Долгая дорога к дружбе

— Глядите, миледи: звездопад. Стекло чёрного лимузина опустилось, и молодая девушка выглянула наружу: звёзды мерцали в вышине. «Эфемерные огни в неизбывном тёмном небе. Вспыхивают на миг, чтобы тут же кануть в Лету». Она улыбнулась — зрелище воистину завораживающее. Ночной воздух хлестал в утончённое лицо, отчего заслезились глаза, и она поспешно возвратилась под защиту салона. Девушка положила ногу на ногу и откинулась на бархатное сидение, не нарушая идеальной осанки. Она приподняла с подноса фарфоровую чашечку, легонько подула и, оттопырив мизинец, не хлюпая, сделала изящный глоточек. Чай закончился. Она посмотрела на чаинки, оставшиеся на дне, и испустила вздох. «И чего вздыхаю? Я дома, нужно радоваться, — она приподняла бледную руку и нащупала под блузкой металлическую вещицу. — Ох, и впрямь. Все звёзды на своих местах, одна только моя меня не встречает». Девушка прикрыла пурпурные глаза. Ещё не всё потеряно. Возвращение домой, может, чем удивит? Сердце нетерпеливо билось в груди, однако она не лелеяла больших надежд. Лимузин плавно затормозил, мигом спустя отворилась дверца, и кто-то протянул руку в салон. Девушка приняла её и ступила на тротуарную плитку; ночной ветерок трепал малиновые волосы, сиреневые кончики локонов вились у плеч. — Вы дома, леди Мундансер, — шофёр отвесил поклон. Мундансер поправила бирюзовый бант на голове и улыбнулась в ответ. — Благодарю, Портер. Отнеси мои вещи наверх, пожалуйста. Скоро буду, — прозвучал её голос легко и благородно, едва ли не самой настоящей соловьиной трелью. Портер ещё раз поклонился и принялся выгружать поклажу из багажника. Девушка, щёлкая каблуками о камень, прошагала мимо него. Дом, милый дом! Элитный район Кантерлота, где селились лишь самые состоятельные, знаменитые и влиятельные персоны, — Аппервиль. Огромные роскошные особняки плотными кварталами усеивали горный склон и взирали на остальной город. И с трёхэтажного поместья, что взгромоздилось на самой верхушке, Мундансер видела всё: спальные районы, деловой центр, пригород, промышленную зону и — если хорошенько прищуриться — даже Вечнодикий лес. — О Кантерлот, моя изысканная жемчужина! Мой будущий трон, я возвратилась, — она сложила руки на груди, — однако ты встречаешь меня без фанфар и ликования. Взамен... Она раскинула руки и с улыбкой воззрела на последнюю звёздочку, несущуюся по небосклону. — Взамен сами небеса ознаменовали мой приезд!.. — руки сами собой опустились, и она вздохнула. — Но на сердце тяжело. Все звезды тут, нет лишь моей любимой. Мундансер развернулась и пересекла внутренний двор выверенным, грациозным шагом. — Признаться, — прошептала она себе под нос, — я же просто обмолвилась, что возвращаюсь. Не намекала, чтобы она меня специально встречала, хотя было бы прекрасно. Новый год ведь, она наверняка с родными. Достигнув конца длинной подъездной дороги, она распахнула тяжёлые двойные двери и переступила каменный порог поместья. Вестибюль поприветствовал её мягкими тонами и до блеска начищенным паркетом. Мундансер посмотрела на отражение и пригладила волосы. В одной из примыкающих галерей зазвучали шаги, и встречать «гостью» вышла горничная, Лемон Фреш. — С возвращением, миледи! Как вам Париж? — Trés magnifique. А дом всё такой же уютный, — с улыбкой Мундансер поднялась по главной лестнице, проведя тонкими пальцами по балюстраде. — Будь любезна, принеси чая в комнату. — Сию минуту, леди Мундансер, приготовлю ваш любимый, — учтиво ответила Лемон Фреш. — Ты как всегда. Мундансер порхала по галереям, восхищаясь полотнами и произведениями искусства, которые не видела уже шесть месяцев. И всё сохранилось в точности, как она запомнила. Интересно, отец вообще заглядывал в эту часть дома за время её отъезда? Она замерла на пересечении коридоров и скользнула взглядом налево, вверх по лестничному маршу. С верхней площадки, окутанной мраком, повеял тоскливый ветерок и ласково коснулся щеки — сердце подскочило в груди, тело само подалось вперёд. Девушка, однако, взяла себя в руки и резко выдохнула. Сколь бы сильно её туда не тянуло, на сердце станет только тяжелей. — Завтра же, только обустроюсь да отдохну. Мундансер добралась до своей комнаты, в которой уже давно ждали перенесённые вещи. Она обошла всё помещение, на миг обрадовавшись кровати с балдахином и мягкому пурпурному ковру, а затем вышла на балкон, где присела у небольшого столика. Провела пальцем — ни следа пыли. — Новый год — новые дороги, — она сложила руки на коленях. Ждать долго не пришлось: две минуты спустя показалась горничная, неся на подносе серебряный чайник с чашкой, сахарницу и тарелку печенья с шоколадной крошкой. — Ты меня балуешь, Лемон Фреш, — слукавила Мундансер, пока та наливала чай. — Хочу только, чтобы вы чувствовали себя дома, миледи, — она бросила три кубика сахара, тщательно размешала и с улыбкой протянула ей напиток. — Видели звездопад? — Ещё бы, даже загадала желание, — девушка подула на дымящуюся паром чашку и чуть отхлебнула, смакуя нотки жасмина, после чего отвернулась к морю городских огней. — И думаю, скоро оно в самом деле сбудется. Она поставила чашку и вытащила из-под воротника блузки серебряный медальон в виде сердечка; внутри было две фотографии. Оттуда, застенчиво улыбаясь, со съехавшими на кончик носа очками, глядела Твайлайт Спаркл. — О да, скоро мы воссоединимся, и больше я не дам тебя в обиду, — она окинула взором расстилающийся город, откуда взывало к ней сердце Твайлайт. — Больше я не отвернусь от тебя... моя звёздочка.