Узы

Когда Карвер Хоук принимал решение уйти с поля боя, он руководствовался отнюдь не здравым смыслом, трезвым расчётом, инстинктом самосохранения или даже животным ужасом, который орда отвратительных чудовищ вселяла в любого, кто её видел. Единственная мысль, набатом бившая у него в голове в тот момент, была о том, что, проиграй или отступи они сейчас, и порождения тьмы двинутся не куда-то, а на Лотеринг. «Лотеринг… Лотеринг…» Название этой непритязательной деревушки стучало в ушах вместе с кровью, и Карвер сам не понял, как оказался на самом краю поля битвы. Просто в какой-то момент, вонзив с мерзким хлюпаньем меч в горло очередного чудовища, он бросил взгляд за спину, ожидая увидеть очередную несущуюся на него вонючую тварь, и увидел только кромку леса: редкие ещё деревья, разлапистые кустарники и покрытые мхом кочки. «Лотеринг… Лотеринг…» Если укрыться за кустами и пройти налево пару сотен метров, можно оказаться на северном тракте, ведущем прямиком в деревню. «Лотеринг… Лотеринг…» Карвер уловил краем глаза движение и молниеносно снёс голову выпрыгнувшему из кустов порождению. Он осмотрелся, но больше поблизости никого не обнаружил. Воспользовавшись передышкой, Карвер сделал глубокий вдох, выпрямив гудящую спину, и посмотрел вперёд, туда, где в двух десятках шагов от него кипел удаляющийся бой: орда всё сильнее теснила армию в сторону Башни, которая, как поминальная свеча, полыхала огнём на своей вершине. Стоял страшный гвалт из криков, стонов, скрежета доспехов, звона клинков, рассекаемого стрелами воздуха, хлюпанья разливавшихся под ногами рек крови, лая псов и хриплых воплей всё прибывающих порождений тьмы. Мерзкие твари предвкушали скорую и уже неотвратимую победу. Выйдя из горячки боя, Карвер почувствовал подкатывающую тошноту от смрада, не ощущавшегося им в момент сражения: кровь, копоть, палёная плоть и гнилостный запах разложения, которым разило от тварей. И, подобно нежному прикосновению, сквозь гущу вони до него донёсся лёгкий, свежий аромат от стоявшей неподалёку разлапистой ели. Он словно бы звал его: посмотри сюда, иди за мной, здесь так хорошо, здесь тихо и спокойно. Сладкий голос, нежное искушение. Карвер смотрел, как меч гарлока вонзается в грудь Мэйсона, его приятеля, и представил на месте стройного, узколицего рыжего — другого, широкоплечего и темноволосого. А у Гаррета будет такое же выражение на лице, если его убьёт порождение тьмы? Карвер отвёл взгляд, увидел неподалёку лежащее тело, и в разметавшихся по грязи чёрных волосах ему на миг почудилась Бетани. «Лотеринг… Лотеринг…» — зашумело у него в голове с новой силой. Карвер развернулся и бросился в лес, под прикрытие деревьев и кустарников, забыв о долге и чести под накатившей волной ужаса за близких людей, которые вряд ли подозревали, какая опасность нависла над ними. Карвер никогда не оправдывал своё дезертирство. Но одно он мог утверждать с уверенностью: убегая из Остагара, он спасал не себя. Он спасал свою семью. *** Строчки перед глазами плясали, а буквы двоились. Побелевшие пальцы всё крепче сжимали ни в чём не повинный листок бумаги. Охватившее оцепенение не давало ни вздохнуть, ни разогнуться. Мир схлопнулся до размеров белого прямоугольника в мелко подрагивающих руках. Карвер не знал, сколько просидел вот так, тупо пялясь на ровно выведенные твёрдой рукой буквы. «…остался в Тени. Вероятнее всего, погиб. Крепись, парень. С искренними соболезнованиями, твой друг Варрик Тетрас» В голове повисла оглушительная пустота. Ни боли, ни горечи, ни отчаяния, ни злости. Только ослепительно тёмное ничто прямо в груди, где билось живое, пусть и отравленное скверной, сердце. Он сидел, уставившись в листок невидящим взглядом, пока чья-то рука не легла осторожно ему на плечо. Нат присел перед ним на корточки и попытался заглянуть ему в глаза. Устремлённый на него взгляд светился беспокойством и немым вопросом. Карвер не нашёл в себе сил ответить. Произнести вслух то, о чём отказывался даже думать. Как будто слова, произнесённые или нет, что-то меняли. Он просто молча протянул другу письмо. Натаниэль взял письмо, пробежался глазами по нескольким скупым строчкам и так же молча вернул. Только рука на плече сжалась сильнее в безмолвном выражении поддержки. Карвер аккуратно сложил письмо, убрал за пазуху, поднялся, ни слова не говоря, и вышел на улицу. Натаниэль отправился за ним. Младший Хоук резкими, торопливыми шагами пересёк торговую площадь Верхнего города, спустился в Нижний, прошёл знакомым маршрутом мимо неизменных лавочников и, проигнорировав «Висельник», зашёл в один из самых грязных притонов Киркволла. Бросив монеты на стойку, Карвер схватил поданную кружку с отвратительного вида пойлом и залпом опрокинул в себя. Несколько часов спустя Натаниэль опустил почти бесчувственное тело на мягкую постель, стянул с него одежду и укрыл тёплым одеялом. Большего он для Карвера сейчас сделать всё равно не мог.