…не удивляйся, что прошлое вспомнит о тебе!
— Отличная погодка, правда? — Гроза, обращаясь к Василисе улыбнулась. Василиса хмуро кивнула. На небе собирались тучи, начинал капать мелкий дождик и казалось, что вот-вот где-то сверкнет молния и грянет гром. Такая погода Василисе отличной не казалось. Она любила солнце, но вот её подруга — нет. — Замечательная, — отозвалась Василиса наконец. — Может, все-таки спрячемся, пока не промокли насквозь? — Как хочешь, — Гроза пожала плечами. Подруги направились к квартире Грозы, так как тот находился ближе, и по дороге Гроза не переставала болтать: — Я же тебе ещё не показала свой кулон, Василис. — Кулон? — переспросила Василиса. — Да, Леша подарил, — Гроза покраснела. — Кстати, он бы очень подошел к твоим волосам, такой же огненный, как и они. У самой Грозы волосы были черными-черными, и девушка всегда заплетала их в тугую косу. — И чай попьем, — продолжила Гроза. — Давно ты у меня не была… Василисе, к удивлению, болтовня подруги не надоедала. Сама Василиса вечно молчала, поэтому, благодаря Грозе, в их компании был хоть кто-то, кто любил говорить… Девушки зашли в подъезд и поднялись на один лестничный пролет. Гроза стала искать ключи, а после открывала дверь, а в это время Василиса с любопытством осматривалась вокруг. За то время, недели три, что она тут не была, лестничная клетка необычно преобразилась. А именно: у дверей Грозы появились нарисованные разноцветные ромашки. Василиса даже спрашивать не стала, откуда это. Догадалась сама. Роман лучшей подруги Василисы с её же давним другом закручивался быстро и стремительно, и Василиса удивляться не успевала, откуда у возлюбленных столько фантазии на разные подарки, свидания… У самой Василисы жизнь была спокойной и размеренной, а поверхность её моря была гладкой-гладкой, словно зеркало, но внутренний прогноз погоды предвещал: скоро будет буря. — Проходи, — наконец произнесла Гроза и широко распахнула дверь прямо перед носом Василисы. — Спасибо, — произнесла девушка и вошла внутрь. — Пойдем пить чай, или ты сначала покажешь мне тот свой кулон? — Давай покажу кулон. — Гроза радостно улыбнулась и на несколько секунд скрылась в своей комнате; Василиса же в это время развязывала шнурки кроссовок. Вернувшись, Гроза протянула Василисе сердце на тонкой серебристой цепочке. Рубиновое сердце. Василиса мгновение смотрела на него, а потом произнесла: — Красивый кулон. — Мне тоже нравится, — Гроза кивнула. — Смотри, как он тебе походит, — девушка поднесла рубин к волосам Василисы и указала на зеркало, висевшее в прихожей. — Да… Жаль только, что я не люблю рубины. Пойдем уже пить чай. Василиса врала: когда-то рубины ей очень нравились. Но не сейчас. Сейчас они только навевали слишком грустные воспоминания о прошлом. Воспоминание о том, что её сердце, то самое рубиновое сердце, было разбито ещё два года тому назад. — Почему это ты так не любишь рубины? — поинтересовалась Гроза. Василиса только грустно улыбнулась. — А-а, — протянула задумчиво её собеседница. — Это все после той твоей поездки, да? После возращения Василисы с Эфлары реальность казалась донельзя странной. Исчезновение девушки не посчиталось за одну секунду, как это происходит в некоторых фильмах. Василисы действительно не было на родной планете несколько дней, хотя тётя Марта ничего не заметила. Почему? Было бы проще понять это, если бы исчезновение Василисы не заметил вообще никто. Но тот же Лешка спрашивал, почему Василиса не отвечала на звонки и интересовался, где она была все это время. Может, клон Василисы, как Василиса видела все в тех же фильмах, был создан только для тети Марты? Все эти версии звучали глупо и наивно, но другого объяснения происходящему Василиса найти так и не смогла. А потом Эфлара начала забываться, словно красочный, но все-таки сон. А сегодня вновь заставила о себе напомнить. — Да, после неё, — Василиса грустно улыбнулась. Друзьям она объяснила свое исчезновение так: ей предложили одну замечательную поездку-экскурсию… в горы, и она не успела сообщить друзьям о том, что уезжает на несколько дней. С тех пор странности в поведении Василисы друзья так и объясняли: после той поездки. — Когда ты мне уже о ней расскажешь… Молчишь, словно золотая рыбка, а мы мучаемся и пытаемся понять, что там с тобой такое произошло. Василиса знала, что Гроза не надеется уже на этот рассказ. А ещё Василиса понимала, что ничего рассказать подруге не может. — Ты же знаешь, — только и произнесла она. — Порой мне кажется, что ты там в кого-то крупно влюбилась, поэтому нам ничего и не рассказываешь, — предположила Гроза вдруг. Василиса, которая только-только собралась снимать сандалии, замерла и стала густо краснеть. Гроза была права: она действительно влюбилась, да только поздно уже было что-то менять или хотя бы признаваться в своих чувствах… В следующую секунду в уголках глаз Василисы начали появляться слезы: она вновь вспомнила о том, что никогда не сможет вернуться. Она шмыгнула и поругала себя: будто бы не плакала давно! — Эй, — произнесла Гроза, наклоняясь к Василисе. — Я что-то сказала не так? Ну, прости, Василиска, больше о той поездке ничего не буду говорить. Василиса отрицательно покачала головой и сказала тихо: — Все нормально. Я… просто… — Слезы ещё сильнее побежали из ее глаз. — Познакомилась там кое с кем, кого больше не могу увидеть, и это… — Это очень грустно, — согласилась Гроза. — Но сама подумай: жизнь на этом не заканчивается. Ты обязательно встретишь того, кто сможет его заменить. Василиса пожала плечами и улыбнулась. Конечно, встретит, да только воспоминания другими никто не заменит. — Я пойду, пожалуй, — произнесла она, так и не сняв обувь, и выпрямилась. — Уже? — Гроза нахмурилась. — Ты же только пришла ко мне. Да и погодка на улице, конечно, хорошая, но слишком мокрая. — Заметив выражение лица подруги, она добавила спешно: — Ладно, иди, не буду тебя задерживать. Но, может, все-таки?.. Василиса отрицательно покачала головой и потянулась к ручке двери, чтобы выйти в подъезд. Гроза за её спиной только вздохнула, а вскоре уже запирала дверь на замок. Кажется, Василиса, и без того не слишком любившая ходить по гостям, не придет к ней ещё очень скоро. Когда девушка спустилась по лестнице и вышла из многоэтажки, то тут же попала под дождь. Сначала мелкие и редкие, а с каждой секундой все более крупные и частые капли падали на ее лицо, плечи, волосы, обувь, и Василисе пришлось прикрыть голову ветровкой, в которой она была. Они с Фэшем тоже бегали тогда так — под дождем. Только тогда ее от дождя укрывала не ветровка, а сам Фэш. Василиса с Мартой Михалойвной до сих пор жили в том доме, в подвале которого стояло зеркало-портал, которое, увы, больше не серебрилось и не колыхалось, словно вода, как в тот раз. Добраться до этого дома было не так-то просто: сначала нужно было ждать особый автобус, потом ехать в нем больше тридцати минут… Крыши на остановке около дома Грозы не было, а автобус приехал только тогда, когда Василиса промокла уже насквозь, а дождь — закончился. Дрожа, она залезла в автобус, тут же получив несколько неприятный взглядов от пассажиров автобуса. Василиса гордо задрала нос вверх, показывая, что стыдиться она не собирается. Автобус, стоящий по десять минут на каждой остановке, к тому же чуть ехал, и к тому моменту, когда он остановился итоколо дома Василисы, девушка замерзла только ещё больше. А на улице, как назло, дул ветер, так что к дому Василиса пришла уже почти ледышкой. Заболеет, обязательно заболеет! В подтверждение своих мыслей Василиса, открывающая дверь ключом, чихнула. Ну, тепло было хотя бы дома. Василиса зашла в свою комнату, быстро скинула мокрую одежду и надела сухую, завернулась в плед и только потом заметила, что в комнате после ее ухода что-то изменилось. Василиса нахмурилась: на столе лежало письмо в конверте из пожелтевшей бумаги, с шелковой коричневой ленточкой в углу и настоящей печатью. Наверняка Марта Михайловна принесла: может, кто-то попросил передать это письмо Василисе, или оно принадлежало самой Марте Михайловне, случайно оставившей его здесь… Василиса прикоснулась к конверту и только потом заметила витиеватую надпись на одном из его уголков, которая гласила: «Василисе Огневой». — Мне? — поинтересовалась Василиса вслух. Письмо ничего не ответило, и Василиса, осмелев, сорвала печать и открыла конверт. Внутри него лежал сложенный вдвое листок, исписанный каллиграфическим подчерком. Василиса начала читать:
«Приветствую тебя, Василиса!
Негоже нам тревожить тебя раньше срока, да и вообще непозволительно, испытание твое не позволяет… Но пришлось. Признаюсь, если бы не нужда, навряд ли я пригласил бы тебя к нам в гости. Да и не гости это. О каких гостях идет речь, когда на кану — открытие, способное перевернуть весь мир! То-то же, Василиса. Один раз нам мир ты уже спасла. Так почему бы тебе не спасти его ещё раз? Мы верим в тебя, верим, и помочь нам можешь только ты. И твои друзья по тебе скучают.Ждем тебя сегодня в полночь. Перейдешь по зеркалу, леди. С уважением, Астариус.»