Отпуск в январе, или Хождение за три моря

Естественно, немногим позже — в прошествии некоторого времени — Северус попытался проанализировать причины-следствия-последствия из ряда вон выходящего ЧП, случайно инициированного фартовым везунчиком Поттером или, вернее сказать, правильно подобранной ключевой фразой, которая стихийно родилась у Повелителя Смерти под внезапным влиянием Высшего наития. Либо (что предпочтительнее всех остальных версий) нужные слова вылетели как воробей, взбредя на ум просто так — по зову геройской души и велению пламенно-моторного сердца. Разумеется, мудрые мысли об истинном Волшебстве, творящемся не только в благословенной Индии, но и изредка встречающемся даже в провинциальной английской глубинке, осенили Снейпа далеко не сразу. Всё неясные думы пришли уже потом, что называется, постфактум. Зато именно сейчас — в данный момент нашего повествования — в Северусовом личностно-интеллектуальном автономно-встроенном бортовом компьютере случился грандиозный мыслительный коллапс, осложнённый ортостатическим головокружением. Временная психоневрологическая блокада возникла в результате экстраординарной сцены… Проще говоря, скапустившаяся кочан-башка полностью выпудрилась при виде некоего сюрреалистичного «Полёта шмеля», отягощённого вульгарным грабежом со взломом. В этом месте нашего сказочного повествования потребуется небольшое лирическое отступление. Пока профессор Снейп лихорадочно приводит себя в норму и одновременно по старой привычке старается спасти Поттерову драгоценную жизнь, всем зачехлёно-одеяльным телом прикрывая его от возможной опасности, мы самостоятельно попытаемся детализировать эксклюзивно-красочно-анимационное действо, развернувшееся перед уставшей изумляться публикой. А заодно максимально подробно нарративизируем таинственный звукоряд, приведённый выше. Итак. Баскервильский спонтанный пассаж насчёт любимого мужа-вампира и прочих прелестей семейной жизни явился первым звеном в цепи последовательно-взаимосвязанных событий, посыпавшихся друг за другом со скоростью игральных костяшек для маггинса (1), которые поставили «на попа» для наглядной демонстрации классического «Принципа домино». Во-первых, — и, как говорится, для почина — доверчивых будущих супругов (п/а: фраеров ушастых) исключительно виртуозно развели на вполне банальный гоп-стоп. Иными словами… точнее, используя спец. термины сухого протокольно-авроратского языка, здесь и сейчас произошёл грабёж в особо крупном размере, выразившийся в открытом хищении движимого имущества, нажитого непосильным трудом простых, честных и законопослушных граждан. Разумеется, дерзкое ограбление вершилось на магический лад, поскольку невидимые налётчики орудовали по-волшебному: без использования огнестрельного оружия и без применения жизненно-опасного насилия, зато с изощрённой выдумкой, зажигательным огоньком и, натурально, с пикантной изюминкой. Немузыкально-резкий звук «вжик-вжик» был произведён ювелирными украшениями в виде обручальных колец в количестве четырёх штук, которые сами собой слетели с безымянных пальцев и мизинцев обворованных хозяев. Блюмс! Практически из небытия в спальне появилась давно потерянная хрустальная пепельница, унаследованная потерпевшим мистером Снейпом от покойного папаши — заядлого курильщика. С угрожающим жужжанием растревоженного пчелиного роя все без исключения — и бесценные артефактные, и дорогущие магловские — предметы роскоши дружно спикировали в раритетную посудину. Отсюда и звонко-задорный «звяк-бряк». Бум-бум — драгоценные колечки взвихрились в весёлом хороводе. При этом — ещё раз бум! — бриллиантовые кольца мгновенно сцепились-слепились-срослись воедино. И, словно повинуясь чётким указаниям таинственного ювелира, сплавились в один массивный перстень с крупным алмазом необычайно затейливой огранки. Шарах! Тут в уголовно-наказуемое деяние вступил высококвалифицированный вор-домушник. Поскольку похищенное добро исчезло в неизвестном направлении, по всей видимости, прямиком отправившись к алчному барыге, без зазрения совести скупающему краденую ювелирку в угоду непомерным прихотям избалованной клиентуры. Напоследок в некогда мирной спальне случился классический дефлаграционный взрыв, подробно описанный во многих учебниках по пиротехнике. Бабах!!! И комната вмиг озарилась нестерпимо яркой световой вспышкой. В общем, полыхнуло знатно — точь-в-точь как при крупномасштабном звёздообразовании и формировании сверхновой. Очевидно, именно таким нестандартным способом коварные злоумышленники намеревались замести следы, одним махом уничтожив все прямые и косвенные улики. — Shit! (2) — в довершение криминально-астрофизических напастей Снейпов безымянный палец нещадно ожгло лютой болью. — Нормально жахнуло! — шумно пропыхтел гвардии штабс-капитан Баскервиль, перевидавший на своём веку превеликое множество ракетных взрывов и миномётных артобстрелов. — Слезь с меня на минуточку. А то рука болит — мочи нет. Не робей, кисуля! Сдаётся мне — война-то уже закончилась. — Это?! Кто?! Тут?! Боится?! — разгневанный Снейп энергично задёргался, пытаясь выпростаться из одеяльного кокона и перекатиться на другую половину ортопедического матраса. — Думай, что говоришь, салага ты малолетняя! Да я! Да мы… с Люком и пострашней видали, когда тебя ещё в проекте не было. — Смотри!!! — радостно загорланил сэр Генри, беспардонно перебивая ностальгические воспоминания, грозящие вылиться в назидательные нравоучения. И активно поболтал левой кистью перед самым носом старого вояки, разобиженного до зубовного скрежета. — Какое у меня колечко! — Ну-ка! — передумавший дуть губы Северус, ловко перехватил смуглое аристократично-тонкое запястье. И пристально вгляделся в хорошо знакомый демонический подарочек, дружелюбно подмигнувший жёлто-зелёным оливином. — Стоп! — при ближайшем рассмотрении собственный изящно оттопыренный безымянный палец оказался окольцованным Баскервильской цацкой с кроваво-красным гранатом. Очевидно, благородные разбойники самостоятельно, но, скорее всего, под нажимом Высшего Правосудия быстренько разобрались, что к чему, покаянно усовестились и, сгорая от стыда, решили подобру-поздорову вернуть награбленное. Но впопыхах перепутали законных владельцев. — Давай меняться. А то Кровавый Барон снова обвинит меня во всех смертных грехах. — Нетушки! — неожиданно заартачившись, сэр Генри шустро отдёрнул руку и для надёжности спрятал её под плотное покрывало. — Было ваше, стало наше — кто не верит, тот… Ой! Ну, разумеется, не дурак, а мой законный супруг. Северус! Поздравляю тебя с магическим бракосочетанием. Желаю нам долгих-предолгих лет счастливой совместной жизни. — А?! — Снейпово сердце взволнованно зачастило, в пересохшем горле сразу запершило, поэтому внятного вопроса не получилось. — Ага! — до ужаса счастливый Баскервиль мгновенно оказался рядом, нежно — именно так, как в том горячем гоанском сне, целуя Северуса в оголённое плечо. — Если честно, я не очень разобрался, что это было — уже свадьба или пока помолвка. Чтобы знать точно, надо проконсультироваться с Кровавым Бароном или с Добби, либо уточнить у гоблинов. В то, что устами сэра Генри глаголет абсолютная Истина, Снейп поверил сразу — безоговорочно и безоглядно. Возможно, иной внимательный читатель обвинит его в чрезмерной легковесности чувств и в избыточной душевной чёрствости, но очевидно сегодняшний эмоционально-сердцещипательный лимит был наконец-то исчерпан. Вместо всеобъемлющей эйфории либо жестокого разочарования Северуса посетило спокойное умиротворение. Коленные сухожилия, в народе именуемые поджилками, перестали нервозно трястись, мерцательная аритмия враз прекратилась. Даже безрассудное мозговое коловращение как-то незаметно утихомирилось. — Пойдем в школу или двинем в Гринготтс? — встрепенулся едва откашлявшийся Снейп, окрылённый твёрдым осознанием того, что тягомотно-неопределённый жизненный этап под занудным именем «Жениховство» в конце концов подошел к однозначному финалу. — Вообще-то лучше сразу в банк. Я слышал, что магические свидетельства о браке формируются автоматически и моментально отправляются в родовые хранилища. Первым делом нужно проверить личные сейфы. — Как скажешь, — покладисто кивнул сэр Генри, вопреки чёткому руководству к действию уютно умащиваясь под тёплым мужниным боком и удобно укладывая взлохмаченную голову на грудь, надёжно укрытую толстым одеялом. — Только, пожалуйста, давай ещё минуточку полежим и немного отдохнём. Заодно дождёмся Люциуса. Тогда и отправимся. Все вместе, чтоб сто раз не ходить. — Укатали сивку крутые горки, — педантичный Снейп, отважно вступив в непримиримую борьбу с художественным беспорядком, принялся аккуратно разбирать спутанные кудрявые пряди. — Единственно я не совсем понял, для чего нам Люк? Конечно, спору нет: лорд Малфой великий знаток всех магических обрядов и волшебных обычаев. И с гоблинами на короткой ноге. Но, по-моему, ты сам слышал: сегодня и завтра он занят, а до понедельника слишком долго ждать. — Да ну-у-у, — приглушённо промурлыкал Баскервиль, легковерно разнежившийся под непривычной лаской. — Лично я думаю, что Люциус прибудет с минуты на минуту. — Зачем? — недоуменно нахмурился Снейп. — Кажется, инфернальная свистопляска закончилась, — он придирчиво осмотрел каким-то чудом не пострадавшие мебеля. — Нам с тобой уже ничего не угрожает. Малфой — личность увлекающаяся, которую от кхм… приятной компании и за уши не оттянешь. К тому же Его Милости не известны аппарационные координаты, поскольку здесь Их Величества отродясь не бывало. Думается, что посещать магловское обиталище ему не комильфо. Стóит ли нарушать правила магического бонтона? — Его никто не спрашивает, — с категоричным упорством отрезал сэр Генри. — Люциус обязан прийти. И точка! — Узнаю’ мистера Поттера, — Северусов твёрдый палец энергично постучал по Баскервильскому доверчиво подставленному темечку. — Наш знаменитый герой, как всегда, в своём репертуаре. Как ни объясняй, всё бесполезно. Хоть кол на голове теши. — Сиятельному лорду не пристало шляться где ни попадя, — с завидным упрямством заявил крепколобо-упёртый борец за глобально-всеобщую морализацию. — Вот ему теперь чужие постели! — темпераментный сэр Генри немедленно скрутил красноречивую фигуру из трёх пальцев и энергично повертел крепенькой фигой, во вдохновенном порыве чуть не смазав Снейпа по высунутому из-под покрывала носу. Магический оливин, видимо, полностью разделяющий хозяйскую точку зрения тотчас окрасился в зловещий оттенок адского пламени. — Опять двадцать пять! — Северусов новый аксессуар, во всём поддерживая магического собрата, упреждающе завибрировал, левая рука автоматически сжалась в тугой кулак. — Да что вы все к нему пристали?! Люк — свободный человек и волен поступать, как ему заблагорассудится.  — Нет! — безапелляционно возвестил сэр Генри. — С этой минуты лорд Малфой-Принц-Поттер-Блэк будет вести себя исключительно прилично. Надеюсь, ты обязательно поддержишь мою точку зрения. — Не понял. Ты сейчас о ком? — недоверчиво переспросил Снейп. — Какой такой лорд?! — Милорд Люциус Абраксас Малфой Второй. Граф Принц Баскервильский. И так далее и тому подобное, а также именно то, что ты сейчас слышал — бодро отрапортовал Генри. — Я чего-то не догоняю… Разве ты до сих пор не догадался? Твой Люк — теперь наш магический супруг и, стало быть, полноправный член свежеобразованного семейного триумвирата. — С чего ты взял? — если предыдущие Баскервильские высказывания казались верхом благоразумия, то Поттеровы небывалые чудесатости типа «В огороде бузина, а в Киеве дядька» не впечатлили совершенно. — Сейчас объясню, — охотно откликнулся сэр Баскервиль. — Мы пойдём простым логическим ходом, и ты сразу всё поймёшь, — он ловко завладел мужниной пятерней и начал настойчиво загибать Снейповы длинные пальцы. — Вопрос номер раз. Куда, по-твоему, подевались наши брюлики? — Спёрли мазурики, — в рифму подсказал тотчас помрачневший Северус. — Хрен им в грызло! Пускай подавятся. Колечки-то магловские. Теперь ищи их свищи. Аврорат тут бессилен. Что с возу упало, то пропало. — Ничего подобного! — неожиданно возрадовался Генри. — Отсюда второй пункт, — он ловко согнул в суставе супружеский index digitus (3). — Малфой у нас кто? — Кто? — получилось немного туповато, поскольку в Снейпову умную голову мгновенно пришёл не совсем приличный ассонанс, созвучный несуразному вопросу. — В каком смысле? — В астрологическом, — весело хмыкнул Генри. — Ладно. Можешь не отвечать. Я и сам знаю, что Овен, для которого самым лучшим талисманом является алмаз. Видал, какой шикарный перстенёк получился из наших колечек? Теперь обручалочка появилась у него на безымянном пальчике, — в этом месте вдохновенного монолога прекрасные черты сэра Баскервиля на сотую долю мгновения исказились в изощрённо-мстительной ухмылке. — И, надеюсь, обломала ему весь кайф. Сейчас наш гулёна появится, и ты сам всё увидишь. Что? Опять не веришь? — Верю, — автоматически поддакнул Северус, силясь постичь заповедные тайны не по-гриффиндорски казуистичной логики. — Верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу. Ладно. Давай на минуточку предположим, что ты прав. Тогда скажи… Как, по-твоему, Люк догадается, откуда появился некий сторожевой артефакт, функционирующий как строгий пояс верности? Кто именно подстроил его постельное фиаско? И по какому конкретному адресу требуется направлять устные претензии? — Так ведь Люциус у нас не дурачок, — вполне резонно парировал Басекрвиль. — У него и глаз-алмаз, и голова на плечах, и «покер фейс»(4) очень даже убедительный, и блеф такой правильный — аж завидки берут! Зуб даю, что он сразу приметил наши парные колечки, только виду не подал. Ему же напророчили двоемужие. Так вот: рыжики Уизли нужны Люку как покойнику калоши. Зато графы Принцы Баскервильские — очень даже лакомые кусочки. Лорд Малфой — птица высокого полёта. — Тот ещё павлин… вернее, гусь лапчатый, — вынужденно подтвердил Снейп. — А найдёт он нас по фамильным маячкам-браслетам. Да?! — сэр Баскервиль простодушно похлопал пушистыми ресницами и энергично кивнул. — Генри, послушай: в общечеловеческом смысле я совсем не против Малфоя. Но твои фантазии и реальная действительность — это абсолютно разные, совершенно несовместимые понятия. Пойми. Если тебе чего-то очень-очень хочется, то это не означает, что на самом деле так и будет. — Спорим?! — Северусова расслабленная кисть тотчас оказалась в стальном захвате смуглых и неожиданно сильных пальцев. — На чмоки-чмоки в обе щёки. Тем более ты у нас поцелуйных дел мастер. — Что ж? Пари, так пари, — со спокойной душой согласился Снейп, с 99,99-процентной уверенностью зная наперёд, что решительно ничем не рискует. — Но на моих условиях. Даю тебе ровно час. Кстати, обратный отсчёт уже начался. Если за это время ничего путного не произойдёт, мы одеваемся и идём в Гринготтс. Там досконально разбираемся с нашим теперешним семейным статусом, чтобы, не дай Мерлин, опять чего-нибудь не напортачить и не опростоволосится. Потом действуем по обстоятельствам.  — А если Люциус всё-таки появится, — обольстительно улыбающийся сэр Генри придвинулся близко-близко и провокационно облизнулся. — Или пришлёт весточку? — В таком случае — уж так и быть — я позволю себя поцеловать, — безотчётно и чуть брезгливо поморщился Северус. — Только признаюсь честно: я нелюбитель страстных лобызаний. Твоя маменька слишком перестаралась с рекламой и сильно преувеличила мои умения. — Причём здесь мама Лили? — страшно удивился Баскервиль. — Слушать дамские сплетни — немужское дело. Я и сам прекрасно знаю обо всех твоих достоинствах. За прошедшие десять лет мы — ты, я и Люциус — вступали в близкие отношения практически каждую ночь — итого приблизительно три с половиной тысячи раз. У меня было предостаточно времени, чтобы разобраться самостоятельно, что к чему и почему. — Не понял!!! — шоковое состояние нахлынуло внезапной океанической волной. Причём натуралистично-реалистической до такой степени достоверности, будто бы Снейпа неожиданно сшибло с ног, пять раз перекувырнуло, пристукнуло о дубовый паркет и напоследок зашвырнуло назад в родимую постель. — Да не волнуйся ты так! — перепуганный сэр Генри, моментально сдёрнув со Снейпа ватное одеяло, ловко стащил с его бёдер махровое полотенце. И принялся энергично обмахивать едва живого супруга, чётко копируя отрывистые движения боксёрского секунданта. — Ну? Тебе хоть немного полегче? — получив в ответ слабый кивок, Баскервиль ловко прищёлкнул пальцами и, наколдовав гранёный стакан, до краёв наполненный родниковой водой, галантно подал его вполне очухавшемуся подопечному. — Я же тебе уже объяснял, что еженощно вижу один и тот же сон сексуального содержания. Возможно, психиатры назовут мое регулярно-повторяющееся видение эротической паранойей, возникшей из-за вынужденного воздержания. Но мне плевать! Главное, что в своих грёзах о семейной жизни я безумно счастлив в союзе с двумя законными супругами — жгучим брюнетом и платиновым блондином. Северус! После нашей судьбоносной встречи на гоанском пляже мои фантазии начали сбываться с катастрофической скоростью. Мы с тобой уже обрели друг друга. Теперь очередь за белокурым мистером Зет. За нашим третьим. За Люциусом. — Синдро-о-ом! — хрипловато простонал Снейп, самостоятельно усаживаясь в подушках и целомудренно прикрываясь отобранной у Баскервиля тряпицей. — Говорю же: никакая у тебя не паранойя, а прогрессирующий гоанский синдром. Мне не понаслышке знакомы его тревожные симптомы. — Ну и ничего страшного, — успокаивающе заворковал сэр Генри, заботливо укрывая Северуса одеялом и не забывая ласково поглаживать и ободряюще похлопывать его по оголённым участкам тела. — Значит, будем вместе лежать в психушке. В одной палате. На соседних коечках. А Люциус будет нас навещать. Ежедневно. И таскать нам абхазские мандарины. И всякие вкусняшки в передачках. Мы быстро пойдём на поправку. Выпишемся на амбулаторное долечивание и, чтобы не тратить времени даром, отправимся в свадебное путешествие. В конце концов, мы потомственные бритты. Наши предки испокон веков лечили свои душевные раны морскими круизами. Всё! Решено! Никаких лечебниц! В грядущие выходные дружно двинем на Канары, покатаемся на моторной лодке или… Как ты думаешь, у Малфоя есть яхта? — У Люка есть пирсинг, — невпопад заявил Снейп, неожиданно припомнив яркие подробности душного гоанского сна и немедленно сопоставив их с жизненными реалиями, подсмотренными в школьном бассейне. — Представляешь?! — Конечно, — благостно заулыбался Баскервиль. — В моём сне вы всегда без одежды. Я давным-давно разглядел и твою шикарно-бархатную родинку под правой лопаткой, и Малфоевскую серьгу в пупочке. А ещё у нашего Люциуса есть такая завлекательная штучка. Называется штанга для языка. М-м-м! Я тебе честно скажу: его поцелуи — это что-то с чем-то. Неописуемо приятные ощущения. Северус, а можно мне?.. — Нет! — категорично отрезал суровый глава будущей ячейки общества. — Тебе нельзя! Не забывай, что ты кадровый офицер, а не малоцивилизованный туземец, вдоль и поперёк изборождённый священно-обрядовыми проколами. По-моему, современный воинский устав строго запрещает подобные неуместные излишества. Я ничего не путаю? — Служебная памятка для подчинённых, — заученно отрапортовал гвардии штабс-капитан Баскервиль. — Командир всегда прав. Если он не прав, читай сначала. — Вот то-то же! — строго-снисходительно, как и положено старшему по званию, пожурил его Снейп. — Ладно. Проехали. Вернее, поехали. Чего уставился?! Куда ты только что собирался? Вот именно туда — на Тенерифе, — Баскервильский монолог по поводу предстоящей увеселительной поездки пролился целительным бальзамом, окончательно уврачевавшим душу заядлого путешественника. — Я читал, что на этом Канарском острове имеется самый настоящий вулкан, который расположен в центре Национального парка Тейде. Съездим на экскурсию, прокатимся на кресельной канатной дороге, полюбуемся на уникальные «марсианские» пейзажи. Кстати, совершенно не исключено, что на даче есть громадный гараж с нехилым парком легковых автомобилей. Можно нанять опытного шофёра. — Для чего?! — пренебрежительно фыркнул сэр Генри. — Сами не заблудимся. Ты же только что назвал меня настоящим профи. На самом деле, так оно и есть. Я умею водить машину, управлять танком, пилотировать самолёт, командовать подводной лодкой. Если потребуется, смогу вывести космический корабль на околоземную орбиту. Обучен стрельбе из всех видов боевого, спортивного и охотничьего оружия. Натренирован в метании ножей, топоров, дротиков, сюрикэнов, бумерангов, хёрбатов и уолбатов (5). — Молодец! — Северус внимательно всмотрелся в изумрудные очи, неожиданно наполнившиеся лютой-прелютой тоской. — А почему глазки такие печальные? — Не желаю, чтобы январь заканчивался! А сегодня уже тридцатое. Месяц промелькнул — только его и видели, — огорчённо вздохнул Баскервиль. — Осталось ещё пять раз по столько, и мне придётся уехать. Сердце кровью обливается, как только подумаю, что моя семья будет здесь, а я там — в той треклятой командировке! — Вот и не думай, — без особых мудрствований и долгих колебаний посоветовал Снейп. — У меня в июле намечается очередной отпуск. Плюс семьдесят два отгула за ранее отработанное время. Я решил — поедем вместе. А что?! Помнишь, как поётся в твоей песне? «Война — дело молодых. Лекарство против морщин». По-моему, я тоже пока не старый. — Ты самый лучший! — безапелляционно провозгласил Баскервиль. — А Люциус? Он поедет вместе с нами? — Даже не сомневайся! — твёрдо пообещал Северус. — Люк и подавно согласится поддержать компанию. Только о сроках командировки предупреди его заранее. Чтобы он успел распланировать свою грядущую семейную идиллию. Никто не может знать наперёд, что втемяшится в крезанутые головы этих малахольных Уизли. Чего доброго прикуют нового мужа к супружеской кровати меховыми интим-наручниками на долгие-долгие годы — и не будет от него ни слуху ни духу. В общем, поминай как звали. — Значит, ты до сих пор не веришь, что Малфой — наш третий? — лукаво усмехнулся сэр Генри. — Не верю! — с характерной интонацией великого Станиславского, поучающего подведомственных актёров, заявил Снейп. — Зря! — в тон несговорчивому оппоненту парировал долготерпеливо-выдержанный Баскервиль. — Если честно, я никак не могу понять, почему вы до сих пор не вместе. Ты и Люциус — это две противоположные части гармонично-единого целого. Как чёрное и белое. Как фото-негатив и позитив. Как анод и катод. Как альфа и омега… — Шпио-о-он, — будто ошпаренный взвыл Северусов внутренний голос. — Как пить дать — вылитый чужак омегаверсовский. — Вот с этого места, пожалуйста, подробнее, — моментально насторожился Снейп. — Что там у тебя насчёт первой и последней буквы греческого алфавита? — Про альфу и омегу? — простодушно переспросил сэр Генри. — Так это крылатое выражение. Оно означает «от и до, с начала и до конца, целиком и полностью». — И всё? — наводящий вопрос, заданный с очевидным нажимом, явно подразумевал совершенно другой ответ — более полный и наипаче развёрнутый. — А! Точно! — догадливый экзаменант очень знакомым жестом хлопнул ладонью по собственному лбу, некогда отмеченному знаменитым шрамом, но теперь абсолютно чистому и гладкому. — Я, кажется, понял, к чему ты клонишь. Здесь имеются в виду типичные представители авторской вселенной омегаверса. Протагонисты-альфы и тритагонисты-омеги. Да?! — Допустим, — наскоро сделав морду тяпкой, даже бровью не повёл нарочито безразличный экзаменатор, тоже не понаслышке знакомый с неписаными законами покерной торговли. — Уму непостижимо! Когда ты всё успеваешь? — удивлённо покачал головой Баскервиль. — Даже сумел выбрать время, чтобы ознакомиться с самодеятельным творчеством. Не то, что некоторые. И быть бы мне сейчас совершеннейшим «чайником», если бы не крёстный, который очень увлекается фанфикшеном. Кароль совсем недавно настолько впечатлился каким-то рассказом на эту самую тему, что даже решил поделиться с нами содержанием прочитанного.  — И что? — тотчас заинтересовался любознательный книгочей. — Тебе понравилось? — Да не особо, — равнодушно пожал плечами сэр Генри. — Забавно, конечно. Хотя, по-моему, наша взаправдашняя жизнь не в пример увлекательнее выдуманной. Но если тебя интересует эта тема — мы запросто можем её обсудить. Кстати. Знаешь, что сказал по поводу омегаверса великий князь Александр Невский? Да-да! Именно тот самый. Золотая легенда средневековой Руси. Знаменитейший родоначальник линии московских государей. Церковно-канонизированный небесный покровитель российских сухопутных войск. Он, как и моя матушка, и по сию пору живее всех живых, поскольку обитает в Дурмстранге на собственном живописном портрете. Так вот! Наш пресвятой чудотворец, три раза перекрестившись, возвестил… — тут сэр Генри, плавно перейдя на церковно-славянскую речь, выдал какой-то лаконичный, несомненно, оригинальный афоризм, по-особому напевно выделяя звук «о». — В дословном переводе это означает: «Сей измышленный мир от Лукавого». — Воистину так! — важно кивнул Северус. — По всему видать: ваш Святой благоверный князь — мужчина серьёзный, слов на ветер не бросает. Значит, омегаверс — это выдумка? — Скорее всего, — раздумчиво протянул Баскервиль. — Если бы нечто подобное существовало на самом деле, Александр Ярославич обязательно сообщил бы. Они с Че часто путешествуют по Запортретью и повидали много чего загадочного, необъяснимого, до сих пор непознанного и непознаваемого вообще. — Че? — немедленно озадачился искренний почитатель беллетризованных биографий из знаменитой серии ЖЗЛ. — Тот, который?.. — Он самый, — охотно подтвердил сэр Генри. — И это тоже о нём: Он был ответственным лицом отчизны небогатой, Министр с апостольским лицом и бородой пирата. Ни в чём ему покоя нет, невесел этот опыт. Он запер — к чёрту! — кабинет и сам ушёл в окопы. Спускаясь с партизанских гор, дыша полночным жаром, В чужой стране погиб майор Эрнесто Че Гевара. (6) — Любопытно было бы познакомиться, — не стал кривить душой Снейп. — Гиви обещал привезти портреты Александра Невского и Эрнестито в самом ближайшем будущем, — солнечно заулыбался Баскервиль. — Это мои друзья. Надеюсь, ты не будешь возражать против их присутствия в нашей общей гостиной? Северус, — радостная улыбка внезапно исчезла. Сэр Генри вмиг подобрался и посерьёзнел. — Есть ещё один очень важный разговор на тему магической живописи. Понимаешь… Среди домовиков устойчиво циркулирует довольно любопытный слушок: якобы в старинной кладбищенской часовне, расположенной в близлежащих окрестностях Годриковой Впадины, на днях или раньше вроде бы произошло самое что ни на есть настоящее божественное чудо. Будто бы в церковном алтаре на восточной апсиде самопроизвольно появились три новёхоньких запрестольных иконы. Поскольку информация требует серьёзной проверки, то завтра чуть свет мне понадобится отлучиться. — Ещё чего удумал?! — ужасно удивился Северус. — Никто не спорит: самородные чудеса — это хорошо. Только мне почему-то кажется, что в воскресенье у тебя найдутся дела гораздо важнее загородных прогулок.  — Да я быстренько, — сэр Генри просительно заглянул в изумлённые глаза напротив. — Коротенькая рекогносцировка. И сразу обратно. — Зачем?! — опять ничегошеньки не понял до нервной дрожи фраппированный Снейп. — Мистер Поттер! Объясните толком. Какая дурная голова снова не даёт покоя вашим неутомимым конечностям?! — Я готовлю грандиозный сюрприз для мамы Лили, — подробно и как ни в чём не бывало принялся отчитываться необидчивый Генри. — Но пока это большой секрет. Завтра, пока ты будешь спать, я скоренько слетаю в Годрикову Впадину… — Сколько раз можно повторять?! — грозно рявкнул посуровевший Северус. — В одиночку никуда не пойдёшь! Отправимся вместе. Прикинемся мирными туристами. Сначала попробуем потолковать по душам с местным викарием. Возможно, на поверку окажется, что твоя информация — есть пустые сплетни — один сплошной пшик с прованским маслом. Но если всё будет, как ты говоришь, тогда мы попытаемся проникнуть в алтарь и осмотреть нерукотворный триптих. Ну, а дальше станем действовать по обстоятельствам. Я начну убалтывать священника. Тем более что уважаемого профессора Снейпа никто не посмеет заподозрить в корыстных намерениях, порочащих его, то есть моё честное имя. А ты тем временем постараешься договориться с портретами. Может статься, они подобру-поздорову согласятся перебраться в Хогвартс? Кстати. Мне очень интересно. За что мы собираемся бороться? Чьи светлые лики написаны на тех иконах? — Ох! А разве я до сих пор не сказал?! — хитровато прищурился сэр Баскервиль. — Ну, если смотреть слева направо, то первым идёт изображение святого страстотерпца Сириуса, в центре преподобный Джеймс, далее, как ты уже сам догадался, — блаженный Ремус Гриффиндорский. — Та-а-ак! — зловеще потёр руки кровожадный Снейп, враз вспомнивший о таинственном фотографе из загадочной истории, произошедшей с новоиспечённой миссис Поттер во время гоанского медового месяца. — Сдаётся мне, приключения только начинаются. Магические портреты приснопамятных Мародёров — это всего-навсего крохотная верхушка энигматического айсберга. Поэтому нам срочно нужен Люциус. Чпок! Будто бы долго и упорно дожидаясь правильного приглашения и наконец-таки заполучив желаемое, на стёганом покрывале — аккурат в районе Северусова живота — появился элегантный конверт с фирменным логотипом знаменитого Гринготтса. — Наверное, гоблины решили улучшить клиентский сервис и в рамках повышения культуры обслуживания присылать документы прямо на дом, — уверенно предположил заслуженный VIP-владелец платиновой кредитной карты вышеупомянутого коммерческого учреждения. — Что ж. Весьма похвально. Давай поглядим, что тут пишут. Однако вопреки всем матримониальным чаяниям в плотном бумажном пакете обнаружилась надушенная половинка стандартного бланка, на которой каллиграфическим почерком лёгкого на помине барона Малфоя было витиевато начертано дословно следующее: «Досточтимые господа сэр Северус Тобиас и сэр Гарри „Генри“ Джеймс! В первых строках этого письма спешу уведомить своих благоверных супругов в получении мною 3 (трёх) экземпляров магического свидетельства о браке. В связи с общими имущественными делами задерживаюсь в банке на неопределённое время. Однако совершенно уверен, что насущные вопросы будут улажены в самые кратчайшие сроки. Не то допрыгаются они тут у меня не только до горизонтального, но и до вертикального аудита!!! Короче. Мои обожаемые котята! Прибуду (зачёркнуто) Прилечу на крыльях любви сразу, как только освобожусь. Без меня ни-ни! Ничего не предпринимайте. В особенности касательно первой брачной ночи. Крепко обнимаю и горячо целую. Искренне ваш законный муж Его Сиятельство сэр Люциус Абраксас Малфой Второй-Поттер-Снейп граф Принц Баскервильский». — Вот!!! — как оглашенный возопил до безобразия довольный Генри. — Что я говорил?!! Значитца так. С тебя должок! Сейчас будем целоваться. Немедленно! — Может, не надо? — по инерции воспротивился Снейп, самую чуточку огорошенный грандиозно-событийными новшествами и внеплановыми статусными изменениями. Тем не менее, бессознательно, но с неподдельно-искренним интересом приглядываясь к Баскервильским автоматически расширившимся зрачкам и пухлым губам, рефлекторно сложившимся в кокетливый бантик. — Люк же нас, кажется, предупреждал… — Не беспокойс-с-ся, — свистящий тихий шёпот — коронная Поттерова ария, буквально имитирующая уму непостижимую змеиную речь на парадоксально-антиномическом Серпентарго, подействовала на чувствительно-восприимчивого вампира-полукровку невероятно возбуждающе. — Разумеетс-с-ся, мы дождёмс-с-ся нашего Люциус-с-са. Ничего такого ос-с-собенного пока не с-с-случит-с-с-ся. Мы с-с-с тобой прос-с-сто познакомимс-с-ся. Поближе. Поинтимнее. Потес-с-снее. Пос-с-старайс-с-ся ни о чём не думать и рас-с-слабитьс-с-ся. — Легко сказать! — попытался было взъерепениться своеобычно несговорчивый Северус. Однако предполагаемо-неподъёмная работа по аварийной отключке бесперебойно функционирующих профессорских мозгов, а также полного морального и прочего раскрепощения на поверку оказалась делом отнюдь не сложным и вовсе не хитрым. В особенности при активной и своевременной помощи желанного… да что там греха таить!.. вожделенного Генри, неожиданно умело прильнувшего к доверчиво приоткрытым Снейповым устам в их самом-пресамом первом совместно-головокружительно-сладостном поцелуе. Надо ли говорить, что дальнейшие действо запомнились моментально «поплывшему» Северусу не вполне себе отчётливо? Последующие остро-волнительные события показались непрерывно меняющимися хрупко-стеклянными узорами-вспышками, создаваемыми виртуальным беспрестанно вращающимся калейдоскопом под управлением божественного или, наоборот, демонического Высшего разума. Щёлк — скоропреходящий поворот воображаемой зеркальной трубки потусторонне-призрачной оптической игрушки — и ватное одеяло, стёганое покрывало, махровое полотенце и даже Баскервильский многослойно-гламурный прикид как по волшебству отправились туда — не знаю куда. Щёлк-щёлк — и Снейпово обнажённое тело, доселе познавшее лишь профессионально-техничные манипуляции платных партнёров и жутко изголодавшееся по искренне-безыскусственным ласкам, тотчас зажило собственной чувственной жизнью, целиком и полностью отрешившись от слабых трепыханий элементарной логики. Щёлк-щёлк-щёлк — нежные прикосновения влажных губ, юркого язычка, гладкой атласной кожи, шелковистых волос плавно затянули в эмоционально-эротичную трясину. На одно единственное мгновение, длящееся бесконечную вечность, Северус ощутил себя доверчивой мухой, безнадежно тонущей в душисто-медовой патоке, и одновременно скромным кусочком пшеничного хлеба, предварительно насаженного на специальную вилочку, а теперь неумолимо погружаемого в приятно-тёплое сырное фондю. Щёлк и ещё много-много раз щёлк — кто знает, какой тип магии Повелитель Смерти предпочёл продемонстрировать на этот раз? Но Северусова физическая оболочка будто бы трансфигурировалась в некое райское облачко — эфемерный мыльный пузырь, под завязку наполненный восхитительно-прохладными и газировано-волшебными воздушными пузырьками. Следующий миг — и внезапно нахлынувшее неописуемое удовольствие выстрелило мощным залпом семенной жидкости и накрыло блаженным облегчением, вылившимся в ту самую пресловутую la petite mort (именно так поэтичные французы окрестили улётно-крышесносный оргазм). «Маленькая смерть», на деле обернувшаяся глобальной потерей самого себя, напрочь уничтожила одиноко-тоскливое Снейпово «Я», бесследно растворившееся в пространственно-временном континууме и триумфально воскресшее в жизнеутверждающем понятии «Мы». — Отдыхай, — снова шелестящий шёпот, только теперь на родном английском языке. Потом два — проспоренных Снейпом — звонких чмока в обе жарко-раскрасневшиеся щеки. А затем настойчивые прикосновения влажного полотенца к оголёно-загорелому торсу, обильно заляпанному липко-вязким эякулятом. — А ты? — слава Мерлину, Северус вовремя вспомнил, что находится не где-нибудь, а в супружеской постели, а новоиспечённый муж достоин самого пристального внимания и ответной интимной услуги. — Иди сюда. — Не надо. Я уже. Тоже. Вслед за тобой, — весело хмыкнул понятливый сэр Генри, сходу разобравшийся в чужих альтруистических намерениях. — Ты так сексуально стонал: «Га-а-ари, Гарри-и-и». В общем, я испытал неземное блаженство. Причём аж целых три раза кряду. — От охов-вздохов?! — тотчас засомневался неисправимый скептик, беспечно позабывший, что ему самому для полного счастья хватило одних только Баскервильских сладких поцелуев. — Между прочим, мужской множественный оргазм — это нереальный миф, физиологический нонсенс, которого попросту не может быть, потому что этого не может быть никогда. — Да?! — язвительно ухмыльнулся сэр Генри. — Сейчас придёт Люциус и наглядно докажет, что не всяким слухам можно доверять. Ибо права народная мудрость: не всё то творится, что говорится. — Послушай, — спонтанная догадка, пришедшая случайно, озарила Снейповы мозги почище внезапного разряда миллиардновольтовой грозовой молнии. — Если взять за основу твой эротический сон, то самое первое полноценное соитие у тебя будет с Люком. Я прав? — отважный Баскервиль, смело глядя в чёрные очи, утвердительно кивнул. — Ну что ж. Для начала Малфой — это совсем не плохо. На самом деле его жизненный опыт не в пример поболее моего. Я слишком сильно тебя хочу, поэтому очень боюсь навредить своей несдержанностью. Может быть, потом — когда немного притерпишься и постепенно пообвыкнешь — ты согласишься?.. — Значит так! — строго окоротил Северусовы душевные метания справедливый сэр Генри. — Исходя из моего изначального сновидения и пользуясь терминологией любимого тобой литературного жанра, я официально заявляю, что, во-первых, наш Люциус — даже учитывая его замашки неформального лидера — в постельных делах ведёт себя как темпераментно-ненасытный омега, наконец-то повстречавший свою истинную пару. Одним словом, согласно тому знаковому сну почти десятилетней давности, свою невинность я — будучи в активной верхней позиции — потерял именно с нашим блондинистым забавником. Ну, а во-вторых, не желая останавливаться на достигнутом, твой покорный слуга — убеждённо-истый бета — тотчас же сдался на милость своего альфы, то есть, разумеется, тебя — любимого старшего мужа — господина и повелителя. — По-твоему выходит: я глава семьи, — решил расставить приоритеты Снейп, несказанно гордый собой и собственной значимостью. — Что хочу, то и ворочу. Как прикажу, так и будет. — Именно! — радостно подтвердил сэр Генри. — Короче, я уже понял твой мысленный посыл и сей же час удаляюсь на кухню варганить куриный супчик. Нашего окольцованного «птица» Люца, который наверняка явится ужасно голодным, нужно будет хорошенько накормить-напоить, перед тем как он разляжется на горизонтальной плоскости и начнёт вытворять сладострастно-волшебные чудеса. А ты пока отдыхай, набирайся сил перед бессонной ночкой. Позже присоединишься к трапезе. Или мой генерал желает отобедать прямо в постели? — Нет! Только не это! — попытался было возмутиться чистоплотный аккуратист. — Понял, сэр! — преувеличенно покладисто согласился хитроумный Баскервиль и неожиданно ловко переплел гибкие пальцы в какой-то замысловато-йоговской мудре, по всей видимости, обязанной поспособствовать немедленному погружению своенравного супруга в вязко-дремотный транс. — Спа-а-ать! Ну? Кому сказано?! Быстро спать. Вот и хорошо. Убедившись, что всё идет как надо, доморощенный гипнотизёр, якобы сумевший настоять на своём, мигом напялил пижамные штаны. И скоренько умотал на камбуз, откуда буквально через пять минут повеяло заманчивым ароматом заявленного ранее супчика, обильно приправленного тёртой морковкой, мелко порубленным репчатым лучком, пахучим чесночком, а также сильнейшим афродизиаком, коварно подмешанным к обычным овощам, в виде довольно приличного количества тонко нашинкованного листового сельдерея. Тем временем абсолютно негипнабельный Мастер-менталист, успешно притворившийся спящим, огромным усилием воли смог-таки подавить горячее желание немедленно спуститься на кухню, чтобы задать шороху неэкономному Поттеру, чересчур расточительно расходующему продуктовый НЗ. И заодно выведать у домовитого Баскервиля из какой такой неведомой курицы готовится лакомое блюдо, если оной птицы в здешнем холодильнике отродясь не водилось. Однако вместо энергичных телодвижений главный патриарх вся многочисленной семьи, в геометрической прогрессии обрастающей всё новыми и новыми сородичами, поуютнее устроился в пышных подушках. И привычно закинув руки за голову, принялся серьёзно размышлять над стратегической проблемой сохранения мирного спокойствия во вверенной ему ячейке магического сообщества. В конечном итоге выходило, что живописные портреты Мародёров запросто впишутся в стильный интерьер общей Хогвартской гостиной. Более того. Ради счастья любимой тёщи он — как заботливый зять — согласен вынести язвительные подколки и нелепые шутки-прибаутки, встретив специфично-нестандартный «чёрный» юмор своеобычным надменно-ледяным молчанием. В крайнем случае (если эти противные красавчики-гриффиндорцы не сразу заткнутся со своими вечными хиханьками-хаханьками) рассудительный глава семьи запланировал отправить обидчиков в кратковременную мэнорскую ссылку — вот там, в Малфоевской картинной галерее, им моментально преподадут урок безоговорочного послушания и точно покажут, где раки зимуют. Для сэра Генри тоже был измышлен отдельный — поистине королевский — подарочек. В целях потрафить младшему мужу Снейп приготовился вытерпеть не только поданный в спальню обед (и, как следствие, впопыхах разлитый бульон, хлебные крошки и неаппетитные кофейные пятна на белоснежных простынях), но и масштабно-долгосрочную оккупацию супружеской постели затейником Люциусом. Подай ему Мерлин доброго здравия и многих-премногих лет жизни! Напоследок, уже добровольно отбывая в призрачное царство сладких грёз, задремавший Северус успел подумать, что за компанию с выдумщиком Гарри-Генри страстно желает, чтобы этот отчаянный январь никогда-никогда не заканчивался. Потому как ужасно сожалеет о логическом завершении бредово-фантасмагорической истории, скалькированной проказницей-капризницей Судьбой, в лучшем случае, с какого-нибудь давно позабытого слащаво-сахаринового водевильчика, небрежно отряхнутого от миллионнолетней пыли и претенциозно названного «Хождением за три моря». Зато он несказанно доволен тем, что на расплывчатый Баскервильский вопрос о грядущем будущем найден вполне конкретный и единственно-правильный ответ, вылившийся в простую по форме, мудрую по содержанию и космически-ёмкую по смыслу фразу: «Поживём — увидим. Доживем — узнаем. Выживем — учтём».