Глава 19
Белая тигрица шла по тоннелю и шептала: — Эх Гар, зачем же ты так поступил, но я не могла допустить того чтобы ты страдал, как страдала я. Этой муки я бы точно не выдержала, зная что ты идёшь тем же проклятым путём. Пусть лучше я расплачусь за это. Коридор резко оборвался, и тигрица полетела вниз вмести с куском скалы, на котором стояла. Она летела долго и глубоко, темнота всё сильнее и сильнее сгущалась. Страх неизвестности всё сильнее и сильнее терзал её, она услышала страшный хохот, смешивающийся с громкими криками боли, причитаниями и проклятьями, эти крики были страшнее прежних, они пробирали тигрицу до мозга костей, они отдавались сильной болью в её сердце. Они рвали её дух на части, и эта боль была ужасней всех тех, которые ранее испытывала тигрица. Кошка ощущала, как её жизни покидают её. Мгновение и камень рухнул в жуткую воду цвет воды был собран из тысяче разных цветов, здесь был и красный, и жёлтый и алый. Он состоял из кучи оттенков. Эта вода была не жидкая, а густая, она увидела миллионы душ разных существо которые и вопили. Тигрица подумала: «Вот он ад, самый низ этой тёмной ямы». Камень, на котором стояла тигрица, начал разрушаться, неимоверный жар, принялся за её тело, этот жар обжигал её, кошка услышала в своей голове голос своей матери, а со стороны одного из берегов она услышала голос того, кого она не ожидала услышать. Кошка была глуха, к этим голосам. Тогда когда её камень почти ушёл в эту странную воду, кто-то дёрнул её за шкирку и перебросил на другой камень, кошка обернулась и увидела своего отца, лапы отца начали погружаться в это раскалённое озера, отец крикнул ей, сдерживая боль: — Беги, дочка, беги, ты не должна была оказаться здесь, так же как и тот, чью жизнь ты спасла… После этих слов Гранс взвыл, он не мог уже сдержаться, его дух начал плавиться: — Папа, нет!!! Сквозь крики боли отец ответил ей: — Беги, дочка беги, не думай обо мне, я заслужил это, а ты нет! Опять раздался, громкий вопль, и тигрица побежала, роняя слёзы. Она бежала и крик боли её отца, становился всё громче и громче. Хоть и расстояние было большое, но этот вопль сводил её с ума. Тигрица прыгнула, на очередной камень, и из озера появился, гигант, он поднял волну, чтобы опалить убегающую, но тигрица перепрыгнула через эту низкую волну, жар исходящий от волны опалил её брюшко, но кошка не обращала на это внимание, она просто бежала и думала: «Мой бедный отец, как он мучается в этом ужасном месте, он спас меня дважды» Кошка сморгнула слёзы, и ей вспомнилось все, что она забыла про отца: «Шан и Гранс сидят, возле красивого ручейка, пробегающего по красивому зелёному лугу, Шира сидит между лап своего отца и греется, об его пушистую и нежную шёрстку на грудке. Она мокрая так как недавно резвилась в этом ледяном ручейке. Мать смотрит на неё и шутя отчитывает: — Шира, зачем ты забралась в этот ручеёк, решила, что ты горная рыбка, или же маленький тюлень из северных вод, где всегда холодно, и никогда не бывает лета. Я согласна ты такая же белая, но ты тигр. Ледяная вода тебе не подходит. А отец тогда говорил: — Шан, милая не ругай её, она же ещё котёнок, только что выбравшийся из тёплого лагеря, ей всё интересно, а тебе нельзя нервничать, ты же ждёшь ещё одного нашего тигрёнка, интересно кто это будет, мальчик или девочка? — Ты прав, Гранс. Но всё же я волнуюсь за неё, она ведь наш первенец. — Это точно. Тигр ещё сильнее прижал её к своей грудке и принялся облизывать, пытаясь поскорее согреть…» Мгновение и новый образ всплыл в памяти тигрицы: «Снова этот же луг, она уже повзрослевшая, рядом с ней сидит её отец и сестра. Тигр говорит: — Шира, Шейла, давай я научу вас охотиться, пока наша мама занята, с котятами Клэр. У кошек радостно вспыхнули глаза, и те в один голос воскликнули: — Да! Папа, ты же лучший охотник. — Вот и отлично. – Отец радостно улыбнулся, и показал одну из своих стоек, затем он велел дочерям, её повторить, и те попытались, их отец тихо беззлобно посмеивался над ними и с заботой и нежностью помогал им встать правильно. Когда они печалились из-за своих неудач, отец их ободрял такими словами: — Девочки, не расстраивайтесь, у вас всё получается хорошо. Если не получится сейчас, то получиться позже, ведь я сам не сразу встал в такую идеальную стойку…» Тигрица задумалась, перепрыгивая на очередной камень: «Оказывается, он не всегда был жесток ко мне, он любил нас с Шейлой, но что же всё таки произошло? Интересно узнаю я когда ни будь, что изменило его…» Жуткая волна вновь прошла рядом с тигрицей, и новое воспоминание посетило её: Она стоит в стороне от обледенелого утёса и видит, как её отец смотрит вниз. Он поднял голову и тигрица увидела как на его голубые и всегда добрые глаза, наворачиваются слёзы, тигр стряхивает их и тяжело рухнув на обледенелый уступ начинает рыдать, сквозь эти слёзы он говорит: — Шира, дочка как ты могла позволить упасть своей сестре, как я мог позволить упасть им обоим. Во всём виновата ты, ты испугалась, как не подобает тигру. И в этом я тоже виноват, перед ними и перед тобой. Я ведь занимался твоим обучением. Я очень любил своего первенца, эх если бы я был по жестче с тобой, если бы я относился к тебе так же как к твоей сестре, они бы остались живы. Убирайся Шира, я хочу побыть один! Тигрица тогда подошла к своему отцу, но тот с ещё большим отчаянием и злобой крикнул на неё: — Убирайся!!! Когда эта ночь пройдёт, я займусь тобой серьёзно, чтобы этого не повторилось…» Воспоминание оборвалось, и Шира поняла: «Понятно, что изменила его, гибель Шан, и гибель Шейлы, это нанесло ему сильный удар, и сломило его дух, он потерял с ними часть самого себя. Во всём оказалась виноват я. Я уничтожила своего отца, как жестоко я поступила с ним. Это я должна жарится в этом озере, а не он». Тигрица остановилась, и хотела было прыгнуть прямо в воду, но волна отбросила её в открытую чёрную дверь. Оказавшись по ту сторону этой двери, тигрица было, бросилась назад, но дверь исчезла, и голос из книги заговорил вновь:«Великий странник, ты прошёл жестокий путь. Но это не конец великого пути. Тебя ждёт путь иной Чем пройден прежде. Он не такой суровый, но имеет он другие муки. Они не жёстки но суровы, сквозь них тебе идти дано, тебе и сыну твоему великий странник. Теперь идёшь ты по пути такому, как странник моря и никто иной…»