Омела над кроватью

Адриану Агресту уже давно не пять, не девять, и даже не десять, а целых восемнадцать лет, и он абсолютно точно не верит в Пер-Ноэля и в то, что тот складывает подарки детям в башмачки, но свои... хм… башмачки 44 размера все равно возле камина ставит. — Просушить! — рявкает он хихикающему Плаггу. Адриан, конечно, в курсе, что Пер-Ноэль входит через каминную трубу, но приоткрытым оставляет окно. Ибо он дожидается совсем другого почти сказочного существа. И тоже, кстати, в красном костюме. Последние три года Адриан загадывает для себя один и тот же подарок. В доме тихо. Отец улетел на неделю на какие-то важные рождественские мероприятия, прислуга распущена по домам в честь праздников, а Натали младший Агрест отпустил сам, пожелав веселого Рождества и счастливого Нового года. Проницательная помощница возражать не стала. На часах десять. Делать абсолютно нечего. Адриан ложится на постель и смотрит сквозь панораму окон на огромное ночное небо: совсем светлое над сверкающим иллюминационными огнями Парижем. Жаль, но на нем не видно ни одной звезды. Так и засыпает. *** Самый главный подарок в виде любимой девушки Адриан обнаруживает уже утром, и, слава небу, не в ботинке, а у себя в постели. Маринетт сонная, растрепанная и в его футболке, а еще теплая и прямо под боком, и Адриану от счастья хочется урчать и обнимать её крепко-крепко. Что он и делает: безжалостно и беспощадно, нисколько не боясь разбудить. Маринетт зевает широко-широко и пытается отгородиться от него подушкой, но эта битва заранее проиграна. — Никогда больше не буду встречать Рождество с родителями, как бы сильно они не просили, — сонно бурчит она. — Все, в этом году мне исполняется восемнадцать, и я сама буду решать, где, и с кем, и как… Ты, кстати, меня не дождался, я пришла за пять минут до полуночи… И обиделась… — Маринетт снова широко зевает. — Так что жди теперь, когда я высплюсь, господин провинившийся. — Прости, — совершенно искренне извиняется Адриан, — но я не могу. — Почему? — Потому что я обязан соблюсти рождественскую традицию. Адриан показывает пальцем вверх. Маринетт недоуменно переводит взгляд и… — О Боже… Прямо над кроватью висит омела. Вернее, целый куст из омелы. — Э… э… — Да, — серьезно отвечает Адриан. — тут придется целоваться много, и времени это займет немало, поэтому предлагаю начать прямо сейчас. — Но… Но когда его губы находят её, сопротивляется она недолго, негромко и вообще больше для вида. Год начинается просто потрясающе.