Сундук

Они обучались у одного учителя, только Сакуру называют второй Цунадэ, а Ино нет. Ино – посредственный медик, она и сама это знает, так что не обижается. У неё изначально не было цели становиться специалистом высокого класса в этой области. Это Сакура спасает жизни и так спасается сама, а она просто хотела защитить своих друзей и повысить их шансы на выживание, ведь согласно предложению внучки Первого в команде обязательно должен быть хотя бы один медик, чтобы раненые могли протянуть до прихода помощи, – и только этого. Детство, в котором они с Сакурой соперничали – за внимание последнего из Учиха и возможность сидеть с ним за одной партой – осталось где-то далеко позади. Да и было ли оно? Война изменила всё. Они по-прежнему встают каждое утро и спешат на работу – в цветочный магазин, в больницу, в дознавательский отдел, в Академию, в Башню хокаге, на миссии, а вечером домой, где их ждут семьи. Хлебнув горя, они спешат насладиться этим хрупким миром, не упустив ни крупицы доставшегося кровью и потерями счастья. Они занимаются ремонтом и любовью; регулярно тренируются, иногда бездельничают (у Нара наоборот), встречаются с друзьями в баре, то есть живут обычной жизнью, но всё безнадёжно изменилось. У всех. Ино посредственный медик, но даже она понимает: есть вещи, которые не под силу вылечить ни Цунадэ, ни Сакуре, ни всем остальным медикам, какими бы крутыми техниками или запасом чакры они не обладали. И время, которое называют лучшим лекарем в отчаянной надежде избавиться от боли с его течением, на самом деле не в силах помочь. Ничего оно не лечит вопреки расхожему мнению, именно так она ответила Канкуро на вопрос, можно ли спасти Сакуру. Сказать по правде, Ино его никогда особо не жаловала, несмотря на то, что он брат казекаге, его правая рука и преподаватель относительно недавно созданной в Суне Академии для юных шиноби. Звания, фамилии – когда они её впечатляли? Эта ритуальная краска на лице и развязные манеры с первого дня появления в Конохе способствовали созданию определённого образа, уважения отнюдь не вызывающего. Полная достоинства сдержанность освобождённого от Шукаку Гаары и противоположная ему язвительная откровенность Темари нравились ей куда больше. А впрочем… Всё это маски. Неприступные стены с высокими башнями, окружённые глубокими водами – для посторонних. Для редких исключений опускается мост через ров. Строгая Темари, которая не стесняется ворчать на мужа в присутствии посторонних, вопреки всем правилам приличия и традициям открыто называя его бездельником и лентяем, на самом деле его любит. Как нежно любит сына, который пошёл мозгами в отца и быстро смекнул, что при правильном подходе из этого можно извлечь максимум пользы. Именно поэтому её, бескомпромиссную тётю Ино, он побаивается больше матери и дядек, хотя один казекаге, а другой его правая рука. Да и Шикамару, каким бы безразличным не был его взгляд, нежно привязан к своей семье, и речь сейчас не о клане, главой которого он не собирался становиться так рано. Он вечно ноет, как это всё его достало и вообще проблематично, особенно выделяя одну шумную своенравную женщину и слишком умного пацана. Он пропадал в Башне, помогая Шестому разгребать кучи бумаг, он занимался делами клана и не спешил домой, сознательно отстраняясь от всего, что ассоциируется с семьёй, домашним теплом и уютом. Ино пришлось хорошенько прочистить ему мозги, дав по шее без свидетелей, когда она поняла, что он чувствует себя виноватым за нечаянную нежность, пустившую корни глубоко в его сердце и искореняться не желающую. Перед Сакурой, у которой впереди даже проблеска надежды нет и не может быть. Потому что договорные браки, в которых никаких чувств изначально не подразумевалось, не могут быть счастливыми. Они не имеют права. Потому что ей не повезло быть Учиха. Потому что она шаг за шагом тонет, погружается во тьму, и Саске не отправится спасать её, как это сделала Темари для него или Ино для Сая, как сделают это они оба ради тех, кого, ками-сама, они любят. Шурин Шикамару, который не собирался тихо охать в сторонке, жалея Харуно, или приносить в её честь бессмысленные жертвы, которых она не хотела – совершенно точно не хотела, Ино знает, как знает и Наруто, без зазрений совести берущий от жизни всё, что та ему предложила в виде Хинаты, – вдруг открылся ей с новой стороны. Или всегда был открыт, просто она не замечала? Сакуре много кто обязан жизнью, но счетов она не выставляла, так что большинство предпочли об этом забыть. Ханаби – самый последний пример, хотя и не самый яркий. Самый яркий расплачивается где-то с кем-то уже много лет. По мелочёвке, видимо, задолжал в общей сумме куда больше. Или на кредит доверия работает, не покладая меча и не смыкая глаз. Кто знает, какие проценты по нему запросили старейшины! Пятая знает, сама картёжница и задолжала каждому второму, Шестой знает, до сих пор расплачиваясь за отца, доверия не оправдавшего, Шикамару знает, потому и полез в карман за бумажником. Нет, он реально дурак! Харуно, хоть и бесклановая, в подачках не нуждается. Она с удовольствием настучала бы ему по башке сама, в нелестных выражениях описав благородные порывы и сказав запихнуть свою жалость в известное место, но она теперь Учиха. Наруто знает, потому и избегает её – тоже вина, но выражена по-другому. Кроме того единственного случая Канкуро с Сакурой ничего не связывает. Есть куча условностей, на которые можно было бы сослаться: он из союзной деревни, но всё-таки чужак в Конохе, ни разу ей не родственник и не близкий друг и вообще-то мало чем мог бы помочь. Участия от него никто не ждёт, но он не пожелал воспользоваться этими отмазками, чтобы остаться в стороне, и Ино это… удивило? Обрадовало? Умилило? Она не знает, как именно это чувство описать, но тронуло – да, до глубины души, как тронули когда-то неуклюжие, но такие искренние попытки Сая понять людей и обрести себя в единении с ними. Он шёл к свету, а не бежал от него, как Учиха, и Ино захотела стать для него самым ярким и тёплым источником. Не бьющей по глазам яркой молнией, оставляющей росчерки в кромешной тьме, не уничтожающим всё на своём пути лесным пожаром, зарево которого видно за многие километры, а домашним очагом, на пламя которого никогда не надоедает смотреть и у которого можно согреться. У Канкуро в отношении Лобастой нет подобных мыслей, но ему не всё равно, а это уже немало. *** Роль пассивного наблюдателя не для него, Канкуро искал способ помочь, и выразительные взгляды Гаары тут совсем ни при чём. Канкуро ни разу не медик, это правда, но в чём-то они равны, а именно: он – мастер марионеток, кукловод, так что о строении тела и его особенностях у шиноби осведомлён лучше некоторых ирьёнинов. Они лечат, он – чинит. Так ли велика разница? И на мучающие их этические вопросы – можно ли взять орган, ткани, часть тела (нужное подчеркнуть) и пересадить другому, спасая жизнь, – ему не нужно искать ответов, потому что куклы не люди. Он нарочно не делает своих марионеток похожими на людей, чтобы не начать однажды подменять эти два понятия. Сасори-сама, на которого он равнялся, стремясь превзойти с самого детства, считал, что все люди куклы, которых можно использовать по своему усмотрению, неважно, живы они ещё или уже мертвы. Живых различными способами можно подчинить своей воле, превращая в послушных марионеток, из мёртвых можно сделать марионеток, сохранив все техники. Практика показывает, что иногда разница между этими состояниями настолько эфемерна, что их легко перепутать. В куклы играют маленькие девочки, даже гражданские. Говорят, ролевые игры – важная часть взросления, через них маленький человек осознаёт устройство общества и своё место в нём. В куклы играют политики – что даймё, что каге, разницы нет. Разница лишь в том, во что играют: в благоденствие и процветание – строят отношения, города и инфраструктуру, или в войнушки. Куклы не выбирают роли, они их исполняют, не задавая вопросов. Кукловод кукловоду тоже рознь. Кто-то, как он, как Гаара, любит свои творения: обращается бережно, хранит в правильных условиях, даже на тренировках понапрасну не треплет, постоянно совершенствует. Не всем куклам так повезло. Сломанные куклы чаще всего оказываются выброшены. Так было с Пакурой, самим Сасори, их матерью, Гаарой, и не только история многострадального Песка изобилует подобными примерами. Прославленная Коноха, хоть и не кинулась переписывать учебники по истории, старательно замалчивает такие неприглядные моменты, акцентируя на победах ради великой идеи. Воля Огня, мать её! Это она, она требует жертв, а предъявить за них некому, потому что кукловод прячется за тщательно созданным собирательным образом. Интересно, Наруто уже понял, что каге, несмотря на положение и звание, этим главным действующим лицом, управляющим игрой из тени, не является? Чтобы извести ядовитое растение, обламывать ветки бесполезно, нужно метить в корень. Гаара это знал с самого начала. Все они – пешки системы. Она управляет ими за счёт общественного мнения, которое легко поддаётся влиянию, телевизор и прочие новомодные технологии в помощь. Нужно только подёргать за нужные ниточки. Поэтому он сломал систему, пусть и в рамках одной отдельной деревни, которая приняла его как правителя ещё до извлечения Шукаку, ничего не забыв, но поверив в изменения. Ради этого доверия Гаара продолжает не спать по ночам. Как и в рамках одной отдельной жизни, став семьёй для Шинки, который понял, что есть что-то сильнее, чем способности и техники. Гаара, рожденный быть грозным оружием, козырем своей деревни, не знавший ни любви, ни ласки, мечтавший о них с детства, смог не только научиться им, но и подарить их другому такому же одинокому существу. Любовь – единственное, что остаётся у тебя, когда делишься. Она не подчиняется правилам математики и прочим законам, потому что при делении умножается. Она ломает систему. Внешне холодный, не наученный любить, его брат отличается от последнего Учихи, которого любили и отец, и мать, и – больше всех них – старший брат. А потом ещё и Сакура. Теперь и дочь, которую она этому научила. И без выразительных взглядов Канкуро знал, на чьём примере его брат осознал такие простые истины. Сакура с самого детства любила последнего из проклятого клана, невзирая на общественное мнение. Сакура всегда любила Наруто, и оставленный им шрам на предплечье, который испортил её метку, это только подтверждает. Сакура любила деревню, ради благополучия которой была готова на всё. Сакура любит дочь. Вот только эта любовь оказалась не взаимна. Наруто, у которого такая же метка, как у его заклятого друга, сделал все, чтобы вернуть его, использовал все легальные и запрещённые приёмы. Вот только систему это не сломало, это органично вписалось в неё, потому что куклы должны играть свои роли согласно сценарию. Лучше бы он позволил ему убить Сакуру ещё тогда. Никто не взял бы на себя смелость отпустить неприкаянного Учиха бродить по свету, его нужно было привязать к Конохе. Шаринган, как ни крути, слишком ценное додзюцу, чтобы вот так по глупости его лишиться. К тому же он когда-то собирался восстанавливать клан, но никого кроме бывшей напарницы по команде не подпустит к себе и близко. Когда-то она заслужила его доверие, а теперь и оправдала. Марионеточник догадывается, какая участь ждёт Сакуру. Роль, которую отвели ей Учиха и остальные, подходит к концу. Вопрос – тот самый, этический – в том, что формально она всё ещё жива, хотя пустой давно уже взгляд заставляет сомневаться в этом, и решить неудобный вопрос радикальным способом рука не поднимется ни у кого. Даже у того психа, что заведует теперь детским домом Конохи. Медики могут вылечить почти всё. На худой конец – заменить. Развитие научных разработок в области протезирования с мирным применением клеток белого Зецу сделало подобные операции возможными. Живой протез куда удобнее, чем искусственный, каким бы искусно созданным он не был. Сломанные кости, порванные и раскромсанные оружием и техниками мышцы, связки и сосуды, выбитые тенкецу и перегоревшие каналы чакры – всё поправимо. Мозг же – штука сложная и малоизученная – требует тонкой работы, аккуратного обращения не только как с состоящим из клеток органом, но и как с вместилищем сознания, и пресловутого контроля чакры тут мало. Ведь как бывает: тело здорово, все органы и системы, включая мозг, в норме, а человек без сознания. Это называется кома. То, что ожидало его, не выведи Сакура из его организма яд. Ино сказала, сама Сакура в коме давно и прочно. Отравленная, как он и предполагал. Нелюбовь – сильнейший из ядов, вызывающий эмоциональный паралич. Ненависти с ней не тягаться. Она дышит, двигается, ходит на работу, воспитывает дочь, а глаза пустые. Мёртвые, будто она давно уже ушла за грань. И до Чистого мира не дошла, потерялась где-то по дороге жизни, как Какаши-сенсей, который скоро оставит пост и отправится в путешествие, как давно мечтал. Только её мечтам сбыться не дано, и это, чёрт возьми, несправедливо! Говорят, находящиеся в буквальной коме, всё чувствуют и слышат. Если с ними разговаривать как ни в чём ни бывало, не позволять выпасть из жизни, звать и теребить, заставляя быть её участниками, то они могут вернуться. Вот Канкуро и теребит: потребовал её как специалиста в Суну, чтобы проконсультироваться насчёт Шинки, подключил к поиску своей второй половинки, хотя в успех предприятия верится слабо, затеял с немого одобрения Гаары создание научно-исследовательского центра в Суне и запросил её удалённую протекцию и поддержку. Сакура спасает жизни и так спасается сама. Не может быть, чтобы никто не захотел сделать этого для неё! Ведь как бы ни был мал шанс на успех, он есть, а терять ему, как и ей, всё равно нечего, пусть создать для неё противоядие он не в силах. Ино улыбается, глядя на его попытки. Они не смешат её своей тщетностью, отнюдь. Канкуро знает, она тоже не сдалась, и это роднит их куда сильнее, чем связи, возникшие из-за женитьбы Шикамару на Темари. Яманака-химе несёт на своих красивых плечах ответственность за целый клан, за магазин, воспитывает сына – у неё своих проблем хватает. Почему Сакуру хочет защитить Сай, хотя возможностей у него и не много, как раз понятно – она его напарница. Она прикрывали спины друг друга миллион раз, они спасали друг друга. Но Ино! Подругами-соперницами они были давно и неправда, о прошлом пора забыть, как это сделали остальные. И ведь даже не ревнует! Что ей до одной сломанной марионетки, которая вот-вот станет не нужна своим кукловодам? Что за дело ему, он вообще из другой деревни, пусть и союзной! Они не могут это так оставить. Потому что люди – не куклы.