То, что вы прочтёте, может заставить вас передумать читать дальше, а может, наоборот, заинтересует вас. Поверьте, я честно не хочу терять ни одного из вас, ведь вы - моё вдохновение и надежда на новые главы. Не забывайте об этом, пожалуйста! Знаете, где-то начиная с самого начала написания этой главы я задавалась одним вопросом: "Господи, что я творю? Зачем?" И ответа нет, потому что это... ну... не знаю, с самого начала, что ли, запланировано. И короче, ребят, кому не нравится... знайте, что я тоже не в восторге, но счастье меня переполняет реально нереальное! Не зря же здесь есть Соулмейты и UST))) Я вас люблю и всех с новым годом!!!! Следующая глава будет капец какой опасной и, наконец, многочегоразъесняющей и да, я знаю что эти слова не пишутся слитно, но я жи автор, гигигигигигиги :3 ВСЕХ С НОВЫМ 2017 ГОДОМ!!!!
Глава V — «Неизбежно. Предрешено»
— Когда-то давно я отказалась от мира, в котором мне было самое место, — я хмыкнула, качая деревянную кружку из стороны в сторону. — Знаешь, я ведь тогда действительно думала, что должна уйти, — горько хмыкнув, я сделала довольно большой глоток ядрёной жидкости. Что это за пойло у этих волков? Огненная вода? — Но это я только маскировала свой страх. На самом деле я боялась, что не смогу справится с ношей, которую возложил на мои плечи дракон, когда признал во мне своего всадника… Знаешь, а ведь я думала о том, что могло бы быть, если бы я не струсила. Но каждый раз останавливала себя, понимая, что, если даже позволю мысли развиться… — я не закончила, вновь приложившись губами к кружке. В голове был приятный сумбур от того пойла, что давали в этом пабе. — В общем, смысла в том, чтобы бежать просто не было, ведь я, как видишь, здесь. Только время зря потеряла, дура! Собеседник хмыкнул, положив тяжёлую ладонь мне на плечо и слегка сжал, подбадривая. — Ты здесь, поэтому нечего сожалеть о бывшем, — Торин откинулся на стену, чуть прикрыв глаза. Кажется, он уже тоже напился, хотя оборотни редко пьянели — это я узнала за то время, что провела вместе с ними. — Надо думать о том, что сейчас. — Это да, — сзади меня не было стены, но была довольно широкая деревянная балка, что держала потолок данного паба. На неё-то я и облокотилась на манер товарища. — Да и то, что, возможно, будет, меня страшит не меньше, чем тогда… — Ты не одна в этот раз. — Но и тогда я тоже одной не была! — отрицательно покачав головой, я провела пальцами по горлышку кружки. — Совсем не одна. У меня были те, кто поддерживал меня, хотя они даже и не знали, кто такие всадники. Торин, ты понимаешь? У меня были друзья… — И ты боялась? — Торин приоткрыл один глаз, скептически смотря на меня. — Именно! — улыбка тронула мои губы. — Наверное, из-за этого я боялась даже больше. — Мне жаль, что ты такая трусиха. Ни один волк не выживет на поле битвы, если в его сердце есть страх! Страха вообще не должно быть! — Торин, я не волк, — я усмехнулась, не зная жалеть из-за этого или нет. — Это да, — мужчина хмыкнул, — волком можно родится, но не стать. — Ладно, парень, думаю нам хватит, — произнесла я, когда ещё несколько кружек спиртного исчезли во рту оборотня. — Ты, пусть и крутой мужик, но тебя это явно подкосило. — Да ну тебя, — Торин махнул рукой, — я не пьянею от… от… А сколько я выпил? — Где-то с десяток, — я покачала головой. — И ты хочешь продолжить? Так мы осушим весь паб от и до. — Ого это я, — Тор решил встать, но, покачнувшись, упал обратно на скамью. — Хех, я, кажись, не встану. Он пьяненько загоготал. Вздохнув, я сделала попытку встать и это у меня получилось довольно хорошо. В отличии от своего друга я выпила только одну кружку, да и то, наполовину. Такую ядрёную жижу я больше пить не стану. Меня и от нескольких глотков унесло, не то, чтобы от целой-то кружки. Мне просто нужно было отвлечься от плохих мыслей, а Торин был лучшим в этом деле. — Пошли, здоровяк, дотащим тебя до койки, — я приподняла одну руку мужчины и тот, чуть покачнувшись, всё же устоял на ногах. И это хорошо. — Аккуратней, Торин, — возмутилась я, когда он чуть не снёс чей-то столик. — Простите его, он перепил. Качаясь из стороны в сторону, мы вышли из паба на свежий морозный воздух. Голова сразу же прояснилась и я даже чуть-чуть пожалела, что всё испарилось, но это было сиюминутное сожаление. Посмотрев, насколько пьян Торин, я отказалась от своих мыслей. — К тебе или ко мне? — пытаясь заигрывать, спросил он. Я, пихнув того в твёрдый бок, повела его вверх по улице, в сторону его дома. — Торин, дурак! — ахнула я, когда мужчина, переступив порог своего дома, рухнул прямо на пол, раскрыв рот и начав храпеть. — Ты серьёзно?! Оборотень называется. Иди в кровать, а то брошу здесь! — Не бросишь, — профыркал Торин в пол. Он прав, не брошу. — Не брошу, но оставлю жрать грязь точно, — сложив руки на груди, заявила я, пихнув того в пятку. Торин что-то проворчал. — Ладно, Торин, пока! — не услышав возражений, я захлопнула дверь, выходя на улицу. Ночь вступала в свои права и, если верить словам Нии, мне нужно поскорее уносить ноги к себе домой, иначе могу попасть в настоящую неприятность. Оборотни ночью - настоящие звери. Я жила в поселении вот уже два месяца и, да, это больше времени, чем я рассчитывала в начале. Сначала я планировала остаться всего на несколько недель, но они каким-то образом перешли в месяц, а там и в два. Не скажу, что я жалела. Волки оказались гостеприимны и почти все с радостью и любопытством приняли меня в свою… стаю? Конечно, были и те, кто радость остальных не разделял, но я их не винила. Они, несмотря на волчьи повадки и способность к трансформации, были и людьми со своими принципами. Но от людей они отличались очень многим. Если те жили в разобщённости, то такой «вольности» волки себе не позволяли. У них был ряд старейшин, которых они почитали, но главным, конечно, был вожак, — великий и грозны Ролло, с которым я виделась всего несколько раз за всё своё прибывание в его стае. Ролло был крупным мужчиной с длинной бородой и проницательными голубыми глазами. Он пугал и завораживал одновременно. Однажды, на третью неделю своего пребывания, я увидела его волчью форму и была поражена. На Ролло, несомненно, было много шрамов, но на его шкуре практически не было живого места! Вся спина, плечи и круп были исполосованы старыми зажившими ранами. Этот волк внушал доверие, его любили и почитали. Но Ролло был холоден ко всем, кроме двоих волчат, оказавшимися его детьми. Это были близнецы Памела и Чарли. Оба были блондинами, имели один волчий облик и похожие характеры, только глаза были разными. Памела была обладательницей зелёных, травянистых глаз, а Чарли — голубых, как лёд. Памела, кстати, сразу невзлюбила меня, наверное из-за того, что брату я понравилась сразу. Он пытался быть рядом со мной, помогал мне в первые дни и часто приносил вкусную добычу, пойманную на охоте, которую те устраивали несколько раз в неделю. Как он частенько шутил, Памела просто ревновала из-за того, что раньше они были не разлей вода, но теперь «появилась ты и Пам волнуется, что она теперь не на почётном месте». Это волновало, потому что я чувствовала, что действительно занимаю у Чарли «почётное место». И это мне было совсем не надо. Именно поэтому я старалась как можно меньше времени проводить с ним времени, потому что сама чувствовала… притяжение. Чарли был симпатичным, нет, даже красивым юношей, он был добрым и очень хорошим, но я не могла даже помыслить о том, чтобы стать с ним кем-то ближе, чем мы были друг другу. А были мы никем. Я должна была оставаться для него той, кто живёт в его стаи на правах гостя, а он для меня должен был оставаться тем, кого я должна избегать просто потому что он… волк. Но что-то шло не так, потому что каждый день я, встречаясь с ним взглядами за общим завтраком, обедом и ужином, чувствую где-то внутри нарастающую тоску от того, что… просто что нет. Чарли, кажется, чувствует тоже самое, но в отличии от меня, пытается сделать хоть что-то, не понимая, что мне это не надо совсем. Ведь никто в селении не знает настоящую причину того, почему я здесь. Только Ния, с которой я просто не могла не поделиться, ведь она внезапно для меня превратилась из обычной волчицы в подругу. Никто не знал, кого я ищу и зачем живу с ними. Они знали только то, что я — Всадник, которого надо защищать, потому что так гласит завет Аслана, в которого они слепо верили. Волчий народ не знал, что я ищу пропавшего короля, который раньше объединял всю Нарнию и каждый народ, проживающий в ней. Не знал никто, что этот самый король сродни проклятию, наложенному на меня три года назад, от которого я не могу и даже не хочу избавляться. Не знал и Чарли и знать не должен был, потому что я должна молчать об этом, иначе сведения могут попасть не в те руки. — Куда так торопишься? — знакомый голос отвлекает от мыслей. Я вздрагиваю, уставившись в голубые глаза, сверкающие в свете неполной луны. — Привет, Ксения. — Чарли? — вопрос, содержащий в себе столь многое, что просто не может уместить в себе всё полностью. — Что ты здесь делаешь? — Я? — Чарли хмыкает, взъерошивая свои блондинистые, практически платиново-белые короткие волосы. — А ты? — Домой иду, — слов нету, чтобы говорить. Сердце заходится приятным томлением, от которого хочется избавиться, которое причиняет невыносимую боль. — Не хочешь прогуляться? — ноздри парня раздуваются, будто он внюхивается в мой запах. Хотя почему будто? Так и есть. Голубые глаза сверкают ярче и тот чуть улыбается, немного даже застенчиво. Чарли не плохой, не наглый. Он тот типаж, что привлекает меня, можно сказать, что он для меня идеален. Если представить нас вместе… это не вызывает отвращения или неадекватной реакции, которую люди называют «химией», нет. Я могу с уверенностью сказать, что я бы любила его, любила бы по-настоящему, а он бы относился ко мне также, но есть одно «но», которое навсегда перечерчивает все мои мысли. Это «но» имеет имя, наглый характер и сейчас неизвестно где и неизвестно что с ним. Это «но»— Питер, от которого я не откажусь, даже если захочу всей душой. Что бы ни было с Чарли, какая бы химия нас не преследовала, я, рассуждая на трезвую голову, знаю, что где-то в этом огромном мире есть тот, без кого я не я. Тот, кого, я, возможно, потеряла навсегда. Тот, ради которого не страшно и жизнью рискнуть. Тот, кого я любила, люблю и, Господи, буду любить. — Не думаю, что это хорошая идея, — честно признаю я, потому что играть в игры или давать надежду не собираюсь. Смысл? Того, чего добивается этот парень никогда не случится. — Ты уверена? Просто я… — Чарли, правда, прости, — я взмахиваю рукой, желая прекратить этот разговор, потому что, боги, сердце разрывается от боли, а я не пойму почему, ведь он мне даже не… Я не додумываю, потому что Чарли приближается ко мне настолько близко, что, кажется, ещё шаг и он сольётся со мной воедино. Я пытаюсь сделать шаг назад, но он хватает меня за плечи, удерживая не только силой, но и голубым взглядом. — Просто подожди. Я должен убедится, проверить… — Чарли, что ты… — договорить в эту секунду мне не суждено, потому что парень, перемещая ладони мне на лицо, склоняется ко мне и прижимается к моим губам в медленном, изучающем поцелуе. Меня словно уносит ураганом. Мысли вылетают из головы. Такое ощущение, будто по венам в быстром темпе разливается тепло и я словно тону. Всё тело вспыхивает огнём, мне кажется я горю — настолько сильны ощущения. Вдохнуть не получается, в голове полный кавардак. Отрываясь от бледных губ, я смотрю в испуганные глаза Чарли. В них плещется страх и понимание. И это сводит с ума, потому что по-другому уже и не объяснить. С тихим стоном, я приникаю своими губами к его, втягивая во второй, более страстный поцелуй. Чарли улыбается, сжимая мою талию в своих, таких идеальных объятиях. Всё так, как оно и должно быть. Да, именно так! Торжество наполняет всё тело, когда волк впечатывает меня в стену, перемещая губы мне на шею. Откинув голову, я затылком упираюсь в стену. Были ли в голове мысли? Ни одной. Они исчезли с первым прикосновением губ к губам. Перед глазами ничего нет, только звёзды, которые горят так тускло, будто стараются скрыть нас от чужих взглядов. Распахнув шире глаза, я уставилась в одну очень сильно горящую звезду. Даже жаркие поцелуи, проходящие по шее, не могли отвлечь от неё. Звезда горела так ярко, что мне показалось, что я сейчас ослепну. А потом она стала двигаться. Открыв рот, я в шоке смотрела, как она, рассекая ночное небо, движется от меня. Вот она была прямо над головой, а тут уже исчезает где-то далеко в небе. На рот обрушился новый поцелуй и меня вновь унесло, но не до конца, потому что ещё парочку таких вот «падающий» звёзд я заметила сразу. Оторвавшись от Чарли, я смотрела на звёзды, что горели ярче обычного и будто убегали от меня. И тут-то меня и осенило. На меня будто вылили чан с холодной водой. Закричав от ужаса, я ударила Чарли в грудь, стараясь остановить его. Спасибо ему за то, что не напирал. Послушно отступив, он посмотрел на меня, взглядом спрашивая разрешения продолжить. — Уйди от меня! — кричу я, вновь ударяя его руками. — Господи, ненавижу! Чарли молчит, виновато опустив голову на грудь и зажмурившись. Осознание того, что я только что наделала, бьёт в самое сердце, которое больше не бьётся в желании приникнуть к губам совершенно чужого человека. Теперь оно разрывается от боли, от ненависти к самой себе. — Уходи! Не говоря ничего, Чарли отступает на несколько шагов, но не двигается с места. — Что ты от меня хочешь? — слёзы текут по щекам, показывая всю мою боль, всю ненависть к себе. — Что?! — Не причиняй себе боли, Ксения… — шепчет мне Чарли, протягивая руку в надежде на то, что я приникну к нему в объятии. А я сгораю от желания умереть. — Уходи, Чарли, и не смей ко мне приближаться! — горько шепчу я, потому что чувствуется где-то далеко внутри, за той болью, как хочется подойти и окунуться в объятия, ведь знаю же, что ждёт. — Я не могу тебе пообещать, что не приближусь, — говорит он напоследок, а после скрывается в ночной темноте. Продолжая рыдать, я падаю в снег, прижимая колени к груди. Рыдания сотрясают всё тело, грудная клетка горит огнём, а в голове лишь мысли об одном. О том, что я только что натворила, чему дала совершиться. Против воли в голове возникают похожие ощущения, которые я испытывала несколько лет назад. От этого хочется кричать так громко, как только можно. Хочется ударить об стенку или всадить один из парных клинков прямо в сердце, потому что это — невыносимо. Потому что то, что я испытываю — больше, чем могу вынести. Крик сам раздирает горло, прорываясь наружу. Крик полный отчаяния и невыносимой ненависти. Ненависти не к кому-то, а только к себе, потому что только я сама — причина той боли. Меня словно проворачивают через мясорубку, довольствуясь моими мучениями. Действительно, ведь это так приятно, смотреть, как кто-то умирает от душевной боли. Хотя… лучше уж в мясорубку, чем то, что творится внутри. А всё из-за… — Да кто ты, чёрт возьми?! — Я? Питер. Питер Певенси. — Я хочу к тебе! — Я скучал… — Я схожу с ума уже последние несколько недель и не могу ничего с собой поделать! — Я люблю тебя! — Сейчас я слушаю сердце… — Нет! — В чём проблема?! — Я не люблю тебя! — Потому что я уже люблю… Я люблю тебя… — Я люблю тебя… — Последуешь за мной… — Не сомневайся… — Милая, ты чего? — Всё хорошо. — Но что, если… — Моё счастье — это ты. — Я представлю тебя на пиру… — Обещаешь? — Ты любишь меня? — Невыносимо. — Малыш… — Я чувствую твою боль, — кто-то медленно поднимает меня на руки, бережно обхватывая под колени и спину. — Не могу тебя оставить. Мне плевать, я не слышу. В голове дурман, и лишь обрывки фраз, сказанных нарочно или нечаянно брошенных разрывают сердце, но одновременно давая ему зажить и вновь биться с прежнею силою. Теряя сознания из-за истерики, я смотрю на звёздное небо, благодаря всевышнего, не позволившего совершить главную ошибку в жизни. Их я сделала итак предостаточно.***
Я медленно открываю глаза, уставившись в потолок. Мне не плохо, я не чувствую себя подавленно, наоборот, я словно наполнилась силами и сейчас в голове только одно. Я должна уходить. Уже пора. — Ты очнулась? — я замираю, увидев в дверном проёме Чарли. — Что произошло? — спрашивает он, подходя ближе. — Стой, где стоишь! — рявкнула я, вскидывая руку вперёд, останавливая парня. Чарли вздрагивает, но замирает так, будто вкопанный. Он не двигается с места и даже практически не дышит. — Не подходи ко мне. — Прости меня, я не думал, что мой поцелуй… — я закрываю глаза, тяжело дыша, — подействует на тебя… так. — Это не из-за дрянного поцелуя, — рычу я, поправляя одежду. Он снял с меня куртку! Рыкнув вновь, я нахожу нужную одежду и, даже не смотря на него, бегу к выходу. — Нам придётся поговорить! — кричит Чарли, продолжая стоять посреди комнаты. — Не о чём нам с тобой говорить, — шепчу я, прекрасно зная, что он слышит. Чёртовы волки. — Ты выглядишь… странно, — вместо приветствия говорит Ния, подходя ближе. Её ноздри раздуваются и она удивлённо распахивает глаза. — Чарли? Серьёзно? — Не говори ничего, — прошу я, падая на небольшую кушетку, служившею диваном. — Просто… молчи. — Я думала у тебя… — Я не хочу связываться с Чарли, потому что да, у меня есть другой! Тот, кого я, блин, люблю! — я кричу, стараясь доказать прежде всего себе, а потом уже и Нии. Та медленно кивает, будто понимает, но по глазам видно, что совсем ничего не понимает. — Я целовалась с ним! — кричу я вновь, вновь чувствуя, как хочется разреветься. — И мне это нравилось! Почему мне это нравилось?! Я чувствовала, что именно так всё и должно быть. Я забыла о том, кого люблю! Не думала о нём до той поры, пока… — Пока? — Ния удивлённо вскидывает брови. — Я увидела падающие звёзды. Они были прямо над головой, но потом вдруг начали будто убегать. Раз за разом. И тогда я вспомнила. Ния, я вспомнила Питера, когда целовала Чарли! Я ненавижу себя! — В этом нет ничего плохого, — пытается успокоить меня Ния, — ты долго была одна… — Нет! Это больше, чем чувство одиночества! Вокруг было много парней, которые бы с радостью ответили мне взаимностью, тот же Торин, но с ними нет того, что так и должно быть! Нет чувства идеальности, будто мы созданы для этого! — О… — глаза девушки округляются. — Что собираешься делать? — Ничего. Я ухожу, мне давно пора продолжать поиски. — Что?! Но зачем?! Слишком рано, ты ведь так и ничего не выяснила! Куда же ты пойдёшь? У тебя даже плана нет толкового. — Я задержалась слишком долго здесь, — шепчу я Нии. — Я изначально не собиралась оставаться надолго. — Но ты осталась! — И жалею! С Питером может произойти что угодно, я не имею права сидеть и наслаждаться спокойствием! Я ухожу и точка. — Никто не может уйти без разрешения Ролло и старейшин… — Тогда я дождусь их разрешения и уйду. — Ролло на охоте, а старейшины могут принять только в полную луну. — Я помню правила! — кричу я. — Я дождусь. Тем более до полной луны неделя. — Ты уверенна? Может оставить так, как есть? — предлагает Ния, а я готова закричать от абсурдности идеи. — Это моя жизнь. Бежать и спасать. Я Всадник, помнишь? — Без дракона, — веско замечает волчица. — Я найду и его, — упрямо отвечаю я. — Люди Лорда… — Я справлюсь. Ния, я не волк. Меня никогда не примет твоя стая, никогда. Половина волков до сих пор считают людей злом, хотя так и должно быть. — Ты всего лишь человек! — Ния! — я, сжимая кулаки, дрожу от ярости. — Хватит! — Прости, — сдаётся она. — Твоя жизнь — тебе решать. — Спасибо… — Пойдём, я налью тебе крепкого морса, ты вся дрожишь, — переводит тему она и я благодарна ей. В голове полный сумбур, но одно я знаю точно. Хватит отсиживаться и боятся. Пора выйти в свет.***
Проходит ещё неделя за время которой меня тренирует Торин, чтобы я могла выжить в холодном лесу в одиночку. Он объясняет мне, где найти нужные тропы, чтобы бесшумно уйти от врага или как поставить ловушку, чтобы добыча точно попалась. Ния, которая по своей природе травница, заставляет завести мне книжку, где я записываю под диктовку где растут те или иные растения (зачем мне они зимой не пойму, но волчица настаивает), как правильно приготовить те или иные зелья и так далее. Остальное всё также: я просыпаюсь, помогаю Нии готовить, потом мы идём в лес, проводим там до полудня, возвращаемся, я иду к Торину, который учит меня всем премудростям охотника. Он даже разрешает выбрать мне коня на удачу и я, с плохо скрываемым безразличием, выбираю серую кобылу, на которую мне, если честно, плевать, но Тор настаивает и я не могу отказаться. К концу недели возвращается Ролло и я, боясь отказа, прошу отпустить меня на волю. Ролло сначала долго молчит, спрашивает уверенна ли я, готова ли и смогу ли выжить. На всё я отвечаю утвердительными кивками. И тогда Ролло позволяет уйти, давая мне на память талисман с волчьей лапой. — Пусть служит оберегом. Знай, что наша стая — твой дом. Всегда, — говорит он мне напоследок и я, принимая дар с радостью, обещаю, что когда-нибудь обязательно навещу их. Я вру, Ролло знает и не скрывает этого. Ночью седьмого дня я иду к старейшинам и вот здесь мне приходится волноваться действительно сильно, потому что старейшины могут и не отпустить и тогда даже Ролло не поможет. — О, великие старейшины! — кланяясь в пол, Ролло встаёт на колени и я следую за ним. Таков обычай, говорили мне ещё в первое посещение. — Я привёл к вам Всадника, который хочет просить вас отпустить его в мир. Я чту традиции оборотней, поэтому следующие слова, выученные заранее, говорю без запинки: — Я благодарна за ваше гостеприимство и никогда не забуду той помощи, которую вы мне оказали. Но время пришло и мне пора уходить. Долг Всадника зовёт, я более не могу оставаться в вашем селении. Старейшины не говорят ни слова, лишь кивают. Такое чувство, будто они и не живые вовсе. В помещении, где они сидят, витает приятный запах трав и создаётся впечатление отстранённости. — Вожак Ролло, ты согласен отпустить Всадника в свободный мир? — спрашивает один из старейшин. Ролло, не поднимая взгляда, произносит: — Всадник волен поступать так, как велит ему его долг. Я не противлюсь его решению. — Даже зная то, что твой сын связан с ним? — продолжает другой. Я вздрагиваю. Хочется вскричать, что всё неправда, но, заметив строгий голос Ролло, не двигаюсь с места. — Всадник сам волен решать свою судьбу. — Но душа твоего сына не встретится с миром духов без пары! — возмущается третий из старейшин. — Мой сын знает это и принимает решение своей пары, — практически рычит Ролло, не поднимая взгляд голубых глаз. Старейшины кивают. — Да будет так. Нам жаль, что союза волка с Всадником не произойдёт, но Всадник сам волен решать свою судьбу. Мы отпускаем тебя и желаем тебе, чтобы твой тернистый путь освещался волчьей звездой. Когда визит подходит к концу, я вылетаю из домика старейшин, смотря на Ролло удивлённо. Тот лишь качает головой, бросая: — Он сам расскажет, — а после удаляется куда-то в северную сторону селения. Я сокрушена. О чём говорили старейшины? Пара? Союз?! Хочется закричать от непонимания, но вместо этого я иду в сторону дома двух близнецов. Мне нужно решить последнюю проблему, без которой моя душа не будет спокойна. — Чего тебе надо? — Памела открывает дверь и строго смотрит на меня. Она до сих пор ненавидит меня, но теперь, я кажется, начинаю понимать из-за чего. — Я могу поговорить с Чарли? — спрашиваю я, закусывая губу от нервозности. — Его нет. Но ты поговоришь со мной! — меня втягивают в дом и я толком испугаться не успеваю, когда волчица вдруг замирает и вдыхает запах. — Ты пахнешь парой! — рычит она. Её глаза сверкают. — Он заклеймил тебя?! — Нет! — возмущаюсь я. — Объясни мне, что за пары? — Он не говорил? — удивление на лице Памелы столько реально, что я не могу ей не поверить. — Нет! — Пара для волков — это их жизнь, судьба. Мы встречаем пару лишь один раз за всю жизнь и остаёмся с ней. Мы верны ей до конца, до последнего дыхания, мы привязаны к ней невидимым поводком. Если волк выбирает в пару человека, что случается редко, — Памела морщится, — то вместо волчьего обряда происходит простая свадьба. А после клеймит её, помечая своим запахом. Это способ сказать всем, что этот человек или волк — чья-то собственность и, если кто-то посягнёт на заклеймённого, того ждёт кара. — Вы издеваетесь?! — ору я, ошеломлённая данным заявлением. — Я не собираюсь быть ничьей парой! — Этого нельзя захотеть! Это происходит внезапно, стихийно. Быть связанным с парой — больше, чем просто любить. Ни один человек не испытает тех чувств, что волк, связанный с парой обетом. И мне жаль, что волк моего брата выбрал тебя! — последние слова брошены с такой злобой и ненавистью, что я задыхаюсь. Паника накрывает меня с головой. Я, не говоря ни слова, выбегаю из дома и бегу куда глаза глядят. Ночная темнота медленно рассеивается, уступая место рассвету. Ноги заплетаются друг об друга и я, не выдерживая, падаю в сугроб. Столько на меня ещё не вываливалось! Я никогда не испытывала такого… напряжения. Тело разрывается на части, меня трясёт, всё внутри полыхает огненным жаром. Меня разрывает на части. Тело, не слушаясь моих приказов, содрогается, а после замирает, выгибаясь под неестественным углом. Меня ломает. Кто сказал, что больно, когда тебе причиняют физическую боль? Чушь! Я умираю, мне хочется умереть, я не выдерживаю этой пытки. Солёные капли слёз давно не текут из глаз — вся влага вышла ещё несколько дней назад. Сколько будет продолжаться эта пытка? Как долго я буду кричать? Прошу, Господи, дай мне умереть… Господь не слышит. Вместо этого я просто отключаюсь. Сознание далеко от тела, когда оно само продолжает конвульсивно дёргаться, сдерживаемое в крепких объятиях волка…***
Я смотрю на своё отражение в зеркале и не могу поверить в то, что это действительно я. Мои чёрные волосы шикарно вьются, мягкими волнами ложась на плечи, глаза слегка подведены. Я медленно провожу пальцами по нежной ткани ярко-красного платья из нарнийского шёлка. Я прекрасна. Взгляд сам собой натыкается на небольшую диадему на голове. Рот приоткрывается в шоке и я уже было тянусь к ней, когда меня обнимают за талию сильные, такие знакомые, руки… Не успеваю вздрогнуть, оказавшись прижата к крепкой груди. Меня окутывает запах, такой одновременно родной и такой далёкий. Мне становится трудно дышать от нахлынувших эмоций. Я боюсь повернуться, но в этом нет нужды. В огромном зеркале отражаемся мы… Питер нежно смотрит на меня через зеркало и улыбается, прижимая меня всё крепче. Я понимаю, что нужно что-то сказать, но слов нет. Я сражена его красотой. Нет слов описать его красоту. Настоящий король. Его красный плащ блестит в свете ламп, а блистательная улыбка сводит с ума. На его голове красуется королевская корона и я, вспомнив о своей, смотрю на неё. — Как поживает моя королева? — мурчит Питер мне в ухо, слегка пробегаясь губами по мочке. — Не устала? Теперь я точно задыхаюсь, услышав это. Королева? Неужели… На безымянном пальце правой руки блестит золотой ободок кольца. В глазах темнеет. Нет ничего лучше того, что я вижу сейчас. — Питер… — шепчу я, пытаясь повернуться, но стальные объятия не дают мне сделать этого. — Питер… — Нет, любимая, не сейчас, — Питер удерживает меня спиной к себе, смотря на меня через зеркало, — ещё слишком рано, любимая. — Но почему? — я искренне не понимаю. Почему я не могу на него посмотреть?! — Я так люблю тебя, так люблю, — поцелуй в висок, затылок, шею. — Ты даже не представляешь, насколько сильно. — Я тебя люблю, люблю, люблю, — шепчу я, как заведённая. Мне хочется повернуться, обнять его, ощутить вкус его губ… — Так люблю! — Найди меня, моя королева, — это заставляет замереть и захлопнуть рот, чтобы ещё одно «люблю» не вылетело вновь. — Найди меня… — Питер! — резкий холод там, где только что стоял он. — Питер! — Найди меня! — призрачный шёпот — единственное, что осталось после него. Обернуться нет сил и возможности. Мир начинает качаться и я, смотря в зеркало, наблюдаю, как-то крошится мелкой крошкой. Где-то сзади ещё слышится «найди меня», но я уже не могу даже среагировать. Медленно всё гаснет, а вместе со всем и моё сознание.***
— Что-то слишком часто ты падаешь в обмороки, — я медленно открываю глаза, увидев перед собой лишь кроны деревьев и голубое, чистое небо, — я могу подумать, что ты так реагируешь на меня. — Что ты здесь делаешь? — я устало смотрю на Чарли, который, как ни в чём ни бывало, сидит на пне и чистит своё оружие. Несмотря на то, что оборотни имеют когти, клыки и могучую силу, они всё равно предпочитают топоры, мечи и стрелы. — Откуда ты узнал, что я здесь? — Связь. Одно слово. Пять букв. А мой мир вновь шатается и я готова рухнуть в бездну. Но нет, я приказываю себе перестать вести себя, как тряпка, и, наконец, выяснить всё, что нужно. — Ты не имел права делать это без моего согласия, — я качаю головой, показывая, что знаю о этой чёртовой связи. Чарли не удивлён. Он лишь усмехается, поднимая на меня взгляд голубых глаз. — Прошу простить, — он наигранно печально вздыхает, — но я не делал ничего, что бы тебе не было по душе, — он вновь усмехается, продолжая восседать на пне. Я стараюсь сохранить спокойствие, но как это, чёрт возьми, трудно! — Связь. Ты не имел право… — Хватит! — рявкает он, зло уставившись на меня. — Хватит винить меня в том, в чём я не виноват! Ты думаешь, я хотел?! Вот так бегал за богами и просил их связать моего волка с той, кто даже не волк! — я возмущённо вздыхаю, но молчу. Чарли ещё не выговорился. — Я ненавижу тебя также сильно, как ненавидишь ты меня, но с одним отличием. Одной половиной я люблю тебя с сумасшедшей для человека страстью! Я из-за этой связи разделён! Мне-человеку и без тебя хорошо, раньше как-то жил и сейчас мог бы прожить, но мне-волку ты нужна, как воздух! Я загнусь без тебя, слышишь?! Я уже умираю, выслушивая всю твою ненависть! Я умирал каждый раз, когда ты игнорировала меня всю неделю! Я не просил запечатления с тобой, но, увы, это произошло и я, чёрт бы тебя побрал, не могу с этим ничего поделать! Инстинкты выше меня, ясно?! Они твердят мне защищать тебя, жертвовать собой ради тебя, убивать ради тебя, жить ради тебя! Не смей мне твердить о том, что я виновен, поняла? Я не виновен. Кто тут и должен чувствовать себя так, то только ты, ибо я больше не я! Я привязан к тебе самой древней и сильной магией, которая только есть на свете. Я связан волчьими богами с тобой. И мне плевать, что там у тебя за душой, потому что мне неважно. — Ты… — я задыхаюсь от злости. — Как же я тебя ненавижу! — Ты не можешь ненавидеть меня, потому что ты моя пара! Пара не может ненавидеть своего волка. Она чувствует его на высшем уровне, она рано или поздно полюбит его так, как никого, прими ты это! Я — волк, связанный с тобой как душой, так и телом. Вот он я, весь твой. Делай что хочешь, я всё стерплю, потому что мой волк, при виде тебя, уже готов счастливо махать хвостом. Прикажи вырезать собственное племя? Да я даже глазом не моргну! Заставишь перегрызть глотку любимой сестре? Я принесу её хладный труп к твоим ногам. Захочешь стать главной в стае? Я буду биться с отцом до последнего дыхания… — Ты не сможешь… — я не верю собственным ушам. — Ты всего лишь человек, тебе не свойственно знать то, что испытывает волк, обретая пару. Я могу горы свернуть, ради тебя. Я, ненавидя тебя, буду тянутся всей душой, потому что иначе не могу. Моя сущность такова, я стану волчонком в твоих руках. Глиной, из которой можешь лепить, что только вздумается. — Ты мне не нужен, — кричу я, стараясь вдолбить ему это, не замечая, что он испытывает от этих слов, — не нужен! — Ты мне нужна! Ты знаешь только одну сторону! Запечетлённый волк будет тебе кем угодно! Не хочешь любви? Я не прикоснусь к тебе, пока не позволишь. Тебе нужен друг? Я стану лучшим! Захочешь брата? Я буду рядом даже тогда, когда никому не будет позволено! Тебе нужен будет верный мохнатый спутник? У твоих ног будет виться белоснежный волк! Я стану кем угодно, только лишь бы быть рядом, чувствовать, знать, что ты не отвернёшься от меня. — Мне не нужен никто из перечисленного! Если это правда, что ты говоришь, я буду просить от тебя одного. Оставь меня и никогда не подходи. Я не приму тебя. — Ты чувствуешь это, признай! Я нужен тебе! Ты ощущаешь рядом меня, а не кого-то другого, — Чарли рванул вперёд, приземляясь коленями в снег. Его голубые глаза смотрят в мои и я готова разреветься, потому что он, чёрт возьми, не врёт. Я действительно ощущаю. — Не противься, ведь рано или поздно ты поймёшь и примешь. Я клянусь тебе, что буду рядом в любую секунду твоей жизни. Никогда не оставлю и не предам, только… не отвергай! — он вцепляется мне в ноги дрожащими пальцами. Я готова разреветься — столько боли, отчаяния и страха плещется в этих глазах. — Прошу тебя, не надо… — его голос хрипит, глаза закрываются. — Я не смогу… Я вою, падая на колени и прижимаясь к Чарли всем телом. Он рыдает вместе со мной, сжимая меня в объятиях. В его слезах облегчение от того, что пара не отвергла, что приняла, а в моих — отчаяние, потому что так хорошо мне не было так давно, что можно подумать, что никогда. Вцепляясь пальцами в короткие белёсые волосы, я навзрыд реву и кричу о том, как ненавижу его, на что Чарли, рыдая, гладит меня по спине и успокаивает, говоря, что всё будет хорошо. Сладкие, лживые слова, потому что ничего не будет «хорошо», не сейчас, не с этого момента. Мне больно от того, какое тепло льётся по всему телу, я чувствую, как залечиваются самые глубокие душевные раны в объятиях волка. Я ненавижу себя, его, и весь этот мир за то, что заставляет так сильно страдать. Сил реветь больше нет, поэтому я просто трясусь в крепких надёжных объятиях. Именно надёжных, потому что он не предаст. Никогда. Чёртова волчья верность! — Всё будет хорошо, — его руки гладят спину, а мне хочется взывать от того, насколько приятны эти прикосновения. — Моя хорошая, всё будет хорошо. И я почти сдаюсь. В ласковых объятиях я готова оставаться вечно, и на некоторое время я даже надеюсь, что так оно и есть, пока внезапно меня не пронзает вспышкой осознания, а точнее мой сон, где нет Чарли, нет дикой связи, сводящей с ума. Там только я и Питер, который любит так сильно, что всё это кажется таким нереальным. Я ненавижу себя, сравнивая Чарли и Питера. Ненавижу себя, понимая, что в объятиях первого мне спокойно, так, как и должно быть, а в объятиях второго — так, будто бы весь мир сосредоточен только в одном человеке и, Господи, я серьёзно не выдержу, потому что это уже перебор. Я не сильная, я признала ещё давно, что я слаба и никогда сильной не стану, даже если стараюсь доказать кому-то что-то иное. И сейчас я показываю слабость тому, к кому привязана навечно, потому что связь прочна, её не нарушить. И от этого ещё больнее, потому что, боже, как быть дальше?! Как смотреть в глаза тому, которого люблю, любила и буду любить?! Как смотреть на него и при этом быть связанной с тем, кто чувствует тоже самое только ко мне?! — Никогда уже не будет всё хорошо, — хриплю я, сжимая плечи Чарли в своих ладонях. — Никогда. Ты даже представить себе не можешь, в какую бездну я падаю… — Не знаю, — соглашается Чарли, вдыхая тёплый воздух мне в шею, — но в эту бездну отныне и навсегда мы будем падать вместе… Я вою от того, что эти слова дают надежду на то, что я не буду одинока.