Возвращение

Три года спустя

      — Да, мама, Лекси — просто чудо. — Трис откинулась на рабочем кресле и переложила телефон в другую руку. — Я буду по ней очень скучать.       Сегодня утром она проводила в аэропорт Калеба, Кару и их годовалую дочку Александру Беатрис Прайор. Они провели свой двухнедельный отпуск у Трис в Лондоне, и теперь Натали Прайор желала узнать все подробности о поведении и самочувствии своей единственной внучки.       — Нет, мама, я не знаю, когда смогу приехать. Ты же знаешь, что у меня много работы. — Трис подавила вздох, когда в трубке прозвучал полный негодования голос матери. — Мамочка, я действительно пока не могу взять отпуск. Но обещаю, что при первой же возможности приеду в Чикаго. Я люблю тебя. Поцелуй за меня папу.       Не дожидаясь ответной реплики, она сбросила вызов и швырнула телефон на стол. Телефонные разговоры с родителями давались ей все тяжелее. Теперь, когда их разделял океан, мистер и миссис Прайор все настойчивее пытались уговорить дочь вернуться домой. В ход шли угрозы, шантаж, спекулирование на ее чувстве вины и дочернем долге. Родители ни разу не навестили ее за те годы, что Трис провела в Лондоне. А она пока не хотела возвращаться обратно в штаты.       Рабочие часы подходили к концу, и через стеклянные двери своего кабинета специальный агент интерпола Трис Прайор видела, как остальные сотрудники торопливо выключают свои компьютеры и покидают свои места. Если бы она приоткрыла дверь, то смогла бы услышать веселый смех и непринужденные разговоры. Вечер пятницы, наполненный предвкушением свободы и отдыха, всегда превращал ее хмурых и серьезных коллег в обычных людей, которые умеют улыбаться и шутить. Кто-то спешил домой к семье, у кого-то было назначено свидание, кто-то собирался пропустить стаканчик в пабе в честь грядущих выходных. Если бы Трис сейчас вышла в общий коридор, то наверняка получила бы предложение посидеть где-нибудь. Но она продолжала сидеть в своем массивном кожаном кресле, в десятый раз просматривая электронную почту и рабочие планы на следующую неделю. Сегодня у нее не было настроения для компании и алкоголя.       Когда офис опустел, Трис выключила компьютер и, положив в сумочку телефон и ключи, покинула кабинет. Лондонская улица встретила ее оживленным движением машин и толпами людей, спешащим по своим делам. Тягучий воздух, раскаленный от июньской жары, пах асфальтом, бензином, выхлопными газами и индийским карри. Трис было повернула в сторону своего дома, который находился всего в двух кварталах от работы, но затем перешла улицу, решив прогуляться.       У нее не было желания веселиться, но еще меньше ей хотелось возвращаться в свою пустую квартирку. После визита Калеба она еще не скоро сможет почувствовать себя комфортно в одиночестве. Эти две недели, возвращаясь после работы, она была не одна: у нее снова была семья, пусть и не ее собственная. Она с удовольствием возилась с маленькой племянницей, а когда малышку укладывали спать, допоздна засиживалась с Калебом и Карой, разговаривая обо всем на свете. Иногда они все вместе гуляли, любуясь достопримечательностями Лондона. Трис даже нарушила свои правила трудоголика, и взяла пару отгулов, чтобы съездить с родными за город. И теперь, медленно бредя через улицы, Трис как могла оттягивала момент, когда встретится с оглушающей тишиной, которая ждет ее в стенах квартиры.       Два года назад она думала, что проведет в Лондоне не больше полугода, как и в Париже, где она проходила обучение и стажировку, чтобы влиться в ряды специальных агентов интерпола. Полгода превратились в год, а затем ей предложили постоянное место в лондонском офисе интерпола, и она согласилась. Теперь Трис возглавляла небольшое подразделение и даже научилась любить новую работу, менее напряженную и захватывающую, но все-таки интересную. Больше не было бесконечных перелетов и ночевок в отелях, работы под прикрытием и опасных для жизни операций по захвату преступников. Отныне она руководила другими агентами, наблюдая за всем со стороны. Меньше стресса и больше власти. Полноценные выходные и хороший доход. Она даже обзавелась друзьями и успела привыкнуть к оседлому образу жизни.       Иногда Трис скучала по своим коллегам из поведенческого отдела. Скучала по шуткам Питера и Дрю, лекциям Эдварда, хмурой сосредоточенности Макса, развязным комментариям Линн. Она знала, что старые друзья ждут ее возвращения и готовы принять обратно в любой момент. Но этот этап был пройден. Трис перевернула страницу, чтобы начать новую главу своей жизни.       Первые полгода она каждую ночь видела во сне тот вечер: оседающего на пол Эрика; свою руку, держащую пистолет; бесконечный град пуль, свистящих над головой; врывающихся в подвал Макса и Питера; раненого Тобиаса, истекающего кровью под ней. В ее сне Тобиас каждый раз умирал. Он смотрел на нее своими темно-синими глазами, наполненными болью и осуждением. А затем она в холодном поту просыпалась и долго не могла прийти в себя. После отъезда из страны кошмары постепенно сошли на нет, а в последнее время она спала и вовсе без сновидений.       В тот вечер Тобиас действительно был ранен случайной пулей и истекал кровью, но не погиб. Не погиб и Эрик — его шею пуля едва задела по касательной. Даже Мелоди осталась жива благодаря врожденной патологии — ее сердце находилось справа, и нож подражателя разрезал лишь мягкие ткани. Единственным трупом на месте происшествия был труп подражателя — Мэттью Джонса.       Полгода Трис не могла прийти в себя. С каждым днем она ненавидела себя все больше и больше. Она ненавидела себя за смерть Марлен, за смерть Сьюзан, за смерть Мелоди. Она ненавидела себя за то, что позволила Мэттью проникнуть в ее жизнь. Она ненавидела себя за то, что застрелила Мэттью в тот вечер. Ей было бы намного легче, если бы она убила его медленно, наслаждаясь его страданиями, отомстив за каждого погибшего по его вине близкого ей человека.       Просыпаясь в своей квартире после кошмаров, она до рассвета изучала дело подражателя, будто надеялась найти хоть что-то, что смогло бы повернуть время вспять. Трис так часто читала материалы дела, что до сих пор помнила наизусть каждое слово, каждую деталь. Мэттью Джонсон проходил интернатуру в больнице, где Трис вытаскивали с того света после задержания Шрайка. Он не был ее лечащим врачом, но из-за шумихи в прессе был в курсе происходящего. После ее выздоровления он стал следить за ней. До сих пор не понятно, почему юноша из благополучной семьи, с прекрасным образованием и блестящей карьерой помешался на серийном убийце и решил продолжить его дело. Мэттью являлся примером благопристойного гражданина своей страны, за исключением разве что огромного количества сексуальных связей. И вдруг он в одночасье окунулся с головой в жизнь Джеймса Шрайка: собирал газетные вырезки о всех его преступлениях, распечатывал статьи из интернета, даже устроился волонтером в тюремную больницу, где приговоренный к смертной казни маньяк ожидал исполнения приговора. Мэттью писал ему письма и пытался поговорить лично, чтобы выразить свое восхищение, но Шрайк не шел на контакт. Тогда одержимый поклонник решил выразить свои уважение и признательность своему кумиру, отомстив его главному обидчику.       За пять лет Мэттью собрал целое досье на специального агента Трис Прайор. Он так хорошо изучил ее, что смог втереться к ней в доверие, разыгрывая безумно влюбленного. Параллельно он завел интрижку со Сьюзанн Коллинз, горничной Прайоров Самантой Эббот и Молли Дюк. Каждая из них помогла в подготовке его потрясающего плана мести. Конечно, самой полезной оказалась Молли Дюк. Обиженная на весь мир, ненавидящая всех членов поведенческого отдела она охотно делилась с Мэттью любой нужной ему информацией. Именно Молли выкрала для него личное дело Трис и улики по делу Шрайка, именно она держала его в курсе расследования, сообщая о каждом шаге команды.       Единственным белым пятном в деле подражателя оставался неизвестный, вколовший Шрайку препарат, вызвавший у того сердечную недостаточность. За недостатком улик связать это с Мэттью так и не удалось. Из-за этого смертную казнь отложили еще на полгода, пока приговоренный не оправится окончательно. И в день исполнения приговора Трис Прайор была среди присутствующих.       После всех событий бывший специальный агент ФБР Молли Дюк предстала перед судом и была приговорена к десятилетнему заключению без права амнистии. Когда Трис проходила стажировку в Париже, до нее дошли новости, что Молли была убита во время беспорядков в женской тюрьме, где отбывала наказание.       После случившегося Трис была на несколько недель отстранены от работы. Трис проходила бесконечные допросы других агентов ФБР, психологические тесты и тесты на профпригодность. Вся ее жизнь была перевернула с ног на голову, превращена в огромное количество макулатуры и изучалась с особым пристрастием. В СМИ имя специального агента Беатрис Прайор упоминалось ежедневно. Журналисты подкарауливали ее повсюду, надеясь выведать побольше подробностей и жареных фактов. Ее родным несколько месяцев приходилось передвигаться по городу в сопровождении телохранителей. А едва знакомые с ней люди с удовольствием делились с акулами пера своими соображениями о событиях.       Трис еще несколько месяцев провела в команде поведенческого отдела, стараясь вернуть свою жизнь назад. Но у нее это так и не получилось. После того, как она добровольно положила себя в постель психопата, Трис постоянно сомневалась в себе, и была для своих коллег не опорой, а балластом. Поэтому как только ей подвернулась возможность уйти, она ею воспользовалась.       Еще раньше поведенческий отдел покинул Эрик Мур, перешедший на работу в новый секретный отдел ФБР. Трис и Эрик пытались встречаться как обычная пара и даже недолгое время жили вместе, но из этого ничего не получилось. Эрику было тесно в рамках моногамных отношений, а Трис не покидало чувство неправильности происходящего. Им удалось расстаться мирно, но с тех пор они почти не общались.       В Чикаго после тех событий Трис больше не была. Она возобновила переписку с несколькими школьными друзьями. С некоторыми она часто созванивалась. Иногда даже принимала участие в видеоконференциях. В такие моменты она ловила себя на мысли, что ей это чертовски нравится. Снова быть чьим-то другом было здорово. Мысль о том, что даже после стольких лет есть люди, которым она небезразлична, согревала душу. Благодаря старым друзьям она была в курсе последних чикагский новостей, будто сама находилась в городе и следила за всеми событиями оттуда. Она была счастлива узнать, что Зик и Шона стали родителями чудесных близнецов, а Юрайа обручился с коллегой по работе. Все ее школьные подруги были замужем и если еще не обзавелись детьми, что в скором времени ожидали их появления. Ал и Кристина оправились после нападения подражателя и продолжали свои привычные жизни — Ал работал, Кристина безуспешно искала богатого мужа.       Был только один человек, с которым Трис не общалась, — Тобиас Итон. В этот раз Тобиас пытался связаться с ней. Он бесконечно звонил и писал, даже несколько раз приезжал в Вашингтон, чтобы встретиться с ней лично. Но ей успешно удавалось избегать его. Последний раз Трис видела Тобиаса, лежащим на больничной койке, окруженного капельницами, без сознания. Рядом с ним обнявшись рыдали Эвелин и Нита. Трис так и не смогла зайти в палату, застыв в оцепенении на пороге. Она почувствовала себя лишней и сделала то, что умела лучше всего, — убежала, оборвав все связи. Так было проще.       Трис ничего не хотела знать о Тобиасе и семействе Итонов. Каждый раз, когда родители, брат или друзья пытались заговорить о нем, она тут же меняла тему. Но она часто думала о Тобиасе. Ей было интересно, женился ли он на Ните или Эвелин подобрала ему невесту получше. Но предпочитала оставаться в неведении, даже специально избегала американских телеканалов. Мысль о том, что он счастлив с другой, по-прежнему причиняла боль. Поэтому лучше было не знать ничего наверняка, изредка позволяя себе помечтать об их возможном счастливом будущем.       Трис сделала несколько кругов по району, прежде чем отправиться домой. Она с удовольствием бы погуляла еще, но ее желудок взбунтовался, требуя немедленно положить в него ужин. Можно было бы поужинать в городе, но в пятницу было сложно найти свободный столик в приличном месте, да и есть в публичных местах в одиночестве Трис не любила. Она ощущала себя жалкой неудачницей, и ей казалось, что все окружающие думают, будто ее продинамили со свиданием. Поэтому Трис все-таки пошла домой, решив заказать доставку пиццы или китайской еды.       Взвешивая за и против пиццы и китайской еды, Трис в задумчивости поднималась по лестнице к своей квартире. Когда до конечной цели оставалось две ступеньки, победила китайская еда, и Трис принялась обдумывать, просмотром какого фильма лучше всего убить вечер. Но едва она оказалась у квартиры, все мысли вылетели у нее из головы. Прислонившись спиной к ее двери и вытянув свои длинные ноги сидел Тобиас Итон. В одной руке он держал мобильный телефон и внимательно смотрел на его дисплей, а другая — лежала на белом целлофановом пакете с логотипом близлежащего китайского ресторана. Трис замерла на месте и несколько раз моргнула, надеясь прогнать такую реалистичную галлюцинацию. Когда до нее дошло осознание, что все происходит на самом деле, первой реакций было убежать. Но едва Трис успела сделать хотя бы шаг, Тобиас поднял на нее взгляд и улыбнулся.       — Привет, Беатрис! — Тобиас встал и крепко обнял ее.       — Тобиас? — Трис машинально обняла его в ответ, но затем быстро отстранилась. — Что ты здесь делаешь?       — Мы открываем представительство в Лондоне. — Тобиас продолжал улыбаться. — Я буду им управлять.       — Что ты делаешь здесь? — Трис помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок. — У моей квартиры.       — Натали и Эндрю решили, что с другом мне будет проще освоиться в незнакомом месте. Пригласишь к себе?       Трис еще несколько секунд неверящим взглядом смотрела на Тобиаса, но затем все-таки открыла дверь и впустила за собой Тобиаса в квартиру.       — Калеб с семьей только утром улетели обратно в Чикаго, поэтому не обращай внимания на кавардак. Маленькие дети способны устроить большой беспорядок.       Было непривычно ощущать присутствие в квартире мужчины. После расставания с Эриком Трис решила сделать паузу и с тех пор в ее жизни не было партнера, даже на одну ночь. Произошедшее с Мэттью сделало ее подозрительной, поэтому каждый кандидат в бойфренды подвергался подробному изучению, но ни один так и не прошел отбор. Показывая свою маленькую квартиру Тобиасу, Трис ужасно нервничала. Ей было неуютно и комфортно одновременно. Когда маленькая экскурсия завершилась на кухне, Трис казалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет из ушей.       — Здесь мило, — заключил Итон и поставил на кухонный стол пакет с ресторанной едой. — Я боялся, что ты найдешь отговорку, чтобы не идти со мной на ужин, поэтому принес ужин с собой.       — О, — выдохнула Трис и сглотнула комок в горле. Чтобы чем-то занять руки, она открыла кухонный шкаф и стала расставлять на столе посуду. Когда все было готово, она заметила на верхней полке бутылку вина, подаренную ей коллегами на День Рождения, и не думая спросила: — Вина?       Поначалу ужин проходил в тишине, нарушаемой редкими общими вопросами. После второго бокала беседа стала непринужденной, и вечер закончился в гостиной за просмотром фильма и распитием второй бутылки, которую Тобиас принес с собой. Трис не запомнила сюжет фильма — они не прекращали разговор ни на минуту, обмениваясь историями и шутками. Все было так же, как когда-то давно — никакой скованности, никакого напряжения. Будто они снова стали подростками и проводили обычный вечер пятницы у нее в комнате. Так же, как когда-то давно сердце Трис замирало от его улыбки и смеха, а пальцы кололо от желания прикоснуться к его волосам.       Фильм давно закончился, а они продолжали сидеть рядом, разговаривая и шутя. В какой-то момент Трис так сильно расхохоталась, что выпустила из пальцев бокал и пролила вино на платье. Извинившись, она подскочила с места и побежала в спальню. Платье скорее всего было безнадежно испорчено, но Трис все-таки попыталась его спасти, тут же замочив в мыльной воде. Когда таз с платьем был оставлен на полу в ванной дожидаться до завтра своего приговора, Трис намочила ладони водой и провела по лицу. Она вглядывалась в свое отражение в зеркале: глаза блестели, щеки покраснели от выпитого алкоголя и присутствия мужчины ее мечты. Трис сделала несколько глубоких вдохов, чтобы сосредоточиться. Сейчас надо было вернуться в гостиную и выставить Тобиаса за дверь, пока она еще в состоянии соображать. Трис схватила с крючка банный халат и вышла из ванной в спальню. Она закрыла за собой дверь и расправила халат, чтобы надеть, и тут увидела Тобиаса. От неожиданности халат выскользнул из рук, и Трис ошарашенно смотрела на друга детства, медленно соображая, что ей все-таки следует прикрыться.       — Тобиас, я…       — Ты такая красивая. — Тобиас не дал ей договорить, приблизившись вплотную и прижавшись своими губами к ее.       Все мысли окончательно покинули голову Трис, и она растворилась в ощущениях. Мягкий, будто просящий разрешения поцелуй постепенно превратился в страстный. Их губы и языки жадно изучали друг друга, а руки освобождали тела от ненужной одежды. Трис не запомнила, как оказалась на кровати, прижатая горячим телом Тобиаса, который покрывал каждый сантиметр ее обнаженной кожи поцелуями и шептал срывающимся голосом комплименты. Когда он вошел в нее, весь мир окончательно перестал существовать. Были только он, она, движение их тел навстречу друг другу и эйфория.       В ту ночь они занялись любовью еще три раза. Трис впервые занималась любовью, а не сексом. В этот раз с Тобиасом все было не так, как раньше. Секс всегда был способом снять напряжение и получить удовольствие, но такого наслаждения, такой нежности она никогда не испытывала. В перерывах они много говорили о чувствах. О том, как долго Трис любила Тобиаса. О том, как много времени понадобилось, чтобы понять, что он всегда искал свою единственную не там. Они много говорили и на следующее утро. И каждый день наверстывая упущенное время.       Трис было неловко узнать, что Тобиас узнал о ее чувствах от Шоны и Юрайи. Ему было непросто объяснить, как в один момент его чувства из дружеских стали более глубокими и цельными. Смущенная, она слушала его рассказы о попытках с ней связаться, которые так и не увенчались успехом. И о том, как много сил и времени ему понадобилось, чтобы убедить совет директоров и их родителей в необходимости открытия офиса в Лондоне.       В своих фантазиях Трис представляла начало их отношений более романтичным. Но кому как не ей было знать, что жизнь не похожа на сказку. В конце концов взрослые люди не должны соответствовать каким-то стереотипам и клише. Она не знала, что будет дальше. Но точно знала, что ее побег закончен, и она наконец-то вернулась к самой себе.