* * *
Сансет продрала глаза — в ухо непреклонно трезвонил будильник. Она спрятала голову под подушку, лишь бы не слышать мерзких звуков. Но наконец здравый смысл возобладал, и девушка, вытянувшись, хлопнула по тренькающему устройству. В комнате вновь воцарилась блаженная тишина. Сансет с облегчением прикрыла глаза и уже вознамерилась досмотреть остаток сна... «Строго говоря, Пинки не сказала, когда нужно выходить...» ...когда вселенная в очередной раз подтвердила, что ненавидит её. В кармане куртки зазвонил телефон. «Не бери трубку. Забудь. Если не возьмёшь, оно не сработает». Мобильник продолжал настойчиво пиликать надрывной мелодией. Он не отстанет, но и Сансет упрямая — ну уж нет, из своего уютного гнёздышка она не вылезет. Телефон всё звонил и звонил; а тем временем ей в голову закрался вопрос: откуда у них вообще её номер? Надо будет обязательно разузнать в следующий раз. По прошествии часа девушка на полном серьёзе вознамерилась вышвырнуть трубку из окна. Сансет кое-как выползла из постели, нашарила в кармане телефон и уставилась в экран. «157 пропущенных»; «156... Дзинь!.. 157 голосовых»; «50 непрочитанных» — и все с одного номера. Мобильник вибрировал в её руке, будто умоляя, чтобы та ответила. «Брось, Сансет, брось! Вынь батарею, пускай заливается! Во имя Селестии, не смей брать трубку!» Большой палец сам скользнул по кнопкам, и девушка приложила телефон к уху. — Алло? «Чтоб тебя, девчонка, ну зачем, а?» — Божечки-божечки, Сансет, я уж думала, ты не ответишь! — визгливый голосок Пинки вгрызся в мозг Сансет. — Ты что, спала? Ну точно, разумеется, спала — сегодня же ж воскресенье! Я просто обожаю валяться в кровати по воскресеньям, но зависать с друзьями обожаю ещё больше! Уже одиннадцать, а моя бабуля Пай всегда говаривала: «Ранняя пташка носок прочищает, а поздняя глаза продирает». Чудесато, ну скажи, а? Мы ведь не птицы и уж тем более не чистим себе носы. Ой, и пока не забыла: встречаемся на углу 3-й и Сенной, а потом отрываемся весь день! Совсем запамятовала сказать тебе в субботу, и будет ой как плохо, если ты заблудишься! — ...Да, Пинки, я спала, — наконец ответила Сансет. — Ой-ёй, прости, что разбудила. Но всё равно уже самое время вставать. Проснись и пой! Утречка, утречка! Какой прекрасный день! Утречка, утречка... Девушка остервенело вырубила телефон и чуть было не запустила им в стену, но вовремя остановилась. О да, Пинки заслуживает отдельного котла в преисподней. Протяжно застонав, она поднялась и окинула себя взглядом в зеркале: на голове «взрыв на макаронной фабрике», под глазами — мешки. — Лучше приоденься, пока тебя не потащило на улицу в таком виде. Сансет сграбастала прикид на день и направилась в ванную. Этим утречком вода показалась до дрожи ледяной. Натянув одежду, девушка навела лёгкий марафет, а затем переместилась на кухню и засунула в микроволновку блинчики. Но только послышался заветный сигнал, как по спине пробежало покалывание, а ноги задвигались сами по себе. — Иду я, иду, дай мне хоть минутку! Да погоди же ты! — она дотянулась до телефона и проверила время. Ровно полдень. Сансет ухватилась за дверной косяк и попыталась втащить себя обратно на кухню, чтобы хотя бы позавтракать. Но тело с ней не согласилось. С громкими проклятьями девушка уступила неведомой силе и, потопав из дому, хлопнула входной дверью с удвоенной злобой. — Это самое бессердечное и странное наказание.* * *
— Ты опоздала. Сансет смерила Рейнбоу Дэш дерзким взглядом, когда приблизилась к пятерым девчонкам, сидевшим в скромном кафе на углу 3-й улицы. Все дружелюбно улыбались; за исключением Рейнбоу — та обвиняюще тыкала в неё пальцем. — Уж простите, ваше высочество, про время мне никто не говорил. — Только давай без этого вот, — отрезала Рейнбоу. — Пинки сказала, что битый час пыталась до тебя дозвониться. Пинки энергично закивала. — Агась. Но, похоже, я прикончила твой телефон, потому что звонок оборвался прямо на ровном месте. — Да-а... батарея села... Бывает, — Сансет старательно отводила взгляд. — Но неважно, мы и так засиделись, давайте поторапливаться. — Да не прикидывайся. Чё ты, не стесняйся, можешь сваливать, — сердито засопела Рейнбоу. «О, поверь, с радостью. Если б могла ещё». Флаттершай положила руку на плечо Рейнбоу. — Ну, не дуйтесь. Мы идём повеселиться, вы же помните? Сансет присмотрелась: в самом конце улицы понаставили целый лабиринт из стендов и шатров. Незатейливые ярмарочные игры перемежались с лавочками безделушек, а где-то на окраине затесался даже зверинец. И ничто из этого не спешило обнадёживать. — Ага, только вот «весельем» там особо не пахнет, — недоверчиво заявила Сансет. Вдруг она почувствовала руку на шее — к ней крепко прижалась Пинки. — Ой, да не куксись, Сансет! На уличной ярмарке есть всё! — Пинки, первое правило нарушаешь, — раздражённо перебила Сансет. Розоволосая девушка убрала руку, но улыбаться не прекратила. — Помереть как хочу поглядеть потом на выступление волшебника! Флаттершай указала в конец улицы. — А я бы не отказалась пройтись по зверинцу. Если это не сильно затруднит, конечно... — Мы с Дэши побились об заклад, — произнесла Эпплджек, — шо кто добудет на играх меньше призов, тот заявится в школу в платье с рюшками. С тебя платье, Рэр! Рэрити, до того потягивавшая смузи, оторвалась от стаканчика. — А почему мне ничего не сказали? — Ну вот, теперь типа сказали, — осклабилась Рейнбоу. — Хмф, — Рэрити встала из-за столика и выбросила стаканчик в урну. — Так и быть, сошью, но только чтобы увидеть Эпплджек в рюшах. Оно того совершенно точно стоит. — Эй-эй, а с чего эт я сразу проиграю? — Да ни с чего, но что, девушке уже и помечтать нельзя? Сансет потёрла виски и неслышно выругалась. — Слушайте, вы так и будете сидеть и трещать о чём попало? Мы вообще куда-нибудь собираемся? Если б я захотела пострадать фигнёй, я бы дома осталась. Ухмылка сошла с лица Рейнбоу, и она нахмурилась. — Так может, умотаешь уже к себе, а? Сансет попыталась развернуться и уйти, но сапожки точно приклеились к полу. Она вновь посмотрела на Рейнбоу и прорычала: — Не могу. — А чё это так сразу? Девушка подождала, пока голосовые связки перестанут сокращаться по своей воле. Живот скрутило от страха, сердце бешено стучало в груди. «Твою ж, они ведь узнают о проклятии! Вот и спета моя песенка!» Без разницы, благие у них намерения или нет. Если эти пятеро разнюхают, что она сделает что угодно, только попроси... всё будет кончено. Сейчас и так сущий кошмар, хотя они даже не подозревают. А стоит им выяснить... Безмолвие. В горле не чувствовалось силы, возникавшей обычно, когда Сансет о чём-нибудь спрашивали. Девушка глупо хлопала ресницами, постепенно осознавая, в чём дело. «Не нужно говорить правду! Ещё чего, услышат они у меня! Можно соврать!» Стоит признать, у Элементов осталась ничтожная, но капелька милосердия. Сансет тотчас же сплясала бы... да хоть гопак, если бы все вокруг не пялились на неё с недоумением в глазах. Вопрос Рейнбоу повис в воздухе. — Э-э... потому что жду не дождусь провести с вами целый день! «Ух, давненько не врала... Приятное ощущение!» — Видите, видите? Говорила же, она с нами подружится! — радостно возвестила Пинки. Рейнбоу с недоверием покосилась на обеих девчонок, но лишь махнула рукой и зашагала по тротуару. Сансет в мыслях глумливо усмехнулась. «Ничего-ничего, Дэш, взаимно». Не желая разводить новых скандалов, все дружно выдвинулись из кафе — решив, что перво-наперво обследуют каждый уголок, потом чуть отдохнут на магическом представлении и в завершение дня заглянут в зверинец. Где бы они ни останавливались, в палатках торговали лишь всякой мелочёвкой и скучными финтифлюшками. Кто бы ни спрашивал, интересно ли ей что-то, Сансет огрызалась коротким «нет». И виновато в этом было отнюдь не проклятие честности. Ещё полчаса они проторчали у скромного стенда с ювелирными украшениями, пока Рэрити определялась, быть или не быть. Она нацепила пару серёжек — на вид немалой стоимости — и вертелась перед зеркалом. — Что думаешь, Сансет? Мне идёт? Сансет, с воплощённым унынием на лице, облокотилась на прилавок. — По-моему, с ними ты похожа на шлю... — Ой, а это что, неужели рубиновое колье? — Рэрити кинулась к соседнему столику. Сансет облегчённо выдохнула. Было бы... досадно, если б та услышала окончание фразы. В конце концов, модельер решила, что все эти цацки придутся ей не по карману. — Восхитительные вещицы, но мне правда-правда нужно приберечь деньги до каникул. — Ну вот, ещё полчаса жизни потрачены впустую, — буркнула себе под нос Сансет и покосилась на Рэрити, которая будто бы ничего не расслышала. Следующей остановкой оказались игровые стенды: Эпплджек и Рейнбоу Дэш с рвением бросились соревноваться друг с другом. ЭйДжей отхватила первое место в водяном тире, а Рейнбоу обошла её в метании мячей. Итог схватки предстояло решить классическому «сбей-мячом-бутылки». Соперницы буквально обменивались безупречными бросками, пока Рейнбоу наконец не промахнулась — одна бутылка всё-таки устояла на месте. Эпплджек взяла свою награду, упитанного плюшевого медведя, но не отошла, а взяла новый бейсбольный мяч и протянула Сансет. — Смелей, сахарок, вылазь из своего болота и айда к нам! Рука Сансет самовольно вытянулась в ответ, беря шарик. Это надо понимать как любезность, да? Девушка пожала плечами — от одного раза всё равно ничего не случится. Она подкинула мяч пару раз, дабы приноровиться, а затем прицелилась в сероватые бутылки из-под молока; её лицо застыло в сосредоточенности. Взялся делать — делай на все сто. Она завела руку за спину и что есть силы швырнула шарик — он пронёсся в воздухе... аккурат мимо бутылок и проделал в шатре зияющую дыру. У Рейнбоу из глаз брызнули слёзы, и она взорвалась безудержным хохотом. — О боже, какой бросок-то! — Елки-палки, — Эпплджек почесала затылок. — Эт было... неожиданно. Сансет в изумлении таращилась на свежепроделанную прореху. Каким местом можно вот так промазать? У неё аж глаз задёргался, когда Рейнбоу со смеху не удержалась на ногах и покатилась по полу. Владелец шатра перевёл взгляд с девушки на порванное полотнище и обратно. — Э-э, попробуете ещё разок? — Да, попробую, — отрывисто рыкнула Сансет, глаза её метали молнии. Мужчина, выложив на прилавок новый метательный снаряд, отодвинулся от греха подальше. Девушка схватила шарик и вновь взяла прицел, стараясь пропускать ржание Рейнбоу мимо ушей. Она б с радостью засандалила этим мячом ей в голову, но за такое дружбометр очков не начислит. Рука швырнула мяч — и вновь он промчался в воздухе, но на сей раз прямиком в бутылки. Склянки зазвенели, затрещали — и посыпались на пол. Сансет крутанулась и торжествующе ткнула в Рейнбоу пальцем. — Ха! Что, выкусила? Та с ухмылкой поднялась на ноги. — У-у, ну ты вообще всем показала, где раки зимуют. Королева спорта прям-таки. Сансет уже хотела было колко съязвить, однако хозяин шатра опередил её. — Ваш приз, мэм, — из-под прилавка он вынул миниатюрного фиолетового единорога. «Ирония судьбы просто», — пронеслось у девушки в голове, когда она взяла плюшевую игрушку в руки. — О-оу, — из-за плеча выглянула Пинки. — Какая милаха! Как назовёшь? — Никак. Зачем давать имена неживым предметам? — Потому что весело, дурашка! Сансет закатила глаза и всунула игрушку Пинки в руки. — Вот и держи. Не сомневаюсь, вы вдвоём навеселитесь вдоволь. Но розоволосая девушка, покачав головой, вернула единорога обратно. — Я не могу взять, это твой выигрыш! Да и потом, с тобой ей будет гораздо лучше! У вас двоих столько общего! — Ей? — Сансет перевела взгляд на единорога: в нём и вправду проглядывались женские черты. Ну естественно, учитывая, что в этом мире всех единорогов записывают в кобылы. «Хм, а знаешь, оставлю тебя, — лицо девушки расплылось в зловещей ухмылке. — Назову тебя Твайлайт Спаркл, а когда придём домой, покажу твой новый замок. Будешь у меня царствовать в духовке!» — Хе-хе-хе-хе. — Вот видишь? Знала, что вы поладите! — просияла Пинки.* * *
— Приходите взглянуть на Загадочного и Всемогущего Артемиса Луламуна, — прочитала Рейнбоу надпись на афише перед импровизированной сценой. — Луламун... Луламун... Минуточку, а это не фамилия Трикси, случаем? — Именно так. Это её отец, готова поклясться, — кивнула Рэрити. — Фу, Пинки, тебе серьёзно туда охота? Пинки кивнула. — А-агась! Слышала, он неподражаем. И не как Трикси — она всё-таки подражаемая — а всамделишно неподражаемый! Он дебютировал в Лас-Вегасе! — Ну, мы уже согласились, так что поздняк метаться. Пойдёмте места займём, что ли, — вздохнула Рейнбоу. Впервые Сансет согласилась с ней. Более пустой траты времени вовек не сыщешь. Трикси в лучшем случае навевала тоску и уныние; если дочурку обучал её папаня, он вряд ли окажется лучше. Они расселись в первом ряду; Пинки, обуреваемая волнением, нетерпеливо раскачивалась на стуле. А вокруг всё продолжал собираться народ. «Вот ведь жалкий сброд. Ну, хоть за вход платить не заставили». Сцену заволокло клубами густого пурпурного дыма, и из пелены выступил человек: высокого роста, волосы тронуты сединой, козлиная бородка аккуратно уложена, голубой плащ и белые ботинки с фиолетовой шляпой явно не из дешёвых. — Дамы и господа, мальчишки и девчонки! — объявил он характерным «чародейским» голосом. — Добро пожаловать на представление... Артемиса Луламуна, Загадочного и Всемогущего! Сцена взорвалась сиянием софитов и вспышками бенгальских огней — зрители разразились овациями и приветственными возгласами. — Это ещё не магия, уважаемые, всего лишь банальная пиротехника, — усмехнулся фокусник. По толпе прокатилась волна смешков. Сансет обречённо смахнула с лица прядь растрёпанных волос. — О, уже вам скажу: зрителями вы будете что надо! — ловким мановением руки он вынул из рукава пышный букет и швырнул в «зал». И стоило какой-то девушке постарше его коснуться, как цветы лопнули в облаке мыльных пузырей. Незадачливую девицу такой трюк расстроил, хотя все остальные повелись и поражённо зааплодировали. — Пф-ф, просто дым и зеркала, — пробурчала Сансет, но Рейнбоу тут же на неё шикнула. — Баловство в сторону, время для настоящей магии! — возвестил Артемис и вытянул из другого рукава палочку. — Сейчас с помощью волшебных слов я заставлю... — он пристально вгляделся в зрителей, пока его взгляд не замер на Пинки Пай, — эту юную особу взлететь прямо на сцену! Розоволосая непоседа ахнула и расплылась в улыбке — Сансет руку бы дала на отсечение — в буквальном смысле до самых ушей. — Раз, два, три — Луламун! — Артемис взмахнул палочкой. И тут же стул с Пинки воспарил над землей и медленно поплыл к подмосткам. Все ошеломлённо зашептались; даже Сансет, отнекивайся не отнекивайся, будто громом поразило. В этом мире же не существует магии. Пинки приземлилась на сцену и довольно захлопала в ладоши. — Изумительненько! — Рад, что тебе понравилось, юная леди, но это ещё не всё! Сейчас я достану кролика из твоих волос! Кудесник запустил руку в бедлам, царивший у Пинки на голове, поводил там пару секунд и нахмурился. — Вот так поворот, — он поднял руку, в которой оказался отнюдь не белый кролик, а некрупная зелёная ящерица. — Крокодильчик? — Не-а, — девушка одарила Артемиса улыбкой и забрала чешуйчатого обратно. — Знакомьтесь: Гамми, мой домашний аллигатор! Ничего страшного, у него нет зубов! Видите, да? Она раздвинула животному челюсти и продемонстрировала оголённые дёсны. — Ну, что тут сказать, кое-какая магия бывает и сама по себе, — волшебник почесал затылок и улыбнулся; зрители похихикивали над его и Пинкиными чудачествами. — Но пускай. Луламун! Стул вновь взмыл вверх, а затем вернулся на своё место аккурат между Сансет и Рейнбоу. Сансет с поджатой губой покосилась на Пинки и Гамми. — Ты что, носишь в волосах детёныша аллигатора? — Агась. Ибо аквариумная рыбка — это слишком мейнстримно. — А теперь, — продолжал Артемис, — мне нужен доброволец. Кто здесь смельчак? Рука Сансет сама взметнулась вверх, а губы произнесли: — Я! «Какого хрена? Он не ко мне обращался! И вообще, говорил про добровольца!» Но поздно пить боржоми — кудесник уже заметил её и поманил к себе. — Давай, Сансет, ву-ху! — голосила Пинки. — Я даж удивлена, шо она по доброй воле вызвалась, — шепнула Эпплджек, на что Рэрити утвердительно кивнула. Сансет с хмурой миной протопала на подмостки. — Ладно, и чего от меня надо? — Для начала — улыбочку пошире. Будет ой как обидно, если твоё милое личико застынет в таком выражении, — сострил Артемис. — Не застынет. — Да ты же вся сияешь, как солнышко, драгоценная моя! — в то же мгновение над головой девушки завис шар света, и зрители разразились очередным взрывом хохота. — Или скажи хотя бы, как тебя зовут. — Сансет Шиммер. — Что ж, Санни, в своём следующем фокусе я распилю тебя надвое! Её до того полуприкрытые глаза мгновенно расширились в ужасе. — Ч-чего? — Да ладно тебе, будет забавно! — чародей махнул палочкой на занавес у себя за спиной — тот расступился и явил взорам длинный горизонтальный ящик. — Полезай внутрь, публика ох как не любит ждать. И после всего подожди немного, я сбегаю за молоком, а потом вернусь и соединю тебя обратно. — Хорошие у вас шутки, — огрызнулась Сансет. — Совет таков, подруга моя: заведи себе чувство юмора получше, — Артемис щёлкнул её по носу и приосанился. — Кроме того, сама вызвалась, так что ящик тебя уже заждался! Нехотя она проследовала к продолговатому контейнеру и вскарабкалась внутрь. Колдун закрыл оба отделения, так что наружу остались торчать только голова да ноги. Сотворив будто из ничего пилу, он разместил её точно посередине ящика. «Ну вот, теперь я умру. Почти что завоевала Эквестрию — вот так достижение всей жизни. Ха! А вообще печально звучит, да». Такого рода фокусы постоянно у всех на слуху. Но девушка всегда считала, что якобы «добровольцев» обучают всему заранее, а из второй половинки ящика свешиваются ненастоящие ноги. Теперь же она внезапно осознала: её ведь серьёзно распилят напополам! — Дети, не пытайтесь повторить это дома! Готова, Сансет? — Нет, и вы совсем выжили из ума! Артемис пожал плечами. — Слыхивал и похуже. Луламун! С этими словами он пристроил инструмент к желобку, разграничивающему две части, и принялся пилить. Сансет крепко зажмурилась — ещё чуть-чуть, и зубья вгрызутся ей в живот. «Ну что, Элементы, довольны?! Сейчас я умру, и это будет на вашей совести!» По прошествии пары минут она осмелилась чуть-чуть приоткрыть один глаз, ибо нестерпимая мучительная боль всё не приходила. На неё с любопытством глядел волшебник. — Я уж подумал, ты уснула, — он упёр руки в ящик и громко огласил. — Луламун! С силой надавив, он растолкнул обе половинки в стороны; в области живота у Сансет осталось странное щекочущее чувство. — Что за... — она подёргала ногой — было видно, как на том конце шевелится её ступня. — Это... ненормально. Зрители буквально взорвались аплодисментами, и Артемис театрально поклонился. — Благодарю, благодарю, сё не составило труда. — Эй, может, уже склеите меня обратно? Тот хохотнул. — Ну конечно, но только если скажешь волшебное слово. Сансет закатила глаза и пробубнила что-то себе под нос. — Прости, не расслышал тебя, драгоценная моя. — Луламун, — повторила она уже громче. Со стуком две части ящика соединились в одно, и причудливый щёкот пропал. Она выкарабкалась наружу и тут же прощупала живот, но шрамов там не обнаружила. — Ничего не понимаю, — поражённо пролепетала девушка. — Как вы это сделали? — Глупенькая Санни, чародей никогда не раскрывает своих тайн. Она скрестила руки на груди. — Так говорят дилетанты, когда ответ не самый очевидный, но лежит на поверхности. — Дилетанты, говоришь? — Артемис хлопнул в ладоши и в мгновенье ока пропал среди клубов лилового дыма. Когда пелена развеялась, на его месте сидел кролик и преспокойно грыз морковку. — Я только что превратил себя в кролика, — губы ушастого двигались точно в такт словам, но кто на это купится? — А ты так можешь? Что-то мне не кажется. — Нет, но зато могу обернуться демоном и сожрать вас в один присест. Повисло молчание. Мигом спустя тот разразился громогласным хохотом, после чего поднял глаза на Сансет: — Ты мне нравишься, юная особа. Не каждый умеет шутить. Снова дымный хлопок — и возникший Артемис-уже-человек представительно поклонился. — Прошу, аплодисменты моей прекрасной помощнице, — он указал на Сансет; его руки отделились от рукавов, взлетели над сценой и захлопали сами по себе. По «залу» прокатилась целая буря оваций, хотя даже это не смогло заглушить вопли Пинки. Сансет почувствовала, как щёки наливаются краской, и насупилась пуще прежнего — лишь бы никто не увидел! Кудесник похлопал её по плечу и незаметно прошептал на ухо. — Улыбайся почаще, правда. Улыбка города берёт, вот увидишь. Сансет фыркнула. Ну, хотя бы без «пожалуйста». — Спасибо за совет, обязательно учту. — Вот и славненько. Ну, дамы и господа, на сегодня всё! Приходите завтра, будет ещё больше невероятных фокусов! На сих словах прощаюсь! Артемис скрылся в облаке дыма, оставив после себя фейерверк, что взмыл в воздух и бабахнул дождём разноцветных огней. Стоило девушке спуститься со сцены, как на неё налетела Пинки. — Ух ты, Сансет, крутецки круто! Из тебя выйдет отличная ассистентка! Ну, не томи — каково это, когда тебя распиливают на две части? — Чуднó, — Сансет рефлекторно потёрла живот. «Не хочу признавать, но было весьма впечатляюще... для простого фокусника».* * *
После представления девчонки остановились перекусить. Сколько ни старайся, Сансет так и не отыскала нужной палатки — везде продавали жирное и жареное во фритюре. В итоге пришлось остановить выбор на хот-доге. Усевшись вместе со всеми за небольшим столиком, Сансет слушала рассказ Рэрити об осенней моде на этот год, тогда как Рейнбоу Дэш и Эпплджек подсчитывали, кто сколько и чего выиграл. Одно-единственное колечко с пауком принесло победу первой из них. — Ненавижу рюшки, — простонала Эпплджек и уткнулась лицом в стол. Рэрити похлопала её по плечу. — Не переживай, дорогуша, я сделаю тебе такое сногсшибательное платье, что все мальчишки глаз не оторвут. — Жуть какая... Сансет ухмыльнулась — надо признать, она б на это поглядела. Они двинулись дальше, к последнему месту назначения — зверинцу. Флаттершай без умолку трещала про каждую «милую зверюшку», которая попадалась ей на глаза, хотя интересовало это, похоже, только Пинки. Загоны благоухали ароматами навоза и кое-чего похуже, на что Сансет недовольно морщила нос. Пускай девушка когда-то и была пони, она никогда не питала особой любви к животным. И уж точно не к местной неразумной скотине. На Флаттершай же, однако, они действовали как цветы на пчелу. Она прытко подскочила к ближайшей овце и принялась поглаживать шерсть, приговаривая: — Ты самое, самое мягкое созданьице на белом свете! — Бе-е-е, — довольно проблеяла в ответ та. Сансет бесцельно слонялась из стороны в сторону и осмотрительно поглядывала под ноги — как бы не засадить сапог в чью-нибудь лепёшку. И пока она всеми силами отстранялась от всяческой живности, остальным вполне нравилось. — Эй, глянь, Сансет, — Пинки ткнула в сторону коричневой пони. — Твоя сестричка! — Ха-ха, искромётный юмор, — Сансет сделала лицо кирпичом. Вдруг за край её куртки кто-то схватился и потянул назад. Она оглянулась: какой-то козёл решил отобедать её кожаным прикидом. — Какого... Пусти! Не твоя куртка! — девушка дёрнула на себя, пытаясь освободиться, но козёл лишь всхрапнул и как ни в чём не бывало продолжил жевать. Она хлопнула его по морде. — Фу, фу, кому сказала! — Ой, мамочки. Сансет, пожалуйста, поаккуратнее с ним, — Флаттершай оторвалась от кормления свиньи. — Отпусти мою куртку, тупой козёл, а не то я... Ширх. Сансет пошатнулась и рухнула на сено, устилавшее пол. Нахальная животина тем временем бесцеремонно дожёвывала кусок чёрной материи, свисающий изо рта. Флаттершай бросилась вперёд и поддержала девушку. — О божечки, с тобой всё хорошо? — Лучше не бывает! — Сансет отбила протянутую руку в сторону, поднялась и продемонстрировала зияющую прореху в безнадёжно испорченной куртке. — Эта козлина сожрала кусок моей одежды! Какого чёрта он вообще прогрыз кожу? Флаттершай попятилась на пару шагов. — Ох, эм... Я думаю, ему правда-правда очень жаль. — Это безмозглое животное! А жалостью куртку не починишь! — Сансет грубо ткнула её в плечо. — И из всех мест ты потащилась именно в зверинец! Это всё ты виновата! Внезапно на Сансет налетела Рейнбоу и повалила её в стог сена. — А ну отвали, Шиммер! Ничё она не виновата! Это ты весь день только и делала, что ныла! Не хочешь с нами? Ну так сделай одолжение — катись к чёртям! — Да с радостью! — по спине пробежало знакомое покалывание; Сансет вскочила на ноги и пронеслась мимо ревущей Флаттершай и разозлённой Дэш. — Сансет, постой... Девушка зажала руками уши, не желая слушать причитания Пинки. Она наконец-то освободилась — и хватит с неё, назад она не собирается. «Дурацкая была затея, вот как знала же!»