***
- Мама, хватит! - кричит она, едва уворачиваясь от стремительных ударов. - Я устала! - Врагу тоже это скажешь? - строго спросила Сакура, внезапно появившись у неё за спиной, после чего вырубила дочь мягким касанием в шею. Кое-чему любимый муж её всё-таки научил. Сарада очухалась дома, в своей постели, раздетая и заботливо укрытая одеялом. Она сползла с кровати, нацепила на нос очки и отправилась на кухню в поисках матери. - Хорошо отдохнула, дорогая? - Хм, - произносит она, и Сакура в очередной раз поражается, как же они всё-таки похожи. - Всё ещё станешь утверждать, что тайдзюцу бесполезное умение? Меня очень огорчает слышать от тебя подобные утверждения. - Но это не я первая сказала. - Ну и что. Ты повторяешь, значит согласна. Интересно, а Шикадай и Иноджин тоже что-то подобное говорят? - Нет, кажется. Боруто точно говорил, но он придурок! Надеется стать сильнее своего отца. - А ты разве не надеешься? На силу крови, на клановые техники. Думаешь, у тебя есть какое-то преимущество только потому, что ты Учиха? - Но я выучу! - Обязательно, ты же у меня умница, - подтвердила Сакура. - Но это когда-нибудь, и в этом я, к сожалению, не смогу тебе помочь, а что сейчас? Твоя система циркуляции чакры ещё недостаточно развита для таких сложных вещей, объём маловат. Даже при усиленных тренировках потребуется время, которого может не быть. Я тебе разве не рассказывала, как однажды Хинату-сан похитили, когда она была ещё малышкой? Сарада кивнула, задумалась. - Хочешь сказать, и меня могут? У нас же мир с другими деревнями. - Всяких бандитов, нукенинов и охотников за клановыми додзюцу никто не отменял, к сожалению. А Учиха на этой земле всего трое, и я не считаюсь. Не дай Ками, конечно! Я долгое время была очень слабой, поэтому другим приходилось защищать меня. Не думаю, что ты хочешь быть обузой для своих друзей. - Нет! Я хочу сама их защищать! - Молодец. Тогда тебе нужно становиться сильнее. Поэтому внимательно смотри за Ли-сенсеем и старательно учись, хорошо? - И всё-таки быть ниндзя проблематично...***
Ли не любит, когда его называют гением. В этой деревне таковых и без него хватает: Легендарная троица саннинов, Неджи, Шестой хокаге и единственная выученная им команда. Про каждого из них говорили в своё время, что он гений. Кроме, разве что, Сакуры-сан. Это теперь все восхищаются ею и наперебой расхваливают; скрытые деревни выстраиваются в очередь, чтобы заполучить её хотя бы на месяц подтянуть медиков. А когда-то даже Какаши-сенсей не считал её достойной его внимания, сосредоточившись на более перспективных и сильных Саске и Наруто. Ли любил её с тех пор, когда она была самым слабым звеном в команде — крепко зажмуривалась при виде врага и падала в обморок при виде хенге израненного Саске, как мешок с рисом. Сакура изменилась, а вот его чувства — нет. Все считают, что быть гением круто. Их уважают и боятся, им завидуют, с ними считаются, им многое прощают. Про него тоже говорят, что он гений — гений упорного труда. Сам Ли предпочитает звание мастера. Быть мастером надёжнее, чем полагаться лишь на гены и врождённые способности. И гораздо приятнее — осознавать, что ты это ты сам, а не результат работы учёных или бесконечной череды «правильных» браков ради сохранения чистоты крови. Правильных, но вряд ли счастливых. Ли уверен: Сакура-сан, как и он, и Гай-сенсей, мастер. Они всего достигли сами, своим усердным трудом, потому что не принадлежат ни к одному из известных кланов с их наследственными особенностями. И это делает её особенной для него, потому что в этом отношении они не просто похожи — они равны. Они не получили никаких преимуществ при рождении, но стали лучшими каждый в своей области: он — лучший мастер тайдзюцу, она — лучший медик Конохи, и вовсе не потому, что Цунаде-сама вновь покинула деревню. Она — не Учиха, и никогда ею не будет. Она просто перестала быть Харуно. Но в его мечтах, ставших особенно яркими, когда его спеленало божественное дерево, она носила его фамилию. И его детей: похожего на него темноволосого мальчика с зелёными глазами и черноглазую девочку. Они были счастливой семьёй. Были бы...***
Его называют подвижным, не в меру энергичным, просто фонтанирующим силой юности. Он дышит, думает, двигается. Тренируется. Выполняет миссии. Но стук собственного сердца не слышит, не ощущает его пульсации и тока крови, и даже сложная миссия или хорошая драка не в состоянии вывести его из той душевной комы, в которую он впал. Ли давно уже не чувствует себя живым. Как и она. Приседания. Наклоны. Повороты. Отжимания. Пятьсот ударов в ствол огромного дерева. Нет, семьсот. Тому, кто не владеет ниндзюцу, остаются лишь упорство и постоянные изнурительные тренировки. Бинты в лохмотья, костяшки в мясо. Привычная боль. Он никогда не бежал от неё, терпеливо снося любые издевательства над телом ради достижения своей цели, а в последнее время оценил особо. Боль физическая — отличное средство, чтобы заглушить боль душевную. С её — не сравнить. Последний удар. Теперь двести, нет, триста кругов вокруг деревни. Маршрут пробежки Рока Ли удачно пролегает по глухой окраине, через тот самый лес, на опушке которого уже много лет располагается детский дом. И если на других участках пути пейзаж со свистом проносится мимо, сливаясь в сплошное разноцветное пятно, то на этом отрезке можно замедлиться, чтобы краем глаза увидеть Сакуру-сан, о чём-то беседующую с Якуши-саном или играющую с детьми, и заметить неизбывную грусть в её глазах. Официально завершив тренировку у Скалы хокаге, можно пробежать дополнительно полкруга и наградить себя за усердие и упорство, позволив себе понаблюдать за ней ещё немного. Какая же она красивая! И добрая. Вспыльчивая, правда, зато отзывчивая. Верная. Она будет самой лучшей женой и матерью! Не его. Не его детей. Он так задумался, что не заметил, как пролетело время. Ли, для которого спокойно посидеть, например, в засаде всегда было невыносимой пыткой, мог часами неотрывно смотреть на неё, но всегда успевал вовремя убраться восвояси, лишь бы не попадаться ей на глаза, а сегодня так залип, что не успел. Было в её поведении что-то такое... Она попрощалась с приютскими детишками и их наставниками и направилась домой. Ли ничего не оставалось, как спешно ретироваться наверх, спрятавшись в густой листве. Он мог бы в доли секунды оказаться за много метров отсюда, но тогда ему пришлось бы снять утяжелители, а это улика. Может быть, не заметит? Убегать поздно. Сакура недалеко ушла. Она устало опустилась у корней большого дерева, не зная, что в его ветвях расположился, стараясь не дышать, Ли, и горько разрыдалась, с силой жамкая в кулаке кофту и царапая плоский живот, которому суждено остаться таким навсегда. Саске хочет, чтобы она стала его женой, но он не хочет её детей. А налево она никогда не пойдёт, так что испытать радости материнства ей не светит. Не в этой жизни. Интересно, в Чистом мире создают семьи? Воссоединяются с теми, с кем были связаны брачной клятвой, или всё-таки встречают свою половинку и начинают всё с чистого листа? Надо было спросить у Кушины-сан. Кажется, они с Минато-сама счастливы. Были... Впервые желание поддаться настойчивому внутреннему голосу стало таким сильным, что ей пришлось зажать уши, изо всех сил мотая головой. Она не может предать Саске сейчас, не может так подставить Лист. Ношу, которую она взвалила на свои плечи, придётся нести до самого конца, каким бы он ни был. Этого зрелища Ли не выдержал. Кубарем скатился с ветки, изрядно напугав Сакуру-сан и получив за это от неё по макушке. Всё-таки она куноичи, а боевых навыков шиноби, даже расстроенного и в соплях, не стоит недооценивать. - Ли-сан? - гнев её испарился так же быстро, как и вспыхнул. Она подтащила бездыханную тушку поближе к дереву, усадила поудобнее и принялась приводить в чувство. - Оу-у-у... - подал первые признаки жизни её неожиданный пациент. - Что произошло? Где?.. Он хотел закончить «... я», но тут открыл глаза, увидел её перед собой и мгновенно подскочил, едва не приложившись макушкой о её подбородок. - Сакура-сан? Что ты тут делаешь? Всё в порядке? На нас напали? Куда она помчались? Надо предупредить наших! Давай ты в деревню, а я за ними! - Ли-сан! Ли-сан! Ли!!! - она пыталась удержать его на месте, чтобы закончить с лечением, и одновременно перекричать. - Да успокойся ты уже! - и её кулак оставил нехилую вмятину на толстом стволе дерева. Парень впечатлился и замолчал, старательно вытаращившись. - На нас не напали. Ты свалился с дерева и получил от меня, - скрепя сердце, созналась Сакура, и её ладони снова засветились зелёным. - И теперь ты меня лечишь? - Как видишь. - А что я тут делал? - Ты меня спрашиваешь? - снова рассердилась она. - Это у тебя надо спросить! У тебя в глазах не двоится? Голова не кружится? - Вроде нет, а что? - Вдруг память отшибло, - пояснила она. - Число сегодня какое? Он почесал макушку, ответил правильно, и она отпустила его с миром. - А! Я тут медитировал после тренировки, - прозвучало неуверенно — так больше похоже на правду, и, кажется, Сакура-сан ему поверила. Не может же он сказать ей, что сделал это нарочно, лишь бы отвлечь её от грустных мыслей. - Закончил пробежку у Скалы хокаге, потом прибежал сюда и засел на ветке. А ты тут откуда, Сакура-сан? - В приюте была по делам. - Ясно. Там всё в порядке? - Да, - рассеянно ответила она. - Как Гай-сенсей? Давненько он к нам не заходил. - Ты же знаешь, он терпеть не может больницы! У него всё хорошо. Слышал, они с Какаши-сенсеем собираются в путешествие, как только состоится передача полномочий. - Да, об этом много говорят. Но я слышала, Наруто пока ещё не готов... Они поговорили ещё немного о последних новостях и расстались на границе леса. - Извини, что помешала твоей медитации. - Что? Нет, ты не помешала! Это я тебя побеспокоил! Прости, пожалуйста! - он успел поклониться раз сто, прежде чем она его остановила. Проводить её немного, просто разговаривая, как давние знакомые, было для него великим счастьем. А на следующий день он узнал, что она покинула деревню вместе с Саске. Она теперь Учиха. А могла бы быть Узумаки, чёрт бы побрал этого Наруто!***
Умирать не страшно. С Ли это случалось много раз, но он до сих пор жив. Когда медики огласили вердикт впервые, свет померк лишь на мгновение. Ли не привык мелочиться, он задрал планку так высоко, как только смог, и поставил себе цель всё-таки стать ниндзя. И не каким-нибудь, а самым-самым. Лучшим в том, что ему доступно. Горячая поддержка и понимание Гая-сенсея вернули ему мужество и уверенность в себе. Когда после тренировки до потери пульса он валился с ног, стук собственного сердца, кипение крови в венах и радостное предвкушение овладения новой техникой с лихвой окупали старания, затмевая всё. Так было и после открытия первых и каждых последующих Врат: дикая боль разрывает тело, любой на его месте молил бы о смерти, мечтая уснуть и не проснуться, но не он. Гаара раздробил ему кости, едва не лишив мечты, но и тогда он не собирался сдаваться, готовый ради этого вытерпеть любую боль. Ему и после встречались сильные соперники, мечтающие отправить его в Чистый мир, и у некоторых почти получилось, но всё это ничего — обычная жизнь шиноби. Мир потерял краски, когда красивая девочка с таким же рисунком на предплечье не раздумывая отвергла его. Но даже тогда Ли с присущим ему неубиваемым оптимизмом не переставал надеяться. Она не приняла его чувств сейчас, но когда-нибудь он ей докажет! И вообще, никто не вправе запретить ему любить её, заботиться о ней и оберегать. Именно это он хотел сказать, когда пообещал защищать её даже ценой своей жизни, и был намерен сдержать слово, независимо от того, принимала она его слова всерьёз или же нет. А она не принимала. Он мог бы показать ей свою метку. Сакура-сан романтичная натура, так что это многое изменило бы, Ли знает точно, но он не хотел на неё давить. Хотел, чтобы она увидела и полюбила его — именно ради него, а не ради метки — сама. Если бы только он поймал этот злосчастный двадцатый лист! В тот момент спасение белки показалось важнее, и он так глупо упустил своё счастье. Может быть, если бы поймал... Он миллионы раз прокручивал этот момент в голове, пытаясь понять, как ему следовало поступить. Был ли шанс. Но история не знает сослагательных наклонений. Одно Рок Ли знает точно — если бы это случилось сейчас, он всё равно спас бы белку. Потому что он таков. Лучший на данный момент мастер тайдзюцу, он никогда не находил удовольствия в жестокости и ценит любую жизнь. Та, кого он полюбил с первого взгляда и навсегда, хотя и может одной левой превратить горы в пыль, выбрала путь медика. Путь исцеления, а не разрушения. Она спасает жизни и так спасается сама. Она — его пара. Потому что если бы он этого не сделал, то больше не смог бы смотреть в глаза любимой женщине и навсегда лишил себя права даже мечтать о ней. Много времени прошло с тех пор. Ли думает, что знает, почему она не выбрала его: он поклялся, но сдержать обещания не смог. Не смог вернуть Саске, когда она так этого ждала. Не помешал ей во всеуслышание признаться Наруто и быть отвергнутой, хотя представлял, что она чувствовала. Или ему только так казалось. Тогда он умер во второй раз, но воспрянул духом, услышав ответ Наруто. А когда Сакура-сан попросила их помощи, чтобы найти и устранить Саске, ожил окончательно, ведь это показало, что она нуждается в нём, рассчитывает на него. Но она их обманула, усыпив и отправившись решать свои проблемы в одиночку. Так вот что она чувствовала, когда Саске покинул деревню и не взял её с собой. Ли знает, Сакура-сан тоже умирала многократно. В муках, подобных которым не знал ни он, ни кто-либо другой. Ни у кого язык не повернётся назвать её слабой, даже у него, но Ли не может не думать о том, что внутри этого закалённого тренировками и миссиями тела живёт робкая, нежная девочка, какой он её запомнил. Во время экзамена на чунина она еле дошла до финальных боёв — это был единственный раз, когда он по-настоящему помог ей. Теперь она может постоять за себя и за весь мир, оставаясь неуязвимой для многих разрушительных техник, но её по-прежнему ранит любое неосторожное слово, косой взгляд или пренебрежительный тон тех, кого она считает близкими. И Наруто ей не поверил! Что она должна была испытывать, чтобы решиться в одиночку расправиться с Саске? Закрадывалась иногда малодушная, подлая мысль, что она не хотела рисковать их жизнями, потому что они... ну... дороги ей? Он и после этого много раз выражал готовность следовать за ней и всячески поддерживать, предлагал любую посильную помощь, но Сакура-сан отводит взгляд и вежливо отклоняет её. Это она снова и снова спасала его и всех остальных, без раздумий рискуя своей жизнью. И продолжает это делать. Каждый день. Это правда, что Сакуру-сан теперь практически нельзя убить. Техника бьякуго, которой она овладела, делает её почти неуязвимой, хотя и не бессмертной. Ли это радует и огорчает одновременно: она не раз дала понять, что он может забыть о своём обещании и перестать беспокоиться о ней. Но он не может перестать. Это так же невероятно и неприемлемо, как прекратить ежедневные тренировки. Потому что она искала, догоняла и пыталась вернуть любимого, и каждая неудачная попытка оборачивалась сокрушительным ударом в сердце. Потому что Саске покинул деревню снова — и он умер вместе с ней. Потому что, когда несколько месяцев спустя он увидел её с сопящим свёртком на руках в воротах одну, умер опять. Никогда прежде её глаза не были такими пустыми и безжизненными, как в тот момент. А фениксы существуют только в сказках.