Узы

      — Бетани, нет!!! Хруст костей, глухой удар тела о твёрдую землю — и кровавая пелена перед глазами. Вокруг с визгами носятся гарлоки, словно маленькие дикари, пляшущие перед тотемом, но ни он, ни брат их практически не замечают. Всё внимание направлено на огромную рогатую тварь, которая рёвом сотрясает небо, бьёт себя в грудь и с разгону стремится свалить с ног — успевай отскакивать. Подсекающий вправо, затем с плеча рубануть влево, освобождая пространство вокруг, разворот — и ударить с разбега нацеленным в ногу мечом. Выдернуть, уходя от хлынувшей струи тёмной, кисло вонючей крови и, используя инерцию, ударить под коленную чашечку другой ноги. Отступить, уходя из-под удара беспорядочно машущей лапищи, снова вскинуть уже почти неподъёмный меч, замахнуться и опустить со всей силой на открытый бок, рассекая толстую шкуру. Отпрыгнуть подальше, уступая место жаркому и жадному магическому пламени, и снова броситься вперёд, как только алые всполохи утихнут. Последний удар огру нанёс Гаррет, пока он сам добивал оставшихся гарлоков, липнувших к нему, как мухи. И только теперь услышал рыдания и захлёбывающиеся причитания матери. Оба, он и Гаррет, одновременно бросились туда, где на руках безутешной женщины лежала их сестра. Он никак не находил в себе сил опуститься рядом, чтобы дотронуться до Бетани, провести рукой по спутанным тёмным волосам. Всё тело было охвачено оцепенением. Он только смотрел и ничего не мог поделать. Сестра была мертва. Её убил огр. Внезапно веки на белом лице дрогнули и приоткрылись, и в него вперился их мёртвый взгляд. — Это всё твоя вина. Ты должен был погибнуть вместо меня. Мать наконец поднимает голову и смотрит на него тем же взглядом пустых, мёртвых глаз: — Да, это ты виноват. Умереть должен был ты. Брат поворачивается, и его глаза такие же, как у матери и сестры: — Лучше бы погиб ты. Ты всегда был бесполезен. — Ты виноват. — Ты ничего не стоишь. — Ты должен быть мёртв. Карвер распахивает глаза и, упираясь взглядом в хорошо знакомый потолок, убеждается в том, что это всего лишь кошмарный сон. Как давно он видел его в последний раз? Ах, да. Когда брат прислал весть о смерти матери. Этот сон Карвер знал наизусть. Иногда детали и реплики менялись, но суть оставалась одна. Смерть отца тяжело отразилась на всех них, но гибель Бетани оставила в душе страшную рану, давно привычную — и никогда не перестававшую кровоточить. Карвер знал, что сон — просто ложь. Злая шутка собственного сознания, потому что в тот день мать бросила обвинение в том, что не защитил, не уберёг, не ему — брату. И уж конечно, Гаррет никогда не стал бы его обвинять. Если он кого и винил — то лишь себя. И тем не менее, этот сон всегда оставлял после себя тяжёлое, муторное, гнетущее чувство. Карвер видел его столько раз, что иногда переставал различать, где заканчивались его воспоминания — и начиналась иллюзия. Карвер полежал несколько минут, окончательно выплывая из сна, и сел. Похмелья, как ни странно, совсем не чувствовалось. Напротив, голова была на редкость ясная. Только пустая. Нужно было что-то делать, куда-то идти, кого-нибудь спасать… Он был Серым Стражем, это был его долг. Это была его жизнь. Тем более теперь, когда он — и Нат — не слышал больше Зова, знаменующего конец его и без того не очень долгого существования. Зов пропал за несколько дней до письма Варрика. Брат, чуть не угрозами и шантажом оставивший его под присмотром Авелин, запретив под любым предлогом соваться на Тропы до своего возвращения, напоследок оказался прав — снова. Зов был ложным, и его время ещё не пришло. В другое время Карвер бы даже порадовался этому факту, но сейчас радости как-то не находилось в репертуаре. Вообще все эмоции были словно отшиблены. Карвер встал, оделся, не задаваясь вопросом, как вообще оказался в своей постели и без одежды, привычным движением нацепил меч и вышел. Орана, которую брат в своё время взял служанкой, заслужив глубокую признательность Фенриса, увидев молодого господина, бросилась к нему, предлагая позавтракать или принять ванну, но Карвер только отмахнулся, заявив, что ему нужно срочно уйти. Заплаканное лицо девушки ему видеть не хотелось совершенно. Оказавшись на улице, Карвер растерянно огляделся, не представляя, куда ему идти и зачем, и просто пошёл вперёд. Полчаса спустя он обнаружил себя посреди Клоаки. Пока он вертел головой, гадая, куда бы податься, снизу раздался писк, и что-то проскользнуло по его ногам. Карвер с отвращением глянул вниз, ожидая увидеть крысу, но увидел котёнка. Крохотный рыжий комок тёрся о его ноги, высоко задрав хвост, и издавал звук, мало напоминавший мяуканье. Поняв, что его заметили, котёнок удвоил усилия, обтирая об Карвера бока, пока тот ловил смутную мысль. Поддавшись порыву, Карвер наклонился, подхватил животное и сунул под мышку. Ноги сами понесли его к лечебнице. Уже стоя перед обшарпанной дверью и протянув свободную руку, чтобы её толкнуть, Карвер осознал, что может увидеть. Письмо от Варрика наверняка получил не он один. И, как бы Карвер к этому ни относился, он понимал, что брат слишком много значил для этого одержимого целителя. — Так это твоих рук дело?! — Карвер вскочил, невзирая на адскую усталость и ещё кровоточащие раны, и схватился за меч, готовясь раз и навсегда снести выродку голову. — Карвер, — голос брата был ровен и спокоен. — Я знал, что ему нельзя доверять, но ты меня не слушал! — младший Хоук в бешенстве смотрел то на брата, то на виновника нынешних событий, и не понимал. — Почему он до сих пор жив?! После того, что натворил! После того, сколько людей погибло из-за него! Он должен быть наказан, он должен быть мёртв! Почему вы все молчите, вы же прекрасно понимаете… — Карвер смотрел на спутников брата, но все они отводили глаза и молчали. — Карвер, сядь. Успокойся. Решение уже принято. Никто из нас не поднимет на Андерса руку, — Гаррет говорил тихо, невозмутимо, в голосе проскальзывали нотки глубокой усталости. Карвер в бессильной злости отшвырнул меч и уселся обратно на камень. Андерс, закончивший исцелять раны Изабеллы, шагнул было к нему, чтобы заняться его распоротым плечом и кровоточащим, наспех перевязанным боком, и замер нерешительно под презрительным взглядом. Вид у целителя был, как у побитой собаки. Напасть на него такого было сродни убийству младенца, и Карвер как-то резко остыл. Правда, младенцы не взрывали церквей с мирными жителями. Маг не оправдывался, очевидно, не стыдился, но и определённо не гордился своим поступком. Он был измождён, явно истощён магией и совершенно покорен судьбе, вершить которую вверил Гаррету Хоуку. — Андерс, помоги Карверу, пожалуйста, — попросил Гаррет, и Карвер не поверил своим ушам. — Я не нуждаюсь в помощи этого… этого существа! Андерс вздрогнул, как от удара плетью, и у Гаррета в глазах полыхнул огонёк ярости. Полыхнул и тут же исчез. Голос брата звучал по-прежнему ровно: — Ты ранен, тебе нужно лечение. Я не позволю тебе остаться в таком состоянии, а другого целителя мы не найдём. Все, кто есть, и без нас сейчас по уши в делах. Сделай всем нам одолжение, Карвер, и прими помощь. Гаррет вроде бы просил, но звучало всё равно как приказ, и Карвер ненавидел брата за этот холодный тон, и за трезвую рассудительность, и за его правоту. И себя заодно ненавидел. За то, что не находил ни доводов против, кроме глупого и детского «Только не он!», ни сил их придумывать. Он просто делал то, что велит брат. Снова. Карвер сдался и позволил Андерсу заняться ранами, тем более, что даже Фенрис, куда сильнее ненавидевший этого мага, не выказывал протеста, когда тот лечил его. Фенрис добровольно следовал за старшим Хоуком, целиком доверяясь его решениям, какими бы неверными они ему ни казались. Карвер этого не понимал. Под руками проклятого мага раны быстро затянулись, боль уменьшилась до едва заметной, и жизнь в целом показалась определённо лучше, чем была на самом деле. Карвер из злого упрямства не стал благодарить, но никто от него этого и не ждал. Когда мягкий свет, исходящий от рук целителя, погас, тот пошатнулся, но быстро выпрямился, обретая равновесие. Гаррет моментально оказался рядом, придержал за плечи и заглянул в глаза. — Со мной всё в порядке, — заверил его Андерс, но беспокойства Гаррета не унял. — Теперь нужно заняться тобой. Гаррет перехватил потянувшиеся было руки и отвёл их в сторону. — Ты едва на ногах стоишь. — Ерунда. Позволь, я вылечу, ты ранен. — Это пустяковые царапины, хватит обычной мази и бинтов. Идём домой. Гаррет говорил мягко, но настойчиво. Андерс с минуту смотрел ему в глаза — и сдался. — Хорошо. Карвер смотрел — и не верил. Гаррет не просто сохранил этому лживому подонку жизнь. Он его… простил?! За мелкомасштабный геноцид — вот так просто взял и простил?! Хоук-младший разозлился не на шутку и уже открыл было рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу отсутствия у старшего брата мозгов, но в этот момент Гаррет повернулся к друзьям и сказал, что им всем сейчас лучше разойтись и отдохнуть. И утром решить, что делать дальше. Все вяло покивали и разбрелись кто куда. Затем Гаррет повернулся к нему и тепло улыбнулся: — Пойдём домой, Карвер. От этой улыбки и от обыденно прозвучавшего «домой» у Карвера перехватило горло и все слова возмущения застряли на полпути. Какой у него, Серого Стража, вообще мог быть дом? Неприкаянный скиталец, крышей которому попеременно служили открытое небо и мрачные своды Глубинных Троп, он уже свыкся с мыслью, что «домой» для него не существует. Но вот брат зовёт его «домой» — и это звучит так естественно и правильно, что даже сомнения не возникает, а есть ли у него дом. Карвер только кивнул, подобрал меч и двинулся за братом и Андерсом, держась на шаг позади и бдительно поглядывая по сторонам: в любой момент на них из-за угла мог выскочить какой-нибудь уцелевший демон, обезумевший маг или фанатичный храмовник. Между делом Карвер поглядывал и на Андерса, хотя прекрасно понимал, что никакой угрозы от того не исходит. Но глубокое недоверие заставляло его снова и снова смотреть на мага с подозрением. Андерс же украдкой поглядывал на Гаррета, и Карвер предпочёл бы вовсе не видеть этих взглядов. Не понимать, что они значат. Андерс так на Гаррета смотрел всегда. Пожалуй, с самой первой их встречи. Карвер видел, но предпочитал не замечать. Смотрит и смотрит. Он был уверен, что Гаррет просто по доброте душевной возится с целителем, и не видел нужды вмешиваться. Когда, годы спустя, брат в одном из писем сообщил о том, что происходит между ним и Андерсом, Карвер сильно удивился и даже не сразу поверил, хотя признание наверняка далось тогда Гаррету непросто. Решил, что брат просто увлёкся, и это скоро пройдёт. Да и недосуг ему было размышлять над личной жизнью брата — дела Ордена в то время захватили его целиком. И вот теперь ему воочию довелось наблюдать, насколько реальны оказались их отношения. Глаза Гаррета, когда он смотрел на Андерса, светились неизбывной нежностью, к которой примешивалась печаль. Андерс на Гаррета смотрел так, будто в нём заключён весь мир. Ни описать, ни объять чувство, которое он излучал, Карвер не мог. Если бы Гаррет только попросил, Андерс без колебаний вырвал бы себе сердце голыми руками. В этом сомнений у Карвера не было. Карвер стоял перед дверью, и воображение отчётливо рисовало ему образ мерно покачивающегося под потолком тела, синее лицо и опухший вывалившийся язык. Картинка представлялась так ярко, что он уже почти поверил, будто видит её на самом деле. Когда дверь с тихим скрипом отворилась, Карвер зажмурился и шагнул вперёд. Андерс стоял у стола, где были разложены мешочки с травами, бутыльки, склянки и разная утварь, которой пользовался маг для изготовления лекарств и зелий. На самом краю лежал болезненно знакомый Карверу лист дорогой белой бумаги с оттиском Инквизиции. Письмо было распечатано. Андерс был занят тем, что растирал в порошок высушенный эльфийский корень — Карвер хорошо знал этот специфический запах, разносившийся сейчас по всей лечебнице, — и, казалось, ничего вокруг не замечал. Карвер помялся на пороге, но прошёл внутрь и уселся на истёртую и заляпанную кушетку, на которой не раз в прежние времена довелось ему испытать на себе целительские способности мага. Он взял котёнка и опустил рядом с собой на сиденье. Рыжий комок снова запищал, и Андерс обернулся на звук, не прекращая механических движений. Карвер никогда и ни у кого из живых не видел таких пустых, стеклянных глаз. Маг перевёл взгляд на него, и на миг в его глазах что-то ожило. — Я вот, подобрал тут. Он, похоже, бездомный. И голодный. Андерс кивнул и вернулся в исходное положение. И Карвер понял. Андерс просто ещё не осознал. Не ощутил в полной мере, что Гаррета больше нет и он никогда не вернётся. Андерс просто не смог в это поверить. Карвер ощутил острую потребность сделать что-то, чтобы вернуть этому человеку хоть каплю жизни. Дать ей пусть крошечный, но смысл. Причину жить. Карвер не понимал их с Гарретом отношений, не одобрял их. Но принимал как данность, что брат любит этого одержимого, повёрнутого на своих безумных идеях мага и точно не желает ему смерти. — Эй, — окликнул он Андерса и дождался, пока тот посмотрит на него. — Позаботься о нём, ладно? Вряд ли кто-то ещё это сделает. Маг неуверенно, как-то заторможенно кивнул. Карвер поднялся, ухватил котёнка за шкирку и сунул ему прямо в руки. — Его зовут Гарри. И он в тебе нуждается. Андерс вздрогнул, посмотрел на мохнатый комочек в своих руках, и уголки его губ на миг дрогнули. — Хорошо. Вновь воцарившееся молчание обрело краски, перестав быть бесцветным и мертвенным.