Возвращение

      Утро следующего дня началось так же, как и любое утро Трис Прайор, когда она не была в командировке. Подъем в шесть утра, быстрый душ, пятикилометровая пробежка, тренировка, душ и обильный завтрак. Правда, на этот раз Эрик составлял ей компанию во всем, кроме водных процедур, хотя мужчина недвусмысленно дал понять, что был бы не прочь, если бы ему потерли спинку.       С момента их второй встречи в Академии в Квантико между ними практически сразу установились отношения «дружба с привилегиями». И за те семь лет, что они были знакомы, они время от времени пользовались этими привилегиями. Но сейчас Трис предпочитала держать дистанцию — у нее был парень. Пускай особенно сильных чувств по отношению к Мэттью она не испытывала, но дорожила его искренним отношением к ней и уважала. И Трис надеялась, что всего этого хватит для того, чтобы не поддаться искушению. Хотя ее собственный опыт показывал, что шансов у нее практически нет. Сколько бы она ни зарекалась, со сколькими бы мужчинами после него она ни встречалась, всего равно она оказывалась в постели Эрика. А потом специальный агент Мур исчезал на неопределенное время, чтобы непременно вернуться вновь.       Формально Эрик Мур считался членом поведенческого отдела ФБР, но по факту принимал участие в его расследованиях только в особый случаях. Все остальное время он был задействован в секретных операциях ФБР по всему миру. Начальство считало его универсальным агентом, а коллеги за глаза прозвали «суперменом». И если женская половина произносила это прозвище с восхищением, то мужчины практически выплевывали его — настолько раздражал их этот вечно спокойный и неуязвимый герой, любимец противоположного пола и вышестоящих чинов.       В поведенческом отделе эта тенденция поддерживалась. Макс постоянно хвалил Эрика и ставил всем в пример. Марлен в дни, когда Эрик присутствовал, старалась крутиться неподалеку от него, а ее наряды становились особенно откровенными и вызывающими. Даже их компьтерный гений Линн, лесбиянка и довольно агрессивная феминистка, считающая мужчин низшим сортом и не способная провести хотя бы один день без оскорблений в адрес Питера, Дрю, Макса и даже безобидного Эдварда, была от Эрика без ума. А Питер и Дрю Мура ненавидели, чувствуя себя рядом с ним недоразвитыми подростками.       Но Трис была единственным человеком, с которым дружил Эрик. И этот факт совсем не портил к ней отношения коллег. С Дрю и Питером у нее установились приятельские, немного хулиганские отношения с постоянными подколами и розыгрышами. Гений-недотепа Эдвард был одинаково дружелюбен со всеми. С Линн всегда было множество тем для разговоров. А Марлен была незаменимой помощницей и консультантом, когда дело касалось внешнего вида и парней. Иногда Трис задавалась вопросом, что бы подумали ребята, узнай они об их «более дружеских» отношениях с Эриком. Но никто из команды поведенческого отдела даже не подозревал об этом. Более менее в курсе происходящего был Макс, который два года назад застал объятых страстью агентов Прайор и Мура в подсобном помещении. Трис и Эрик до сих пор удивлялись, что шеф не устроил им разнос, а ограничился лишь фразой: «В следующий раз постарайтесь не нарваться на свидетелей».       Принимая душ после долгой и напряженной тренировки, Трис вспомнила тот случай и усмехнулась. Наверное, со стороны они выглядели забавно — один со спущенными штанами, другая вообще прикрыта лишь длинной рубашкой, оба красные и взъерошенные, с испуганными взглядами оленей, попавших в луч фар на дороге. Однако память так некстати подкинула и воспоминание о том, что в этот день они продолжили начатое в ее квартире, прямо в прихожей.       «Черт, если я постоянно буду думать об этом, когда Эрик рядом, возникнут проблемы», — подумала Трис и сделала воду холодной. Предательница-память тут же подкинула еще одно воспоминание — об их первом сексе с Эриком, в Академии в Квантико в общем душе после отбоя. Картинки в голове Трис были такими яркими, что она практически заново ощутила их первые жадные поцелуи и прикосновения друг другу. Вода тогда тоже была холодной, но разгоряченные страстью любовники этого просто не замечали. На их счастье их самих в тот день никто не заметил.       Резко выключив воду, Трис вылезла из душа и начала как одержимая растирать себя махровым полотенцем. Закончив, девушка быстро оделась и вышла из ванной. Эрика в спальне не было, только на кровати лежала записка, написанная чересчур аккуратным для мужчины почерком: «Детка, когда ты закончишь так безрассудно тратить природные ресурсы, спускайся. Можешь надеяться, что еда еще останется».       Усмехнувшись, Трис убрала записку в ящик комода и поспешила вниз. В коридоре второго этажа настенные часы показывали половину девятого, что означало присутствие за завтраком всей семьи. И у Трис было предчувствие, что вся ее родня опять начнет обсуждать их с Эриком «неподобающее поведение».       Однако в столовой помимо родителей, Калеба с Карой и Эрика находилось семейство Итонов в полном составе. Трис с трудом удержалась от язвительного комментария насчет того, что Итоны зачастили питаться за чужой счет.       Вопреки всем ожиданиям за завтраком все разговоры были о подготовке к свадьбе Калеба и Кары. Женщины увлеченно рассказывали Трис о убранстве церкви, где будет проходить венчание; о ресторане, в котором будет устроен прием на огромное количество персон; о цвете пригласительных открыток; о списке подарков; о самом лучшем свадебном фотографе города, которого удалось заполучить благодаря нужным знакомствам. Поток информации не прекращался ни на минуту. Самое удивительное было в том, что говорила в основном Эвелин, да с таким воодушевлением, будто бы это была ее собственная свадьба. «Интересно, Кара и ее родители хотя бы что-то сами выбрали?» — подумалось Трис.       В течение всего завтрака Трис старательно игнорировала Тобиаса, который постоянно пытался поймать ее взгляд. К счастью, Итон не пытался с ней заговорить, хотя из-за долгих монологов его матери такой возможности просто не было.       Когда все поднялись из-за стола, Трис и Эрик собирались улизнуть в свою комнату, чтобы поработать над делом. Однако им не дали сделать и пары шагов, огорошив новостью о «глобальных» планах на весь день. Эрика заставили отправиться по каким-то делам с мистером Прайором, Мистером Итоном и Калебом. А Трис вместе с присутствующими женщинами должна была отправиться на примерку платьев в сопровождении Тобиаса. А вечером все должны были встретиться в ресторане.       Мало ей было этого дурацкого завтрака с дурацкой болтовней, этой идиотской поездки, так еще всю дорогу пришлось сидеть рядом с Тобиасом, который постоянно пытался ее разговорить. Чтобы не отвечать на вопросы бывшего лучшего друга, Трис включилась в беседу сидящих сзади женщин о преимуществе летних свадеб перед весенними и осенними. К концу поездки специальному агенту Прайор хотелось биться головой о приборную панель.       В пафосном свадебном салоне в центре города Кара полчаса крутилась перед зеркалом в своем свадебном платье под восторженные возгласы Эвелин, Натали и миссис Фарелл, которая приехала почти сразу после них. Платье действительно было замечательным и очень шло Каре, но Трис не понимала, зачем это делать так долго. И еще большее непонимание у нее вызвало то, что наряд оставили в салоне для исправления каких-то невидимых изъянов.       На этом, однако, мучения не закончились. Когда Кара переоделась в одежду, в которой приехала, Трис заставили примерить платье подружки невесты, что стало для нее неожиданностью, поскольку до этого момента она и не подозревала, что ей придется исполнять столь ответственную роль на свадьбе брата. Платьем оказался длинный газовый кошмар ярко-розового цвета без рукавов и глубоким декольте. Когда Трис предстала перед присутствующими в этом наряде, все в ужасе уставились на нее. Даже Тобиас, до этого со скучающим видом крутящий в руках телефон, смотрел на нее во все глаза.       — Кара, умоляю, скажи, что это не ты выбрала, — произнесла Трис, умоляюще глядя на будущую родственницу.       — На самом деле, я его до сегодняшнего дня не видела, — смутившись, сказала Кара. — Эвелин настояла на том, что сама выберет для тебя платье, поскольку она лучше знает, что тебе подойдет.       — Эвелин, а я всегда думала, что вы меня любите, — с укором обратилась Трис к ошарашенной миссис Итон.       — Но… Но ты ведь всегда так любила розовый цвет, детка! — тут же нашлась Эвелин. — И он тебе так к лицу. Но все портят твои ужасные татуировки! Как ты посмела сделать с собой такое!       Трис никогда не стремилась к намеренной демонстрации своих татуировок, поскольку сделаны они были не из эстетических соображений, и каждая имела свой смысл. Чаще всего она носила вещи, которые их полностью скрывали: майки и футболки под горло, рубашки с длинными рукавами. Но полностью открытое сверху розовое безобразие демонстрировало протутаированную ключицу и предплечья во всей красе.       — Бог мой, татуировка на груди! — гнев Эвелин тем временем набирал обороты. — А твои руки! Это просто безобразно! Ты же девушка, Беатрис! Ты не имела права так обращаться со своим телом! Ни один грим не сможет это замазать! Надо срочно найти способ их вывести! У меня есть хороший знакомый косметолог…       — Так, стоп! — перебила ее Трис. — Я ничего не собираюсь выводить. И безобразно это платье, а не мои татуировки. Серьезно, Эвелин, мне же не пять лет!       — Но… — попыталась возразить Эвелин.       — Кара, — Трис обратилась к невесте брата, игнорируя миссис Итон, — остальные подружки тоже будут в розовом?       — На самом деле, ты — единственная подружка невесты, — ответила Кара. — А шафер — Уилл. Во избежание скандалов между моими кузинами мы решили, что шафером и подружкой невесты будут мой брат и сестра Калеба.       — Понятно, — вздохнула Трис. — А какой твой любимый цвет?       — Лиловый.       — Тогда на твоей свадьбе я буду в лиловом платье, скрывающем все мои татуировки. — Заметив движение со стороны Эвелин, Трис выставила вперед руку. — Его выберет моя подруга из Вашингтона. У нее безупречный вкус, а также есть мои мерки.       И под причитания Эвелин, что так делать нельзя и она должна сперва посмотреть на это платье, Трис ушла переодеваться.       Когда все уже собирались покинуть салон, Кара неожиданно вспомнила, что забыла выбрать фату. После чего, вновь облачившись в свой свадебный наряд, она почти час красовалась перед зеркалом, прикладывая к голове то одну газовую тряпку, то другую.       В ресторан миссис Фарелл не поехала, сославшись на то, что их с мужем пригласили в гости. Хотя Трис подозревала, что бедная женщина просто переобщалась с Эвелин и нуждается в передышке. Она и сама бы с удовольствием ни в какой ресторан не ехала, тем более, что туда должна была подъехать неотразимая пассия Тобиаса. Но ее категорический отказ вызвал бы такую волну гнева и негодования Эвелин, что Трис молча покорилась судьбе.       Хотя стычки с Эвелин избежать все же не удалось. Всю дорогу до ресторана Эвелин сокрушалась по поводу татуировок Беатрис и ругала на чем свет стоит и саму девушку, и Натали, которая это допустила. К концу поездки Эвелин дошла до потрясающего умозаключения:       — Думаю, этот твой Эрик тебе не подходит, — уверенно сказала миссис Итон, когда машина подъехала к парковке ресторана. — Уверена, он плохо на тебя влияет. Я видела у него на шее какую-то татуировку. Это же он тебя заставил сделать твои? Я в этом уверена. Ты обязана уволиться со своей ужасной работы и вернуться в Чикаго. У меня есть для тебя на примете один чудный юноша, он…       — Я ничего не обязана, — процедила сквозь зубы Трис. — И уж тем более не обязана жить по вашей указке. Найдите себе другой объект для манипуляций, а меня оставьте в покое.       И как только автомобиль Тобиаса остановился, Трис пулей вылетела из него, громко хлопнув дверью.