«Институт вермагов».

Я довольно-таки быстро уснула. Обычно бессонница берёт верх надо мной, но не в этот раз. Мне даже удалось быстро заснуть. Без помощи снотворного, которое я в последнее время часто принимала. Я просто не могла уснуть. Ворочалась с одного бока на другой, и так в течении двух часов, иногда это затягивалось. Мне ничего не оставалось, как принимать лекарства, которые ещё с детства я ненавидела. Пускай лучше так, чем на утро увидеть тёмные круги под глазами и ходить постоянно зевать. Было такое чувство, будто кто-то не хотел, чтобы я засыпала, или я подсознательно этого не желала? Я устроена слишком сложно. Думаю, Бог хорошо потрудился, когда меня создавал. Я слишком сильно отличалась от своих сверстников. Да, в некоторые моменты сомневалась, как бы я поступила в другой жизни. Ведь многие поступки я совершала, сначала хорошо обдумав, только на это уходило какое-то неопределённое время... но оно того стоило. Да, странно, почему я пользуюсь всеми известной цитатой: "Лучше десять раз подумай, прежде чем совершить глупость". И да, я не уверена, не придумала ли я её сама. Но зато я обладаю некими способностями. Пока я о них не знаю, но, наверное, это и к лучшему. Мы все чем-то отличаемся от остальных. Кто-то сообразительностью или, например, храбростью. Я не считала себя достаточно смелой. Я боялась своих страхов, иногда боялась окружающих. Я так устроена, меня не изменить. Кессиди Форбс – сообразительная трусиха, не такой я хочу, чтобы меня запомнили люди. Я не стараюсь стать совершенной во всех смыслах, я лишь хочу верить в саму себя. Пока это у меня слабо получается. Но я справлюсь! Как странно, я снова вижу этот сон. Так завидую тем людям, которым не требуются особые усилия, дабы забыть свои сны. Как бы я не старалась, всё бесполезно. Я помнила все детали из сна. Словно уже такое случалось со мной наяву. Нет, конечно, этого не было. Меня волновал один вопрос – надолго ли? Сколько ещё это продлится? Он ведь не будет преследовать меня всю жизнь, ведь это бессмысленно. Такого просто не может быть. Это не объясняется наукой, да вообще ничем. Я не обладала какими-то таинственными способностями, я не видела будущее. Со мной были только лишь сны, жутко реальные. Чересчур реальные сны. Я наверное настоящий психопат, раз принимаю всё близко к сердцу. Кто знает, может быть они и что-то значат, но я этого не понимаю. И куда делась твоя сообразительность, Кессиди? Ни у что, ты всю её растеряла? А была ли она у тебя? Обращаюсь к себе, словно к другому человеку. Разве это нормально? Кажется, что в моём случае, да. Если бы я только знала, как это всё остановить... Но увы, я бессильна перед судьбой. Снова этот коридор. Снова я медленно спускаюсь по лестнице. Дабы занять себя, я считаю ступеньки. Раз. Два. Три. Любимое занятие из детства. Как странно, что я до сих пор это делаю. Уже выросла, но старые привычки не забыла. И постоянно повторяюсь. Будто ты я это не ожидала. Знаете, я, наверное, сейчас буду нести чушь, и вы скажете: "Не может быть". А я скажу: "Может". Ведь так и есть. Если вы помните полную историю сна, то вы знаете, что сейчас произойдёт. И самое страшное — сплю ли я на самом деле? Думаю, я скажу, что сейчас произойдёт. Начну сначала, не хочу забегать наперёд. Самое интересное только начинается. Не знаю даже, как реагировать, я ведь до конца не уверена в реальности происходящего. Либо я схожу с ума, либо я чёртов параноик. Что не далеко от сумасшествия. Я остановилась после того, как увидела открытую входную дверь. И нет, по ночам она должна быть закрыта. Не знаю, о чём я думала, пока не оказалась на кухне. К чёрту дверь, главное — узнать, будет ли всё так же, как и во сне. И да, повторюсь, я всё ещё не уверена в правдивости всего этого. — Мама, - первое, что вырвалось у меня наружу после увиденного. Моя мама лежала в луже крови возле кухонного стола. Она медленно истекала кровью, закрывая рану рукой. По моим щекам слёзы текли ручьём. Я не могла в это проверить. Моя мама умирает у меня на глазах, а я ничего не делаю. Слёзы ещё никому не спасали жизнь. И я снова переживаю ту же боль, что и раньше. Снова схожу с ума. — Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо. Я здесь. Я рядом с тобой, мама, - сквозь слёзы прошептала я. — Прошу не оставляй меня, ты единственная, осталась у маня, - снова захлебываюсь собственными слезами, сильнее прижимаю рану рукой, чтобы остановить кровотечение. – Больше никого рядом нет. Если ты умрёшь, я просто сойду с ума. Мама. Пожалуйста, - кричу я, но в ответ тишина, она просто не может сказать не слова. – Ты готова оставить меня одну в этом жестоком мире? Только одну, - последние слова я выкрикиваю в полную силу, отчего она начинает глубоко дышать, затем появился сильный кашель с примесью крови. Она медленно, но чётко произносит слова прощания, поскольку уже готова умереть, но я не готова её отпустить так просто. — Так и должно быть. Я держала тебя слишком близко возле себя, не давая вздохнуть... Я... я просто хотела защитить тебя. Уберечь от них по дальше, но.. не смогла, — она говорила очень медленно, проглатывая каждое слово, каждую букву. Ей стоило огромных усилий что-либо говорить. — Они искали не меня. Прости, — последний вздох и... она умирает. Она умирает. Почему я не проснулась? Почему я снова здесь? Мои руки по локоть в крови. Лицо мокрое от слёз. И мама... которая больше не проснётся. О боже, это снова повторяется. Мой крик должны были услышать все, даже если была глубокая ночь. Где хоть кто-нибудь, где все? Никто не слышит меня? Я кричу, а слышу лишь только свой голос у себя в голове. Он корит меня за то, что я ничего не сделала, когда знала как всё обернётся. — Нет, нет! Пожалуйста, мне нужен ещё один шанс, я не могу вот так просто её потерять! – эти слова сквозь слёзы я прокричала довольно-таки громко. Намного громче, чем раньше. Но в ответ тишина. Я лишь хотела спасти маму. Но было уже поздно. Я почувствовала, что кто-то ухватился за мой локоть. Тепло. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто наконец меня услышал и пришёл помочь. Слишком поздно услышал. Уже поздно. Никто не успел, даже я. — Кессиди, нужно идти. Сюда едет полиция и скорая, всё будет в порядке, — он говорил уверенно, будто репетировал эти слова. Я не знала, кто он такой и откуда знает меня и мою маму. Он помогает или пытается загладить вину перед мамой? Я не была уверена на сто процентов, что он не желает мне зла. Я не знала этого человека. И видимо, не знала как следует свою мать. Кто же мог такое сделать с ней? Она умерла, защищая меня. Если он приходил не за мамой, тогда за кем? Оставалась только я — "сообразительная трусиха", которая успела кому-то насолить. Мама, если ты меня слышишь, где бы ты не была, прости меня. Ты прожила короткую жизнь, ты жила за нас двоих. Возможно, это судьба кидала мне сигналы, чтобы я смогла предотвратить твою смерти, но я не смогла заранее понять, чем всё это обернётся для нас двоих. Для тебя. Я готова ещё тысячу раз отдать жизнь за тебя, лишь бы снова почувствовать твою тёплую руку на моей щеке. И услышать эти заветные слова: Я тебя люблю. Но больше не услышу. Больше не увижу твою улыбку. Тебя опустят в холодную, темную могилу, и ты уснешь. Вечным сном. И тогда я тебе скажу: прощай.

***

Я знала, какого́ это — потерять близкого человека. Мой отец ушёл от нас, ещё когда я была маленькой. Я не помнила его, не видела его фотографий. Словно его и не было в моей жизни. До этого дня. Он появился в моей жизни лишь после смерти матери. Почему я должна терять одного близкого человека, чтобы обрести другого? Почему жизнь так несправедлива ко мне? Я лишь хотела жить, как все. Кто знает, сколько у моей мамы в шкафу было секретов. Теперь я знаю, кто может знать её лучше, чем её родная дочь — мой отец. Я осмелюсь его так называть. Спустя столько лет. Чужой человек не может за пару часов стать ближе всех, не со мной. — Прости за всё. Я не был хорошим отцом для тебя. Меня не было рядом, когда ты пошла в школу, я не видел твои достижения и падения. Я не видел ничего из твоей жизни, я практически не видел тебя, — эта "трогательная" пламенная речь почти растрогала меня. Но лишь "почти". Я не могла принято тот факт, что моей отец появился в моей жизни только под конец маминой. Тогда бы я лучше никогда его не увидела. Слёз даже больше не было и чувств. Я не чувствовала ничего, кроме ненависти к человеку, который убил мою маму. — Вот именно, ты не знал меня, не знал мою маму. Ты не знал, какой была моя жизнь. Тебе ничего не известно про это. Пусть так и останется, — мне было больно от всего этого. От потери матери, мыслей об отце, который бросил маму и меня. И всё таки осталась одна, так и знала. Похороны давно закончились. Почти все люди разошлись по домам. Те, кто хорошо знал мою маму пришёл попрощаться, остальные просто пришли посочувствовать моей утрате. Людей было немного, в основном это были незнакомые мне люди. Кто-то плакал, кто-то с жалостью смотрел на меня, то на закрытый гроб моей матери. К чему вся эта жалость? Зачем? Маму этим не вернешь. — Мы с Элизабет не могли быть вместе. Это не из-за любви. Мы любили друг друга. Всегда. Просто она боялась за тебя, поэтому уехала. Так надо было, – горько произнёс он, с грустью взглянул уже на надгробие где покоилась моя мама. — Ничего не понимаю. Причём тут всё это? — я была в полном недоумении. Мои родители любили друг друга, но не могли быть вместе из-за меня? Я тут что ли всем жизни порчу? Одного выгнала из дома, и из жизни, а другую убила? — Твоя мама была особенной женщиной. И она не могла так просто остаться со мной, чтобы не подвергать тебя опасности, — слегка нервничая, он говорил вещи, которые я с трудом понимала. Всё таки, это я виновата. — Колин, сходи проверь всё ли готово, я сама поговорю с Кессиди, – этот голос принадлежал Миссис Норрис, моей соседке. Я так понимаю, она знала моего отца, и не только. Я больше чем уверена, что она была посвящена во всё это. — Эм... хорошо, — Колин ушёл. Раз она его так назвала, значит, и я буду его так звать. Не смогу привыкнуть к простому "папа" или "отец". Чужой человек, ворвавшийся в мою жизнь словно ураган. Стоит ли ждать бурю? Сейчас мне не хватало только разреветься для полного счастья. Хотя слез больше не было. Все я давно уже выплакала. Только смотрела на могилу матери, а в голову лезли совместные воспоминания из прошлого. Никак не могу выкинуть из головы. — Кессиди, успокойся. Всё хорошо, — от неё исходило что-то материнское, то, что я не могла толком понять. Она никогда не желала мне зла, только я не всегда это понимала. А ведь кто-то повторял фразу "сначала десять раз подумай, прежде чем совершить глупость". Да, всё верно, это была я. Только я не придерживалась этого правила, я лишь повиновалась своим эмоциям. Я не знаю, как это описать. — Не ты одна потеряла близкого человека в ту ночь. Я потеряла единственную дочь, — пазл наконец сложился. Вот кто на самом деле, Миссис Норрис - моя бабушка. Ещё один неизвестный мне родственник свалился на голову. — Кессиди Элиза Форбс, твоя мама была для меня самым дорогим человеком, и она погибла, защищая тебя. Жаль только, что я не смогла это предотвратить, — миссис Норрис, нет, теперь моя бабушка печально улыбалась, смотря на надгробие моей матери. Своей дочери. Теперь я понимаю, почему мама так хорошо с ней общалась. Мать и дочь всегда были рядом друг с другом. — Вы не могли, зато я могла, - грустно вздохнула я, зная, что так оно и есть. — Послушай меня, всё не так, как ты думаешь. Всё гораздо серьёзнее, — твёрдо произнесла она. — Давай сначала нормально познакомимся, — дружелюбно предложила она, на что я утвердительно кивнула. — Как ты поняла, я вовсе не Миссис Норрис, это лишь сделанная мною иллюзия. Никакой миссис Норрис в этом городе на самом деле не существует. Как и моего дома. Всё это лишь иллюзия. Вся моя жизнь и я тоже. Лишь сотворила иллюзия, – она запутала меня окончательно и бесповоротно. Да так, что я посмотрела на неё как маньяк-психопат, исходя из моих огромный синяков под глазами. Это всё из-за той ночи, с тех пор я почти не спала, до самых похорон. Которые произошли через два дня, после той злополучный ночи. — Какая ещё иллюзия, вы о чём? – в недоумении спрашиваю я, смотря теперь уже на неё. — Давай, я начну сначала. Не хочу забегать вперёд, — ласково произносит она. — Меня зовут Элиза Форбс — это и есть моё настоящее имя. Наверное, сейчас стоило широко раскрыть рот от удивления. Я всегда думала, почему моё второе имя было Элиза, ведь у нас не было таких знакомых или родственников. Теперь я понимаю, откуда это всё. — Ты уже познакомилась с Колином? — спросила она. — Думаю, что да. Но, не скажу, что готова выпрыгнуть из штанов от радости, – своим привычным тоном произношу я в адрес своего биологического отца. — Ты уже знаешь, что он твой отец. Наверное, думаешь, что он действительно бросил тебя по доброй воле. Нет, моя дорогая, он должен был это сделать. Ради тебя и ради твоей мамы. Элизабет обладала редким даром защиты, это что-то вроде купола, стены, называй как хочешь, который скрывал тебя от посторонних глаз. Но она не могла скрывать сразу троих, а один из вас был обычным человеком. Они могли найти вас обоих из-за твоего отца. Человек без каких-либо способностей был отличной мишенью для них, — с досадой проговорила бабушка. — О ком вы говорите? — Ты можешь видеть будущее, Кессиди, — это твоё главное оружие в борьбе тенями. Они вроде ищеек. Их основной род деятельности — это поиск вермагов, людей вроде нас с тобой. Они забирают наши магические способности, а затем убивают. — Зачем им это надо? — Тени крадут способности у вермагов - так называют таких как ты и твоя мама, для дельсида, которые и управляет марионетками, словно кукловод, – с досадой произносит бабушка. – Твоя сила заключается в том, что ты видишь будущее. Это и делает тебя особенной, — гордо произнесла женщина. Но это всего лишь сны. Просто сны. Только лишь с каплей реальности. Элиза, обнимает меня за плечи, давая тепло моему ослабшему телу. Я ей благодарна за это. Поддержка мне сейчас нужна, да и она жила столько лет рядом с нами. Мать с дочерью всегда были рядом. Это и есть правильно. — Поэтому им была нужна не мама, а я? — на глазах выступили слёзы, я ничего не могла сделать. Одна мысль о том, что они убили мою маму, только потому, что им нужна была я, убивала меня. Они искали не её, а меня. Но она меня защитила ценой собственной жизни. Как жаль, что я так поздно всё осознала. — Да, милая. Основной целью была ты, — ей было трудно это признавать, ей было трудно смириться с потерей дочери. А кому сейчас не трудно? — Почему вы мне давно всё не рассказали, ведь всё могло сложиться иначе? — Скажи мне, Кессиди, что ты последним видела в своих видениях? — почти шёпотом спросила меня бабушка, чтобы никто вдруг не подслушал. Я не знала, что ей для начала рассказать: как я не первую ночь подряд видела смерть своей матери или как побывала в доме своей бабушки и тоже видела смерть. — Это скорее были сны. Очень реальные. Около месяца мне снилась эта страшная ночь. Это было всё так реалистично, что я боялась спокойно спать. В первую очередь я боялась за маму. Сначала я посчитала это просто кошмаром. Ведь всем сняться кошмары, но когда это начало повторяться из-за дня в день, я испугалась. Потому что думала, что всё так и случится. Но я не могла рассказать всё маме, она бы мне не поверила, как тогда с моей собакой.. — Нет, ты не права. Твоя мама только тогда поняла, что ты будешь особенной. Что ты будешь отличаться от других. Она и представить не могла, что её единственная дочь будет обладать столь редким даром. Дети с такими способностями рождались раз в тысячу лет. Сейчас ты единственная обладательница дара предвидения. И это не только заключается в твоих снах, это только начальный этап, — она говорила с таким восторгом, но в некоторые моменты она грустно смотрела на могилу матери. Не думаю, что все эти штуки с моим невероятным даром её радовали. Ведь если я настолько ценная для них, значит я уязвима. — Наверное, это не так плохо, но этим маму не вернешь. Я не делала ничего, хоть и всё давно знала. Как жаль, что я не поняла это сразу, — горько произнесла я. Я начинала бояться себя. Чувствовала себя чудовищем, но точно не человеком. — Всё хорошо, Кессиди. Ты просто не понимала, что всё это значило. Не вини себя, это сделали тени, их нет, лишь их тень, пожирающая сильную магию, — она пыталась меня успокоить, но я не собиралась скидывать даже часть своей вины на одних лишь этих теней, монстров, отнявших у многих детей их родителей. — Наверное, но это не снимает и с меня вину, — как же хочется поскорее уйти отсюда. Все эти надгробья давили на мою ещё детскую психику. — Я понимаю, но тебе всё-таки придётся принять свою судьбу. И... уехать. Здесь небезопасно для тебя. Наверное, это было отличным вариантом в сложившейся ситуации. — Куда мы поедем? — Прости, Кессиди. Но тебе придётся отправиться туда самой, — отчеканила бабушка. — Его называют "Институт вермагов" — это сейчас самое безопасное место для тебя. Придётся уехать. Теперь я точно осталась одна. Теперь мне придётся выживать в одиночку. Как же тяжело на душе. Груз вины, теперь уже одиночество. — Наверное, вы правы. Осталось только изолировать меня от внешнего мира, и всё, меня ждёт сказочная жизнь в клетке, — капельку яда я добавила в каждое слово, чтобы придать уверенности. — Меня не сломать.