Он мой.

      Через сорок минут парни уже сидели на борту самолета ожидании полета. Не выспавшийся Виктор опустил голову на плечо Плисецкого и преспокойно задремал. Юрий уже надеялся, что Никифоров не проснется до конца перелета, но спустя некоторое время Виктор все же открыл глаза, потянулся и зевнул. — Ты проснулся прям вовремя, нам принесли обед, — поправив растрепавшуюся челку Виктора, сказал Юрий. — А что на обед? — потирая глаза, спросил тот. — Не знаю, — приподнимая два бумажных пакета, сказал Плисецкий. — Какой хочешь? — Тебя, — вдруг, не обращая на пакеты особого внимания, негромко сказал Виктор.       Пакеты с едой упали на пол, что-то зашуршало, и ремень безопасности, безумно мешавший и сковывающий все их движения, вернулся в гнездо.       Виктор наклонился низко, согнулся почти пополам, чтобы взять Юрия за подбородок, поднять лицо и поцеловать эти губы, дрогнувшие, упрямо сомкнувшиеся. — Прекрати, — сказал тот в одно слово, жмурясь и отстраняясь. Его брови страдальчески поднялись. Никифоров прижал руки к его рту, заставляя замолчать. Он смотрел прямо на него. — Тогда сам поцелуй меня, — произнес он внезапно тяжелым, почти приказным тоном. Плисецкий, ставший враз еще меньше, вздрогнул и потянулся к мужчине. Он зажмурился, схватив его за плечи, жестко сомкнул поцелуй. Поцелуй скрутил в узел внутренние органы, запустил волну знакомого жара. Юрий тяжело дышал, оторвавшись от губ, его рот был приоткрыт, а глаза закрыты. Ему было ощутимо хорошо, но он не дал себе расслабиться: выпрямился и передвинулся вбок. — Нам… нужно что-нибудь, верно? — Да тут навряд ли что-то будет… — Тогда…       Виктор поднялся с места и, схватив парня за руку, потащил в сторону туалетной кабинки. За скрывшимися в ней фигурами негромко, но отчетливо звякнула щеколда, заблокировавшая дверь. Здесь Никифоров уверенно подошел ближе, положив руки парню на шею и рассматривая очень близко. Юрию стало не по себе, и он обнял его за спину, прохладную и гладкую, прижимая ближе. Он вдохнул запах, уткнувшись в ворот майки и произнес быстро: — Что ты делаешь…       Тут он чуть подвинулся, насколько это позволяла теснота кабинки. Виктор расплылся в улыбке. Он молниеносным движением скользнул рукой по его бедру и опустил её на пах. Он чувствовал напряженную плоть под тканью, и это здорово заводило. Плисецкий судорожно дернулся, но ничего не смог сделать, потому что мужчина уже добрался до застежки ремня. Даже когда ему удалось стащить с парня штаны и нижнее белье, он не сразу приступил к делу. Блондин пытался протестовать, но настолько слабо, что это походило на протесты для виду, просто чтобы не казалось, будто ему нравится то, что с ним делают. А ему и вправду нравилось. Когда приятно теплые губы Никифорова коснулись его члена, он задрожал всем телом. Сквозь сжатые зубы скромно попросил мужчину остановиться, но тот был глух к его словам. Ему все это доставляло не меньшее удовольствие, тем более останавливаться было пока рано. Юрий не ожидал такого поворота событий и не понял, как успел оказаться прижатым к стене. Его ноги оказались закинутыми Виктору на плечи, и он предпринял попытку избежать дальнейших действий. Но пытаться бежать от Виктора, который крепко прижимает твои запястья к стене, нелегкое и почти неосуществимое дело, особенно когда ты находишься в такой неудобной позе. Неудобной она, впрочем, казалась только Юрию, Никифоров же напротив посчитал, что она вполне приемлема для того, что он запланировал. — Все нормально, — Виктор провел рукой по его спине, ощупывая позвонки, по шее и по волосам. Взял его за талию, пробегая кончиками пальцев так, как ему нравилось, огладил бедра и ягодицы, которые были очень чувствительны, и парень послушно задрожал, отзываясь. Тонкие руки заскользили у Никифорова под футболкой, стянули ее — и вот голый торс трется об Юрия, а затем губы целуют в шею, под ухом, слегка за ухом, уверенно запуская дрожь в его теле. Он точно знает, что делает: становится ясно, когда Юрий почти царапает чужую поясницу, одновременно целует середину груди, затем под ребрами, затем живот. Не успел он недоуменно поглядеть, как Виктор снова поцеловал его, блондин ответил, зарываясь руками в волосы, и щекоча кончиками пальцев за ушами, отчего хотелось глухо стонать, но все внимание уходило на игру с языком. Времени прошло полминуты от силы, но Юрий разогрелся, задышал тяжело. Их взгляды встретились, и он снова отодвинулся. Его вид — возбужденного, мокрого, с болезненным румянцем и вздымающимися от дыхания мышцами, приводил Виктора в восторг, но времени смотреть не было. — Я сделаю все, как тебе нравится, — сказал он хрипло, склонившись, поцеловал его бедро, колено, а потом косточку голени, вызывая мелкую дрожь.       Виктор вошел без всяких сложностей, довольно медленно и плавно, чуть приподнял его бедра, устраивая, а затем завел его руки над головой, прижал запястья к поверхности стены. Для Виктора почти легко, а вот блондину пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не закричать, потому что это было слишком резко и быстро. Под ним была только гладкая поверхность стены, и он мог лишь царапать её ногтями. Боль постепенно сменилась удовольствием, и это ощущение не проходило до самого конца. — Поехали, — шепнул мужчина в губы Юрию и двинулся вперед-назад первый раз. Второй, третий, четвертый — сильный, ровный ритм. Он быстро распалялся, тело реагировало мгновенно. Виктор немного поменял угол, подтолкнув чужие бедра вверх, его любовник прогнулся в пояснице, охнув, и отозвался более громким звуком, но закусил губу. — Тише, нас могут услышать, — выдохнул Никифоров, не меняя ритма и все еще удерживая его. — Тебе недостаточно хорошо? — Мнехорошохорошо, — в одно слово ответил Юрий, жмурясь и выгибаясь, и подарил тому тихий, но долгий стон. Виктор приподнял трясущегося парня и развернул его к себе спиной. Он был легким, или Никифоров привык, и, взяв за локти, привел его в вертикальное положение и вновь вошел, но двигаться не стал, прислушавшись к мучительному вдоху. Покрывая его плечо и шею поцелуями, он прижался вплотную, погладил по животу и осторожно огладил его каменный член. Никаких резких движений, только сжатая ладонь трет скользкий от его смазки ствол. Сделав кольцо из двух пальцев Виктор с силой повел вверх и вниз, потом снова вверх, остановился под головкой, и потер ее сначала только большим пальцем, потом добавил остальные и снова сжал. Он потер подушечкой пальца раскрывшуюся дырочку на кончике члена, а потом сжал руку и с силой подрочил. — Вик-тор… — по слогам, со вздохом, почти в панике произнем Плисецкий.       Больше Никифоров не дразнил. Гладил так, как ему нравилось, и еще нескольких движений хватило: с громким вскриком Юрий изогнулся, грозя выдрать мужчине клок волос на затылке, но от судороги пальцы разжались.       Виктор кончил следом за ним, сопроводив это сладким негромким стоном. За дверцей послышались шаги — возможно, стюардессы. И только тут они действительно вспомнили и осознали, где находятся.