***
Чонгук возвращается в свою комнату тем же ходом и только успевает закрыть окно, как в дверь уверенно стучат, проходя внутрь комнаты без разрешения. — Ты уже дома? — натянуто улыбается Нам, оглядывая беглым взглядом помещение и замечая помятую постель. — Да, устал от людей в универе уже, — морщится Гук, прислоняясь бедром к подоконнику и складывая руки на груди. — Хм, заметно, — усмехается старший, но тут же переключает свое внимание на Чона, взглянув в его глаза. — Надо подготовиться к предстоящей встрече. Жду тебя в кабинете. Старший вампир выходит из помещения, громко хлопая дверью, на что Чонгук облегченно выдыхает, прижимаясь лбом к стене и тихо ругая себя за опрометчивость. Чимина могли поймать в любой момент, и тогда ему бы точно не поздоровилось. И как вообще в его голову пришла идея привести Пака именно сейчас? Зачем надо было открываться настолько? Да и Чимин не лучше, как дурак поперся в логово вампиров, совсем не переживая за свою жизнь. Слишком он доверяет Чонгуку, которого должен избегать. И это чертовски нравится Гуку, который впервые за свою жизнь повстречал такого безрассудного, доброго и отзывчивого парня. Ему впервые верят, впервые его не пытаются убить. Чонгук не может отказаться от такого подарка судьбы.6
12 декабря 2016 г. в 17:11
Чимин скользит внимательно-изучающим взглядом по высоченным, пугающим своим величием стенам, отделанным в темно-коричневых тонах, и пытается поспеть за направившимся вверх по лестнице Чонгуком, нервно хватая его за руку. Чонгук тихо смеется, удобнее перехватывая маленькую, теплую ладошку в своей руке, и заглядывает в светящиеся в полумраке глаза Пака.
— Боишься? — почти шепчет Гук, немного сбавляя шаг.
— Боюсь потеряться, — уточняет Чимин, продолжая с интересом разглядывать каждую деталь, что попадется на глаза. — А там внизу, дальше по коридору, что за портреты были?
— Там вся наша родословная, — улыбается Чонгук, останавливаясь у большой, крепкой деревянной двери. Чимин тут же выглядывает из-за плеча вампира и задерживает дыхание в ожидании, но Чон тянет время, нагнетая и без того волнительный момент. Чонгук наклоняется ближе к Паку и выдыхает в его ухо, едва касаясь мочки. — Ты уверен, что не хочешь сбежать прямо сейчас? Я ведь могу сделать с тобой все, что угодно за этой дверью.
— Пф, бред, — бормочет Чимин, выдергивая дрожащую ладошку из хватки старшего и, не дожидаясь его реакции, резко открывает дверь, судорожно выпуская воздух из легких.
Большая, уютная и отличающаяся своей атмосферой комната принимает Чимина яркими, пробивающимися сквозь окна, лучами солнца, приятным ароматом лесной земляники и едва уловимой ноткой восковых свечей. Пак неуверенно ступает внутрь, ощущая под ногами ворс мягкого ковра и с сожалением отмечая, что без носков было бы лучше.
— Ну, вот ты и попался, — дьявольски ухмыляется Чонгук, захлопывая за младшим дверь и надвигаясь на него.
Чимин изумленно изгибает тонкую бровь и забавно округляет глаза, на секунду теряя связь с реальностью. В голове тут же разворачивается кровавая картинка возможного исхода сегодняшнего дня, но потом в воспоминаниях проскальзывает едва уловимая, но искренняя улыбка Чонгука, которая тут же отрезвляет человека. Чимин лишь хмыкает и упирается маленькой ладошкой в крепкую грудь подошедшего к нему Чонгука, отворачивая лицо.
— Если хочешь убить, то дай хоть перед смертью посмотреть твою комнату, — недовольно ворчит Чимин, явно негодуя из-за тупых шуток старшего. Чонгук едва сдерживает смех и все же отступает от Чимина, позволяя ему осмотреться. Ему и мыслей читать не надо (о чем он, кстати, мечтает с детства), на лице младшего все и так написано.
— Ты и вправду такой глупый или прикидываешься? — удивляется Чонгук, проходя к огромной кровати и скидывая на нее свой пиджак.
— Когда-то хен сказал, что жизнь станет проще, если не задумываться о последствиях и не пытаться заглянуть вперед. С тех пор я слушаю только свое сердце и делаю то, что хочу. Многие называют меня наивным дураком, но я считаю, что я сильнее их, поскольку имею смелость поступать так, как хочется, а не как диктуют тупые правила, — пожимает плечами увлеченный небольшими фотографиями Пак. Он склоняется к стоящим в рамочках снимкам и не сдерживает улыбку, тыча пальцем в одну из них. — Ты был таким милашкой!
— А сейчас я не милый? — усмехается Чон, провоцируя младшего на оправдания.
Сегодня Чонгук взглянул на Пака другими глазами, разглядев в нем взрослого, рассудительного парня с повадками ребенка. Пак все знает и понимает, но продолжает делать глупые поступки, словно живя одним днем. Для слишком расчетливых и недоверчивых людей это непривычно, и Чонгук теперь понимает, чем именно привлекает его Пак.
— Н-нет, ты очень милый, — спешит возразить Чим, но, когда замечает самодовольный взгляд Чонгука, обиженно дуется и прячет покрасневшие из-за неловкости щеки. — Но в детстве был милее.
— Когда ты сидел в машине, ты думал о возможных последствиях? — спрашивает Чонгук, усаживаясь на мягкий матрас и продолжая наблюдать за блуждающим по комнате человеком.
— Если честно, я даже не думал, что меня могут убить. Я просто пытался понять, зачем тебе приводить меня сюда, — Чимин скользит пальчиками по книжной полке, вчитываясь в странные названия на толстых переплетах. — Тем более, у вас такое наказуемо…
— Значит, ты волновался не о себе, а обо мне? — подмечает Чон, невольно улыбнувшись. Он уже в который раз за сегодня убедился вскользь брошенных словах Хосока о чувствах Пака.
— Я разве не говорил, что мне все равно на свою жизнь? — Чим бросает мимолетный взгляд на довольного Чонгука. — И не потому, что я смирился, что рано или поздно умру, а по той причине, что умирать я буду без сожалений, ведь живу по собственным установкам. Даже если тот или иной мой выбор будет нести собой смерть и разрушение, я никогда не откажусь от него.
— Ты либо упрямый болван, либо действительно глупый, — криво усмехается Чонгук. — А вдруг твой выбор будет ошибочным?
— Какая разница, если я буду хотеть этого всем сердцем?
— Ты действительно не думаешь о последствиях, — задумчиво хмыкает Чон, пока Чимин изучает его мини-библиотеку. — И даже о тех людях, которым ты дорог. Разве их чувства для тебя не важны? Что они будут чувствовать, когда ты попадешь в беду из-за своих опрометчивых желаний?
— Мне совесть не позволит поступить так, чтобы обидеть или причинить боль родному человеку, — бубнит Чим, оборачиваясь к Чонгуку. — Разве ты не такой же, м? Чистокровные вампиры редко выбираются в общество, потому что презирают людей. А ты не только поступил в обычный университет, но еще и связался со мной. Твои поступки и желания такие же глупые, как и мои.
— Ты слишком умный, хоть и пытаешься казаться тупым, — усмехается Чонгук. — И сложный. Это чертовски притягивает.
— Глупости. Я тебе интересен только как объект изучений, — морщится Чим, вновь отворачиваясь от Гука и подходя к его рабочему столу.
— С чего ты взял? — хмурится старший, не понимая, как Чимин смог угадать изначальный мотив их дружбы.
— Пока я не увидел все своими глазами, я даже не мог о таком подумать. А теперь я понимаю, что ты — избалованный мальчишка, выросший в богатстве и безграничной любви. Было бы удивительно, если бы ты дружил со мной без каких-либо выгод для себя, — слабо пожимает плечами Чим, боясь высказать все это прямо в глаза старшему. Короткие, трясущиеся пальцы касаются разбросанных на столе набросков, а взгляд цепляется за один единственный готовый рисунок. Чимин узнает в чертах нарисованного лица свои губы, глаза и свой маленький нос, отчего сердце предательски замирает, а дыхание спирает.
— Думаешь, Хосок дружит с тобой просто так? — хмуро спрашивает Чонгук, сверля в спине Чимина дырку взглядом.
— Ну, у него нет других мотивов, я ему действительно важен, как друг, — тихо смеется Чимин, все же оборачиваясь к вампиру и заглядывая в его глаза. — И… Кажется, я его истинная пара, как бы аморально это не звучало. Из-за того, что его мать — человек, такое вполне вероятно.
— Истинная… что? — выдыхает шокированный и как громом поверженный Чонгук, уставившись на улыбающегося парня.
— Я всегда мечтал о необычном друге, но когда он предложил встречаться, я, если честно, испугался, что не потяну. Быть парой оборотня — сложно, мне кажется. Больше всего пугают его эти… Как их…
— Гоны? — усмехается задумавшийся и потупивший взгляд в пол Чонгук, слабо кивая словам младшего. — Теперь я понимаю, почему он так враждебно относится ко мне, когда ты рядом.
— Почему? — удивляется Чимин, искренне желая узнать причину странного поведения друга.
— Потому что видит потенциального соперника. Тебя ведь тянет ко мне, — слабо пожимает плечами Чон с таким выражением лица, словно говорит что-то обыденное. — Он чувствует это даже лучше, чем я.
— С чего ты это взял? — смущается стушевавшийся Чим.
— Иначе тебя бы сейчас здесь не было, — усмехается Чонгук, окинув изучающим взглядом стоящего перед собой парня. В последние несколько минут он даже не прислушивается к его запаху, чтобы узнать настроение младшего, словно ощущая его на подсознательном уровне.
— К Хосоку я правда не чувствую того, что испытываю рядом с тобой, — неловко жмется Чим, нервно теребя пальчиками низ футболки. — Это пугает.
— Меня тоже, — не врет старший, тихо вздыхая. — Именно поэтому я пока не могу тебя отпустить. И именно поэтому продолжаю дружить. Не скрываю, что раньше ты был мне интересен, как объект изучения, но не сейчас.
— Ну да, иначе меня бы здесь не было, — Чим цитирует слова Чона и тихо смеется, вновь отвлекаясь на фотографии и кивая головой в сторону одной из них. — Это твоя невеста?
— Что? — теряется Чон от вопроса, яро ощущая нотки ревности в поведении Чимина.
— Ну, у тебя с ней так много фотографий, вот я и подумал. У вас же обычно с рождения ребенка решают, с какой семьей будет проще обручиться и все такое, — неуверенно мямлит Чим, из-за чего его голос с каждым словом сходит на нет.
Чонгук честно пытается сдержать свой смех, но не выдерживает и откидывается на кровать, хохоча на всю комнату от души. Чимин невольно краснеет и тушуется еще больше, неловко переминаясь у стола и тупя взгляд.
— Это… Это моя, — Чон пытается отдышаться и утирает выступившие слезы, приподнимаясь на локтях. — Сестра.
— Ой, чувствую, мне лучше пойти домой, — бубнит Чимин и с этим намерением направляется в сторону двери.
В следующую же секунду парня хватают за руку и одним движением роняют на кровать. Все это происходит с такой скоростью, что голова идет кругом и перед глазами все плывет. Плотная ткань рубашки Чона оказывается зажата пальцами Чимина, который испуганно задерживает дыхание и фокусирует взгляд на вампире, что нависает над ним и хмуро смотрит прямо в глаза.
— Думаешь, я отпущу тебя так просто? — кривит губы в ухмылке Гук, вжимая тело человека в кровать.
Пак судорожно хватает губами воздух и замирает в ожидании, не смея отвести взгляд. Темные глаза манят своей красотой, легкий шлейф одеколона забивается в нос, а ощущения крепких мышц под руками волнуют нутро Чимина. Парень уже не беспокоится из-за бурной реакции организма на вампира, принимая себя таким, какой есть, и невольно жмется к груди старшего, обжигая своим тяжелым дыханием его губы.
— У меня нет невесты, — шепотом бормочет Чонгук, изучающим взглядом скользя по лицу парня. — И вампиры меня не привлекают в этом плане.
— Почему? — так же тихо отвечает ему Чим, чувствуя, как все внутри замирает в ожидании ответа.
— Был у меня опыт, не понравилось, — заметно морщится Гук, тихо усмехаясь. — Намного приятнее ощущать под собой горячую, возбужденную плоть, по венам которой с изумительной скоростью пульсирует кровь.
От слов вампира Чимин весь покрывается мурашками, вздрагивая всем телом. Перед глазами проносятся картинки слияния двух тел на темных простынях широкой кровати.
— Вы пьете человеческую кровь? — шумно сглатывает Чим, но не из-за страха. Чонгук внимательно смотрит в его глаза и слабо улыбается, мотнув головой.
— Именно кусать людей нам запрещено кодексом. А вот общаться с ними или вжимать их в свою кровать — нет, — выдыхает Чонгук, опускаясь еще ниже и упираясь уже локтями в кровать, чтобы не раздавить Пака своим весом.
— А целовать? — почти неслышно шепчет Чимин, прекрасно зная, что Гук его услышит.
— Не помню такого, — ухмыляется Чонгук и запускает пальцы в мягкие волосы Чима, сжимая их у корней.
Кадык Пака заметно дергается, когда Чон касается его горячих и пухлых губ. Именно в эту секунду в голове что-то щелкает, отключая разум, и человек подается вперед, призывно приоткрывая губы и позволяя Чонгуку углубить осторожный, словно изучающий поцелуй. Вампир шумно выпускает воздух носом и раздвигает ноги Чимина, удобно устраиваясь между ними и вплотную вжимаясь в дрожащее под собой тело. Обветренные, шершавые губы касаются грубо, не давая даже вздохнуть, но Чимин цепляется за плечи старшего сильнее, боясь, что он сейчас, именно в этот момент, отстранится.
Влажное сплетение языков, жар человеческого тела, сильные руки вампира, тихий шелест шелкового покрывала — все это останется отпечатком в памяти обоих, извивающихся в жарком поцелуе на постели. Чимин разочарованно выдыхает, когда Чон с тихим рыком отстраняется от его припухших после долгого поцелуя губ, позволяя наполнить легкие раскаленным воздухом, и опускается влажными губами на шею, безошибочно нащупывая пульсирующую под кожей венку. Чонгук почти не отдает себе отчета, когда всасывает нежную кожу, оставляя собственнический след, и касается ее зубами, кусая совсем не больно и даже не ощутимо. Пак взволновано вздрагивает, когда чувствует кожей острые клыки, и дергается, как от тока, упираясь ладонями в широкие плечи и пытаясь отстранить Чона.
— Твое тело сводит с ума, — хрипит обезумевший Чонгук, перехватывая руки Чимина и утыкаясь холодным кончиком носа в его ключицы, позволяя им обоим прийти в себя и восстановить тяжелое дыхание. — Я боюсь находиться рядом с тобой.
— Только не переступай грань, чтобы тебя не наказали, — умоляюще сипит Пак, прикрывая глаза и пытаясь унять дрожь в теле. — И будь со мной.
— Это звучит как предложение встречаться, — ухмыляется Гук, возвращаясь в привычное состояние быстрее человека, который до сих пор чувствует странное покалывание на кончиках пальцев и приятную тягу внизу живота.
— Я, конечно, не намекаю, но…
Чонгук резко напрягается всем телом, вмиг накрывая губы Чимина ладонью и прикладывая длинный палец к своим, прося помолчать. Пак послушно задерживает дыхание, тоже стараясь уловить что-нибудь слухом, но ничего не слышит. А вот Гук подозрительно хмурит брови и прижимается еще ближе к человеку.
— Намджун вернулся, — хмуро сообщает Чон, резко поднимая Пака с постели.
— К-кто? — шепчет Чим, на что Гук недобро сверкает красными глазами, заставляя человека обомлеть на месте.
— Тебе надо уходить, — хрипит взволнованный Чон, мысленно прокручивая в голове возможные способы побега. — Я заранее предупредил водителя, что ему придется сегодня отвезти тебя домой. Осталось только добраться до машины.
Чимин не успевает ничего ответить, как его подхватывают на руки: Чонгук открывает большое окно, что было спрятано за тонкой тканью тюля, и поднимается на подоконник, заставляя Чимина испуганно прижаться к нему. Вампир в ответ лишь по-доброму усмехается и одним прыжком преодолевает расстояние до стены, ловко приземляясь на землю за пределами дома. Чим не успевает ничего осознать, как его уже опускают на ослабевшие ноги, придерживая за талию.
— Я позже напишу тебе, — мягко улыбается Чонгук, открывая перед человеком заднюю дверцу авто.
— У тебя не будет проблем? — волнуется Чимин, отказываясь садиться в машину, пока Чон не ответит.
— У меня? — тихо смеется Гук, склонившись к уху Чимина и жарко выдыхая в него. — Не забывай, кто я.
— Законы для всех одни, — бурчит смущенный Чим, все же забираясь на заднее сиденье и пряча от старшего свой взгляд.
— Ты ведь мне веришь? — интересуется Гук, получая уверенный кивок младшего. — Тогда все будет хорошо. Не накручивай себя.
— Будь аккуратнее, — напоследок просит Чим, перед тем, как Чон закрывает дверь машины и хлопает по крыше, давая водителю сигнал.
Чимин вжимается в сиденье и с нескрываемым волнением и каким-то разочарованием провожает взглядом мелькающий мимо темный лес. Водитель мельком смотрит на Чимина в отражение зеркала заднего вида, оценивая его.
— Вы не отдали господину его вещь, — подмечает мужчина, заставляя Чимина вздрогнуть от неожиданности.
— Ой, точно, — замечает Чим, плотнее закутываясь в толстовку вампира, которая до сих пор сохранила его аромат.
Голова непривычно пуста, у Пака не возникает даже мысли о неправильности его действий. Тело так странно реагирует на прикосновения старшего, которых с каждым разом становится все меньше и меньше. Чимину хочется больше, ему хочется владеть всем Чоном, как бы самонадеянно и эгоистично это не звучало.