Asylum

Джоанна плачет на коленях Китнисс беззвучно. Корни светлых пергидрольных волос отросли где-то на полтора сантиметра. Закусывает костяшку собственного указательного пальца и не произносит ни слова; чувствовать себя жалкой непривычно, если вспоминать ту, какой была. Но по сути: жизнь — штука цикличная. Она была такой же во время своих первых игр, затравленная и никакая. Джоанна знает, что восстановится и вернется в норму, снова начнет огрызаться, хамить и позерствовать. Китнисс на это, кажется, все равно. У них за спиной истории никакой, лишь объединившая их ситуация с психиатрической больницей. А больше — ничего. Джоанна почему-то доверяет Китнисс; Джоанна почему-то прижимает ее к себе, целует уверенно и не собирается оставлять. Та в ответ осторожно улыбается, думая, что спасти, хоть и не до конца, ей удалось хоть кого-то. Комплекс не искореняется, комплекс так и остается там, где и был. На том самом, выдолбленном под него, местом. Если этот очередной круг Ада включает в себя Китнисс Эвердин рядом, то Джоанна согласна. Не то, чтобы ей нужен был кто-то рядом… Нужен. Раз она все еще не развернулась и не ушла, значит нужен. Они смотрят новостной репортаж молча. Сидя на одном диване и пяля глаза в экран телевизора. После взрыва правительство свалило всю вину на победителей, разумеется. На тех нескольких, что все еще живы. Абсурдно, но ведь они отчасти даже правы, получается. Спокойной жизни теперь ждать точно не приходится; за спокойную жизнь придется побороться. Или положить собственные кости в землю. Через сутки их начнут отлавливать, меньше чем через двенадцать часов они встретятся в лесу за Двенадцатым. Уже сейчас ощущение такое, словно они отправляются на очередные Голодные Игры. Кажется, мозги окончательно работают в сторону выживания и никак иначе. У Джоанны на лице усталость и откровенная заебанность ситуацией. Джоанна смотрит на Китнисс проницательно и серьезно, в лице никак не меняется. Китнисс целует ее в щеку, почти в уголок губ. — Мы что-нибудь придумаем, — говорит она немного сумбурно. — Хера с два, — отзывается Джоанна. Ничего они не придумают; полетят под откос вместе со всеми. Хотя бы со своими, хотя бы без посторонних. Джоанна думает, что ее жизнь покатилась в дерьмо еще много лет назад, так зачем обманывать себя лживыми надеждами? Но Китнисс другая, Китнисс все надеется на что-то, верит. Похоже, что именно такая ей и нужна. Мысленно она называет ее безмозглой, а сама целует настойчиво и требовательно, укладывает на диван и старается забыть все то, что пришлось пережить за последние два-три месяца. В конце концов, у таких не бывает счастливых концов. Вся жизнь так или иначе обращается в борьбу за выживание. А выживать они, вроде как, научились уже давно. Теперь остается лишь применять знания на практике и выбивать себе пару лишних часов-дней-недель. Джоанна прикусывает нижнюю губу Китнисс и чувствует себя живой.