По обе стороны элувиана

Темно. Как же темно. Морриган нащупала рукой край кровати, на которой она, видимо, лежала. Мысли путались, руки подрагивали - привычное состояние с утра. Но что же - задница Архидемона - так темно-то?! Прошло еще несколько секунд перед тем, как Морриган смогла понять, что у нее просто были закрыты глаза. На самом деле, лучше бы они оставались закрытыми. Дневной свет не только заставил ее застонать, но и вспомнить все, о чем она больше всего на свете хотела бы забыть. От злости она швырнула валявшейся подле кровати бутылкой прямо в окно. Даже если у нее больше не останется денег возместить ущерб хозяину таверны, она всегда сможет превратиться в птицу и убраться отсюда. Морриган могла упиваться до состояния, когда у нее больше не ворочался язык, но она была все еще способна на свои особенные заклинания. Вчера был ровно год, как не стало Кирана. Фен'Харел погрузил мир в хаос, пусть и как-то вяло: конца света, который предсказывали агенты Инквизиции, не было, Завеса не пала и духи не хлынули в мир смертных. Когда-то Морриган было не все равно почему. Но приспешники Соласа были далеко не так умны и не так порядочны, как он сам. Кто-то из них, видимо, решил, что захватить ребенка Ведьмы Диких Земель как минимум в целях шантажа будет хорошим ходом, да только по неосторожности ее милый мальчик погиб в огне во время похищения. Морриган не уберегла сына. Она надеялась, что спрятала его так, что никто не найдет. Она надеялась, что он не станет ее слабостью, а она - его погибелью. Но, увы, ее Киран стал пеплом, а она из вечера в вечер засыпала пьяной до беспамятства на кишавших клопами грязнющих постелях во второсортных тавернах. Когда ее находили почтовые вороны Инквизитора, она оборачивалась ястребом и охотилась на них, и это было чуть ли не единственным ее развлечением. Этот мир мог катиться к самой глубокой пропасти, и Морриган было совершенно плевать. Иногда в пьяном бреду она вспоминала Флемет и гадала, была бы та так же сражена новостью о смерти дочери. Морриган боялась признаться себе в правде, ей почему-то хотелось думать, что мать бы не пролила по ней ни единой слезы. Так, видимо, ей было проще принять тот факт, что Флемет уже тоже не было на свете. Теперь Морриган была совсем одна. Десяткам людей нужны были выдающаяся ведьма и ее советы, но именно сама она - Морриган, простая женщина из плоти и крови - не нужна была уже никому. В дверь постучали. Тихим и хриплым из-за пересохшего горла голосом, Морриган попыталась прогнать стучавшего, верно, трактирщика. Видимо, тот услышал слабый протест, потому как стук прекратился. Ведьма закрыла глаза, вновь проваливаясь в сон. Она не поняла, сколько именно времени прошло до того, как в комнате с грохотом вылетела дверь и огромный кунари протиснулся в пустующий проем. "Тал-васгот", - поправила себя Морриган, которой хватило одного лишь взгляда, чтобы узнать вошедшего. Железный Бык загородил своим огромным туловищем весь свет, поступавший в комнату через маленькое окно. - Я бы отвесил тебе огромную оплеуху, но это не то, что тебе сейчас нужно, - пробасил он. Слишком громко пробасил, безымянную мать его. - Я просто... Мне просто нужен друг, - после довольно долгой паузы неожиданно для себя прошептала Морриган. Бык опустился на одно колено и бережно, но крепко сгреб Морриган в объятия. Она вздрогнула: после Инквизиции ведьма несколько лет пряталась в рядах "Боевых Быков", они вместе занимались разведкой как часть сопротивления Фен'Харелу, однако отношения между тал-васготом и Морриган были пусть и дружелюбными, но исключительно деловыми. Ведьма в хорошем настроении могла сплести венок Хмурику, устроить спор с Долийкой на тему эльфийской истории и подразнить Крэма на древнетевинтерском, но с Железным Быком они всегда были сугубо официальны. До сих пор. - Это только до тех пор, пока эти слезы не высохнут, - заверил ее Бык, и Морриган внезапно поняла, что плачет. - Только пока слезы не высохнут, - через силу кивнула она. Они просидели так довольно долго, и все это время по щекам Морриган текли слезы. Ведьма даже не знала, что можно так долго плакать. Боль никуда не уходила, но становилась более терпимой, как будто кто-то нанес на рану заживляющую мазь. Сначала сильно щиплет, а потом ничего, жить можно. - Ребята скучают по тебе, - вдруг сказал Бык. - Мы все знаем, что не заменим тебе сына... Но Крэм говорит, что "Быки" уже никак не могут без своей королевы-матери. Правда, Железная Корова звучит как-то не очень, - Морриган громко фыркнула, наверное, в первый раз за последний год, и глаза Быка потеплели, и он закончил, - так что выбирай другое прозвище. - Я никогда не стану прежней. - А тебя никто и не просит, - пожал плечами Бык. - Просто вернись. Это нужно и тебе. К тебе ведь стал подбираться демон, не так ли? - он посмотрел ведьме прямо в глаза. - Я боялся, что не успею. Не так уж просто найти единственную жалкую пьянчужку в большой стране. Морриган вздрогнула, потому что Бык был прав. Не так давно она почувствовала, как к ней начал проявлять интерес демон желания, по ночам во сне ее мысли и чувства щупали, читали, пробовали на вкус. Морриган знала, что у ослабленного алкоголем ума не хватит сил сопротивляться слишком долго. Было страшно и противно, но не настолько, чтобы что-то предпринять. А теперь... теперь стало стыдно за себя и собственное безволие. - Я вернусь с тобой, - ведьма попыталась произнести это своим прежним голосом, уверенным, чарующим, глубоким. Нельзя сказать, чтобы ей это удалось. Однако Железному Быку было достаточно и этого.