?       — Я хотела? — тихо, но явно уже закипая начинает она. — Да ты же сам велел обрядить меня в это и оставить здесь!       Обвинения совершенно беспочвенны, и от удивления я пару раз растеряно моргаю, а потом до меня доходит. Ох, спасибо Орсолла! Твоя инициатива, без сомненья, похвальна, но сейчас совершенно не к месту! Наринна ведь, наверняка, даже не поверит, если я скажу, что не при чём!       — Ничего я никому не приказывал! Ты же сама слышала: Орсолла предложила помочь тебе с ванной и прочим, и вы ушли. Откуда мне было знать, что всё закончится — так?!       — А как оно должно было закончиться? — и зло передразнивает: — «Отдохни, Наринна! Ночь обещает быть насыщенной»!       — Мы с Джаром уже часа два разбираем присланные всеми странами документы! Я хочу поскорее от них избавиться, так что не лягу спать, пока не закончу — куда уж насыщеннее?! Это, между прочим, и тебя тоже касается! Треть бумаг — твои, так что сними это и приходи к нам. Будешь помогать с Сариастой.       Она растерянно пятится к кровати, кутается в край покрывала.       — Но я думала…       Нет, всё-таки Наринна — настоящий элемент хаоса. С ней никогда не знаешь, что будет в следующий миг.       — Одевайся, — качаю головой. — Мы ждём тебя в кабинете.       Из-за спины доносится едва слышный судорожный вздох, и я останавливаюсь, передумав уходить. Хмуро оборачиваюсь — так и есть, она плачет. Беззвучно и почти незаметно. Почему девчонки такие? Когда мы только познакомились, мне показалось, что уж Наринна-то точно ни по чём не станет лить слёзы, но с того дня подобное случается чаще и чаще.       Вздыхаю, осторожно сажусь рядом. Она отворачивается, пытается скрыть рваное дыхание, незаметно вытереть лицо. Наверное, надо бы что-то сказать, но я совсем не умею утешать. Попытаюсь — станет только хуже.       — Ты и раньше так часто плакала или это из-за меня?       — Из-за тебя, конечно, — отзывается тихо и недовольно. — Ты делаешь с нашим миром ужасные вещи, Кай!       — Так уж и ужасные? — переспрашиваю в полголоса: почему-то кажется, что здесь, посреди причудливых теней и бликов, не место громким звукам. — Посмотри на улицу — все куда счастливее, чем во времена Баллариона. Если открыть окно, наверняка будет слышно, как люди до сих отмечают нашу свадьбу. Собственно, праздник не прекращается с тех самых пор, как мы все вернулись в Рафол.       — Ты, — у неё дрожит голос, — ты убил почти всех королей! Из-за тебя погибли сотни людей… Веками всё было мирно, а теперь Ириса сожжена, Аялат и вовсе навечно стёрт с лица земли, а Мавирис…       — Я предоставил ему множество возможностей, — напоминаю непреклонно. — Не будь он таким непроходимым тупицей и подлецом, остался бы жив, — и, несмотря на все данные себе обещания никогда об этом не спрашивать, всё же задаю мучающий меня вопрос: — Зачем ты позволила ему всё это, Наринна? Мы же договорились, и ты обещала…       — Он пришел, — пожимает она тонкими плечами. — В первый раз, Кай. Я в первый — и единственный — раз была настолько сильно ему нужна, что он сам пришёл ко мне. У нас всегда было наоборот. Как я могла оттолкнуть и прогнать? Ты, конечно, не поймёшь, но Мавирис просил так горячо, что сказать «нет» было почти невозможно… — вздыхает. — Невозможно — и всё же мне пришлось. Никогда ещё ни одно решение не требовало столько сил — они все ушли на этот отказ.       — Мне жаль, что тебе грустно, но я нисколько не сожалею о том, что сделал. Это был отвратительный человек, и чувства к нему опутали тебя, словно ядовитое растение. Было бы гораздо лучше, если б вы с ним расстались пораньше, но и сейчас ещё не поздно. Всё наладится.       Я предельно честен, но она не верит ни в какой счастливый конец. Наринна бы, наверное, и говорить-то со мной не стала, если б не накопившаяся усталость. Наши обиды похожи на старые ноющие занозы, которые мы зачем-то ревностно бережём.       — Ты позволил драконам до основания разрушить Аялат, — произносит чуть слышно. — Отец рассказал мне, как это было. Там же ещё оставались люди, Кай.       — Если б ты видела, во что Ветар превратил драконят, не говорила бы так. Уничтоженная столица — ерунда по сравнению с тем, что на их месте сделал бы я.        Наринна оборачивается, пытливо вглядывается мне в глаза, пытаясь обнаружить там хоть намёк на раскаяние. Его нет.       — Гибель целого города не может быть ерундой! Нельзя делать такое из прихоти!       — Разумеется, нельзя, — соглашаюсь скучным голосом.       — Но ты же… — она даже задыхается от возмущения.       — Я сделал это для того, чтобы другие города выставляли белый флаг и гостеприимно распахивали ворота при одном виде драконов, чтобы избежать бунтов и восстаний. Только представь, скольких жертв нам удастся избежать, если дальнейшее правление пройдёт без единого конфликта.       Она упрямо качает головой.        — Ты испепелил город, Кай… Так нельзя.       Пожимаю плечами. Не поверила — ну и ладно.       — Драконы жаждали мести, и я позволил им это сделать, предупредив заранее всех, кого было можно. Люди должны чего-то бояться, Наринна. Если тебя это порадует, я больше не собираюсь прибегать к подобному. Угрозы — да, но столь серьёзные разрушения — нет. Страна нужна мне сытой, целой и процветающей.       И это возвращает нас к разбору документов.       Судя по всему, она подумала об этом же.       — Мне уже приходилось иметь дело с бумагами отца. Думаю, тут то же самое, только в больших масштабах, да? Подождёшь, пока я переоденусь?       — Конечно.       Выйдя в гостиную, невидяще разглядываю пейзаж.       Каким бы странным ни был наш разговор, мне стало гораздо легче. Всё-таки молчание очень выматывает душу и изводит нервы. Ничего не изменилось — Мавирис по-прежнему замечательно мёртв, а Аялат — безнадёжно сожжён, но, похоже, через разделяющую нас пропасть только что протянулась тоненькая ниточка.       Из своего обширного гардероба Наринна выбрала зелёное платье, похожее на то, что было на её матери. Оно более закрытое, чем та одежда со множеством цепочек, но это и хорошо: во дворце теперь довольно прохладно. У неё снова безукоризненно ровная спина, расправленные плечи и прямой взгляд — совсем как раньше, во времена нашей первой встречи. От подобных перемен словно меняется сама атмосфера вокруг, и даже я чувствую себя лучше: увереннее и энергичнее. По крайней мере, предстоящая работа уже не кажется каторгой.       Несмотря на весь энтузиазм, закончить всё за один раз мы, разумеется, не успеваем: цифры расплываются, а о том, чтобы что-то проверять и пересчитывать и речи уже не идёт. Пролистать бы хоть. Нет ничего проще, чем от усталости пропустить ошибку, так что под утро мы всё же разбредаемся по спальням.       Долгий и напряжённый день сказывается на самоконтроле — кресло, куда я скидываю одежду, бесследно исчезает. Страшно подумать, в какие суммы обходится казне мой дар, но это явно меньше, чем постоянные балы. Тарраон как-нибудь справится. Не зря же я, в конце-то концов, захватил столько стран. Порой мне и самому не верится, но ведь ещё пара островов — и полная гегемония. Никаких конкурентов.       Бунтовщики бы какие завелись, что ли…       Каким далёким теперь кажется день, когда я свалился сюда!       Странный всё-таки мир. Слишком неправильный и покорный. Даже моя магия полна недоверия к тому, что её окружает. Если бы я постоянно не напоминал себе, что одежда, карета, трон и люди — настоящие, ещё не известно, чем бы всё кончилось.       Порой мне даже хочется это проверить, узнать, что будет, если я перестану с маниакальным упрямством убеждать себя, что не сплю. Насколько прочна окружающая действительность? Как далеко это может зайти? Где предел? Дворец? Город? Страна?.. Мир? Что с ним произойдёт, если я вдруг задамся целью заставить его исчезнуть? Будет ли эффект? Проснусь ли я посреди пустыни или даже больше — в своём старом мире?       На минуту это представив, хмыкаю и, перевернувшись на другой бок, засыпаю. Нужно отдохнуть как следует: завтра будет ничуть не легче, чем сегодня.       А к утру появляется ответ на мои ночные размышления.       Знакомый потолок. Знакомая комната. Ничего здесь не изменилось.