Шаг навстречу вселенной

      Как бы Мадлин хотелось, чтобы это был всего лишь сон! Пусть нежеланный, пусть вызывающий холодный озноб и заставляющий вскочить посреди ночи с невольным вскриком, а потом понять, что страшные видения — лишь несуществующий мираж. И, глядя на сумрачные очертания тихой и уютной спальни, успокоиться, облегченно вздохнуть, нежа в сердце благодарность судьбе за пробуждение от жуткого кошмара, и снова завернуться в одеяло, чтобы провалиться в крепкий сон без сновидений.       Но это была явь. Неотвратимая явь, в которой Винни, стиснув зубы и содрав шлем, с трудом поднялся с земли, не замечая ни своих ожогов, оставивших кровавые пятна на опаленной байкерской куртке, ни боли в разбитой спине, и сгреб в охапку Чарли, которая едва пришла в себя после такого жесткого падения с мотоцикла и слабыми пальцами зажимала рану на плече. А Винни бормотал бессвязные слова утешения, больше похожие на отчаянную колыбельную. Явь, в которой Тротл, удостоверившись, что его друзья живы, и распахнув визор, вышел чуть вперед, прикрывая их собой и придерживая одной рукой Мадлин у себя за спиной, и направил оружие на подступающих из темноты врагов. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, но даже через держащую ее руку Мадлин чувствовала, что тело Тротла оставалось таким же собранным и сжатым в стальную пружину. Он был готов биться с любым, кто появится на темной лесной дороге.       Однако преследователи не спешили показываться на открытом участке или нападать и выжидательно рассредоточились за деревьями, не давая рыжему никакой возможности перестрелять их. Он неустанно сканировал глазами все видимое ему пространство и от бессильной досады глухо зарычал, нервно подергивая своим хвостом, ибо не знал, что те задумали, и понимал, что у него и его друзей нет никакой возможности ни уйти от преследователей, ни укрыться от выстрелов.       Внезапно послышался шум приближающихся машин, и в ночной темноте даже Мадлин различила блеснувший корпус какого-то обшитого инопланетной бронировкой фургона, который показался в зоне их видимости и остановился. Тротл держал его на прицеле, хотя и понимал, что против такой техники его лазерный пистолет был игрушкой. Его вторая рука, на мгновение отпустив Мадлин, потянулась к поясу нащупать оставшиеся гранаты, но в этот момент тишину разорвал громкий голос какого-то мужчины, который находился в фургоне.       — Сдавайтесь, жалкие марсиане! Не пытайтесь противостоять нам, вы окружены, и наша численность превышает вашу в несколько десятков раз. Бросайте оружие!       Тротл медленно и с каким-то шипением выдохнул и решительно ответил:       — Не сдадимся! Пусть вас сотни, мы умеем бороться с такими, как вы!       — Да? — усмехнулся мужчина. — Находясь на войне, может быть. Но сейчас вы несколько в другом положении, не находишь, малыш? Вас приказано взять живыми, а вот с девками я церемониться не стану. Не сдадитесь добровольно, поджарю их на месте. Тем более это, кажется, они сперли мою машину?       Боров! Так вот кто это был!       Между тем он для подтверждения своих слов дал короткую команду, и сразу несколько выродков пальнули в их сторону, и световые лучи прошлись в устрашающей близости от девушек. Но ни одна из них даже не вскрикнула, лишь Винни грязно выругался, а Тротл еще больше попытался прикрыть собой Мадлин.       — У вас минута на размышления, — продолжил Боров. — После этого вашим девчонкам конец. Ни мне, ни мистеру Лимбургеру они не нужны.       В воздухе повисла безысходная тишина, и лишь сердце отдавалось упрямым пульсом прямо в горящих висках.       — Не сдавайтесь, ребята, — прошептала Чарли. — Они убьют вас так же, как и нас, только не сразу. Вы же это знаете.       — Ничего не говори, милая, — горько пробормотал в ответ Винни. — Нет никакого выбора. Нет…       Тротл молчал, все так же непоколебимо подняв гордую голову, все еще скрытую шлемом. Мадлин, с ужасом понимая исход этой битвы, горячо прижалась к его спине, не в силах произнести хотя бы что-то. Да и имели ли смысл любые слова, не способные выразить ту бурю эмоций и чувств, что душили ее легкие и разрывали сердце на острые осколки прямо в грудной клетке? В ответ Тротл, все так же не шевелясь, медленно обвил ее стан своим хвостом, крепко и ласково прижимая девушку к себе в последний раз и не имея возможности сделать это по-другому. Он судорожно вздохнул и опустил чуть дрогнувшую в последний момент руку с оружием. Пальцы его разжались, и пистолет полетел на пыльную землю. Объятия хвоста соскользнули, и он подтолкнул Мадлин, чтобы она отступила назад. Вот и все.       С земли поднялся и Винни, выпуская из дрожащих рук Чарли. Он подошел к Тротлу и бесстрашно встал рядом, бросая и свое оружие с холодным вызовом. Мадлин, все еще не веря в происходящее и чувствуя, как почти задыхается от отчаяния, присела к Чарли и ободрительно сжала ее ладонь.       — Молодцы, — довольно протянул Боров. — Пусть девчонки подойдут сюда. Живо!       В подтверждение его слов с десяток выродков, наконец, выступили из своих укрытий и нацелили на марсиан пистолеты. Сопротивляться теперь было бессмысленно. Мадлин помогла подруге подняться с земли и, поддерживая ее за талию, направилась вместе с ней к мрачному фургону. Проходя мимо марсиан, она украдкой бросила на них полный тоски взгляд. Такими застывшими и решительными она еще никогда их не видела. Они сдавались в плен врагам, отдавая себе полный отчет о том, чем это для них закончится, но в сердцах продолжали немую борьбу и оставались непоколебимы и верны своей свободе и убеждениям. Мадлин устыдилась своих эмоций, ведь не только она могла больше никогда не увидеть их живыми. Марсиане тоже провожали девушек пронзительными взглядами. Она сделала короткий вздох и, закусив губу, чтобы не показывать больше ни страха, ни отчаяния, пошла вперед вместе с Чарли, которая, казалось, никак не реагировала на происходящее и молча следовала за подругой, все еще зажимая раненое плечо.       Когда они приблизились к фургону, Боров кивнул сидящему рядом Помощнику:       — Сажай их к себе и увози. Ты знаешь, что делать. Здесь мне сопли и слезы не нужны.       Помощник вылез из кабины и сделал знак выродкам окружить девушек. Черные фигуры, подгоняя пистолетами, увлекли их за фургон, где оказалась еще одна такая же машина. Их наскоро затолкали внутрь в пустое и железное пространство и с грохотом захлопнули двери. Там было темно и холодно. Через пару мгновений мотор взревел, и их повезли в неизвестном направлении.       Мадлин оторвала от своей кофты рукав и помогла Чарли замотать плечо, чтобы остановить кровь и защитить рану. Подруга продолжала молчать и никак не выдавала своего внутреннего состояния. Мадлин опустилась на холодный пол рядом с ней и прикрыла глаза. Почему же Боров сказал: мне сопли и слезы не нужны? Но уже в следующее мгновение сердце ее больно резануло от очевидного ответа. С марсианами собирались сделать то, чего девушкам видеть не стоило. Уж лучше было умереть прямо там на месте, чем жить дальше в такой пустой и чудовищной неизвестности.       — Чарли, — тихонько позвала она, чувствуя, как паника вновь накатывает на нее в этой кромешной тьме.       — Тсс, — вдруг прошептала в ответ девушка. — Не радуй их страхом ни за себя, ни за ребят. Только хуже им сделаешь.       Мадлин молча опустила голову, понимая, на что намекала Чарли. Даже в этой темноте за ними наблюдали и любое проявление эмоций и чувств могли использовать против них. Оставалось лишь, стиснув челюсти, ждать уготованное судьбой и не переставать верить и бороться, как это делали марсиане. Конец еще не наступил. Скоро истекут те несколько часов, отведенные на работу кристаллов. Реальность, наконец-то, восстановится. Надежда теплилась призрачным лучиком дрожащего света. Нужно было только дотерпеть.       Как долго их везли в неизвестном направлении, Мадлин не знала. Машина внезапно затормозила, и двери распахнулись. Выродки, держа девушек на прицеле, повели их с какой-то подземной парковки по длинным полутемным коридорам, пока, наконец, не открыли перед ними двери большого, едва освещенного помещения с низким потолком и втолкнули в расположенную в стене камеру, отделенную от зала крепкой решеткой, которая закрылась за ними на замок.       Девушки осмотрелись. Бетонный пол, холодные стены, толстая решетка до самого потолка, на противоположной стороне — ряд точно таких же камер. А в глубине зала поблескивали в тусклом свете какие-то приборы и конструкции непонятного назначения.       — Лаборатория Карбункула, — с отвращением прошептала Чарли. — Судя по антуражу, это может быть только она. Что ж, очень плохо…       — Он будет ставить над нами опыты? — обессиленно спросила Мадлин, даже не испугавшись своего вопроса.       — Вряд ли, мы для него пустое место. Но вот если сюда приведут и ребят…       Мадлин тихо ахнула, догадываясь, к чему клонит Чарли. Марсиане уже были вынуждены сдаться в плен, хотя были готовы сражаться до последнего, и лишь потому, что Боров пригрозил им расправой с дорогими им девушками. Что еще он заставит их сделать или рассказать, имея в руках такой козырь? Теперь ясно, почему любое переживание за марсиан могло обернуться против них.       — Я поняла, — вздохнула Мадлин. — Я постараюсь оставаться равнодушной. Если, конечно, мы вообще снова увидимся.       На это Чарли ничего не возразила, а лишь уселась на пол и, обхватив колени руками, стала ждать. Даже ей с трудом давалось вынужденно напускное спокойствие.       Спустя некоторое время послышался шум, двери лаборатории вновь распахнулись, и под топот множества ног показались Тротл и Винни с закованными руками в сопровождении целого отряда выродков, которые втолкнули их в камеру напротив и заперли. Мадлин, едва подавив взволнованный возглас и порыв прильнуть к решетке, чтобы быть к ним ближе, смотрела на марсиан во все глаза, теша себя осознанием того, что они пока еще живы, что она их снова видит, и страшась за их будущее. На них не было больше шлемов и курток, а на штанах и футболках теперь так явственно были видны их обожженные раны. Шерсть Винни приобрела грязно-серый оттенок, а на его нахмуренном лице явственно красовался свежий красный порез и наливающийся черным синяк. Тротл был суров и сдержан и вовсе не обращал внимания ни на раненое бедро, продолжавшее медленно кровоточить, ни на новые рваные ссадины на спине и под ребрами. Чуть прихрамывая, он отошел в угол и тяжело опустился на холодный пол. Но глаза его, скрытые темными очками и свалявшейся челкой неотрывно смотрели на Мадлин через обе решетки, будто лишь это было единственно значимым и важным для него в тот момент. И девушка, словно зачарованная, смотрела в ответ, боясь потерять хотя бы мгновение этого молчаливого контакта, ведь никто не знал, сколько им осталось жить, и что с ними станет.       И лишь Винни стоял перед самой решеткой, сжав кулаки скованных сильных рук и подергивая взъерошенным хвостом, и оглядывал видимое пространство лаборатории и замки их камер. Потом он перевел взгляд красных глаз на Чарли, уткнувшуюся носом в колени, и тягостно вздохнул. Он понимал, почему она не смотрела на них, боясь хоть чем-то выдать врагам свое особо трепетное отношение к верным друзьям, и не ждал большего, хотя с тоской нет-нет, да поглядывал на нее, сокрушаясь от своих никому неведомых горьких мыслей.       Томиться в неведении им пришлось недолго. Внезапно шумно вспыхнул свет, озаряя все помещение лаборатории, теперь кажущейся такой холодной и давящей за счет неприятно выбеленных стен и нависающего потолка. Двери снова раскрылись, впуская несколько вооруженных выродков, за которыми вошли Боров и какой-то невысокий, сморщенный человечек с копной бесцветных и бесформенных волос на непропорционально крупной голове, которая, странным образом удерживаясь на тоненькой кожистой шее, торчала из белого заношенного халата, болтающегося на его щуплом тельце. При его появлении Тротл почти по-звериному, с отвращением фыркнул, а Винни зарычал.       Но человечек вовсе не обратил на них внимания. Казалось, он был взволнован и озабочен совсем другими проблемами.       — Где же мистер Лимбургер? — пробормотал он сухим скрипучим голосом, почему-то шаря руками по карманам, будто ответ крылся именно там. — Как не кстати на нас свалились эти мерзкие грызуны! Я надеялся, что они уже сдохли, а они опять здесь, что б им неладно было!       — Карбункул! — ехидно прошипел Винни. — Мы тоже счастливы видеть тебя все еще живым. Как ты умудрился до сих пор не отравиться или не подорваться от своих изобретений?       На голос белого Чарли подняла голову, не ожидав, что тот вступит в диалог с врагами. Но, видимо, Винни очень хотелось задеть этого сморщенного доктора.       Карбункул, тем не менее, весьма равнодушно отреагировал на его тираду и, бросив в сторону марсиан лишь беглый взгляд, поспешил к каким-то приборам, расположенным рядом с непонятного назначения панелью управления.       — В отличие от вас, глупые животные, я выбрал правильный путь в этой жизни и всегда буду живее всех живых. Чего уже не скажешь о вас.       — Да какой путь, сморчок? — усмехнулся Винни. — Тухнуть по вредным подземельям, горбатясь на вшивого подонка Лимбургера? Да уж, жизнь достойная черной зависти!       Продолжая что-то сосредоточенно настраивать, Карбункул скрипуче закашлял, фанатично улыбаясь, и пробормотал:       — У меня есть то, чего никогда не было у вас, жалкие повстанцы! Власть! А за «вшивого подонка», кем ты назвал моего босса, я увеличу твою дозу!       Винни расхохотался.       — Власть? И это ты называешь властью? Да уж лучше сдохнуть!       — Не торопись, — зловеще пропел доктор. — Сегодня быстро не умрет никто.       Мадлин переглянулась с Чарли. Чем медленнее будет происходить то, что задумали враги, тем больше у них было шансов спастись. Нужно было всеми способами оттянуть развязку. Сколько еще осталось до соединения реальностей? Мадлин посмотрела на время: чуть больше двух часов. Так мало, и так чудовищно много. Протянут ли они? Дождутся ли?       В этот момент в дверях показалась внушительная фигура крупного мужчины, превосходящего своими тучными габаритами Борова раза в три. Одетый в отглаженный и свежий деловой костюм с белоснежной сорочкой, он застыл на мгновение на пороге, и на его бесформенном и каком-то неестественно гладком лице растянулась широкая улыбка, обнажая неожиданно острые и серые зубы. Он довольно вдохнул воздух и, медленно входя, наконец, в лабораторию, произнес низким голосом:       — О сладостный момент, которого я ждал так долго! О триумф моего терпения, коему воздалось по заслугам! Неужто я не сплю, и я действительно дожил до этого величайшего дня?       Карбункул бросился навстречу, заглядывая ему преданно в глаза, и заскрипел:       — Мистер Лимбургер! Мы вас так ждали! Какая радость! Какая приятная победа!       Мадлин почувствовала, как по ее телу пробежал холодок отвращения. К ним пожаловал тот самый мерзавец Лимбургер, которого так долго пытались поймать марсиане, который уничтожил их планету и практически разрушил весь Чикаго, поставив под угрозу будущее Земли, и которого она заочно ненавидела за его злодеяния. Но по чудовищной иронии судьбы они находились именно в его руках.       Между тем Лимбургер неспешно подошел к камере Тротла и Винни и, заложив руки за спину, стал осматривать их самодовольным и хищным взглядом.       — Ты только посмотри, Карбункул! Те самые марсианские недоноски, упрямые борцы за свободу, из-за которых я терпел столько неудач и поражений. И теперь они вновь схвачены!       — Да, босс, мы взяли всех, кого смогли найти, — елейно напевал Карбункул. — Эти двое и еще девчонки. А теперь позвольте оставить вас вместе с вашим триумфом и поспешить к расщепителю. У меня есть некоторые опасения, связанные с его работой, и мне бы хотелось кое-что перепроверить.       Сердце Мадлин ушло в пятки. Если только Карбункул окажется рядом с расщепителем, он наверняка поймет, что что-то не так. Ему будет достаточно посмотреть на панель управления, которую она даже не успела закрепить винтами, чтобы догадаться о вмешательстве. И тогда пиши пропало. Уж Карбункул-то наверняка будет знать, как остановить обратный процесс нивелирования излучений, запущенный соединением кристаллов, и шансов на спасение реальностей не останется.       Но Лимбургер неожиданно положил свою заплывшую жиром руку на щуплое плечо Карбункула и беспечно произнес:       — Мой дорогой доктор, оставьте на время этот расщепитель! Вы проверяли его пару часов назад! Что могло с ним произойти? Уже столько дней он находится под вашим неусыпным контролем.       — Да, но не будем забывать, — занервничал тот, — что эти гадкие грызуны пытались проникнуть на территорию фабрики, и я…       — Но они же не проникли! А вы мне нужны здесь. Кто кроме вас сможет справиться с чудо техникой, необходимой для… наших увеселительных мероприятий?       И, казавшийся таким вежливым, обходительным и почти миролюбивым, Лимбургер отвратительно рассмеялся, всем своим видом давая понять, что вежливость была лишь частью его двуличного и коварного образа. Он подал знак Борову покинуть помещение, и выродки заперли за ним дверь, а плутаркианец подтолкнул расстроенного доктора в сторону его приборов. Сам же он вновь обратил свой жадный взгляд к марсианам, которые все это время не шевелились и молча наблюдали за его действиями.       — Итак, борцы за свободу. Я бесконечно рад видеть вас в своей цитадели, тем более за решеткой. Но где же ваш третий собрат? Кажется, его звали Модо? Неужели он погиб и лишил меня удовольствия видеть его снова?       Марсиане все так же молчали, но Лимбургера это нисколько не огорчало. Потому что, скрестив руки на груди, он продолжил, упиваясь моментом:       — Нет, думаю, он не погиб, раз вы так спокойны, но очень жаль, что он не с вами. Я так надеялся закончить то, что не успел в прошлый раз.       И он театрально выдержал паузу. Мадлин, внимательно наблюдавшая за марсианами, заметила, как у стоявшего Винни дернулся его красный глаз, постепенно сужаясь в грозную щелку, а ладони Тротла невольно сжались в кулаки. В воздухе повисло недоброе напряжение. Никто не хотел ворошить прошлое, которое и так было не выжечь из памяти. Но Лимбургер, казалось, прекрасно это понимал и был настроен вспомнить и озвучить все то, к чему марсиане старались не возвращаться ни в мыслях, ни на словах.       — Прошло уже три года, а я до сих пор чую запах его свежей крови, — неожиданно хищно и жестко произнес Лимбургер. — Вы помните этот момент? Я собирался достать из его упрямой груди трепещущее сердце. И тем самым доказать ему, что, сколь храбрым и бесстрашным бы он ни был, его жизнь ничего не стоит, окажись он в руках сильного правителя. И хотя наш дражайший доктор малость не рассчитал количество стимуляторов и адреналина, которыми он накачал вашего серого друга, чтобы тот оставался в сознании до самого конца, и он все же вырубился… И тем не менее, как было приятно разрезать его грудную клетку и уже почти видеть, почти чувствовать бьющееся сердце, которое мне оставалось лишь схватить руками и вырвать с корнем из его тела… Однако мне помешали.       И Лимбургер, наслаждаясь зверскими воспоминаниями, замолчал на пару мгновений, сокрушенно качая головой.       Мадлин в ужасе закусила губу, едва понимая, как могла быть правдой та чудовищная жестокость, которую она только что услышала. Но она прекрасно помнила то утро в чикагской квартире своей кузины, когда немного смущенный Модо разбудил их с Тротлом, стоя на пороге в распахнутой рубашке и шортах, и она впервые увидела на его теле длинный рваный шрам, шедший через его грудь. Так вот как он получил его. Так вот что с ним случилось. Она могла представить все что угодно: войну, перестрелку, драку, взрыв, осколочное ранение… Но чтобы у живого существа, насильно удерживаемого в сознании, пытались вырвать бьющееся сердце… И после всего этого Модо выжил и продолжал идти вперед и улыбаться. У Мадлин от ужаса перехватило дыхание, и она бездумно прижалась горящим лбом к холодной решетке, пытаясь отогнать ту страшную картину, которая вставала перед ее глазами. Как же Лимбургер до сих пор не сдох от таких злодеяний?       Чарли тихо протянула к ней руку и чуть слышно шепнула:       — Боже мой, я тоже не знала…       Тротл, сидя на полу в своем углу, с отвращением сплюнул ту горечь, что вызвали в нем слова Лимбургера. Видел ли он все то, что этот мерзавец делал с Модо? Судя по выражению его лица, ставшего еще более непримиримым и суровым, он прекрасно помнил каждое мгновение той жуткой сцены. Как помнил и Винни, который не удержался и, ударив своими оковами о решетку, выругался сквозь зубы.       Казалось, Лимбургер только этого и ждал. Он встрепенулся от досадных воспоминаний своего поражения, и снова его холеное лицо заулыбалось.       — Зачем шумишь, мой юный друг? Если я не ошибаюсь, Винсент? Как тебя еще называли твои подельники из отряда? Панк? Да, припоминаю, несравненная троица: лихач, здоровяк и панк. Любимец девушек, марсианский красавчик, сорви голова.       По мере того, как Лимбургер говорил, глаза Винни наливались огненной ненавистью, будто он предчувствовал то, что тот скажет. Его мелко затрясло, и его запыленная шерсть встала дыбом.       — Да, панк. Так ведь и она называла тебя, верно? — продолжал Лимбургер, наслаждаясь произведенным эффектом. — Милые марсианские голубки… Мне даже жаль, что она умерла такой юной.       — Она не умерла, — хрипло прошипел Винни, едва сдерживая свое отвращение. — Ты убил ее!       — Ах да, точно, — всплеснул руками Лимбургер. — Конечно, я убил ее. А что мне было делать? Ведь она неслась на своем военном мотоцикле в ваш мерзкий лагерь борцов за свободу, чтобы сообщить, что вы попали ко мне в плен. А я имел на вас свои виды и не рассчитывал так скоро потерять. Поэтому пришлось застрелить ее, бедняжку. Мои солдаты говорили, прежде чем умереть, она все повторяла твое имя: панк, милый панк Винни… Все равно такой повеса и гуляка как ты был недостоин ее любви, поэтому даже хорошо, что я ее убил. И ты даже не присутствовал на ее похоронах, когда ее сожгли на погребальном костре. Так что я оказал тебе огромную услугу. Как же ее звали?.. Малышка Харли. Как интересно, Винсент, а ты верен своим вкусам. Харли, Чарли…       И Лимбургер, весьма довольный своей тирадой, гадко расхохотался.       — Ты, наверное, хочешь знать, убью ли я Чарли? Обязательно. Но ты снова этого не увидишь и даже не узнаешь, как именно я это сделаю. Я убью ее после тебя, и, возможно, умирая, она также будет шептать твое имя!       Винни всего трясло. Вцепившись пальцами в прутья решетки, он до синевы сжал кулаки, пытаясь подавить ту боль, которую всколыхнули в нем эти воспоминания. Его почти почерневшие антенны мелко вибрировали, практически излучая какие-то неведомые потоки энергии, заставляющие его глаза светиться яростным огнем. Он шумно и тяжело дышал, и лишь губы его что-то беззвучно бормотали.       — Винс! — решительно одернул его Тротл. — Держи себя в руках, брат. Он всего этого не достоин. Ты справишься!       Строгие слова рыжего немного привели Винни в чувства, и он, еще раз со всей дури шарахнув оковами о решетку, отошел в сторону и прислонился лбом к стене, пытаясь совладать с эмоциями и успокоиться.       — Молодец, Тротл, — между тем обратил к нему свой взор Лимбургер. — Не зря ты лидер и в вашей троице, и в отряде борцов на Марсе. Но всегда ли тебя все слушались беспрекословно? Всегда ли твоя железная выдержка, рассудительность и спокойствие были примером для остальных?       Тротл молчал, но Лимбургер внезапно развернулся к противоположной камере. Мадлин невольно сделала пару шагов назад, глядя на эту омерзительную физиономию жестокого убийцы.       — Кто же тут у нас? — как ни в чем не бывало проворковал плутаркианец. — Девчонки. Моя давняя знакомая Чарли. Упрямая и несговорчивая. Ничего, милочка, сегодня ты, надеюсь, станешь пообходительнее, чем с моими подчиненными. Твой звездный час впереди, ты все слышала. А вот эта девчонка, которую я использовал для своего временного прикрытия, — вдруг холодно указал он толстым пальцем на Мадлин, — мне больше совершенно не нужна. Избавьтесь от нее немедленно! Расстрелять!       И он резко кивнул выродкам, которые тут же направили на нее несколько пистолетов. Мадлин от неожиданности даже не успела осознать, что ее сейчас убьют, и лишь в недоумении распахнула глаза. Но уже в следующую долю секунды выродков остановил решительный и резкий окрик Тротла:       — Не тронь девушку, подонок!!!       Лимбургер, подав выродкам знак рукой, медленно повернулся к марсианам и довольно протянул:       — Ах, значит, я не ошибся. Она дорога тебе. Ну что ж, все складывается как нельзя лучше. И на этот раз мне никто не помешает. Мы немного поболтали по душам, вспомнили, так сказать, дела минувших дней. Но пора приступать к главному. Карбункул, готовьте все необходимое. Выходи, Тротл. Теперь твоя очередь. Беседовать будем долго, помнишь, как в прошлый раз?