Доктор Ви

      — Так, давай о наболевшем. То есть у тебя по-прежнему ни на кого не стоит?       — Кроме тебя, — огрызается Чимин.       — Я не об этом, Чим. Я о том, что это не нормально, и виной тому твоя дебильная голодовка!       — Нет! — огрызается снова.       Юнги уже распереживался за своего парня в последнее время и теперь каждую тему сводит к тому, что пора бы уже кое-кому слазить с диеты. Иногда это выглядит не очень вдохновляюще, например:       — Ты выкинул мусор?       — Нет.       — Это потому что не жрёшь нифига, и сил у тебя нету?       Или:       — В смысле, телефон найти не можешь? Это потому что не жрёшь нифига, вот и мозги не работают.       Но заботимся как можем, да? Вот и теперь:       — Член не стоит? Иди поешь.       — Юнги, ты дебил? Если у меня не встал на того чувака из порно, это не значит, что не встанет, когда ты разденешься.       — Я разденусь только когда ты поешь, Чимин.       — Да с тех пор как мы жить начали вместе, ты только и делаешь, что говоришь мне «иди жрать», у тебя новый фетиш?       — Угу, — утвердительно кивнул Мин, — а съехались мы потому, что ты исхудал весь, и я должен контролировать, сколько ты ешь.       — Но стояк-то мой причём? — вымучено спросил Чим, откинувшись на спинку кресла, — я люблю тебя, хочу только тебя, а ты мне тут что-то предъявляешь.       — Я хочу предъявить тебе только пожрать. И даже не приготовить. Хочешь сам тебе готовить буду? Ты хоть представляешь, какой рай тебе предлагаю?       Чимин открыл глаза и посмотрел сначала на своего парня, потом опустил взгляд и долго ковырял дырку на колене, ничего не отвечая, а как только Юнги попытался что-то ещё произнести, выдал:       — Мой рай — это ты, чтоб ты понимал, — это не звук романтики, это попытка задобрить, а может, и что-то серьёзное, иногда этого парня трудно понять.       И когда Мин хотел сказать что-то ещё, второй встал и, прихватив с собой куртку, начал обуваться.       — Ты куда? — голос был обеспокоенным, но в тоже время спокойным.       — Гулять, — и вышел, прикрыв за собой дверь. Всё происходило без нервов и лишних эмоциональных вспышек, что, казалось, только усложняло ситуацию между ними.       Это всё, честно говоря, выводило Юнги из себя. Ему не было сложно готовить, не составляло бы труда даже кормить этого придурка, лишь бы он ел, потому что за последние несколько недель заметно скинул, был вялым и в лице поменялся. Конечно же, его беспокоило состояние своего парня. Их отношения, официальные, с признанием в любви и остальным вытекающим, состоялись не так давно, около двух месяцев назад, и только пару недель тому они начали жить вместе. Но их, так называемая, «тесная связь», началась практически с первого рабочего дня Чимина в клинике и имела уже приличный срок.       Сейчас же, с началом этой внезапной диеты, всё пошло к ебеням, их отношения начали то ли угасать, то ли ломаться, хер его знает, но того Чим-Чима, которого он обожает, Юнги начал терять.       В буквальном смысле, он физически испаряется, килограмм за килограммом, и Юнги бы почувствовал себя виноватым за свою худобу, но размышляет, слава богу, трезво. Поэтому сейчас задача №1 — вдолбить Чимину не только в зад, а и в голову то, что он выглядит прекрасно, и проблема его — тупее пьяного Тэхёна.       Это, скорее, как навязчивая идея, Пак просто зациклился на пару дней, пока залипал на своего Юнги, а последний-то момент и пропустил, когда за ним стали наблюдать под аккомпанемент урчащего живота. А потом фразочки: «Ну Юнги, ну ещё немножко…», глядя на себя в зеркало, на что в ответ подобное: «Да я тебе миллион других способов похудеть предложу! Хочешь раком, хочешь в ванной».       Дебил Юнги был, сам признаёт, потому что не надо было отвечать с подтекстом «да, конечно, худей», надо было на корню зарубить и вырубить фразу «Чимин прекрасен».       Мин звонил ему через два часа, так сказать, дал время нагуляться, проветриться, но трубку никто не взял. Писал сообщения, даже Тэхёну позвонил, только второй оказался не в курсе, где мог ходить его друг. Звонки становились всё чаще, а волнение росло, этого не извлечь, если ты любишь человека, ты будешь за него волноваться при подобных обстоятельствах.       Явился домой Чим только когда на часах было два, а нервы Юнги на исходе. Не пьяный, скорее, хмельной сильно и такой же грустный.       — Какого хера, Чимин! — Юн долго держался, слишком долго, чтобы не высказаться сейчас. — Почему трубку не брал? Не отвечал на сообщения? Нельзя было написать, что с тобой всё в порядке?       — Юнги, — тихо начал юноша и посмотрел на своего парня с такой болью, что Мин тут же заткнулся. — Не кричи, пожалуйста.       В любой бы другой ситуации Мин ответил бы: «поешь, пожалуйста», но тут как-то не до этого.       — Чим, что случилось? — он присел перед парнем на корточки, заглядывая тому в глаза, тут не простое желание набухаться, что-то серьёзнее, однозначно.       — Нам надо расстаться, — ошарашило как гром среди ясного неба.       — Нет, не надо, — ошарашило, но ясность мысли не покинула.       — Почему не надо, если надо?       — Потому что у тебя пьяная истерика, а я тебя люблю, и ты меня, между прочим, тоже, но почему-то не хочешь объяснять мне, что происходит.       — А может, я изменил тебе?       — Юнги-я, у меня не стоит ни на кого кроме тебя-я! — скопировал парень писклявым голосом, на что Чимин даже хохотнул несдержанно.       Всё, обстановка разряжена, уже пора переходить к делу?       — Пошли, Чимини, тебе нужен чай и я.       Это два главных успокоительных Пака ещё с далёких докторских перерывов, проводимых у Юнги в кабинете.       Мин тянет его за руку на кухню, стукаясь об углы, будто сам и набухался. Чим уже откровенно ржёт на заднем плане. Всё, теперь обстановка точно разряжена.       — Я не хочу чай, Юнги-я, — расставив правильно приоритеты, Пак начал сопротивляться, а потом и тащить парня в противоположном от кухни направлении.       — То есть второй пункт для успокоения тебя вполне устраивает, — утвердительно, скорее, но сопротивляться было бы глупо, тут ещё и поговорить надо успеть, узнать причину всех их бед и устранить её с корнем.       Усадив любимого на кровать и отойдя на безопасное для него же расстояние, Юнги внимательно посмотрел на Пака, а потом всё-таки задал мучающий его вопрос:       — Чим, что происходит? Ты не хочешь со мной поделиться? — вопрос завис в воздухе, отвечать, видимо, никто не собирался, ну, а если и собирался, то очень долго. — Сначала ты по непонятным мне причинам садишься на диету, хотя тело у тебя всегда было сногсшибательное, мучаешь себя голодом, заставляешь меня волноваться, — продолжал Мин, загибая пальцы, — а теперь ещё и решил за нас, что лучше расстаться. Никакой логики, никаких объяснений.       Чимин бы подумал, что не стоит сейчас всё на духу выдавать, ещё дураком обзовут, но он пьян, не особо-то ему и думается.       — Юнги-я, ты красивый… — начинает издалека, но почему-то кажется, что это близко к сути. — Стройный такой.       Мин приподнял бровь, но продолжил молчать, ожидая дальнейшего развития событий.       — Я смотрю на твои ноги и кажусь себе жирным, — выпалил Чим, — ты — мой мужчина, и я хочу быть достойным тебя, понимаешь? Чтобы не говорили все вокруг, что ты в два раза от меня меньше, я… ты… Люблю тебя, но я такой большой, а твои ноги прекрасны! — у пьяненького Чим-Чима на глазах даже слёзы появились, всё, видимо, действительно очень серьёзно для него, и шутить сейчас было не время, хоть и хотелось очень.       А ещё Юнги почти никогда не мог устоять перед своим «хочу»…       — Тю, Чимин, — и это, собственно всё, на что хватило Мина.       — Не ржи.       — А ты пожри.       Чимин не разрыдался чуть.       — Счастья ты своего не понимаешь, парниша. И в зеркале, видимо, себя не видишь. Так ты, блять, хоть иногда на меня смотри. Ты у меня в глазах идеальным отражаешься, чтоб ты понимал. И чьё, собственно, мнение тебя колышет? Скажи мне, я его побью, — последняя фраза была произнесена детским голоском.       — Твоё колышет.       Юнги чуть пощёчину себе не залепил, но вовремя остановился на полпути.       — Чим, давай так, ты слазишь с диеты и залазишь на член.       — Хо-хорошо, — через всхлипы, — раздевайся.       — Иди ешь!       — Я поел в баре, — опущенная голова.       — Что?       — Меня бармен уболтал.       — Сука, бармен уболтал, а я не мог?!       — Ладно, меня бармен набухал. А потом уболтал.       — Пиздец, Чимин.       — Я просто Чимин, — губы надул, сидит, ждёт, обижается.       — И на что он тебя ещё мог уболтать? — конечно же, Юнги злится, с чего это ему быть спокойным?       — Ну вот сам посуди, как много плюсов от того, что твой парень, кхм, скажем, принадлежит только тебе, точнее его возбуждение…       — Обещай мне больше не заморачиваться по этому поводу, — Юнги подошёл вплотную к Паку и, проведя по голове, зарылся рукой в волосы, — я люблю тебя таким, и ты тоже должен любить себя.       А Чим тем временем ухуел от Юнги.       — Пиздец, Юнги.       — Я просто Юнги, — улыбнулся парень, повторяя слова Пака.       Расстёгивая джинсы, Юн завлёк любимого в горячий поцелуй, заставляя прикрыть глаза от наслаждения. Из-за мелких ссор по поводу еды (будто не могли что-то весомее придумать), парни в последнее время перестали так часто заниматься сексом, как это было прежде. Но в данный момент это было даже на руку, все прикосновения чувствовались острее от нарастающего желания. Юнги хотелось сегодня быть с Чимином максимально нежным, с его телом, показать, насколько оно значимо и драгоценно для него. Если он захочет как-либо усовершенствовать себя, парень его поддержит, но не позволит созревать комплексам по какому-то глупому поводу.       Уложив Пака на кровать, юноша снял его штаны вместе с бельём, а затем снова вернулся к пухлым, нежным губам своего мальчика. Их секс далеко не был однообразным, они пробовали по разному, и самому Чиму нравилось жёстко, но сейчас Мин не позволит ни себе, ни ему испортить этот момент. Он опустился поцелуями на подбородок, шею, чуть покусывая, обжигая горячим дыханием, тем временем забираясь руками под футболку, поднимая её вверх.       Тяжёлые вздохи и пока что лёгкие стоны Чима тут же заполнили тишину и заставили Юнги ещё больше возбудиться, ловя мурашки по коже от его голоса. Пак такой привычный, податливый и невероятный, что порой с трудом верилось в реальность происходящего. Закрадывались мысли о том, почему ему — грубоватому, не особо накачанному парню со своими заскоками достался такой потрясающий, красивый возлюбленный? Он сильно боялся потерять его, потому что сам не так давно осознал всю ёбанную глубину своих чувств к Чимину. Привязанность и симпатия, большая симпатия, пришла уже после месяца их общения на работе, но теперь, спустя несколько лет, это уже нечто большее, то, что терять совсем не хотелось, по крайней мере, не в ближайшее время.       Но отгоняя подальше свои собственные комплексы и страхи, Юнги решил в данный момент полностью отдаться любимому, сделать ему приятно, а потом уже проработать те моменты какой-то из психологических методик.       Они перекатываются по кровати, чудеснейшим образом не падая, попутно избавляясь от одежды, случайно оставляя засосы. Не случайно.       — Чим-Чим, ты чего это, дрожишь, что ли?       По факту, сколько бы Мин его не трахал, тот сумеет при необходимости внезапно удивить.       — Я случайно, Юнги, продолжай.       Мин заржал, правда тихо, падая головой на плечо любимого, в итоге щекочет дыханием и ржут уже оба.       — Может, расслабишься? — спрашивает на ушко и потом слегка оттягивает мочку.       — Может быть, расслаблюсь, а может быть, и нет!       Подарив ещё один глубокий и нежный поцелуй, потом перешёл снова к шее, поглаживая руками живот, бёдра, медленными движениями надрачивая член. Губы проложили дорожку по груди, целуя, а затем и покусывая, для более ярких ощущений сначала один, затем второй сосок. Пак Чимин в это время буквально сходил с ума от получаемых ощущений и думать забыл о своих комплексах, и о недавно сказанных словах про расставание. Мин опускался дальше, а точнее, ниже, плоский живот, который стал немного впалым за время диеты, лёгкий укус и Чим стонет громче, но ничего не говорит, отдавая себя полностью, предоставляя ему себя.       Безумно хотелось, чтобы Юнги перешёл к более активным действиям, но и лишить себя удовольствия от ласк любимого тоже было нереально. Пак с ума сходил, зарывался рукой в волосы и в особенно яркие моменты больно сжимал, заставляя своего парня кусать себя ещё сильнее, как он и хотел, но при этом не проговорив и слова.       Тихий стон в ухо и бёдра ближе. Смазка, духота и запахи. Чимин выгибается на встречу, сам же своей пластичности поражается, а Мин стукается о его рёбра.       — Не худей.       — Ты мне член обещал.       У кого чего болит.       — Ты вредный, знаешь, да? — отвечает ему Юнги, но тот уже глаза зажмурил и не слышит нифига.       И Юн поглаживает его поясницу, сам умиляется, а парня расслабляет, перед тем, как растянуть. Чимин дышит тяжело, но даёт возможность входить в себя, почти не нежно, чтобы Юнги можно было в отместку прикусить за что-нибудь, а потом и себя за губу, а потом снова Юна губу, только уже поцеловать.       Чимин ещё очень плохо усвоил урок, и поэтому парень снова опустился, разводя ноги юноши в стороны и наклоняясь над членом, провёл по нему языком, поцеловал головку, а потом принялся выцеловывать бёдра, покусывая внутреннюю часть, плавно и мягко поглаживая уже стоящий колом, истекающий смазкой член Чимина. Ощущения были такие, словно Мин ласкал и целовал его член, а не бёдра, хотелось продолжать это вечно, и в то же время хотелось большего.       — Ты идеален, Чимин-и, — проговорил Юнги, переходя на второе бедро, где он ещё не оставил ни одного своего следа и решил исправить эту оплошность.       — А ты с-слишком долгий.       — Тебе не нравится?       Так как ответили ему протяжным стоном, то Мин возгордился собой. И грубо сжал ягодицу парня. А потом развёл их и навис сверху. Ответа уже не требовал, нет. Паку нравится.       Юн входит медленно, пока тот ноги в коленях поджимает, слегка на бока надавливает, и снова же Юнги замечает, что давит чуть острее, костяшки выпирают. На этой мысли он остервенело вперёд подаётся. Но сразу же целует, извиняясь, ритм учащает, шлепки прикольные получаются. А ещё у Чимина голос красивый, капец. Особенно сейчас, когда погромче старается. В общем, Юнги обстановочка нравится. Здешняя атмосфера приводит в восторг.       — Юн-и, сильнее, прошу, — подаваясь вперёд, Чим притянул парня на себя и завлёк его в поцелуй, снова. — Не мучай меня.       — Только если ты пообещаешь мне быть послушным мальчиком, будешь слушаться, — толчки всё такие же медленные, а на губах улыбка.       — Обещаю, — тянет Пак, прикасаясь к своему члену, — обещаю, только не томи.       Смысла дальше сдерживаться не было, как минимум потому, что выдержка не железная и у самого Мина, а потому, закинув ноги себе на плечи, Юнги стал с большей скоростью входить в Чимина, при этом лаская его ноги и стараясь не упускать ни одну смену эмоций на лице.       Оглаживает возбуждение Чима, накаляя терпение до предела, пока тот не накрывает его руку своей, чуть ли пополам не сгибаясь; выдержка ни к чёрту — признаётся Пак и молниеносно вгрызается в плечо своего парня, скуля на выдохе, якобы спасибо пытается сказать, какие-то обещания слушаться выходят писком, но это всё так, на эмоциях и членом по простате.       Им настолько хорошо, что как бы и без оргазма можно обойтись. Но нет, нельзя. Бред.       — Давай же, Юнги-и…       — На.       И такой шлепок ахуенный на всю комнату, прям эхом от стен. А у Юнги выражение лица такое спокойное. Только испарина на лбу выдаёт, что он просто тонет в Чимине.       Спустя некоторое время после потрясающего оргазма, сказать что-то было как потребность, но Чимину не хотелось момент портить своими вопросами, а Юнги было слишком лень, он весь день переживал за этого придурка любимого, теперь он под боком, удовлетворённый, а значит, можно было спать.       На самом деле, проблема не совсем решена, но угрозу для их отношений они миновали. Обычно, при подобных ситуациях, влюблённые недопонимают своего партнёра, а это является добротной почвой для конфликтов. Когда же пара состоит из двух знающих своё дело докторов, то как таковых ссор и не бывает. Юнги — слишком профессионал, психолог то ли от бога, то ли по жизни, по призванию. Чимин — олицетворение сексуальности, тоже пошёл по нужной тропе и выбрал правильную профессию. В этом, наверное, и состоит идиллия, постигающая все сферы и уровни близости двух человек. Не только наслаждение в плане интимной близости, но и моральной, социальной и духовной.