Ниоткуда

Он не знал, сколько времени провел на улице, бродя по медленно пустеющим бульварам города. В голове была сплошь пустота, ни единой мысли, ни о чем. И одновременно целый рой. Сначала Саске не знал, что с ним происходит, и боялся даже предположить. Но чем дольше он находился в одиночестве, тем спокойнее билось сердце и быстрее унималась дрожь. Он скурил полпачки, прежде чем от сигарет уже начало тошнить, а буря внутри окончательно устаканилась. Да, сигареты всегда успокаивали, даря эффект психологического плацебо. Он прекрасно знал, что с таким же успехом мог бы каждый день вырезать из своего тела по маленькому кусочку плоти, пока от него не останется просто пустота. Однако от этой зависимости избавляться в его планы не входило, иначе где он найдет то самое упоение и умиротворение? Уже давно стемнело и хотелось спать, но парень упрямо доводил себя до состояния исступления, чтобы не было сил на мысли и не было их потом тоже, когда он будет дома. Чтобы просто прийти, рухнуть на постель и уснуть мертвым сном. Он устал. Честно, устал. Ни на какой анализ произошедшего не было сил. Пусть этим занимаются Цунаде с Орочимару, иначе зачем брат им платит бешеные деньги?! Учиха много наблюдал за прохожими. Отчего-то сегодня он находил это безумно занимательным. За этот вечер он успел увидеть, как медленно прогуливалась пожилая пара (он шел за ними следом, не сказать, чтобы специально, но и по пути им не было), она держала его под локоть, мило о чем-то болтая, а позже дедушка сорвал для спутницы несколько цветов с клумбы. Совсем как школьник. Кажется, это были ирисы. Радовалась она тоже как школьница — искренне и будто впервые. Еще он видел компанию друзей, совсем еще подростков. Они шумно обсуждали входные экзамены, которые всегда проводятся в школах в начале каждого полугодия. Ребята ели чипсы, сидя на лавочке, кто-то прямо на земле, образуя своеобразный круг, куда никто больше был не вхож. Дружная компания. У Саске никогда такой не было. Он также наблюдал за молодым папой, играющим с ребенком на детской площадке. Мужчина усердно пытался успеть за игриво носящимся ребенком, катал его на плечах и представлял, что его сын — самолетик. Носил его через всю площадку, имитируя шум полета. Ребенок казался самым счастливым созданием на Земле, не знающим никаких забот. Только сейчас у Саске получилось по-настоящему оглянуться вокруг и посмотреть на людей без призмы самозабвенной ненависти к миру. У каждого из них своя жизнь. Полноценная. Насыщенная. Настоящая. И ведь у него она тоже была. Просто он этого не замечал. Да, покалеченная, поломанная, вся в ненадежных и потихоньку отрывающихся заплатках. Но все еще жизнь. И, конечно, принять этот факт сейчас казалось совершенной дуростью. Ноги сами привели его в это место. В «Ниоткуда» — бар, где работал Узумаки. Туда, где Саске уже много лет подряд топил свои печали и ненависть в проспиртованных стаканах. Он даже не думал, прежде, чем открыть дверь и услышать до боли знакомый звон колокольчиков, висящих над входом. Учиха, глядя только вперед, прошел за бар и осмотрел двух работников, оживленно болтающих между собой. Среди них был и Наруто, но друг его не заметил. Так странно, они не виделись всего полдня, а по ощущениям как будто прошла целая неделя. Неужели он настолько погрузился в себя? Или виной всему «путешествие» в прошлое в формате ужасно болезненного припадка? Почему с Наруто всегда так? Всегда как дома. Саске не знал и разбираться пока что совершенно не хотел. Он хотел только выпить. — Эй, — устало прохрипел Учиха и помахал рукой в сторону барменов, — я попрошу вас не отлынивать от своей работы! Наруто обернулся и тут же на его лице расплылась широчайшая улыбка. Казалось, его довольная морда вот-вот треснет. Интересно, какого это? Вот так радоваться. Хотя, наверное, он уже не имеет права завидовать нормальным людям. Он испытал что-то. Восторга от новых эмоций пока ноль. Желания повторить — тоже. Но, может, дело в том, что ему все еще подвластны только негативные эмоции? Даже то нечто, что он открыл для себя в кабинете Орочимару, было вдоль и поперек комком негатива, страхов, каких-то инстинктов. Да и, вообще-то, он еще сам не понимал, что тогда почувствовал. А поймет ли? Что-то подсказывало, что шансы на это с каждым новым событием в его жизни только возрастали. Да пошло все к черту. — Ром-кола, — сухо пробурчал Учиха, смотря в светящиеся голубые глаза, — и никаких вопросов сегодня.

***

Он напился. Честно, в говно. Саске сидел на полу своей прихожей, безразлично разглядывая белый потолок. Единственная мысль, что крутилась у него в голове последние часы, никак не хотела вылетать из измененного сознания. Казалось, она крепко вросла своими корнями прямо в череп, изнутри пожирая костную ткань и не давая пробиться никакой другой, даже самую малость иной, идее. Нет ни одного человека, который бы наебал его сильнее и отчаяннее, чем он сам. И, что было, пожалуй, самым страшным — он и понятия не имел, что с этим делать. Как справиться с этим давящим чувством обманутости, обиды и беспомощности? Все, во что он так отчаянно верил последние годы — плоды его собственного воображения и ущербный эгоизм. Даже его мозг, казалось, был против него. Телефон вибрировал где-то на полу. Вроде, уже довольно долго, Саске не мог точно сказать сколько — он потерял счет времени. Пьяный он слабо соображал. Тяжело было строить какие-то логичные цепочки мыслей. Да и вообще слово «логика» никак не относилось к пьяным людям и Учиха не был исключением. Наверное, только в этом он был нормальным. В медленном процессе отупения и разрушения нейронных связей алкоголем. Наконец, медленно блуждающая по полу рука нащупала алюминиевый прямоугольник и поднесла к уху. — Привет, Саске. О, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Блядский рот, просто нет. Только не этот голос. Только не он. Саске готов был поверить в Бога и даже помолиться ему, лишь бы голос на той стороне замолчал. Навсегда. Его охватила беспричинная паника. Но тело отказывалось двигаться. Да, трубку он тоже был не в состоянии сбросить. Что-то в груди не давало нажать на красную кнопочку, грозясь тут же разорваться и оставить его без чего-то важного. Жизненно необходимого. Без кислорода. Без биения собственного сердца. — Саске? Ты меня слышишь? Он и не знал, что ответить. Не хотел, чтобы этот человек снова видел или слышал его в подобном состоянии. В жалком и ущербном состоянии, если быть точным. — Слышу. — Он постарался придать голосу настолько трезвое звучание, насколько был вообще способен. — Фух, хорошо. Честно признаться, я уже не ждала, что ты ответишь, — слышно было как она усмехнулась. По-грустному. — Ты дома? С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? Слишком много слов. Саске тяжело было собрать их в кучу, чтобы воспринять и осознать смысл ее вопросов. Что-то внутри заклокотало, оживилось. Что-то резко изменилось. Он просто слушал ее мелодичный голос, такой приятный и успокаивающий. Ему было мало. Он на секунду опешил перед собственным желанием. Но тут же было принято практически полностью осознанное решение забить на все и просто расслабиться. Дать волю всему, что бушевало внутри. Он никогда не позволял себе такого. О да, сегодня Учиха бунтарь. Еще. Пусть она говорит еще. Пусть не замолкает. Пусть несет какую-нибудь чушь, лишь бы ее рот издавал звуки. Лишь бы он слышал ее. Пусть она сейчас окажется перед ним. Пусть она распустит длинные розовые волосы, чтобы его лицо обдало запахом ее шоколадного шампуня. Пусть она сядет рядом, чтобы он почувствовал ее духи — парфюмированный табак с нотками кожи и гибискуса. Ни от кого больше так не пахло. Ничей запах не мог сравниться. Пусть она положит свою маленькую голову на его плечо, чтобы он ощутил практически невесомое касание ее тела. Пусть она обнимет его за руку, чтобы стало обжигающе тепло от ее собственных рук. Пусть она просто будет рядом. Становилось тяжело дышать. Глаза давно закрылись сами собой, позволяя воображению рисовать перед ними все, чего не было на самом деле. Все, что приходило в воспаленный разум. — Саске? — Снова Сакура напомнила о себе. — Расскажи, как прошел твой день. — Он говорил шепотом, боясь спугнуть собственное ощущение. Какое-то новое чувство. Саске не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал подобное, даже будучи здоровым. Но отчего-то оно не казалось совсем чуждым. Скорее, просто забытым. Такое сладкое и тягучее, словно мед. Сладкое, но не приторное. Томное и выжидающее. Интимное. — С тобой все в порядке? — Нет. — Что? Саске, ответь, ты дома? — Слышно было, как с каждым словом напряжение в ее голосе возрастало. Ему это не нравилось. Он хотел другого. — Приедь сюда. — Где ты? Саске Учиха, отвечай на мои вопросы! Ты дома? — Да. Она сбросила и это по-приятному давящее чувство, пронзающее все его тело, пропало. Развеялось, словно дым от сигареты. Удивительно, но курить даже не хотелось. Он медленно открыл глаза и выдохнул, сбрасывая накопившееся за этот разговор напряжение. Было жарко. Сука, невозможно жарко. Горело все тело. Температура? Да нет, вряд ли. Влияние алкоголя? Может быть. Учиха опустил руку с все еще горящим экраном телефона и тот выскользнул на пол. Тут же забыл о его существовании. Он снова смотрел в потолок, даже не пытаясь анализировать свое состояние. Саске просто хотел исчезнуть. В мгновение стало настолько пусто внутри, что, казалось, он сейчас схлопнется, как черная дыра. Засосет все вокруг и просто исчезнет. Станет ничем. Чем он, по сути, и являлся. Эмоциональным ничем. Дверь справа от него резко распахнулась и в комнату влетела знакомая фигура. Она пару секунд помотала головой, видимо, в поисках Учихи, и, как только тот был обнаружен, она оказалась перед ним. Розовые волосы защекотали лицо. В нос ударил тот самый запах. Саске вдохнул его полной грудью, стремясь заполнить все прокуренные легкие до отказа. Каждую альвеолу. Каждую клетку. Он хотел, чтобы по его венам тек именно он. Кому нужна эта чертова кровь? Тело реагировало быстро, находясь даже в таком состоянии. Жар стал практически невыносимым. Затмевал остатки хоть какого-то разума. Учиха переставал контролировать свои действия. Мысли уже давно находились вне его зоны контроля. — Саске? Тебе плохо? — Она обхватила его лицо ладонями и повернула к себе. О. Боги. Как же близко она сейчас была. Зеленые глаза буквально в паре сантиметров от его ониксовых. Такие теплые руки. Кожа нежная. А он, наверное, колючий. Не брился уже пару дней. Голова просто отключилась. Он медленно положил свои ладони поверх ее, с каждым разом все глубже вдыхая ее аромат. Смотрел прямо в глаза. Такие обеспокоенные и… влажные? Она плакала? Или сейчас заплачет? Непонятно. Нет. Он хочет, чтобы она улыбалась. Что сделать, чтобы уголки персиковых губ поползли наверх? Что он вообще может? Блять, да ничего он не может. И никогда не мог. Ни с ней, ни с кем-либо еще. Это всегда была прерогатива Наруто. — Саске, не молчи, прошу. — Харуно уже практически умоляла. Ее взгляд бегал по его лицу, в поисках хоть каких-то ответов, но ничего не находил. Он убрал левую руку с нее и заправил розовую прядку за ухо. Затем провел дальше по волосам, останавливаясь где-то на затылке. Мир вокруг перестал иметь какое-либо значение. Все вдруг стало безразлично. С каждым вдохом Саске казалось, что он сейчас задохнется. Но почему-то в ее руках даже смерть казалась чем-то сладким. Он не выдержал и подвинул ее голову ближе. Впиваясь губами в ее губы. Так жарко. Он горит. Точно. Он снова там — где-то на обочине дороги — в своей горящей машине. Такой же пьяный и беспомощный. Такой же наполовину живой и наполовину мертвый. Но, сука, как же ему это нравилось. По телу волной пробежал разряд тока, а за ним новая волна жара смыла из головы вообще все. Пустота. Она ответила на поцелуй. Он утонул в собственном пламени.