Легенды

      В отличии от других богов, Гажил — покровитель кузнецов и ремесел, предпочитал жить среди людей и все время был при деле. Целыми днями он работал в своей кузнице, создавая оружие и доспехи для богов и героев, изящные украшения для богинь и смертных. Бог всегда был при деле, находя в этом смысл своего существования. Ничто не волновало Гажила: ни войны, ни стихийные бедствия, ни празднества — целыми днями он пропадал в своей кузне за работой, а его сердце было такое же жесткое и грубое, как металл, с которым он работал. Негостеприимен был покровитель кузнецов, не жаловал гостей, что приходили к нему, а если считал, что ему оказали недостаточно почтения, мог и тяжелым молотом запустить в просителя, не взирая на то, бог перед ним или человек. Да и вид его заставлял содрогаться — высокий, сильный, с длинной нечесаной гривой черных, как смоль волос, металлическими штырями, вставленными в руки и лицо, а его глаза были алыми, словно кровь. Пришедшие к нему, узрев Гажила, забывали о том, зачем пришли, что злило мужчину, ненавидящего, когда его отрывают от работы.       Столетия проводил бог-кузнец в одиночестве стуча молотом по наковальне, иногда мужчине даже начинало казаться, что разучился он вовсе говорить, да и не с кем было ему и словом обмолвиться, разве что с черным котом, что поселился в его доме, что был спрятан от посторонних глаз в лесной чаще. Лишь он смог стать другом для мужчины, лишь он с интересом выслушивал все жалобы и постоянные ворчания бога. Но однажды к кузнецу забрел очередной проситель…       — Приветствую тебя, Гажил, — тихий, слегка простуженный голос заставил кузнеца обернуться.       — Чего тебе, малец? — прогромыхал бог, смотря на щуплого мальчишку, кутающегося в меховой плащ. А ведь он и не заметил, что уже зима пришла, и всюду лежат сугробы снега. В его кузнице, подле раскаленного очага всегда жарко, а от того Гажилу были не страшны морозы и вьюги.       — Прошу, скуй меч для моего отца, такой, что не будет знать жалости к врагам и никогда не затупится, — последовал уверенный и твердый ответ, что несказанно удивило бога-кузнеца, ведь обычно все, кто приходил к нему блеяли что-то нечленораздельное, а этот проситель был смельчаком, хотя и ребенком.       — Меч, а чем платить за него будешь, ги-хи? — усмехнулся мужчина, складывая руки на груди и выжидающе смотря на мальца.       — У меня нет ничего такого, чего бы не было у бога, — пожал плечами проситель, внимательно из-под спущенного на глаза капюшона оглядывая кузницу, что одновременно была домом Гажила. Все здесь было крепким и надежным, сделанным руками хозяина, но уж больно запущенным и захламленным, не хватало в доме уюта и заботливой женской руки, что навела бы порядок.         — Так что же, мне просто так твою просьбу выполнять? — удивился кузнец. Обычно ему приносили дары, пусть и не нужные ему, обещали разные богатства, а тут ничего. Наглая мошка к нему забрела...       — Ну, почему же… Я могу порядок у тебя навести, да вкусный обед приготовить, — проситель скинул с себя плащ и Гажил увидел, что ошибался. Вовсе не мальчишка к нему пришел, а хрупкая девушка, с голубыми волосами, заплетенными в толстую косу, и теплыми медово-карими глазами, что сейчас бесстрашно взирали на него. И как только эта мелкая смогла добраться к нему по зимнему морозу, не погибнув?       — Ги-хи, что ж… — мужчина мрачным взглядом окинул свое жилище. Он уже и не помнил, когда здесь царил порядок. — Плата достойная.       — Так значит ты согласен? — глаза девицы засияли ярче звезд.       — Согласен, согласен… Будет тебе меч, — оскалился кузнец, возвращаясь к делу. Забавная мошка к нему забрела... — Звать-то тебя как?       — Леви, — ответила девушка, закатывая рукава мужской рубахи, в которую была облачена. — Я дочь князя Виктора. А этот меч будет подарком для него, когда он вернется из похода.       — Ты не болтай, а дело делай! Пока дом мой сиять не будет, а обед не окажется на столе, я тебе ничего не дам, — хохотнул мужчина, стуча молотом по наковальне, но взгляд его нет-нет, да и возвращался к деве, что хозяйничала в его доме. Шустрая мошка…       — Все сделаю, не волнуйся, — прощебетала Леви, не боящаяся тяжелой работы, да и нравился ей теплый дом бога. Все лучше, чем оставаться на улице, где бушует метель. Работа спорилась в руках девушки, что без умолку болтала, рассказывая кузнецу о том, что происходит в мире: о зиме, о войнах, что ведут люди, об отце — великом воине, не знающем поражений, о желтой ленте, которую ей подарил брат. Шумная мошка… Но остановить её Гажил не мог, нравилось ему слушать её голос, под него и работалось легче, и на душе теплей становилось, словно плавился металл, из которого было создано его железное сердце.       Время шло, за три дня, что Леви провела у Гажила, дом кузнеца преобразился, теперь он сиял и сверкал, ни одной соринки в нем не осталось, Леви даже умудрилась всю одежду бога перестирать да заштопать, а на столе всегда была вкусная еда, что так нравилась мужчине.         — Вот и все, — ухмыльнулся Гажил, демонстрируя своей гостье меч, что никогда не затупится. Теперь Леви не будет тревожиться за отца, когда тот вновь в поход отправится.       — Благодарю, — улыбнулась дева, но вместе с тем маленькое сердечко болезненно сжалось, ведь теперь ей придется вернуться домой. Нет у нее больше повода задержаться здесь.       — Ги-хи… Сама донести сможешь или проводить?       — Проводи, — раскраснелась Леви, радуясь тому, что еще немного побудет с богом-кузнецом. Вот только разлука неминуема и не узнает Гажил о том, что гостья свое сердце оставит в его доме. ***       Закончилась зима с её лютыми холодами и в мир пришла юная весна, что заставила снег таять, а деревья медленно зеленеть, на проталинах уже появились первые цветы, тянущиеся к солнцу и теплу. А Гажил все никак не мог забыть о юной девушке, что приходила к нему за мечом для отца. Не выходила у него из головы эта болтливая особа, засела занозой в сердце, даже работать кузнец не мог… Все вздыхал, да на небо смотрел, вспоминая о деве с голубыми волосами.       — Все, хватит! — не выдержал бог, выходя из своего дома, чего почти никогда не делал — Пойду к ней!       По пути в город людей Гажил размышлял о том, что скажет Леви, когда встретит её, что сделает, представлял, как засверкают её глаза, когда она увидит его, как кротко улыбнется ему дева, а он просто заберет её с собой, потому что плату за меч взял недостаточную. Пусть навсегда останется с ним дочь князя, лишь тогда они окажутся в расчете.       Поздней ночью кузнец пришел в город, и сразу же направился к нужному дому. Бесшумно, никем не замеченный, вошел он в горницу, где царили спокойствие и сон, и только тихие всхлипывания портили идиллию. Нахмурившись, Гажил направился туда, где плакала Леви, чей голос он узнал. Что могло расстроить её, кто обидел? Кузнец желал найти ответы на эти вопросы, наказать виновных и утешить деву, что запала ему в душу.       — Леви, — тихо позвал бог, замечая девушку, сидящую у окна.       — Гажил? — встрепенулась дева, удивленно смотря на того, о ком пролила столько слез. — Это, правда, ты?       — Я, — кузнец опустился на пол перед Леви, заглядывая в её медово-карие глаза и вытирая рукой слезы с её щек. Совсем не на такую встречу он рассчитывал. — Что случилось? Почему ты плачешь?       — Отец мне жениха нашел, он княжий сын и завтра заберет меня из дома, — всхлипнула дева, с надеждой смотря на бога.       — А ты не хочешь? — нахмурил брови мужчина. Что это еще за жених? Ревность пробудилась в сердце бога, что только сейчас осознал, что протяни он еще один день и потерял бы Леви навсегда.       — Не хочу…       — А за меня пойдешь? — оскалился Гажил, которому был не важен ответ. Все равно заберет и спрячет ото всех, да так, что ни отец, ни жених не найдут.       — Пойду! — просияла девушка, порывисто обнимая бога-кузнеца.       — Вот и хорошо, — подхватив теперь уже невесту на руки, мужчина направился к дверям, теперь он свое счастье точно не упустит.       С тех самых пор железное сердце бога-кузнеца расплавилось, да и нрав его стал более мягким, если и бывал он чем-то недоволен, то жена всегда могла его успокоить. И все только диву давались, как столь хрупкая особа не боялась мужа и могла им командовать, а тот не перечил ей и лишь хитро ухмылялся. Теперь в доме Гажила всегда царили чистота и уют, а сам мужчина был окружен заботой, Леви всегда рассказывала мужу много разных историй, чтобы скрасить его тяжелую работу, а Гажил каждый день делал любимой подарки: то колечко для нее создаст, то сережки с браслетами. Их любовь была надежной и прочной, такой, какую никому не под силу разрушить ни смертным, ни богам, ни демонам.