M. A. D. E.

Будильник должен был вот-вот прозвенеть. Диего лежал на боку и время от времени жал на кнопку меню своей старой «Нокии» для того, чтобы экран не гас и мог отображать актуальное время. До семи часов оставалась всего одна минута, и он с нетерпением ждал, когда же она наступит. Он проснулся около получаса назад и без звонка будильника и вполне мог бы начать свой день и раньше, но вчера он запланировал, что встанет с кровати ровно в семь утра, ни минутой раньше, ни минутой позже, а потому хотелось, чтобы день прошел точно по плану. И вот долгожданный момент настал – громкий звон разнесся по всей комнате, и Диего тут же выключил будильник. Подорвавшись с постели, он ураганом заносился по комнате. Энергия уже в столь ранний час бурлила в нем, как лава в вулкане. Он так долго ждал этого дня, что теперь его захлестнуло настолько сильной волной переживаний, что та буквально сбивала с ног. Стараясь держать себя в руках, Диего, высунув язык, усердно разглаживал выдернутые из шкафа джинсы и представлял себе грядущий день. Он во всех красках видел, как идет по коридорам колледжа, ему, тепло приветствуя, машут разные люди, студенты и преподаватели, руководители и уборщики, а он машет им в ответ, но не останавливается, потому что в самом конце его с распростертыми объятиями ждет Эмма… Фантазии прервались, не успев толком начаться. В ноздри попал запах паленой ткани, и Диего, спохватившись, отдернул утюг. К счастью, джинсы не пострадали, только чрезмерно нагрелись, и он, предварительно остудив, надел их. После этого он натянул одну из многочисленных футболок и, сняв со спинки стула клетчатую фланелевую рубашку, завершил ею образ. Перекинув через плечо сумку-почтальонку, в которую предварительно были сложены блокнот, ручка, шоколадный батончик и наушники с CD-плеером, Диего оглянулся, проверяя не забыл ли чего-нибудь, и покинул комнату. Правда, не успел он дойти до выхода из квартиры, как его окликнули. Это была Людмила Карлос, его любимая мать, которая всегда, даже утром понедельника, пребывала в хорошем настроении. – Доброе утро, – выглянула она из кухонного проема. – Ты уже уходишь? – Ага, – бодро отозвался Диего, перекладывая ключи, различные карточки и наличку из ветровки в карманы джинсов. – Сегодня важный день, не хочу начинать учебный год с опоздания. Людмила кивнула, а ее взгляд переместился вниз. – Ты собрался в колледж в этих старых затертых штанах? Почему бы тебе не надеть что-нибудь посвежее? – она отхлебнула из чашечки, которую держала в руках. – Да и вообще, ты завтракал? – Мам, прекрати! – Диего закатил глаза. – Это мои любимые джинсы, можно сказать, счастливые. Так что нет, я иду в них, и точка! Он отодвинул щеколду. – А что насчет завтрака, – вслед за щеколдой спала и цепь, – так я обязательно забегу куда-нибудь за утренним кофе, не переживай. Диего открыл дверь, ступил за порог и вдруг, резко обернувшись, сказал: – И да, приятного аппетита, – он указал на чашку в руках матери. – До вечера!

***

В «Старбаксе» на углу 42-ой Западной и 8-ой авеню, который открылся пару месяцев назад и пока не пользовался популярностью у местных, тем не менее, уже в столь ранний час было полно народу. В стройной очереди затесались самые разные люди: обычные, вечно невыспавшиеся офисные работники, потрепанно выглядящая и не менее сонная молодежь, парочка вороватого вида мужчин и туристы, которые, имея ограниченное время пребывания в городе, стремятся увидеть как можно больше за раз, а потому безбожно экономят даже на отдыхе и живут в основном за счет кофе и энергетиков. И, возможно, рациональное зерно в их действиях все-таки присутствовало, ведь ловить момент надо сейчас, а отоспаться можно и в самолете. Само же заведение не представляло собой ничего необычного: типичная стоп-точка, куда можно было быстро забежать, получить, что нужно, и еще быстрее убежать, а по сравнению с другими кофейнями оно и вовсе казалось блеклым и запустелым. Среднестатистический посетитель не задерживался здесь дольше, чем на тридцать минут, но Диего в данном конкретном случае был исключением. Он любил это место: приходить сюда, садиться в один из дальних углов и не спеша наслаждаться вкусом своего любимого латте. Но любил он его не потому, что оно само по себе какое-то уникальное или что-то в этом роде, а потому, что именно тут работал его хороший друг и бывший одноклассник, за разговором с которым он и любил коротать свободные часы. – Вулканский салют тебе, Джонни! – характерным жестом радостно поприветствовал его Диего, как только очередь дошла и до него. – Мне как обычно и экстра-сандвич, пожалуйста. – Диего! – Джонни, до сих пор выглядевший так, словно его пропустили через соковыжималку, увидев друга, оживился. – Живи долго и процветай! Сейчас все будет! На этих словах он развернулся и направился к кофейным автоматам, а Диего по уже отработанной схеме побрел в конец зала занимать им место. Ждать Джонни долго не пришлось, вот с чем он хорошо справлялся, так это с работой бариста. Собрав заказ, он крикнул своей коллеге, чтобы та подменила его на пару минут, и под ее возмущенным взглядом засеменил к их столу. Выглядело это смешно: высоченный и худющий, как соломинка, парень покачивался из стороны в сторону, как если бы его обдувало ветрами, и шаркал по полу обувью сорок пятого размера. Очки на пол-лица с толстенными линзами забавно подскакивали на каждом его резком шаге, а длинные ноги цеплялись друг за друга и за криво положенную плитку, отчего очки начинали прыгать еще интенсивнее, и парень тут же хватался за них, боясь, что они могут слететь с его острого носа. Сев рядом с Диего, он поставил перед ним стакан со свежезаваренным кофе и сандвич, закутанный в полиэтиленовую пленку, после чего пристально посмотрел на друга. – Я так рад, что ты заглянул, – говорил он слегка в нос, а потому голос его звучал не менее смешно, – но, признаться, я не ожидал увидеть тебя, да еще и так рано. Все хорошо? Диего кивнул. – Даже более чем, видишь ли… – он осекся. – Стой, подожди, я разве не говорил тебе про колледж? – Ну, – Джонни замялся, – я мог пропустить или забыть об этом, к тому же в твоих последних видео ты ничего об этом не говорил… – Это потому, что я давно не обновлял канал. Нет, я не об этом. Неужели я не говорил тебе лично? Джонни неуверенно пожал плечами, и Диего только и смог, что выдохнуть в ответ. – В таком случае, слушай, – он отпил из стакана и продолжил: – я поступил в NYSMEF, и сегодня мой первый учебный день, но… – Это очень круто! – не удержавшись, встрял Джонни. – Да, круто, – проговорил Диего, – но, понимаешь, я… я немного переживаю. – Переживаешь? Из-за чего? – Из-за того, что… ну, знаешь… снова не смогу влиться в коллектив и стать, как бы это сказать, своим. Распаковав сандвич и надкусив его, он продолжил. – Помнишь среднюю школу? Это был ад. Ад наяву. Нас с тобой постоянно гоняли, ни во что не ставили и считали, что мы – пустое место. И что раз мы не такие крутые, как остальные, нас можно унижать и использовать вместо боксерской груши. – Это было ужасно… – Джонни закивал. Его очки слетели с переносицы и проехались по столу, но, к счастью, не сломались. Поддев оправу длинными пальцами, он подтянул их к себе и надел. – Но разве в старшей школе все не изменилось? Ты же сам говорил, что с переходом вроде бы все нормализовалось. – Э-э, да, так и было, – протянул Диего, – но это потому, что я почти ни с кем не общался и не отсвечивал. Мне это так осточертело, я хочу наконец выйти из тени и начать полноценно контактировать с людьми. Он откусил еще один кусок от сандвича. – Правда, я не уверен, что у меня получится. Не уверен, что меня примут таким, какой я есть. Джонни подпер подбородок ладонью. – К сожалению, мне сложно тебя обнадежить, общество не особенно любит таких, как мы, – он, будто извиняясь за то, что сказал, жалостливо глянул на собеседника, – и тебе прекрасно это известно. Они называют нас нердами, гиками, задротами, считают, что, раз мы интересуемся чем-то настолько сильно, что погружаемся в это с головой, то мы оторваны от жизни и с нами совершенно не интересно разговаривать. Мол, мы не можем поддержать тему. И это при том, что обычно эти темы ограничиваются их личными романтическими достижениями и жалобами на сложность жизни. Да что бы они понимали в сложности жизни! Ярость юного бариста была так сильна, что щеки его порозовели, а зачесанная челка от дерганых движений упала на глаза. Убирая ее, Джонни еще раз для приличия насупился и сказал: – Как жаль, что людей нельзя подчинить заклинанием. – Даже если было бы можно, то это было бы строжайше запрещено, и попадись ты на таком трюке, то тебя бы упекли в волшебную тюрьму. – На целых двенадцать лет! Ребята рассмеялись, да так сильно, что на их заливистый смех начали обращать внимание другие посетители. Обернувшись, Джонни заметил неодобрительно качающую головой напарницу и покраснел. – Так, и что ты собираешься делать? Как планируешь начать свою новую социально-активную жизнь? Диего ничего не ответил. Он лишь неотрывно смотрел, как бултыхаются на дне фирменного стаканчика остатки латте, и загадочно щурился. – Да ситх его знает. Думаю, стоит положиться на пресвятой рандом, – он передернул плечами и подвинул стакан к Джонни. – А пока можешь мне еще добавить? – Без проблем, – ответил тот. Он уже встал и собирался уходить, как вдруг снова обернулся. Его бледное лицо отчего-то все пошло пятнами. – И это, к-кстати… – выдал он, заикаясь. – Если все пройдет успешно, то расскажи хоть потом, каково это – быть нормальным членом общества.

***

Улицы Адской кухни, как обычно, были оживлены. Народ шагал кто куда, машины же строго друг за другом двигались в одну сторону, соблюдая правила движения, а велосипедисты кокетливо жались к обочинам и, когда автомобилисты вставали на светофоре, то и дело норовили проскочить на красный свет, будто для них закон не писан. Диего замечал все это лишь косвенно, только после того, как в его голове всплывала та или иная мысль. Например, про чрезмерную оживленность он думал примерно следующее: попробуй найди в Нью-Йорке мертвые улицы; здесь даже на окраинах постоянно какая-то движуха. Он-то, живя в Брайтоне, знал об этом не понаслышке. Воспоминания о доме принесли с собой еще и мысли о матери. Вот ей-то сейчас хорошо: сидит дома, смотрит сериалы по телику и наслаждается последними днями отпуска, пока он тут стоит на пороге чего-то грандиозного, чего-то такого, что навсегда изменит привычный ход вещей. Под ноги Диего подвернулась смятая жестяная банка, и он пнул ее. Он подозревал, что, возможно, слишком эмоционально реагирует на довольно банальный факт поступления в высшее учебное заведение, но почему-то ему казалось, что это один из важнейших этапов в его жизни, а потому было бы глупо его недооценивать. Да и не мог он по-другому. Не мог и все тут. Мать частенько говорила следующее: ты слишком близко к сердцу все воспринимаешь, а он в свою очередь недоумевал, потому что не понимал, как иначе-то? Иначе лично у него не получалось. С полутонами у Диего еще с раннего детства было не очень, так что либо близко, либо никак. Отвлекаясь от размышлений, Диего огляделся по сторонам в поисках хоть какой-нибудь таблички или знака. Он не особенно хорошо знал этот район, да и вообще задатками первопроходца, отлично ориентирующегося на местности, не обладал. Заблудиться в трех соснах для него – раз плюнуть, не говоря уже о каменных джунглях, а потому в любой непонятной ситуации его спасала потрепанная от частого использования и проверенная временем карта. Составленная специально для таких же любителей поехать на Таймс-сквер, а в итоге оказаться в одной из подворотен Бронкса, она стала буквально продолжением его рук и участвовала почти в каждой вылазке в город. Вытащив карту из сумки, он сверил показания с таблички ближайшего дома с уже давно выученным наизусть адресом колледжа и пришел к выводу, что топать ему осталось всего два квартала. В груди тут же появилось то самое чувство окрыленности: его судьба ждет его прямо после двух перекрестков за поворотом. Вздох облегчения вырвался из груди, когда Диего остановился прямиком перед довольно высоким для учебного заведения зданием. С первого взгляда оно напоминало куб. Ну или кубообразный параллелепипед. В любом случае выглядело это весьма необычно. Нестандартный архитекторский подход довершали широкие, растягивающиеся практически на весь этаж, окна и контрастно-белая по отношению к темному кирпичу облицовка. Фасад здания украшали два флага: американский и нью-йоркский, а прямо над входом белыми буквами была выложена надпись: «NYSMEF». Внимание Диего привлек случайный шум. Вблизи от высаженных стройными рядами деревьев расположилась небольшая группка ребят. Они стояли, опершись на стену этого необычного здания, смеялись и о чем-то неторопливо беседовали. При более внимательном рассмотрении выяснилось, что они практически ничем не отличаются от Диего. Да, возможно, даже скорее всего, они старше его, но с виду это не бросалось в глаза, наоборот, они казались такими же обычными ребятами, как и он сам. Ни больше, ни меньше. Уголки губ сами собой поползли вверх. Похоже, в этот раз у него все же есть шанс влиться в местную тусовку. Собравшись с духом, Диего решительно направился к входной двери. Проходя под навесом, он в очередной раз сделал глубокий вдох, мысленно посчитал до десяти, как всегда делал, когда особенно сильно волновался, и, представив, что он в том самом мюзикле, где перед героем открыты все пути, толкнул дверь. Та распахнулась, пропуская очередного гостя и раскрывая ему чудесный новый мир. Мир, в котором ему предстояло провести ближайшие четыре года. По крайней мере, он так надеялся. Прямиком за дверьми его встречал пропускной пункт с турникетами, которые сегодня были открыты для всех желающих, и просторный холл позади. Здесь он ощутил себя каплей в море, что опять-таки навевало еще свежие воспоминания из старшей школы. Людей была тьма тьмущая: кто-то стоял по углам и теснился своими мини-компашками у стен, чтобы не мешать остальным и не потеряться в общем столпотворении, кто-то непонятно зачем носился туда-сюда, разрезая людской поток, словно ледокол, а кто-то, как и сам Диего, находился в полнейшей прострации, не зная, куда податься. Напоминало час пик в метро и давку на вокзалах, полнейшая неразбериха. Диего, чувствуя, как в горле медленно образуется натуральная Сахара, отпил глоток из захваченного с собой стакана и снова обвел толпу взглядом. Он надеялся с помощью своего острого зрения выцепить хоть одного такого же замешкавшегося первокурсника, но пока поиски все никак не хотели увенчаться успехом. Он уже отчаялся, когда вдруг заметил неподалеку от себя девушку, которая, судя по ее выражению лица, явно не была готова ко всему происходящему. Пытаясь пробраться к ней, он отдавил с десяток ног, растолкал всех кого можно и на финишной прямой случайно зарядил кому-то локтем в спину. Из раза в раз извиняясь за свою нерасторопность, Диего наконец-то с горем пополам оказался рядом с девушкой и, в сотый раз повторив про себя вопрос, который он хотел ей задать, громко прокашлялся. Убедившись, что это привлекло ее внимание, он озвучил свою заготовленную реплику: – Привет, я заметил, что ты как-то обособленно ото всех стоишь, и… Э-э… Ну, я подумал, что, может быть… – не договорив фразу, Диего замолк. Внезапно пришедшие в голову дурацкие мысли вроде тех, что вечером надо будет зайти в «KFC» и попробовать новый твистер, или что вон тот парень в конце зала по манере ходьбы очень похож на пингвина, все же сбили его. Теперь в ее глазах он наверняка выглядит глупо. – Я хотел сказать, довольно много людей, не так ли? Неожиданно девушка улыбнулась, причем, насколько Диего мог судить, не наигранно, а вполне себе искренне. Улыбка делала ее и без того пухлые щеки еще пухлее, отчего в ее внешности проявились детские черты. – Это точно, – голос у нее тоже был какой-то детский. Закрадывалось подозрение, что она вообще тут случайно оказалась, перепутав колледж со школой. – В этом году особенно много новичков, чувствую, у нынешних старост и кураторов будет невпроворот работы. Она заулыбалась еще шире, а Диего с недоумением посмотрел на нее. – Подожди, что значит «в этом году»? То есть ты… ты не первокурсница? – Нет, – девушка звонко рассмеялась. – Конечно же нет, с чего ты это вообще взял? – Я, э-э… – Диего переминулся с ноги на ногу, – я просто увидел, что ты стоишь неподалеку от меня с примерно таким же неопределенным выражением лица, и я подумал, что… что ты тоже… – А, так ты заблудился? – с участием спросила она. – Понимаю, у нас тут такие потерявшиеся новички, как ты, не новость. Все через это однажды проходим, а потом еще каждый год одно и то же наблюдаем, как будто попали в день сурка. Я лично уже четвертый год наблюдаю. Она снова засмеялась, а Диего попытался улыбнуться в ответ, но в итоге смог лишь скривиться, словно он страдал от зубной боли. – У первокурсников обычно всегда в начале идет приветственная церемония. Всякий официоз, не бери в голову. У вас она тоже должна быть, я так думаю. – Ты так думаешь? – Слушай, – девушка сказала это максимально спокойно, – я в свое время уже побывала куратором, и мне тогда сполна хватило, так что сейчас я этим всем не особо интересуюсь, уж прости. Но я, кажется, знаю, кто мог бы тебе помочь. Диего от услышанного будто молнией прошибло. – Кто? – выпалил он. – Ее зовут Нгози Вайо, и в этом году она одна из кураторов. Найди ее, и она тебе все объяснит. – А где мне ее найти? Девушка задумалась и пристально всмотрелась в конец холла, туда, где начинались различные коридоры, и куда потихоньку стекались присутствующие в помещении студенты. – Отсюда я не вижу, но мы в свое время встречали первокурсников у лифтов. Лифты у нас находятся в самом конце холла, – она указала рукой в сторону серединного, самого широкого коридора. – Если ваши кураторы там, то ты сразу узнаешь их по всякой фирменной атрибутике, вроде бомберов и кепок. – Ладно, спасибо за помощь, – Диего хотел было протянуть ей руку в знак благодарности, но потом подумал, что, наверное, это будет выглядеть весьма стремно со стороны, и передумал. Вместо этого он просто легонько кивнул и распрощался с девушкой. – А, и кстати, – в последний момент окрикнула его та, – передай ей привет от меня, а то давненько мы с ней не виделись. – Я бы и рад передать, но я ведь до сих пор не знаю, кто ты, – он усмехнулся. – Да и я молодец, конечно, забыл представиться… Меня зовут Диего Карлос, и я ужасно рад, что первым делом в этом колледже натолкнулся на тебя. Девушка просияла. – Очень приятно это слышать, – она в очередной раз по-детски захихикала. – Я Сьюзан Роха, и я, на правах будущего выпускника, приветствую тебя в стенах NYSMEF. Хотелось бы, чтобы ты остался с нами до самого конца, потому что с тобой приятно иметь дело. – С-спасибо. Еще раз, – заикаясь, произнес Диего. Услышать подобное от первого же встретившегося ему в колледже человека он не ожидал. – Ну, я пойду, не хочу опоздать на церемонию. – Конечно, иди! – Сьюзан махнула на прощание рукой. – Надеюсь, еще встретимся. – И я надеюсь, – на этот счет Диего не врал. Его очень радовал тот факт, что ему удалось произвести впечатление аж на старшекурсницу. Это давало ему надежду на то, что и дальше его ждет только успех. – Удачи! – это было последнее, что он услышал от Сьюзан, до того, как голос ее потерялся в общем шуме. С этим он и направился к Нгози. Найти ее и остальных кураторов труда не составило. Как и сказала Сьюзан: все они скопом стояли прямиком у лифтов, на развилке коридоров, с приветственным баннером в руках и в одежде с символикой колледжа. – М-м, привет! – поравнявшись с ними, неуверенно поздоровался Диего. – А кто из вас Нгози Вайо? Из стройного ряда студентов вышла темнокожая девушка, с которой Диего, столкнись с ней где-нибудь на улице, шутить бы точно не стал. Она была выше его на полголовы минимум и так крепка физически, что запросто могла бы завалить троих таких, как Диего. При этом, несмотря на крупное телосложение, лицо у Нгози было приятное, с мягкими, округлыми чертами. – Это я, – лучезарно улыбаясь, ответила она. Голос у нее был с хрипотцой. – Тебе чем-нибудь помочь? – Нгози оглядела Диего с головы до ног, и ее взгляд задержался на стакане с латте. – О боже мой, это у тебя кофе? Ты не против, если я сделаю глоток? С самого утра ничего не пила. – Да, пожалуйста, – неуверенно согласился он и передал стакан девушке. Та сделала пару крупных глотков, после чего поблагодарила за оказанную услугу, и, возможно, в этом было виновато воображение, но показалось, что хрипотца вдруг исчезла. – Ты мне сейчас, считай, жизнь спас, – подвела итог она и похлопала своего «спасителя» по спине. – И это только начало. Чувствую, год будет веселым и богатым на ситуации. Пожалуй, я ошибалась, когда думала, что быть членом колледжского актива не так тяжело… – она прервалась, в очередной раз взглянув на сбитого с толку Диего. – А, ну да, прости, у тебя ведь был ко мне разговор. – На самом деле, я просто не знаю, куда идти. Сьюзан Роха, которая просила передать тебе привет, сказала, что у первокурсников должна быть церемония, и… – Что? Серьезно? – удивленно перебила собеседника Нгози. – Это она только сейчас про меня вспомнила, после целого лета молчания? Впрочем, чего это я, Ла-Нинья, как обычно, в своем репертуаре. Диего в ответ на это только изогнул бровь. Если Нгози и дальше продолжит отходить от темы, то он точно опоздает на церемонию. – Ладно, прости, я опять отвлеклась. Нехватка концентрации внимания – мой вечный бич, – она развела руки в стороны. – А церемония скоро начнется, поспеши, если не хочешь опоздать. – Угу, я бы так и сделал, если бы знал, куда идти. Нгози ударила себя по лбу. – Да-да, конечно, прости меня, сейчас объясню, – она развернулась к главной лестнице и указала на нее. – Поднимайся на пятый этаж, а потом поворачивай налево. Там будет коридор. Иди до упора, и доберешься до актового зала. Думаю, ты не потеряешься. А если вдруг и потеряешься, то у нас на каждом этаже есть указатели, так что в итоге все равно найдешься. И поспеши, у тебя осталась пара минут! С этими словами Нгози подтолкнула Диего к лестнице. Тот же, как это обычно бывает с ним в нестандартных ситуациях, слегка завис на пару секунд и даже не удосужился сказать ей «спасибо», а когда наконец пришел в себя, то хотел было допить свой кофе, но вспомнил, что стакан в итоге остался у девушки. «Ну и черт с ним, – подумал он, шагая по лестнице через ступеньку. – Все уже давно остыло».

***

Диего был приятно удивлен: приветственная церемония оказалась чем-то большим, чем просто скучным собранием и толканием пресных речей, призванных поставить студентов-первокурсников на рельсы знаний. Да, речи, безусловно, были, но они скорее напоминали стендап-шоу. Никто из тех, кто выступил, не скатился в унылые наставления, а скорее, наоборот, все говорили в непринужденном тоне, словно они тут на чай собрались, постоянно шутили и рассказывали забавные истории из жизни учащихся в NYSMEF. Примечательным стало еще и то, что шоу, по сути, вели не преподаватели и члены администрации, а сами студенты, и это определенно круто. Диего подумал, что, может быть, если он здесь приживется, то в следующем году тоже поучаствует в чем-то подобном. В конце концов, это был бы неплохой опыт. Ну а закончилось все кратким, пусть и не без примеси юмора, монологом ректора колледжа, мистера Лонг-Райта: – Поступление в NYSMEF, – говорил он, – для многих может показаться банальностью: подумаешь, колледж, да я еще от школы не отошел. Но, поверьте, школа – это совсем другое. Если в школу вы приходите, потому что обязаны это делать по закону, то в колледжи и университеты вас никто за уши не тянет. Но вы все равно тут, я могу видеть ваши заинтересованные лица, и потому я весьма горд этим обстоятельством. Я горд вами. Вы сделали правильно, выбрав образование и поступив к нам в NYSMEF, ведь я и все работающие у нас профессора твердо уверены в том, что знания, как теоретические, так и практические – ключ ко всему. Чрезвычайно важно в наше время быть образованным, высококвалифицированным специалистом, тем человеком, который знает, что и зачем он делает, а потому наша с вами задача за ближайшие четыре года – сделать из вас уникальных профессионалов в выбранной вами области. И это не просто слова, как вам могло бы показаться, дорогие вчерашние абитуриенты и сегодняшние студенты нашего колледжа, это наше мировоззрение, определяющее ту самую цель, которую мы из года в год пытаемся достичь по отношению к каждому из вас. Пока вы заинтересованы в успехе, мы сделаем все, чтобы помочь вам его достичь. Вот, что главное для нас. Вы все еще можете не верить мне, но NYSMEF – это одна большая семья, объединенная стремлением к знаниям и готовая поддержать каждого ее члена в этом стремлении. И напоследок я хотел бы еще раз напомнить вам девиз нашего колледжа: «The knowledge and the truth go hand in hand [1]», так что дерзайте, постоянно находитесь в поисках истины и знаний, и успех обязательно придет к вам. Диего настолько понравился этот финальный монолог, а фраза-девиз произвела такое сильное впечатление, что выходил из зала он окрыленным и постоянно снова и снова прокручивал ее в голове. Оказавшись в очередном потоке, на сей раз состоявшем исключительно из поступивших, Диего взбодрился. Он снова начал рыскать глазами по толпе с одной единственной целью: найти Эмму Торн. Теперь-то, когда круг «подозреваемых» существенно сужен, отыскать ее будет несложно. По крайней мере, так казалось. Однако спустя пару тщетных попыток, пришлось сдаться и признать, что и в этот раз он потерпел неудачу. Растерянный, он вдруг подумал о том, что, быть может, Эмма просто не смогла сегодня прийти, и от этих мыслей поник. Одно предположение о том, что она тоже здесь, где-то совсем рядом, делало день в разы лучше, а потому осознание вероятного отсутствия девушки угнетало. Решив не забивать подобными мыслями голову, Диего наконец заметил, что коридор резко опустел. Почти все остальные первокурсники уже разбрелись, и он остался тут одним из последних. Помимо него в коридоре находилось лишь несколько человек: в дальнем углу стояла парочка и увлеченно о чем-то беседовала, рядом с ними стоял парень в джинсах-клеш, полностью погрузившийся в свой телефон и, кажется, вообще никак не реагировавший на окружающих. Ближе всех к Диего находились долговязая девушка, короткие волосы которой были забраны в забавно торчащий хвост, и угрюмого вида парень с квадратным лицом и настолько широкими плечами, что, казалось, он едва ли мог протиснуться в дверной проем. Диего задержал на нем взгляд. Парень действительно пугал: голова его была склонена, да так, что точеный подбородок с трехнедельной щетиной был плотно прижат к груди, лицо не выражало ровным счетом ничего, а огромные руки, как у моряка Попая, были сложены крестом. Такие ребята, если верить фильмам и сериалам, обычно оказываются теми еще головорезами, так что подходить к нему Диего не рискнул. Оставался лишь один вариант. Диего снова взглянул на девушку. Та возилась со своим миниатюрным рюкзачком и, похоже, не могла его закрыть. Застежка наверняка была сломана, а потому постоянно соскакивала и никак не давала себя зафиксировать. Вот он – его шанс. Он подойдет к ней и под предлогом помощи узнает, куда ему податься далее. И, конечно же, поможет, если девушке это реально понадобится. – Эй, у тебя все в порядке? – участливо спросил у нее Диего, когда он как бы невзначай проходил мимо. – Помощь нужна? – Лишней бы она точно не стала, – бодро ответила девушка, да еще и с таким акцентом, что с ней тут же все стало ясно. Диего, как человек, проживающий на Брайтон-Бич, уже давно выучил этот акцент и запросто мог отличить его от любого другого. Она русская. Сомнений на этот счет у него не было. – Но я не очень понимаю, чем ты можешь помочь. – Ну-у, я могу предложить тебе перемотать все это дело скотчем. Меня он всегда выручает. Девушка улыбнулась. Стоило ей это сделать, как ее и без того выступающие верхние зубы стали выступать еще сильнее. – И что, у тебя с собой есть скотч? – Нет, но так ведь я потому и сказал, что могу лишь предложить это сделать, а не предоставить необходимые материалы. – В таком случае помощи от тебя никакой, уж прости, – она усмехнулась и покачала головой. – Если хочешь быть полезным, то хотя бы помоги мне донести его до аудитории, – она указала на свой рюкзачок. – Идет, – согласился Диего, хотя и не понимал, что же такого сложного может быть в его переноске. Для него сейчас ключевым словом стало слово «аудитория», наверняка именно та самая, которую он искал, поэтому он был совсем не против немного поработать носильщиком. – Очень мило с твоей стороны, – томно сказала девушка и, похлопав ресницами, вручила парню свой рюкзак. Тот неловко улыбнулся, принял у нее багаж и оторопел. Рюкзак хоть и казался миниатюрным, весил, наверное, фунтов восемь-девять [2]. Было совершенно не понятно, что же делало его таким тяжелым, о чем Диего не преминул спросить. – Да так, по мелочи, – получил он в ответ и в очередной раз убедился, что русские – странные ребята. Ему иногда казалось, что если в 2012 году реально случится апокалипсис, и если вдруг кому-то удастся после него выжить, то среди этих людей наверняка будут предусмотрительные и чрезмерно запасливые русские. – Кстати, мы так и не познакомились, – уже на лестнице продолжила разговор девушка. – Меня зовут Наталья Брин, но для друзей я просто Ната, – говоря это, она кинула в сторону Диего очередной выразительный взгляд. – А каково твое имя? Тот поспешил представиться и тут же отвел глаза. Он чувствовал себя ужасно неловко и уже начинал жалеть, что вообще решил связаться с Натой. Русские, кстати, помимо предусмотрительности известны также и своей настырностью. Сегодня он смог окончательно убедиться в обоих тезисах. До аудитории они дошли, не проронив ни звука, чему Диего был неимоверно рад. Терпеть пытливые, наполненные плохо скрываемой заинтересованностью взоры Наты становилось все сложнее, и потому он с радостью поспешил избавиться от девушки, когда выяснилось, что для удобства их огромный поток распределили по аудиториям. Нет, он, конечно, мечтал завести здесь друзей, но на жертвы идти пока не хотелось, а рядом с Натой он ощущал себя явно не в своей тарелке. Проводив новую знакомую, Диего начал шерстить списки, висящие на дверях аудиторий, в поисках своей фамилии. На поиски ушло больше времени, чем ожидалось, но в итоге он нашел свое имя в самом последнем списке у дальнего кабинета. Войдя внутрь, он не без удивления отметил, что тот полон. Его наводняли новоиспеченные студенты-первокурсники, сидящие парами за партами и шумно переговаривающиеся между собой. Их было так много и все они были такими разными, что Диего далеко не сразу смог сфокусироваться на общей картинке. Из-за этого он снова завис в проходе, чем привлек внимание некоторых ребят, устроившихся впереди, но, правда, ненадолго. Смутившись, он буквально вжался в стену и прополз вдоль нее в самый конец аудитории. Здесь он наконец смог спокойно осмотреться. Никого из тех, с кем он за сегодняшнее утро успел познакомиться, в помещении не было. Но зато наблюдалось столько новых лиц, что Диего невольно обнадежил себя. Если даже среди всех этих людей ему не удастся завести с кем-нибудь дружбу, то тогда он точно безнадежный случай, и лучше будет сразу постричься под горшок и уйти в монахи. Ну а почему бы и нет, в конце концов: можно будет до конца жизни ни с кем не общаться, кроме настоятеля, читать книги в огромной библиотеке, отпускать людям грехи и ходить в клевом черном одеянии в пол, не боясь, что люди станут кричать вслед: «Ха-ха, смотрите, мужик в платье». Внезапно слух поймал до боли знакомый смех, и в ту же секунду ноги резко подкосились. Это была она. Как он мог не заметить? Эмма сидела в крайнем ряду, у открытого окна в окружении других девчонок и парней, и Диего тут же поник. Действительно, чего он еще ожидал? Эмма всегда была центром внимания и пользовалась популярностью у людей, так что неудивительно, что уже в первый день учебы она обзавелась новыми знакомствами. Он сильно завидовал ей в этом плане. Эмме всегда удавалось оставаться привлекательной и интересной собеседницей для окружающих, тогда как ему, как только он оказывался в центре событий, порой не удавалось построить даже простейших предложений, чтобы элементарно выразить свои мысли. Обычно в таких ситуациях он начинал глупо вести себя, заикаться, мямлить и краснеть или зеленеть до такой степени, что смог бы запросто заменить светофор. Мать говорила ему, что этого не стоит стыдиться, у всех случаются неудачные дни, но Диего ее слова не успокаивали. В его случае эти неудачные дни непрерывно длятся уже на протяжении восемнадцати лет. Смирившись с положением вещей, Диего оглянулся по сторонам. Он до сих пор стоял в углу, как нелюдимый отшельник, тогда как все нормальные люди уже давно нашли себе место. И в такой ерунде он умудрился выделиться, причем не в лучшую сторону. Ища, куда бы ему примоститься, Диего заметил лишь два свободных места. Первое было почти на другом конце аудитории, в первом ряду рядом с неприметной девушкой-блондинкой, уткнувшейся в книгу, а второе… второе было ближе, намного ближе, буквально у него под самым носом, но вот человек, с которым пришлось бы его разделить, выглядел, мягко говоря, не особенно дружелюбно. Это был, скорее всего, парень. Точнее определить не удавалось: лицо незнакомца надежно скрывал капюшон, и из-под него выбивались лишь черные кудри. Одет он был в не менее черную мешковатую худи и джинсы, так что и по фигуре определить пол не представлялось возможным. Вообще Диего все же предварительно предположил, что это парень, так как студент носил кроссовки слишком большого размера для девушки, но с другой стороны рост у него был именно что девчачий. По прикидке на глаз, выходило, что таинственный студент ему едва до носа достает. В любом случае, до него добираться было несравнимо ближе, и, боясь снова попасть на всеобщее обозрение, Диего решил, что подсядет именно к нему. Заодно можно попытаться вытянуть его на разговор и узнать, кто же это на самом деле: парень или девушка, хотя по большому счету это было не особенно важно. Скорее, его подмывало сделать это из простого любопытства. – Ты не против, если я сяду сюда? – любезно поинтересовался у таинственного студента Диего, указывая на свободный стул. Он ожидал, что тот хоть каким-то образом ответит на вопрос, но нет. Он продолжал сидеть все так же неподвижно, как и до появления Диего. Даже ни единого звука не подал. – Что ж, будем считать, что не против. Сев на теперь уже свое место, Диего, не в силах бороться с сжирающим его изнутри любопытством, повернулся к соседу. Таинственный молчаливый студент притягивал его внимание своей излишней скрытностью, при том, что, по идее, она наоборот должна была оттолкнуть. Но в случае с Диего все вечно срабатывает иначе. Так уж получилось, что он по натуре своей был дотошен до истины и грезил тем, что однажды, во что бы то ни стало, докопается до сути всего. А, как известно, все начинается с малого. – Извини, – продолжил он, надеясь все-таки вывести незнакомца на чистую воду, – не подскажешь, который час? Таинственный студент снова не ответил, но в этот раз дернулся. Да так дернулся, что все вопросы разом отпали. Он, а это оказался именно парень, поднял голову и холодным взглядом уставился на Диего, но при этом, тот готов был поклясться, в нем не было злобы, скорее усталость и тотальное непонимание, какого черта к нему пристают. Внешность у него была явно южных кровей. Смуглая кожа, густые длинные ресницы, карие глаза, слегка горбатый нос и аккуратная испанская бородка. – Какого хрена тебе от меня надо? – наконец парень подал голос. Стиль речи был ему под стать: дерганый и резкий, на повышенных тонах. – Никакого, – машинально сказал Диего, то, что всегда говорил, когда на него наезжали, а потом добавил: – Всего лишь хотел узнать время. В ответ на это парень скривил рот. – Над дверью есть часы, – он указал прямиком на висящий над входом в аудиторию циферблат. – Еще глупые вопросы будут? Диего смутился. – Ну, разве что один: как тебя зовут? Он пристально посмотрел на собеседника, но тот решил, по-видимому, проигнорировать вопрос. И на этом, по идее, надо было бы сдаться, и в любой другой день, Диего оставил бы попытки достучаться, но сейчас, после речи мистера Лонг-Райта о необходимости идти до самого конца, он вдруг решил пойти ва-банк. Будь, что будет. – Меня вот зовут Диего Карлос, и я... – Диего Карлос? Ты что, тоже нездешний? Диего улыбнулся. Его далеко не в первый раз «выселяют» из Нью-Йорка. – Нет, я американец, и живу в этом городе, причем уже много лет. – А чего тогда имя такое неамериканское? – О, это очень и очень долгая история, – протянул Диего, откинувшись на спинку стула. – Может быть, когда-нибудь я ее тебе расскажу, но только при условии, что ты скажешь мне, как я могу тебя называть. Мне, как и абсолютному большинству людей, намного проще обращаться к собеседнику по имени. После этих слов он снова лучезарно улыбнулся, а парень призадумался. – Алехандро Диаз, – выдал он спустя время, и это было последнее, что удалось о нем узнать. Дальше на все попытки его разговорить он отвечал только молчанием. Впрочем, Диего и этого на первый раз было достаточно, в конце концов он в принципе не ожидал от себя такой прыти. Обычно это его все пытались вытянуть из зоны комфорта, а тут... Он не понимал, что на него нашло. Вдруг дверь в аудиторию открылась, и внутрь вошла не кто иная, как Нгози. Диего помахал ей, но та его не увидела. Неудивительно, они с Алехандро сидели в самом конце ряда, и перед ними был еще не один десяток других таких же неугомонных и взволнованных грядущим голов. На сердце у Диего разом потеплело. Ему тут нравилось, он чувствовал себя здесь своим. Он наконец-то дома.

***

Диего который день подряд был счастлив и ходил с не спадающей с лица улыбкой, что само по себе уже попахивало нонсенсом. Первая неделя учебы почти закончилась, и, можно было сказать, что прошла она более чем хорошо. NYSMEF продолжал радовать. Диего пришлось по вкусу все: от первых лекций, на которых из-за их продолжительности с непривычки пока сложно было высидеть, и домашних заданий до краткого знакомства с группой и встречи с Нгози. Той самой встречи, что произошла уже в аудитории. Нгози представилась их куратором, а также вкратце рассказала о том, что их ждет, устройстве колледжа и экзаменах. На слове «экзамены» в аудитории поднялся гомон, а студенты заерзали на местах, но волнения удалось быстро успокоить. Диего хоть и не принимал участия в общем обсуждении, но тоже ужасно боялся того, что уже в конце семестра ему предстоит первая в его жизни зачетная неделя. Он уже во всех красках представлял, как будет сидеть за конспектами и ответственно готовиться к ней, не допуская лени и поблажек. Что касалось самого колледжа, то выяснилось, что, кроме главного корпуса, в распоряжении студентов имелись также университетская библиотека, доступ в которую был только у учащихся местных учебных заведений, довольно популярное в городе кафе на 11-ой авеню Манхеттена под названием «Виктори», в котором студентам NYSMEF предлагали бесплатный вай-фай, розетки для подзарядки устройств и хорошие скидки, потому что, как объяснила Нгози, владелец кафе – выпускник колледжа, бесплатные, если успеешь занять хоть одно, места на парковке и спорткомплекс в Куинсе. Нгози также рассказала и о том, как в этом году будет учиться курс Диего. Она сделала на этом особый акцент, так что он слушал ее в оба уха, боясь пропустить любой вдох, не то что слово. В общем, суть была в следующем: в связи с огромным количеством студентов в этом году администрации пришлось идти на хитрости, и их экспериментально поделили на группы. Всего групп вышло четыре, примерно по сто человек в каждой. Например, в их группе числилось девяносто три студента, и когда Диего впервые услышал эту цифру, он внезапно осознал масштабы трагедии. Четыреста человек на поток – это не хило. В своих группах студентам предстояло учиться до конца года, а потому Нгози, как ответственный куратор, решила сделать все возможное, для того, чтобы сплотить образовавшийся коллектив. Для начала она предложила поиграть в бутылочку, но не обычную, а более подходящую контексту. Когда общими усилиями все столы были убраны по углам аудитории, а первокурсники расселись кругом, Нгози раскрутила бутылку «Колы» и на ходу начала объяснять правила. Тот, на кого укажет бутылка, должен в течение трех минут представиться, коротко рассказать о себе, своих увлечениях, интересах и о том, почему он решил поступать в NYSMEF. Диего сильно заволновался: вдруг сейчас выпадет его черед, и тогда он опозорится на всю группу, не будучи в состоянии экспромтом выдать что-нибудь адекватное. Все же он надеялся, что ему удастся нормально подготовить свою мини-презентацию перед выступлением. Так и случилось, к его огромной радости. Первым выпало выступать крепкому и рослому рыжему парню, который зачем-то даже в помещении носил солнцезащитные очки с ярко-желтыми стеклами. Его звали Алексей Коваленко, и акцент у него был такой же, как у Наты, разве что немного более шепелявый. Алексей приехал в Америку из Восточной Украины за новыми впечатлениями и знакомствами, как он сам сказал, а в NYSMEF поступил затем, чтобы получить искомое. Простой украинский парень быстро и без особых усилий завоевал расположение публики, о чем та поспешила возвестить аплодисментами. После него выступала еще куча народу, но особенно запомнились ребята, приехавшие на учебу в США из других стран. Среди них, например, была та самая блондинка, сидевшая с книгой, которая оказалась еще одной русской иммигранткой и которую звали Дарья Романова, сестры-близнецы Мэй и Би Цзун из Китая и тот самый верзила, с которым Диего уже довелось встретиться в коридоре ранее. Звали его Карлос Кариньо, и он тоже был нездешним, мигрантом из мексиканского штата Чиуауа. На вопрос о поступлении он пробасил что-то вроде: «Мне рекомендовали», после чего замолк и раскрутил бутылку. По какой-то дурацкой причине именно с его «легкой» руки очередь пала на Диего, и он сходу выдал свои заготовки. Забавно было видеть эти разом изменившиеся лица людей, когда он сначала представился, а потом добавил, что живет в Нью-Йорке с самого детства. Они-то, небось, ожидали, что и второй Карлос тоже залетный. Его имя вкупе с нетипичной внешностью, в которой умудрялись сочетаться темные густые брови на пол-лица и светлые волосы, вечно давали людям неправильное первое представление о нем. У него была когда-то давно идея – сменить имя на что-то более красивое и созвучное, и даже был вариант – Деймон Чарльз, но потом он передумал. Пусть все остается как есть. Закончив свою сумбурную речь тем, что он согласен с местным девизом и готов получать знания ради познания истины, Диего крутанул бутылку и наконец-то расслабился. В итоге ему тоже поаплодировали, хоть и не так бурно, как первым выступающим. Тем временем, бутылка снова остановилась и ее горлышко ни много ни мало указало на Эмму. На секунду Диего аж перестал дышать. Рассуждая о причинах подобного исхода, он пришел к выводу, что это не просто совпадение, нет, это судьба. Самое настоящее знамение, знак. Они с Эммой точно созданы друг для друга, и теперь сама вселенная пытается намекнуть им на это. Эмма, правда, намека не заметила, а потому не одарила Диего даже взглядом. Зато все остальные тут же переключили свое внимание на нее и будто с предвкушением ждали, что же она скажет. – Приветствую всех вас, друзья! – начала она говорить так, словно бы выступала с президентской трибуны. – Я Эмма Грейс Торн, и я невероятно рада встретиться со всеми вами здесь, – она, расплывшись в улыбке, обвела присутствующих глазами. – Что я могу сказать о себе? Если кратко, то я закончила школу с отличием, учу два иностранных языка, увлекаюсь виндсерфингом и водными видами спорта, а еще ужасно люблю китайскую кухню. На этих словах сестры Цзун переглянулись между собой и одобрительно закивали в такт друг другу. – Я тоже давно проживаю в Нью-Йорке, – как ни в чем не бывало продолжила Эмма, – знаю много различных мест и достопримечательностей, а также имею трехлетний опыт работы старостой, так что заранее выдвигаю свою кандидатуру на эту роль. Если вы выберете меня, то, обещаю, вы не пожалеете. Стоило ей закончить свою речь, как аудитория взорвалась аплодисментами. Диего, как ему казалось, хлопал громче всех. Он был готов голосовать за нее всеми руками и, если потребуется, ногами. Нгози же, когда шум улегся, развила тему: – Это вот, кстати, очень важная часть вашей студенческой жизни. Старосты играют важную роль в своей группе, решают все возникающие вопросы и улаживают проблемы. Плюсом к вашей активности идет возможность получения академической стипендии на следующий год обучения. У нас в NYSMEF такая политика, что активность в хорошем ключе должна обязательно поощряться, так что подумайте. И снова во все уголки помещения пошел гулять шепот и возбужденные переговоры. Внезапно с правой стороны от Диего послышался требовательный кашель. Обернувшись, он увидел, что издавал его Алехандро. – Такой вопрос, – слегка нахальным тоном произнес он, – а можно будет рассчитывать на повышенную лояльность преподов, ну там, чтоб глаза могли закрыть на косяки? Послышался смех, а кто-то и вовсе вслух одобрил вопрос и похвалил задавшего его автора. – Боюсь, что нет, – с хитрой улыбкой ответила ему Нгози. – В NYSMEF принято ставить баллы за конкретный результат, а не за красивые глаза или, в твоем случае, смелый юмор. – Честно, я просто боюсь, что сражу здешний народ своей гениальностью, так что чисто из добрых побуждений интересуюсь, – выдал Алехандро, и Диего не мог не улыбнуться на это. – Что ж, тогда представься нам, пожалуйста, прямо сейчас. Ради тебя мы готовы сделать исключение. Алехандро в знак почтения на скорую руку выполнил нечто отдаленно похожее на реверанс. – Ну, по всяким там официальным документикам, нужным исключительно для проформы, я записан как Алехандро Диаз. И в том списке с обратной стороны двери тоже красуется именно это унылое словосочетание. Но я терпеть его ненавижу. Поэтому все, кто хорошо и скорее хорошо, чем плохо, меня знают во избежание потраченных впустую нервов называют меня Ал. То есть, понятно, да? Не Алехандро, а Ал. И вам легче выговорить, и мне приятнее. – Хорошо, Ал, – продолжила Нгози, которой, похоже, понравилась роль интервьюера. – И какими же ветрами тебя занесло к нам в колледж? – Все просто: этот колледж – единственное место, куда меня приняли, – в помещении воцарилась тишина. Несколько десятков пар удивленных глаз одновременно смотрели на Ала, который и бровью не повел. Такой формат обычно предполагал, что каждый станет себя нахваливать, но, видимо, не в случае с этим парнем. – В общем, рад внезапной встрече, что называется. На этом его пламенная и нестандартная речь подошла к концу, оставив публику в смятении. После него с самопрезентацией выступали еще несколько оставшихся студентов, но Диего практически не слушал их. Все равно уже ничто и никто не смог бы перебить то впечатление, что произвели на него Эмма и Ал. Закончилась встреча тем, что Нгози выдала всем присутствующим их студенческие ID – именные пластиковые карточки, служившие одновременно и пропуском в корпус и удостоверением студента. Так Диего официально стал частью NYSMEF.

***

С той поры попытки познакомиться с Алом поближе стали происходить вдвое чаще. Диего старался пересекаться с ним в коридорах, якобы случайно сталкиваться на входе, преследовать его на всем пути от колледжского кафетерия до аудиторий и садиться рядом, если парты позволяли это сделать. А иногда, когда позволяли, место рядом с ним было уже занято, или был такой момент, что Диего удалось-таки сесть рядом, а Ал просто взял и пересел. Это стало куда большим ударом, чем простое игнорирование. Он решил, что настало время расставить все по своим местам: Алу он банально неинтересен, так что придется смириться с собственной заурядностью и попытаться найти друзей попроще. Таких, вроде Джонни, с которыми можно часами перелопачивать одну и ту же тему, занудничать направо и налево и не бояться быть осмеянным, потому что обычно такие люди хорошо знают, каково это. После одного из таких размышлений Диего передумал и вместо того, чтобы занять соседнее с Алом место, сел за свободную парту. Он уже выложил все необходимые вещи, когда спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, он увидел Ала, лицо которого выражало столько противоречивых эмоций сразу, что подумалось, будто с ним что-то не так. Ну, мало ли, может, плохо человеку. Диего уже собрался встать и спросить, все ли в порядке, когда Ал одним быстрым движением, словно в танце, схватил свой рюкзак и, за пару шагов преодолев расстояние между рядами, оказался по правую руку от него. Кинув рюкзак рядом с партой, парень плюхнулся на соседнее место, вальяжно откинулся на стул и сложил руки на груди. – И все-таки ты сдался, – с некоторым сожалением в голосе констатировал он. – Но, тем не менее, ты продержался почти неделю. Мои поздравления, это лучший результат на моей памяти за последнее время. Диего вопросительно вскинул бровь. – Ничего такого, я просто наблюдал, как далеко ты сможешь зайти. Помнишь тот наш первый разговор? Мне польстило то, как ты пытался добиться моего внимания, и мне стало интересно, насколько тебя хватит и хватит ли вообще. И, вот, как я и ожидал, ты оказался весьма крутым чуваком, но твоя неуверенность в итоге тебя же и погубила, – он на секунду задумался и добавил: – С другой стороны, эксперимент был скомпрометирован еще с самого начала, и я не могу считать его в полной мере чистым, но все же. Диего, надо сказать, был чуток шокирован услышанным. Нормальные такие у этого парнишки эксперименты. – Прикольно, то есть все это время я был подопытным кроликом, у которого тайно измеряли силу воли, или что? – Да, вроде того, – согласился Ал, качнув для верности головой. – Хотя тут скорее не сила воли, а целеустремленность. Диего выслушал его и вдруг ни с того ни с сего рассмеялся. Ему пришлось затыкать себе рот рукой, чтобы не орать на всю аудиторию, но и это едва помогало. – А ты... ты не думал, что чувствуют твои подопытные кролики? Не думал, что им может быть больно, обидно и неприятно? – Больно? – недоуменно поинтересовался Ал. – Я ведь не причиняю им никакого вреда. – Физически – да, но с моральной точки зрения такие эксперименты могут весьма и весьма плачевно кончиться. – Но, я ведь... – Ал не договорил. Вместо этого он вдруг опустил взгляд в пол. – Возможно, доля правды в твоих словах есть. Тогда на основе твоих показаний надо будет скорректировать ход эксперимента для будущих опытов... – Или, – вклинился в его рассуждения Диего, – можно пойти купить себе пончиков с латте. Местный кафетерий не хуже того же Старбакса. По крайней мере по вкусовым ощущениям и уровню обслуживания точно. Именно поэтому, стоило паре закончиться, Диего и Ал, обсуждая грядущее домашнее задание, заспешили в кафетерий. Но едва они пересекли порог, Диего замер. За одним из столиков сидела Эмма и читала что-то с экрана телефона. Уговорив недовольного таким незапланированным поворотом Ала подсесть к ней, Диего отправил того взять ему кофе, а сам направился к девушке. – П-привет, – в разговоре с ней он всегда начинал заикаться и чувствовать себя ужасно неловко. Иногда думалось, что выиграй он главный приз какой-нибудь лотереи или стань владельцем острова в Тихом океане, то при встрече с Эммой он все равно продолжил бы заикаться, несмотря на свой новый статус. – Рядом с тобой свободно? Эмма медленно подняла на него свои прекрасные небесно-голубые глаза. – Здравствуй, Диего. На самом деле я жду друга, он должен вот-вот прийти, но садись, почему нет. Получив разрешение, он буквально рухнул на сидение. – Друг? Надо же! – Диего подпер ладонью подбородок, чтобы тот не трясся, пока он тут пытается говорить и выглядеть уверенно и адекватно. – А что это за друг такой? И то ли это была игра света, то ли на щеках девушки появился румянец. – Это... Это секрет! – сказала она отрывисто. Диего впервые видел ее в таком волнении. Пожалуй, даже на экзамены она шла намного более расслабленной. – Он специально не пришел в первые дни учебы, чтобы не привлекать к себе слишком большого внимания, но теперь, когда шумиха улеглась, и студенты уже не так бурно на все реагируют и не всматриваются в лица, он решил прийти, а я, как новый староста, должна его встретить. – Боюсь, я все еще не понимаю, почему только сейчас? – Ну, видишь ли... – протянула Эмма, соединив указательные пальцы. Диего достаточно хорошо выучил ее привычки и повадки, чтобы не знать – она сильно волнуется. – Он... Он боялся, что одно его появление может сорвать все приветственные мероприятия. Что некоторые воспримут его, хм-м, не совсем адекватно. – А-а-а... Кажется, начинаю понимать, – кивнул он. – Если хочешь, я могу составить тебе компанию и подождать его вместе с тобой. Обещаю не смеяться над его внешностью и вести себя прилично. – Смеяться над внешностью? – переспросила Эмма, явно не вникая, к чему ведет Диего. – Ну так, э-э, – замялся тот, а потом вдруг хлопнул себя по лбу. – Черт, прости. Я опять все неправильно понял. Просто, ты так все представила, что мне показалось, будто этот парень – инвалид, или имеет какие-то другие дефекты внешности. Эмма покачала головой. – Нет-нет, просто он... Договорить она не успела. В глазах ее заплясали огоньки. Она взметнулась с места и интенсивно начала махать рукой. На Диего Эмма больше не смотрела, все ее внимание было направлено на того, кто стоял при входе в кафетерий. Это был высокий стройный парень в капюшоне, который, чем дольше Диего всматривался, тем старше ему казался. В частности подобное ощущение складывалось, во-первых, из-за его одежды, выглядывавшей из-под куртки: строгой и неброской, идеально укладывающейся в понятие офисный дресс-код. В этом плане он больше напоминал профессора, нежели студента. Во-вторых, из-за его походки. Не каждый день видишь молодого человека, который расхаживал бы по колледжу как денди: вальяжно, неторопливо и в некоторой аристократичной манере. Ему бы дать трость и монокль, и можно было бы отправлять его во времена Викторианской Англии, прямиком в тусовку Шерлока Холмса и других благородных джентльменов. Ну и, в-третьих, когда парень приблизился к их столу, Диего заметил на его лице видневшиеся и особенно не скрываемые мешки под глазами и глубоко залегшие морщины между бровями. Из-за них он казался постоянно чем-то недовольным, даже когда и не хмурился вовсе. Стоявший перед ними парень выглядел настолько уставшим и, пожалуй, замученным, что Диего стало его жаль. – Привет! – радостно поприветствовала его Эмма. – Как ты? Надеюсь, все прошло гладко и без неприятных сюрпризов? Тот кивнул. Похоже, он еще и немногословен. – Отлично! – энтузиазму девушки не было конца. – В таком случае, я рада, что все в итоге закончилось хорошо, и ты здесь. На этих словах она громко засмеялась, и надо сказать, такого смеха Диего от нее не ожидал. Он в принципе не узнавал ее сегодня, Эмма вела себя как-то слишком уж эмоционально. – Кстати, позволь представить тебе моего, – она указала на Диего, – знакомого. Его зовут Диего Карлос. Мы с ним учились в одной школе, а теперь, вот, и колледже. Тот вяло махнул рукой. Все еще знакомый, значит. – А это мой старый хороший друг, – продолжила она, переводя взгляд на новоприбывшего парня. – Когда-то давно мы познакомились в летнем лагере, быстро сошлись и потом веселились дни напролет, а в конце смены разъехались, и так получилось, что потеряли друг друга из виду. Но в итоге спустя столько лет встретились вновь. Кто бы знал, что мы оба поступим в NYSMEF? Хотя, в самом деле, я могла бы догадаться, кое-кого вечно тянуло в США! Она в очередной раз рассмеялась. – В общем, Диего, знакомься, мой друг – Мэттью Лемье. В кафетерии вдруг образовалась почти полная тишина. Все, кто сидел за ближайшими столами, особенно девушки, тут же обернулись и с открытыми ртами начали глазеть на новоприбывшего. Эмма же, поняв, что натворила, плотно закрыла рот руками и залилась краской. Мэттью, на которого устремились взоры как минимум половины присутствующих, будто бы посерел в один миг. В его стального оттенка глазах читалась грусть; он словно хотел сказать: «Я тебе доверился, а ты меня подставила». Диего же томился в ожидании развязки. Происходило что-то совершенно непонятое. – Это что, правда? – одна из девушек встала из-за стола. – Ты Мэттью Лемье? – Не может быть! – послышался возглас с другой стороны. – Невероятно! – Лемье? Кто сказал Лемье? Дайте посмотреть, иначе не поверю! – донеслось с третьей, и понеслась. В помещении началась вакханалия: студенты массово вставали со своих мест и сползались к их столику. Они что-то выкрикивали, старались перекричать друг друга, и потому все последующие реплики напоминали исключительно визги. Диего, не успевший среагировать вовремя, был снесен напирающей толпой и вытеснен чуть ли не к самому выходу. Там он и остался стоять, полностью шокированный спонтанно нахлынувшим безумием, пока к нему не подошел не менее ошарашенный Ал, о котором он и думать забыл. – Ну и что это сейчас такое было? – Понятия не имею. Я такого точно не ожидал. – Да пиздец полнейший, – эмоционально подытожил Ал и махнул рукой на галдящую толпу. – Цирк на гастролях. Спешите все, только сегодня на сцене выступает стадо диких бабуинов. Диего прыснул от смеха. – А я все думал, что мне это напоминает, – он вдруг грустно вздохнул и на вопросительный взгляд Ала пояснил: – Мне только Эмму жаль. Она оказалась прямо в эпицентре этого ада. Ал пожал плечами. – Ну да, есть немного, но я бы на твоем месте не рискнул лезть за ней в эту кучу-малу. Огребешь по самое не балуй. Спорить с этим утверждением было глупо и бесполезно. – Ты знаешь, кто такой Мэттью Лемье? – спросил у Ала Диего, когда они покинули кафетерий. – Это из-за него такое побоище устроили. – Слушай, клянусь, фамилия кажется чертовски знакомой, но никак не могу вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах я ее слышал. Диего кивнул. – В таком случае, я предлагаю посетить библиотеку. На том и порешили. Правда, ради этого пришлось пожертвовать целой парой, но поиск причин заварушки в кафетерии лично для Диего был куда приоритетнее, чем галочка о посещении лекций, а Алу просто было пофиг. Дисциплинированностью этот парень однозначно не отличался. Библиотека колледжа была небольшой, она умещалась по сути в обычном кабинете, только целиком и полностью уставленном стеллажами. Лишь в самом его конце было выделено скромное пространство с диванами для чтения и организован компьютерный уголок. Туда-то Диего с Алом и направились. На входе их встретила библиотекарша мадам Янг. Мадам Янг была тем самым типом людей, про которых говорят, что они сами себе на уме. У нее порой проявлялись странные замашки: она частенько говорила сама с собой и, похоже, была глуха на одно ухо, что, впрочем, не мешало ей четко улавливать волнения в воздухе, шикать на библиотечных нарушителей спокойствия, а особенно буйных и вовсе выставлять вон без права на реабилитацию. По крайней мере именно об этом предупредила его Нгози в ходе одной из их бесед, а бесед у них состоялось уже несчетное количество раз. Нгози в целом оказалась легка на подъем, так что найти общий язык получилось особенно быстро, чему Диего был безумно рад. Перед тем, как пропустить ребят, мадам Янг потребовала у обоих студенческие ID, сосканировала их и только потом уже разрешила войти. Пройдя контроль, Диего смерил Ала своим фирменным скептичным взглядом за то, что тот только что чуть не разрушил их план. Он долго не мог найти свою карточку и в какой-то момент вовсе решил, что забыл ее, пока не догадался проверить внутренние карманы ветровки. Диего, кстати, весьма удивлял тот факт, что он носит пусть и легкую, но куртку в августе. Он задал ему вопрос по этому поводу и получил такой ответ: – Жарко? Ты шутишь? Вот тридцать пять градусов жары по Цельсию и безоблачная погода всю неделю – это жарко, да, а ваши фаренгейтные плюс восемьдесят меня не впечатляют. К тому же, у вас на побережье океана ветры – жуть! Такое объяснение Диего более чем устроило, другое дело, что оно вызвало у него новый поток вопросов, и Алу пришлось выложить все как есть. Выяснилось, что он приехал из Мехико, где жил всю свою жизнь. Штаты же его манили всегда, оттого желание слинять из родной дыры появилось в классе седьмом-восьмом и с тех пор неуклонно росло, а что касаемо одежды, то он всегда носил только черное, просто потому что хочется, а не потому, что он эмо, гот или еще какая неформальная нечисть. – В 2009 году, – сказал он, когда они наконец примостились за одним из компьютеров, – быть в их рядах уже неактуально. Он, не подумав, откинулся на жесткий стул, после чего рассыпался в проклятьях. Тут же послышался предупреждающий шик от мадам Янг. – Понял, молчу, – полушепотом примирительно произнес Ал, но по понятным причинам та его не услышала. – Знаешь, а ведь я только что выдал тебе историю чуть ли не всей своей жизни. – Да ну, – улыбнулся Диего, параллельно пытаясь подключиться к сети. – Не верю, что у тебя в жизни не происходит ничего интересного. – Тогда придется поверить, – Ал закинул ноги на соседний стул. – Из глобальных событий за все те девятнадцать лет, что я провел на земле, могу назвать лишь одно: я родился. Пока, увы и ах, ничего большего добиться не удалось. – Не стоит расстраиваться, – спокойно сказал Диего, набирая слова на клавиатуре, – у меня аналогичная ситуация, – он прокрутил колесико мышки, – впрочем, я вроде как нашел кое-что про Лемье, но... Чего-то мне в это не верится. А ты что скажешь? Ал заглянул в экран. Там была открыта страница со статьей, название которой гласило: «Корпорация LMX Inc терпит убытки». Сразу же под названием красовалась фотография, которая была подписана как «Гендиректор корпорации Жан Этьенн Лемье и его сын Мэттью Лемье». И, на удивление, тот, что обозначался как Мэттью, был один в один копия давнего друга Эммы, с которым Диего сегодня довелось встретиться. Из текста статьи удалось выяснить, что семья Лемье живет в Канаде и владеет корпорацией, которая работает в IT-индустрии. Капитализация корпорации на прошлый год оценивалась в 44 миллиарда долларов, что даже для Диего, слабо в этом соображающего, показалось впечатляющей цифрой. – Позер, – сквозь зубы выдал Ал. – Просто богатенький папенькин сыночек, который отныне будет ежедневно выебываться и щеголять своей исключительностью. Диего, однако, сильно в этом сомневался. – Я так не думаю. Он вел себя скромно и наоборот не хотел привлекать лишнего внимания. Все это произошло только из-за того, что Эмма слишком громко представила нас друг другу. Но она не хотела, чтобы все так закончилось, никто не хотел. Диего в очередной раз подумал о чрезвычайно странном и нетипичном поведении девушки. Он бы сам мог так накосячить, но Эмма – никогда. По крайней мере, так он думал до сегодняшнего дня. И что на нее нашло? – И ты, конечно, поверил, ведь как ему можно не поверить, – сыронизировал Ал. – А что, если они это спланировали заранее, как раз чтобы все выглядело как бы случайно? Диего нахмурился. – Прекрати, Эмма никогда бы не опустилась до уровня дворовых интрижек. Я не могу ручаться за этого Лемье, но Эмму я хорошо знаю. С другой стороны, не так хорошо, как тот же Мэттью, с которым Эмма дружила с детства. Диего вообще не очень понимал, зачем его отправили в детский лагерь. Лучше бы родители взяли его тогда куда-нибудь на Бали, благо, средства позволяли. Тем временем, Ал поспешил покинуть Диего, сославшись на неотложные дела, и тот остался в библиотеке один. Он просидел там до самого конца занятия, размышляя обо всем произошедшем за последние дни, и пришел к выводу, что такой насыщенной недели у него не было уже давно. И поступление, и новые знакомые, и история с сыном богача, неожиданно свалившимся на голову, как снег в апреле. Не зная, что и думать, Диего собрал вещи и вышел из библиотеки. В данный момент он был настолько эмоционально переполнен, что ему срочно необходимо было вернуться в родные брайтонские стены и уединиться в своей комнате. Он уже подошел к лестнице, когда кто-то положил ему руку на плечо. Обернувшись, Диего узнал нарушителя личного пространства. Это был Мэттью Лемье. Выглядел он после того происшествия более чем прилично, разве что мешки под глазами стали видны еще отчетливее. – Здравствуй еще раз, – сказал он, немного искажая слова на французский манер. – Если помнишь, мы сегодня уже встречались. Эмма попыталась представить нас друг другу, но вышло все, к сожалению, боком. И потому я решил, что должен закончить наше неудавшееся знакомство. Итак, я Мэтт, просто Мэтт, и я рад познакомиться с тобой, Диего. Он протянул руку и улыбнулся. Ну, как улыбнулся, приподнял уголки губ. – Я тоже рад, – завершил рукопожатие Диего. – Мне жаль, что все так вышло. Он понимал, что его вины во всем случившемся не больше нуля процентов, но все равно не мог не извиниться. Таков уж был его характер. Неконфликтный и мягкий, как губка для мытья посуды. – Пожалуй, это мне стоит просить прощения, – грустно сказал Мэтт. – Люди далеко не всегда адекватно реагируют на отличающихся от них. Причем даже в такой ерунде, как частота упоминания в журналах. Диего хотел было поспорить и сказать, что дело не совсем в журналах, но не стал. Вполне возможно, что Мэтту неприятно об этом говорить. – Как бы там ни было, – продолжил тот, – я хочу, чтобы ты знал: друзья Эммы – мои друзья. – Клево, – выдал Диего, уставившись в пол. – Только вот я ее знакомый, а не друг. – Что ж, тогда и все ее знакомые – мои знакомые, – Мэттью Лемье сделал быстрый кивок. – До встречи. На этих словах он развернулся и поспешил к лифтам, оставив Диего стоять у входа на лестницу.

***

Нью-Йорк накрыл сезон холодных ветров и дождей. Осень уже вовсю хозяйничала в огромном городе: листья деревьев в парках стали окрашиваться в самые смелые цвета красного спектра, во дворах и перед домами начали появляться лужи, находиться на набережных без верхней одежды становилось все сложнее, а столбик термометра неумолимо опускался. Однако помимо осеннего антуража на город нахлынуло еще и праздничное настроение. Сегодня по всей Америке отмечался, пожалуй, один из самых необычных праздников – День всех святых. Тут и там можно было наблюдать специальные декорации к торжеству, тематические угощения в магазинах и кафешках, а также людей в необычных костюмах. Особенно радовались детишки. Они гуляли маленькими группами в цветастых нарядах и звонили в дома и квартиры, предлагая их обитателям крайне простой выбор: конфеты или жизнь. Один из таких сорванцов даже подбежал к Диего, когда он выходил из дома, но, увидев его лицо, сбежал куда подальше. Дело в том, что Диего, как и все его однокурсники, был приглашен на вечеринку по случаю Хэллоуина. Он здорово постарался, вырисовывая себе синяки под глазами и кровоподтеки гуашью, так что, можно сказать, старания окупились. Добрался до места Диего как раз тогда, когда до начала мероприятия оставалось минут десять, где стал дожидаться Ала, с которым они договорились встретиться. К счастью, ждать долго не пришлось, парень явился буквально в следующую же минуту. – Вампир? – поздоровавшись и осмотрев костюм Диего с ног до головы, спросил он. – Неоригинально. Думал, ты придумаешь что-нибудь поинтереснее. А это еще что такое? – Брошь, я хотел скрепить ею части плаща. – Но она же в виде цветка. Не очень подходит образу. – Я одолжил ее у матери. Надеялся, никто не заметит, – смутившись, Диего расстегнул брошь и спрятал в сумку. Самодельный плащ же, больше ничем не удерживаемый, спал с плеч на пол. – А что у тебя за костюм? Ал ухмыльнулся и потянул Диего за собой, прямиком к центру зала, и когда они оказались в лучах света, остановился, чтобы показать себя во всей красе. – Национальный костюм на День мертвых. Мне особенно нравится сомбреро. – Мне тоже, но, интересно, как тебе удалось провезти его через границу? – Честно говоря, – Ал наклонился поближе к Диего, будто собирался поведать тайну века, – шмот не мой, я взял его в прокате. – В таком случае, тебе очень повезло, он черный, все, как ты любишь! Оба зашлись в хохоте. Обсуждая различную мелочь, вроде предстоящего зачета по микроэкономике и недавнего домашнего задания, Диего наблюдал за остальными присутствующими на вечеринке людьми. Танцпол был забит битком, народ танцевал буквально друг на друге, разобрать кто есть кто в такой суматохе практически невозможно. Пройти же за коктейлем к барной стойке становилось отдельным квестом, не говоря уже о том, чтобы потом вернуться с бокалом обратно. – Ой, Диего, это ты? Привет! – в разгар разговора с Алом его отвлекли. Повернувшись на голос, он увидел, что это была та самая девушка, с которой он познакомился в свой первый день в колледже, Сьюзан Роха. – Хэй, – улыбаясь до ушей, поприветствовал ее он. – Как дела? Классный костюм! – Gracias [3], – сказала она, поворачиваясь вокруг своей оси, отчего подол ее платья красиво разметался. – У тебя тоже прикольный. Ты зомби? – Я вампир. Жаль, что не получилось передать благородный образ графа Дракулы. – Ничего, это просто я не о том подумала, могла бы и догадаться по красной футболке и бутафорской крови, – она обернулась через себя. – Кстати, тебя искала Нгози. – Нгози? Зачем? – Без понятия, но если хочешь, подойди к ней и спроси. Могу подсказать, где ее найти. Диего кивнул, после чего Сьюзан объяснила ему, где найти их затерявшегося куратора. – Ты иди, – сказал Ал, – а я тут посижу. Не хочу лишний раз рисковать местом на диване. – Если хочешь, – произнесла Сьюзан, – я могу составить тебе компанию. Вижу, ты тоже из Мексики и интересуешься национальной культурой, как и я, так что, должно быть, у нас найдутся общие темы для разговора. – Estoy completamente a favor de eso [4], – сказал Ал и, столкнув Диего с дивана, галантно предложил Сьюзан сесть. – Я же не совсем отбитый, чтоб отказывать девушке, особенно когда эта девушка еще и моя соотечественница. Смерив друга упрекающим взглядом и получив на это лишь пожатие плечами, Диего направился к Нгози. Сьюзан не обманула, найти ее было несложно. Сложно было обойти всех людей на пути, ведь стояла она прямиком на сцене за танцполом, где располагался пульт диджея. Диего как минимум трижды сносило в противоположную сторону, но он каждый раз продолжал бороться с потоком и представлял себя отважным моряком, попавшим в жуткий шторм, на плечах которого лежат жизни всей команды. И вот его воображаемый корабль наконец достиг суши, и Диего смог залезть на сцену. Оттуда его, правда, порывались сбросить бугаи-охранники, мол, не положено, но тут вовремя подоспела Нгози. – Ложная тревога, ребята, – пояснила она своим командирским тоном. – Он со мной. Она помогла Диего взобраться и вывела прямиком к пульту. Тут он резко почувствовал себя неуютно. Он совсем не привык находиться в центре внимания, а прямо сейчас он именно что находился в гуще событий. Ему казалось, что на него смотрят сотни пар глаз одновременно, а потому он банально не знал, куда ему деться, что делать и как себя вести, пока не посмотрел на Нгози. Та танцевала, причем танцевала так, словно никто не видел ее. Она плавно двигалась под энергичную музыку и, заметив взгляд Диего, широко улыбнулась. – Чего не танцуешь? Все хорошо? – Э-э, да, – неуверенно сказал тот и сделал неуловимое движение руками. Неловкость парализовала его. – Сьюзан сказала, что ты звала меня. Что-то случилось? – Случилось? Ни в коем случае! Только не в мою смену! – решительно выдала девушка. – Ла-Нинья просто вечно все драматизирует, не бери в голову. Да и искала я далеко не только тебя, просто хотела убедиться, что у всех все в порядке, все веселятся, и никто не уйдет обиженным. – О, ясно, – протянул Диего и уставился на толпу в зале. Все те лица, что попадались ему, казались счастливыми и беззаботными. Встречались и те, которые с завистью смотрели на них с Нгози и на которых так и читалось: «Ну вот какого черта, я тоже хочу тусить на сцене!», но эти скорее являлись исключением. – От себя могу сказать, что мне все нравится. – Я рада, – Нгози подмигнула. – К слову, Диего, раз уж ты здесь, давай я тебя познакомлю со своим хорошим другом. Он тоже учится в NYSMEF, но только на факультете финансов. Знакомься, это Дред. Она подставила диджею ладонь, и тот дал ей пять, после чего сразу же переключился на Диего. – Сап, бро, че как? – спросил он, показывая пальцами V. Выглядел он как настоящий хиппи: на лицо его, полностью скрывая глаза, спадали дреды, из-за которых он, видимо, и получил свое прозвище, на худом теле мешком висела цветастая футболка, а на кистях рук красовались напульсники с вышитым на них листом марихуаны. Встреть Диего такого товарища в повседневной жизни, никогда бы не подумал, что тот учится в NYSMEF. Показав диджею большой палец, он повернулся к Нгози. – Слушай, – сказала она, отвечая на его растерянный взгляд, – ты бы сходил, выпил что-нибудь, выглядишь напряженно, а у нас тут надо быть на расслабоне. Угу? – Угу, – согласился Диего и покинул сцену. В задумчивости он добрался до барной стойки, которая в данный момент относительно пустовала. Праздник был в самом разгаре, но Диего не горел желанием отрываться по полной. Он в принципе пришел сюда только ради Нгози и Ала и теперь, оказавшись оторванным от обоих, чувствовал грусть и одиночество. – Добрый вечер, – отвлек его от размышлений бармен, – хотите что-нибудь заказать? Диего пожал плечами. – Рекомендую «Секс на пляже» в хэллоуинском стиле, – весело продолжил бармен. – Неоспоримая классика среди коктейлей, разбавленная вкусом настоящего ужаса. – А давайте. Пусть хоть где-то он у меня будет. – Сейчас сделаем, – кивнул бармен и, подмигнув, добавил: – Классный получился зомби. – Я вампир, – буркнул в ответ Диего и окончательно впал в уныние. Тем не менее, вечер набирал обороты. Попивая коктейль, Диего не заметил, как сбоку к нему подкралась Ната. Решив воспользоваться ситуацией, девушка положила руки ему на плечи и громко крикнула: «Бу!» Эффект превзошел все ожидания, Диего подскочил на месте и диким взглядом уставился на нее. – Какого... черта?! – возмущался он, пока Ната пыталась справиться с рвущимся наружу смехом. – Как хорошо, что я поставил бокал на стойку, иначе сейчас он валялся бы на полу разбитым. – Прости, – сказала девушка, садясь рядом. – Желание тебя напугать оказалось сильнее меня. Да и моему персонажу такое поведение подходит. Она злобно рассмеялась, а Диего осмотрел ее облачение. Сходу оно напоминало какие-то тряпки и выглядело так, будто Ната в порыве гнева разорвала занавески, а потом решила сделать из них какой-никакой костюм. На голову она повязала расшитый блестящими нитями платок, а в руке держала метлу. – Я вообще не понимаю, кто ты. Колдунья-вуду? Злой дух? Цыганка? – Нет, нет и нет! Я Баба-яга. Баба-яга – персонаж русских народных сказок, хитрая ведьма и любительница накормить, напоить да спать уложить добрых молодцев, чтобы потом их же съесть, но обычно до такого не доходит. Живет в избушке на курьих ножках и, как все порядочные ведьмы, летает в ступе, которая управляется с помощью метлы, – Ната потрясла реквизитом. – А ты у нас... Она не успела даже предположить, когда Диего перебил ее: – Вампир, грозный и ужасный. Живу в Трансильвании, кусаю красивых дев и пью кровь с лучших станций переливания. И, нет, на зомби не похоже. – Понятно, – обескураженно сказала Ната, не ожидавшая столь бурной реакции. – Я так и подумала. Она взглянула на полупустой бокал, и на ее губах вновь заиграла лукавая улыбка. – А меня угостишь? – приторно-сладким голосом спросила она, от которого Диего всего передернуло. – Если, конечно, у них есть безалкогольные напитки. – Безусловно, – заверил ее бармен. – Сегодня у нас вообще все безалкогольное. Слишком уж большой приток несовершеннолетних [5]. Ну так что, купите прохладительное даме? Ната театрально засмеялась, прикрывая рот рукой, а Диего почувствовал себя словно меж двух огней. С одной стороны, с чего бы это, Ната слишком навязчива, и он не обязан покупать ей что бы то ни было, да и вообще это будет выглядеть двусмысленно, но, с другой стороны, это вполне можно посчитать и за дружеский жест. Наверное. Он еще разок взглянул на девушку. Та всем своим видом пыталась показать, как ей все это льстит и как сильно ей хотелось бы получить от него коктейль. Нет, такие, как Ната, угощения за просто дружбу не принимают, так что теперь Диего сполна ощутил, во что он влип. У него серьезные проблемы, Хьюстон, нужна подмога. – Так что? – похлопала ресницами Ната. – Что там насчет... Внезапно она за секунду побледнела и уставилась куда-то поверх головы собеседника. В глазах ее плескался страх. – Д-диего... – она подняла дрожащую руку и указала на что-то. – Позади тебя! Он, тут же отреагировав, повернулся и обомлел. Прямо за ним стоял человек в театральной маске, считающейся символом трагедии. На нем был надет врачебный халат, полностью заляпанный кровавыми пятнами, а в руках, на которых были надеты садовые перчатки, он держал топор. И этим самым топором он сейчас замахивался, прицельно метя им в шею Диего. Всерьез опасаясь за свою жизнь, тот завизжал, да так, что жертвы из фильмов ужасов могли бы позавидовать этому визгу, и закрылся от нападавшего на него маньяка руками. Позже он благодарил богов за то, что громкая музыка и общий гвалт смогли заглушить его позорный крик, но на тот момент он действительно сильно испугался. Тем временем, недоманьяк, оказалось, вовсе и не замахивался, а всего лишь потянулся, чтобы размять плечи. – Не признал меня, да? – спросил он, приподнимая маску, под которой прятался по-кошачьи улыбающийся Мэттью Лемье. – Il crie avant qu’on l’écorche [6]. – Это было феерично! – из-за его спины вышла Эмма, одетая в мантию и остроконечную шляпу, и Диего сразу же почувствовал, как щеки заливаются густой краской. Хоть бы она не слышала его визга. – Ты так смешно вскрикнул. Попался на удочку! Услышав это, он спрятал лицо в ладонях и уткнулся в гладкую поверхность барной стойки. Мощно он облажался. Настолько, что можно с чистой совестью отправлять его в музей самых эпичных провалов мира как новый экспонат. – Ты только не подумай, – примирительно сказал Мэтт, снова опуская маску, – мы не со зла. Просто дата обязывает. Диего кивнул. Главное, чтобы об этом происшествии больше никто не узнал. – Ну, мы с Мэттом пойдем, – произнесла Эмма и заговорщицки подмигнула Нате. – А то мы так беспардонно вам помешали. Больше не будем. До Диего далеко не сразу дошел смысл сказанного, более того, он сначала совершенно не понял, почему Ната ни с того, ни с сего зарделась, но мгновение погодя до него дошло. Челюсть отпала, и он стеклянными он осознания тленности произошедшего глазами посмотрел на Эмму. Девушка его мечты считает, что он ухлестывает за другой девушкой, которая на самом деле не только ему не нравится, но порой откровенно пугает. Жизнь зачастую реально напоминала дурацкий ситком. Оставалось только добавить закадровый смех. – Э-э, нет-нет, Эмма, постой, ты все неправильно поняла! – даже фраза, которую он выдал первым делом, банальна до безобразия. – Подождите меня, ребята, я с вами. И он, оставив Нату, рванул за Мэттом и Эммой. – Ты уверен, что хочешь бросить ее одну? – спросил Диего Мэтт, когда тот присоединился к ним. – Мне кажется, она сильно расстроится. – Да, вы так хорошо проводили время вместе, пока кое-кто не решил вмешаться и все испортить, – Эмма насупилась и легонько толкнула Мэтта локтем. – Зато я заставил тебя смеяться. А я люблю, когда ты смеешься. От этих слов она заметно смутилась. – Мой смех не оправдание разрушенной беседе, – тоном учительницы сказала она. – Двадцать лет, а поведение как у детсадовца. – И я этим горжусь, – с вполне серьезным лицом заявил Мэтт. – Невероятно рад, что сумел сохранить детскую непосредственность в своих действиях. – Осталось только научиться проще выражаться, и эффект тотального ребячества будет достигнут, – весело добавил Диего, встряв в разговор, но тут же пожалел о сделанном. Мэттью Лемье кинул на него далеко не самый дружелюбный взгляд. – О да, – протянул он. – Но нужно быть максимально аккуратным, чтобы не переборщить и не предстать в глазах людей олигофреном. – Тоже верно, – согласился с ним Диего, но его уже не слушали. Внимание Мэтта было полностью обращено к Эмме. – Составишь мне компанию? Не оставишь же ты это чудовище, – он указал на себя, – в одиночестве? – Ну, – девушка сделала вид, что глубоко задумалась, но, очевидно, про себя она уже давно все решила, – так и быть. Ведьма и чудовище рвутся в бой и жаждут оттянуться на шабаше! Диего же стоял в стороне и наблюдал, как они лихо отплясывали под диско, рок 50-х и различную попсятину, пока в его мозгу не сформировалось понимание того, что он снова проиграл. В горле появилась горечь, а на глаза навернулись слезы. «К дьяволу эту вечеринку», – подумал он и в разбитых чувствах направился к выходу. – Эй-йо, Карлос! – внезапно на пути объявился Ал, но Диего сделал вид, что не заметил его. Не хотелось, чтобы тот видел его в таком состоянии. – А вот игнор – удел бессовестных ублюдков, не знал, что ты к ним относишься. Ал схватил его за руку и всего одним незамысловатым движением смог развернуть лицом к себе. – Выкладывай, что случилось. Вдвоем разберемся. – Диаз, – будто из последних сил выплевывая слова, сказал Диего, – я хочу напиться до беспамятства. – Девушки? – понимающе спросил тот. – Девушки, – вздохнув, ответил Диего. – Я как обычно жестко сфейлил. – А мне было отлично, – самодовольно произнес Ал, выходя из клуба. – Я почти целый вечер провел, болтая со Сьюзан. Я и не подозревал, что она приехала из того же города, что и я. Оказалось, у нас и правда много тем для разговора. – Рад, что тебе повезло куда больше. Хоть у кого-то пати удалась. Уговаривать Ала ехать в Брайтон не пришлось, несмотря на то что студенческое общежитие находилось в противоположной стороне: он, по его собственным словам, был за любой кипиш. – В Западный Бронкс ночью соваться не хочется как-то, – аргументировал свою позицию он. – Вдруг еще местные братки порешают. Приятного мало. – Ну-у, – протянул Диего. – В Брайтоне тоже своя атмосфера со своими законами улиц, так что зевать на ходу не стоит. Магазин тети Зины был по обычаю пуст и тих, только лишь слышалось хоровое гудение холодильников и ламп. Сама тетя Зина, его владелица и по совместительству продавщица, храпела за прилавком и видела уже, наверное, десятый сон, когда они притащились в ее обитель и нарушили покой. – Ась, кто тут?* – по-русски выдала она спросонья, когда Диего попытался ее разбудить, а потом, заметив знакомое лицо, широко заулыбалась. – А, Диего, это ты! Как жизнь молодая? Как Людмила? – Хорошо, спасибо, – ответил ей тот, облокачиваясь на прилавок. Это могло затянуться надолго, лучше сразу принять удобную позу. Русские имели привычку говорить много, громко и бесконечно. – Мы с другом, – он указал на стоявшего неподалеку и с интересом разглядывавшего все вокруг Ала, – хотели бы купить у вас две баночки «Бадвейзера», – почесал подбородок. – И одну шоколадку. – А шоколадку зачем? – шепотом поинтересовался Ал, пока тетя Зина отошла. – Для настроения, – без лишних слов выдал в ответ Диего и забрал покупку. – До свидания, тетя Зина! Добродушная женщина помахала ему на прощание, после чего положила голову на прилавок, и ребята поспешили покинуть помещение. – Ты когда-нибудь задумывался, насколько мы разные? – разрывая ночную тишину, задал столь философский вопрос Диего. – Ты только подумай: мы, разные народы, вряд ли когда-либо сможем полностью понять друг друга. – С чего это вдруг? – Ты знал, например, что русские называют свои магазины журналами [7]? О каком взаимопонимании может идти речь, если даже в такой мелочи мы уже под одним и тем же словом подразумеваем абсолютно разные по смыслу вещи? – Чувак, я боюсь, это слишком сложно для меня, – ответил Ал, отпивая из банки. – Мне хочется думать, что все эти послы и дипломаты в итоге смогут разобраться со всем мировым дерьмом и не допустить появления нового. – Ух ты, надо же, – расплылся в улыбке Диего. – А мне казалось, что таких непрошибаемых утопических идеалистов, как я, не существует. – Так, во-первых, сам такой, не надо меня клеймить всякими сомнительными словами, – с высоко поднятым указательным пальцем выдал Ал, – а во-вторых, я просто, как любой другой нормальный человек, ненавижу дерьмо. Особенно то, которое плохо пахнет. – Выходит, – Диего уставился себе под ноги. – Я все-таки такой единственный. – Вот и гордись этим, – Ал толкнул его в бок. – Твои отличительные черты делают тебя индивидуальностью, а не изгоем. – А что... Что, если окружающие не готовы принять эту твою индивидуальность? – спросил тот, разворачивая шоколадную плитку и предлагая ее Алу. – Нет, спасибо, – в довольно резком тоне ответил он. – Терпеть не могу шоколад, и я не боюсь об этом говорить! И со всем в этой жизни так: не нужно бояться выражать свою позицию и скрывать себя настоящего, иначе многие начнут думать, что ты бесхребетное чмо, и станут пользоваться твоей нерешительностью. Тот же закон джунглей, где сильный жрет слабого, но под соусом цивилизованного общества. Сечешь? – Секу, – Диего отломал от плитки целую линию и разом запихнул ее в рот. – Секу, что шоколад сегодня полностью в моем распоряжении.

***

Если бы Диего помнил, что происходило потом, то ему было бы ужасно стыдно за себя, и он, скорее всего, запретил бы кому-либо об этом рассказывать, но, к счастью, он ничего не помнил. Единоличным свидетелем происшествия стал Ал, который как раз-таки совсем не прочь послушать чужие и поведать свои безумные истории. Ограниченному кругу лиц, конечно же. Итак, после того странного разговора они еще не скоро разошлись. Диего, вознамерившись в полной мере реализовать свой план, еще не раз покупал себе выпивку. Не только у тети Зины. Правда, в одном магазине их с криками и матом выгнали, когда Диего, уже прилично поддатый, оступился и повалил на пол целый стенд каких-то консервов. После этого оба, смеясь как ненормальные, понеслись прямиком по улице, представляя, что они герои боевика, и сейчас за ними рванет бомба в виде злого магазинного охранника. – Валим отсюда, амиго, – орал Ал, откидывая с лица волосы и борясь со встречным ветром. – Беги, Форест, беги! – вторил ему Диего. Надо отметить, что для едва ворочащего языком он бежал довольно быстро. Таким глупейшим образом их занесло на пляж. Там они продолжили бесцельно бродить, периодически прячась от ночного патруля в кабинках для переодевания, пока в один момент Диего просто-напросто не заснул на плече Ала. – Лютик вызывает Ромашку, ответьте, – попытался достучаться до спящего друга он, но в ответ получил только слабое похрапывание. – Мистер вампир, вы перебрали с кровью. Диего что-то пробормотал сквозь сон. Ал еще разок толкнул его в бок и, снова не получив никакой реакции, выдохнул ему в лицо дым после очередной затяжки. Он надеялся, что, может быть, неприятный запах, по принципу нашатыря, приведет его в чувства, но нет. Этого парня ничем не пробить. Да и сложно было однозначно сказать, от кого разило сильнее: сигаретами от Ала или хмелем от Диего. Делать нечего, как бы там ни было, Диего наверняка ждали дома, и в светлой и тоже слегка пьяной голове Ала родилась мысль, что это его святой долг, как настоящего пацана, помочь своему бро. Ведь, как известно, бро в беде и познаются. Порывшись в сумке товарища в поисках хоть какой-нибудь наводки, он обнаружил там девчачий по виду блокнот, на первой странице которого было отведено место для подробной информации о владельце и его контактных данных. На удивление, почти вся страница была заполнена аккуратным, витиеватым почерком, который был совсем не похож на тот, которым Диего вел конспекты. Изюминкой оформления стали разноцветные каракули и наклейки с блестками. Вдоволь посмеявшись над этой красотой и переписав все имеющиеся номера и ссылки, Ал прочитал то, что было вписано в графу «место жительства». – Бля, мне это, конечно, о многом сказало, – возмутился он скорее по инерции, понимая, что никто его не услышит и не поможет. Он достал телефон и посмотрел на плохо подсвеченный экран. На дворе двадцать минут первого. Неудивительно. – Ну и что мне с тобой делать?* Решение пришло откуда не ждали. По ту сторону дороги виднелась автобусная остановка, на которых обычно можно было свериться с картой. По крайней мере, в Манхеттене была именно такая схема, и Ал понадеялся, что и в Бруклине местные власти озаботились удобством туристов. Держать подмышкой сомбреро и тянуть за собой вырубившегося друга – само по себе сомнительное удовольствие, но что только не сделаешь из высоких побуждений. Тем более, Ал смог-таки найти дорогу к дому Диего. Так получилось, что остановка находилась буквально в двух шагах от нужного здания, да и сам парень по пути немного пришел в себя, так что Ал вздохнул с облегчением. Помогая другу преодолеть лестничные пролеты, он думал, что будет, когда он расскажет ему о сегодняшней ночи. Да и вообще, стоит ли о ней говорить, или пусть помучается в страшном неведении? Ал представил, как Диего на коленях умоляет его поведать о случившемся, и ухмыльнулся. Это будет интересный эксперимент, пожалуй, один из лучших. Наконец они добрались до квартиры. Ал хотел уже было открыть дверь, когда понял, что ключей он до сих пор не нашел. В сумке Диего он ничего похожего не обнаружил, поэтому пришлось идти на экстренные меры. Запустив руку в карманы джинсов парня, Ал пошарил в них и секундой погодя выудил связку ключей. – Бинго! – прошипел он и вставил первый попавшийся ключ в замочную скважину. Тот, какая удача, подошел, и дверь после двух поворотов замка отворилась. – Ну все, Карлос, бывай, а я... – он хотел сказать «сваливаю», но что-то пошло не так. Пока Ал втаскивал Диего внутрь, включился свет, и он носом к носу столкнулся с до ужаса напуганной женщиной в белом хлопковом халате, в руках у которой был телефон. – К-кто вы? Как вы пробрались в квартиру? – взгляд женщины переместился вниз, и ноги ее тут же подкосились. Хватаясь за стены, она отрывисто проговорила: – Ч-что вы сделали с Д-диего? Ал был не менее шокирован и не смог сразу ей ответить. Он до конца надеялся, что его друг, решивший вдруг уйти в отрыв, живет один. – Мэм, сеньора, э-э, – начал было он, но слова не хотели складываться в осмысленные предложения. – Вы не подумайте, я, э-э, то есть, он, Диего, как бы это сказать... – Ал закусил губу, – он просто слегка не в себе. – Что? – казалось, волосы на голове бедной женщины встали дыбом. – Он жив? – Живее всех живых! – интенсивно закивал Ал, отчего кудри снова рассыпались по лицу. Раздвинув их как театральный занавес, он продолжил: – Все хорошо, правда, просто он... поскользнулся на банановой кожуре! – он грустно посмотрел на валявшегося на полу Диего. – Выходит, Дисней нам не врал. От таких новостей женщина осела. – В таком случае, – подытожил Ал, решив, что пора делать ноги, – я, наверное, пойду. – Подождите, – бесцветным голосом сказала женщина, – вы ворвались в мой дом, приволокли на его порог моего сына в бессознательном состоянии и хотите просто так уйти? – она посмотрела на телефон, который до сих пор был намертво зажат в ее руках. – Мне очень жаль, но я не могу вас так просто отпустить, и по-хорошему я должна вызвать полицию, если вы сейчас же не соизволите объясниться. – Не надо полицию! – взмолился вконец вымотанный Ал. – Сейчас все скажу, все как на духу выдам! Именно так Ал познакомился с Людмилой, матерью Диего, которая являла собой образец материнской святости. Мало того, что копов она так и не вызвала, так еще в процессе исповеди, видя, что и для самого Ала вся эта дурацкая ситуация тоже стресс, предложила выпить чаю с вафлями. Тот сначала порывался отказаться, но Людмила в итоге настояла на своем, и вскоре они вдвоем уже сидели на кухне. Диего же по воле его матери Ал отбуксировал в спальню. Спальней оказалась маленькая, максимум десять квадратных метров, комнатка. Места в ней было так мало, что вся мебель стояла впритык, отчего создавалось впечатление нагроможденности. В торцевой стене зияло огромное незанавешенное окно, сквозь которое виднелись огни улиц Брайтона. Но самое поразительное в этой неказистой комнатке – стены. Все они были обклеены плакатами, фотографиями и наклейками, обвешаны вымпелами, флагами и значками, а те места, которые остались ничем не заняты, были забиты маркерными надписями, которые на проверку оказались различными фразами или даже стихами, сочиненными хозяином комнаты. Это настолько поразило Ала, что он задержался в комнате намного дольше, чем нужно, и в итоге его позвала Людмила и поинтересовалась, все ли в порядке. – Да-да, сейчас вернусь, – ответил ей Ал, взгляд которого остановился на пускающем во сне слюни Диего. – Чувак, – обратился он к нему, прекрасно осознавая, что его вряд ли услышат, – я отчего-то прихожу к выводу, что ты просто не ценишь то, что имеешь. Печально. И перед тем, как покинуть помещение, он достал из кармана брюк ту самую брошь, что Диего снял с себя еще в самом начале вечера, и что выпала у него из сумки в том магазине, откуда их выгнали, протер ее и положил на письменный стол.

***

Диего искренне не понимал, почему после той самой хэллоуинской ночи Ал стал как-то странно, с прищуром, на него смотреть и упоминать молочные смеси, но подозревал, что ничего хорошего за этим не стояло. Последнее его воспоминание с того дня – как они вместе гуляют по окрестностям Брайтона, а первое нового – он лежит в своей кровати. И вроде бы все нормально, но почему-то Диего упорно не покидало ощущение, что что-то здесь не так. А Ал к тому же как назло отказывался говорить, что же тогда произошло на самом деле, лишь хитро щурился и спрашивал, как Диего относится к грушевому пюре. В конце концов, его все эти вопросы и отсылки к детству доконали настолько, что он объявил Алу бойкот: – Не хочешь говорить – не надо, я отныне с тобой тоже не разговариваю. Так он продержался целых три дня, но сломался, когда на экраны кинотеатров вышел новый фильм. И все бы ничего, но именно в тот момент в кино действовала акция – приведи друга и получи скидку, так что уже на следующий день Диего пришел к Алу с предложением мира и приглашением сходить на ближайший сеанс. – Заметано, но только если ты в качестве извинений схаваешь баночку детского питания без помощи столовых приборов, пока я буду снимать это на видео. Сначала он подумал, что это всего лишь очередная шутка, но потом оказалось, что Ал сказал это на полном серьезе. Диего долго не мог решиться на столь рисковый ход, но в итоге с нерушимым условием, что никто и никогда, кроме них двоих, не увидит это видео, он согласился. – Дамы и господа, а сейчас вы можете видеть смертельный номер: Диего Карлос, придурок номер один во всей Америке, пытается без ложек и вилок сожрать детский творожок, – прокомментировал творящуюся в кадре вакханалию Ал. – Не повторяйте это дома, слышите, ни в коем случае не повторяйте это дома, это может быть опасно для жизни! – Каким образом? – из любопытства встрял со своим вопросом Диего. – А таким, что пока вы будете глотать еду, вы можете случайно начать ржать и подавиться собственным смехом. Да и вообще, у тебя есть желание и возможность разговаривать? Непорядок! Ну-ка, ам-ам, ложечку за маму, ложечку за папу и еще одну за дядю Ала. Вот это я понимаю методы воспитания! Экзекуция творожком была закончена, когда в баночке не осталось ни капли, а Диего с Алом красные, как раки, и обессиленные от дикого смеха валялись на полу. Так незаметно подкралось Рождество. За день до него город знатно припорошило снегом, так что многие ньюйоркцы предпочли в праздник остаться дома и провести его перед камином в кругу семьи. Аналогичным образом поступил и Диего, хоть в его случае и выбора-то особенно не было. По ряду причин. Начать хотя бы с того, что он опять пролетел со своими планами. Дело в том, что он еще с ноября планировал, куда ему податься в рождественскую ночь. В идеале он должен был провести ее с Эммой, чего усиленно добивался: все время ошивался рядом с девушкой, постоянно намекал на двадцать пятое и ненавязчиво пытался выяснить, не хочет ли она провести его вместе, и, наконец, подкидывал ей записочки, в которых оригинальным способом приглашал в гости. Все это она успешно пропускала мимо ушей и глаз, так что, как бы он ни старался лезть из кожи вон, его не замечали. Точнее замечали, но не те, кто надо. Однажды каким-то чудесным образом одна из написанных Диего записочек попала в руки к Нате. Что тогда началось... Она с визгом после занятий налетела на него, ничего не понимающего, и начала душить в объятиях, приговаривая: – Я так рада, что ты пригласил меня к себе на Рождество! Я обязательно приду. Не могу пропустить такое событие! И как бы Диего ни пытался ей втолковать, что это ошибка, все без толку. Ната на то и Ната, что всегда до последнего стояла на своем. Теперь, оказавшись в еще более запущенной ситуации, требующей незамедлительных действий, Диего набрался мужества и решил в открытую пригласить Эмму. Без утаек и намеков. Выждав нужный момент, когда она останется одна, без своих подружек и этого Лемье, который с момента первого появления вечно вился вокруг, Диего подошел к ней и так уверенно, как только мог, сказал: – Привет, Эмма, я устраиваю у себя дома праздничный ужин на Рождество и, знаешь, – он сглотнул, – я хотел пригласить тебя. Приходи, будет клево. – О, это так мило с твоей стороны, – улыбнулась ему Эмма, складывая руки на груди. – Я бы с удовольствием пришла, но я занята в этот день. – Но... это ведь Рождество, да и к тому же вечер пятницы... Диего искренне не понимал, что за дела могут быть в такой день, если только это не очередная отговорка. – Именно. Двадцать пятого числа у Мэтта день рождения, и я иду к нему на вечеринку. Так что при всем желании, я никак не смогу заглянуть к тебе на огонек. Прости, пожалуйста. Опять Мэтт. Лемье умудрился испортить ему все планы, даже не присутствуя при разговоре лично. – Ничего, все в порядке, – Диего постарался, чтобы его голос звучал максимально спокойно и не обиженно, но получилось так себе. Эмма еще раз извинилась за накладку, после чего они разминулись. Отныне, мало того, что у него полетели все планы, так еще и прибавилась как минимум одна проблема в виде Наты. Ему срочно нужна была подмога, и на выручку, как уже сложилось, пришел Ал. Диего выяснил, что он собирается скучать и предаваться блаженной неге в рождественскую ночь совершенно случайно. Они обсуждали экзамены, когда оказалось, что, во-первых, Ал ничем не занят, а во-вторых, ему жесть как лень готовиться к тестам. Таким образом, Диего решил убить двоих зайцев одновременно: и не дать Алу заскучать, и не допустить возможности того, что они с Натой останутся вдвоем. Людмила на известие о том, что к ним в праздничную ночь придут двое друзей ее сына, очень и очень обрадовалась. Она всегда была человеком дружелюбным и гостеприимным, так что устраивать разного рода званые ужины любила. С закусками, горячими блюдами и многочисленными салатами она всегда справлялась на ура, а в этот раз и вовсе превзошла саму себя. Об этом ей в назначенный час не преминул сообщить Диего. – Это правда, миссис Карлос, – поддакнула Ната, уминая салат, – у вас получилось просто замечательное рагу, а оливье вообще, что надо! Прямо как будто дома Новый год праздную. Вообще Диего не ожидал такого, но в итоге все получилось как нельзя лучше. Людмила, узнав в Нате русскую натуру, весь вечер провела в разговоре по большей степени с ней, то и дело спрашивая, как там сейчас в России. Ната же охотно делилась впечатлениями, новостями и подробностями, так что парни решили предоставить двух разговорившихся женщин друг другу и ретироваться, пока никто не выступил против их отсутствия. – Чувак, – произнес Ал, когда они уединились в спальне Диего. – Я реально не думал, что твоя мать и Брин соотечественники. Ты тоже из их тусовки, получается? – Нет, ты чего, – Диего замотал головой. – Я американец, окей? Родился в Штатах, и мне этого достаточно для самоопределения. И они, кстати, не соотечественники. Мать моя вообще-то полячка, которая просто какое-то время жила в Советском Союзе. Или вроде того... Не знаю, все очень сложно. Она не особенно часто порывалась рассказывать мне о своем прошлом. Говорила: «Все это уже не важно, главное, что происходит с нами сейчас и что нас ждет в будущем». Всегда ей завидовал в этом плане, слишком уж легко она умеет отпускать былое. В ответ на это Ал предложил грузиться не тяжелыми воспоминаниями, а книгами и хранящимися в них ответами к тестам. Диего с готовностью согласился. Так они просидели за учебниками около часа, пока в комнату не заглянула Ната. – С Рождеством, ботаники, – задорно пропела она, и ребята поспешили поздравить ее в ответ. – Вас за книжными корешками уже совсем не видно. – Она права, Карлос, – отбросив учебник, лежащий на груди, возвестил Ал. – Какого черта мы учимся, пока все остальные веселятся? – Ну, я... – попытался оправдаться Диего, но в один момент понял, что он и сам не горит желанием провести весь вечер за зазубриванием. – Ладно, убедили, пошли веселиться. – Ура! – взревела Ната, а Ал уже вслух предлагал, куда им можно пойти. – Ребята, ребята, – успокоил их Диего, – раз уж мы собрались праздновать Рождество весело, то ни в коем случае не надо ничего планировать. Это же время чудес, так? В итоге все само по себе сложится так, как должно. – Точняк, – подхватила его мысль Ната. – Будем просто плыть по течению. Все самые крутые истории так и начинаются. – Тем не менее, есть предложение ближе к часу ночи двинуть на Таймс-Сквер, – щелкнул пальцами Ал. – Обязательно же на какой-нибудь движ попадем. Движ и правда был, да еще какой. Диего даже мимолетом подумал, будто сегодня Нью-Йорк решил повторно отпраздновать День независимости. Хотя, возможно, это было лишь наваждение, ведь рядом с хорошей компанией все всегда кажется лучше, ярче и увлекательнее.