Zaubererbruder

Неделя после Пасхи пролетела незаметно. Стояла непогода, облака давяще висели над Козельбрухом, и дождь лил как из ведра. На мельничном дворе по щиколотку стояло ила, мельничная запруда грозилась выйти из берегов и сломать дамбы и шлюзы. Подмастерья были в плохом настроении: ругались на погоду и на Ирко, который усложнил им жизнь своими расспросами. Ханцо делал всё возможное, чтобы дать ему работу в стороне от других парней, но за едой Ирко продолжал спрашивать. В Страстную пятницу Ирко помогал Крабату и Витко подлатать дамбы и шлюзы, где это необходимо. Они ещё не проработали и часа, но уже промокли до нитки и до костей продрогли. Витко и Крабат трудились молча, сосредоточившись на работе, и всё же от их внимания не ускользнуло, что Ирко недоверчиво смотрит на их пальцы. Крабат не видел в этом ничего такого, а вот Витко очень скоро вышел из себя. Он колотил по чурбану своим топором, которым только что нарубил подпорок для шлюзов, и издевательски спрашивал Ирко, что взбрело ему в голову и неужели же ему больше нечего делать, кроме как таращиться на него и выводить из себя. Крабат обернулся и рассмеялся, стоило ему увидеть повинное лицо Ирко. Одежда подмастерья висела на худом, как щепка, парне, как на пугале; его огромные перепуганные глаза наконец заставили Витко положить оружие. Он покачал головой, вытащил из чурбана топор и взял очередную балку. — Потерпи ещё немного, Ирко, — сказал Крабат. А потом прибавил те же слова, которые ему когда-то сказал Тонда, — Тот день и час ближе, чем тебе кажется. Парень торопливо пробормотал «извините», а потом снова взял в руки лопату и принялся укреплять землю около дамбы. На следующий день они отправились на мельничный пруд, а после обеда им помогали ещё и Сташко и Кито. И лишь когда наступили сумерки, подмастерья закончили укреплять шлюзы. Когда они вернулись на мельницу, Ханцо высушил одежду незаметным взмахом руки и позвал их поторапливаться к ужину. Едва парни отложили суповые ложки, как Мастер позвал их в Чёрную Комнату. Парни как всегда построились в коридоре, а Ирко предстал перед Мастером. Они обратились в воронов и сели на жердь, пока Мастер принимал Ирко в Тёмную Школу. Он обжигающе коснулся левого плеча Ирко левой рукой, и тот обернулся вороном. От взгляда Крабата не ускользнула та тень, что легла на черты Мастера. Крабат не мог бы сказать, что это: неудовольствие или мрачное воспоминание. Ирко-ворон был тощей пташкой, но его оперение сияло, он сидел на жерди необычайно гордо и спокойно и внимательно слушал слова Мастера. Когда пришло время повторять выученное, он запнулся после нескольких фраз и стыдливо опустил голову. Мастер выжидающе смотрел на него, но Ирко больше не мог выдавить из себя ни слова. Когда Андруш ободряюще покачал клювом, он лишь сильнее нахохлился на жерди. Мастер опустился обратно на стул, положил руки на стол и спокойно сказал: — Попробуй ещё раз, Ирко. В его голосе не было упрёка, взгляд не осуждал младшего из учеников. Ирко-ворон удивлённо взглянул на него. Он торопливо, но раз за разом всё увереннее слово за словом повторял заклинание, которое преподал Мастер. Полностью, ничего не выпустив, не перепутав ни слова. Когда он окончил, Мастер лишь кивнул и отпустил парней. Занятие было окончено, вороны вылетели в коридор.