Ведь дороже злата он

      Ей не нравились эти странные продолговатые сгибающиеся палочки, обтянутые кожей, что появлялись на месте хвоста. Она поглаживала поврежденное место рядом с коленкой и еле слышно шипела. Красная из-за раздражения кожа становилась все ярче, а Марго было все больнее. Кто вообще предупреждал её, кто говорил, что к таким вещам не надо подплывать близко?       «Сколько тебе лет? Должна была и сама уже знать».       Русалка, взявшая себе на время человеческий облик вместо привычного хвоста, сидела на песке под огромными массивными деревьями в глубине старого острова, до которого не добрались люди. Повсюду скрипели сверчки, звук закладывал уши и сильно мешал девушке сосредоточиться, но другого выхода не было. Стоило обеззаразить рану прежде, чем началось бы непоправимое. Она понятия не имела, что на затонувших кораблях людей могут обнаружиться такие штуковины. Что к ним опасно подплывать, — царапалась до этого уже сотню раз, но раньше все быстро заживало. Сейчас же безобидная царапина за два дня разошлась, стала темнеть и ужасно жечь. Теперь это была самая настоящая рана, с которой Марго даже плавать не могла. Пришлось вылезать на сушу и менять облик — с ногами боль переносить было легче.       Русалка пыталась размять жесткие листы растения, которое нашла не так далеко от водоема. Из них она старалась выдавить сок, чтобы обработать края раны. От зеленых листов разило странной резкой вонью, у Марго иногда слезились глаза, но другого выхода не было. Приходилось терпеть. Девушка была уверена, что сейчас её никто не ищет: со старшими их группа из шести русалок попрощалась два дня назад, младшим не разрешалось подплывать к суше, а Маришка уплыла ближе к людям. Марго думала, что на этом острове, что был расположен неизвестно где, неизвестно как она вообще попала на него, как приплыла сюда, — русалка думала, что она тут одна.       Светловолосая девушка подняла голову и посмотрела на небо, прикрытое размашистыми ветвями деревьев. Ей повезло, что молчаливые обитатели этой земли так по-своему защищали её: от духоты и жара ей бы стало хуже, пот, капающий со лба и идущий вниз по телу, оказывался на ране и разъедал и без того страшное нечто, всего лишь день-два назад бывшее обыкновенной мелкой царапиной. Если бы Марго могла найти старших, она бы это сделала, пусть и с той вероятностью, что наслушалась бы в свою сторону множество хороших слов. Она часто была тихой, не такой, как Маришка, но некоторые русалки считали, что Марго такая же буйная и неуправляемая, как её подруга, просто скрывается и притворяется. Зельда хихикала и отрицательно качала головой. Вот эта вот маленькая светленькая русалочка? Зельда помнила Марго с того самого момента, когда она оказалась в их группе, в их семье — женщина следила за маленькой девочкой, помогала ей добывать пищу и заботиться о себе.       Русалка вгоняла отросшие ногти в листок, чувствовала, как кожу опутывает резкий запах сока, покашливала, но продолжала разминать зеленый кусочек. Ксена показывала им, что делать в подобных ситуациях, показывала это же самое растение, которое было невозможно пропустить из-за вони, поэтому Марго была более-менее уверена в том, что делает все правильно. Сама разберется. Никакие Маришки и другие сестры ей не нужны. Девушка погрузила палец в желтую жижу и начала растягивать её около покраснения. Нельзя было наносить получившуюся кашицу именно на рану, нужно было едва касаться краев.       От боли девушка зашипела. Увидь бы её сейчас человек — точно решил бы, что она спятила. Нагая незнакомка, сидящая около небольшого озерца, разглядывающая свою бордовую рану и не заботящаяся о том, что пряди светлых волос залезают ей прямо в нос и в глаза. Любой встречный поразился бы её красоте, но себя Марго видела только в темноватом отражении водной глади. Ничего особенного. Такая же, как и другие русалки.       Средним пальцем девушка случайно касается края ранки, от чего шипит опять. Боже, как же больно. Она была готова получить три нагоняя подряд, но убрать эту глупую царапину с хвоста и с ног. Прошло около трех минут, прежде чем русалка довольно покосилась на кожу. От ноги теперь очень сильно пасло, нестерпимо воняло, но Марго, почти привыкшая к этому запаху, не обращала особенного внимания. Отлично. Сейчас надо было перетерпеть некоторое время, просидеть на суше, найти себе удобное место и попытаться отвлечься. Маришка говорила, что это может пощипывать, но без разницы, лишь бы рана утихла и перестала разрастаться. Марго будто бы моментально стало пять лет: она выдыхает, надувает губы и плюхается на спину, прямо на холодноватую землю, смешанную со светлым песком. Возможно, теперь у неё грязные волосы, но какая разница? Девушка чуть приподнимается в области груди и выгибает шею назад. Смотрит на перевернутую землю перед собой и разочарованно хмыкает. Кто вообще это придумал? Возникает порыв вернуть себе хвост и уплыть, но девушка сразу же понимает, что так она уберет с ранки весь сок резко пахнущего растения.       Марго хочет пошевелить ногой, но только вскрикивает. Волна боли разносится по телу и достигает висков, бьет по голове, словно ударник по церковному колоколу. Отлично, она занесла какую-то гадость. Глупая русалка, неужели нельзя было не лезть в то место, которое другие русалки оплывают за несколько метров. Глаза немного режет, и непонятно, от воды ли это, от запаха или от того, что Марго внезапно захотела спать. Такие странные острова, располагающиеся посередине океана, не были исследованы людьми, могли быть пристанищем странных деревьев и кустарников, которые путали бы мысли в любой голове. Девушка успела полежать на спине и на левом боку, морщась из-за ранки. Десять минут, двадцать, тридцать — в мыслях у русалки нет часов, она не отсчитывает секунды, но солнце, поднявшееся над головой, меняет свое положение. Марго дергает себя за нос, закрывает один глаз и считает облака, поднимается и смотрит на ногу. Никаких изменений. Вообще ничего. Как долго ей надо будет быть в этом виде?       — Ты устала? — у Аристодем был темно-зеленый хвост, переливающийся на солнце, серые глаза и каштановые волосы. Глаза были небольшие, но кукольно-детской формы, а улыбалась молодая русалка настолько заразительно, что невозможно было не рассмеяться вслед за ней. — Мне всегда говорили, что лучший способ отдохнуть — в прохладных водах, потому что на суше воздух просто убивает. Марго, давай, поднимайся, я помогу тебе…       Девушка останавливает свой взгляд на ногах подруги. В этом не было ничего странного — они то и дело видели друг друга обнаженными, именно такими, какими людей с суши рождают их матери. Аристодем в момент ока оказывается рядом, готовая сделать все, что угодно. Рана больше не кровит, но сам вид заставляет приплывшую русалку закрыть рот ладошкой.       — Богиня Моря, Марго. Что случилось?..       Как она вообще ей скажет? Не станет ли Марго потом стыдно? «Знаешь, я плавала около затонувшего корабля, поцарапалась, а теперь царапина превратилась в вот такое». Тебе самой не смешно?       Смотря в глаза пирата, возвышающегося над ней, русалка вспоминает про этот случай. Про встревоженную и постоянно сопереживающую Аристодем, которая сейчас плавает вместе со своими сестрами в океане. Интересно, они отправили кого-то на поиски? Они вообще поняли, что Марго пропала, а не просто уплыла куда-то по собственной воле? За столько дней, проведенных вне естественного водоема, она перестала чувствовать море и водную гладь. Раньше это все будто бы присутствовало в её сознании с рождения — вкус, возможные обитатели этих широт, то, насколько сильно глаза реагируют на тот или иной уровень соли в океане. Насколько мутная тут вода. Теперь все это Марго не могла просмотреть, сконцентрировавшись на звучном шепоте воды, разбивающейся о идущий вперед корабль. Она не понимала, где конкретно они находятся, и не знала, была ли она сама когда-либо в этом месте.       Она снова неудачно повернулась, зацепила локтем и бедром стопки, находящиеся на столе, и хорошо, что не скинула маленькую баночку с чернилами. Марго, не думая, тут же опускается на колени, не видя в своем поступке ничего страшного, но начиная чувствовать странное желание оказаться ближе, исходящее от мужчины. Такие же ощущения она испытывала тогда, когда пират касался её тела — смело и бесстыдно, дотрагиваясь так, как хотел он один, подчиняя себе и заставляя раскрываться, требовать продолжения ласк. Русалка с вызовом смотрит ему в глаза, гадая, что мужчина будет делать дальше.       Ты ведь не маленькая неопытная русалка, которая первый раз оказалась в море или на суше? Ты можешь управлять этими двумя палками, хоть и хочешь забыть, как это делается, хочешь вернуть себе хвост и перестать забивать свою головушку этими глупыми вопросами и сомнениями. Крылья носа у мужчины раздуваются из-за частого и глубокого дыхания, но внезапно он успевает взять себя под контроль. Моргает и подает русалочке руку, очевидно, желая, чтобы она встала и прекратила сидеть на своих мягких и чистых коленках, холодя их на старом деревянном полу. Тут никакого ковра не было. Правда, встань, Марго. Русалка посматривает на руку и в глаза своему спасителю и тюремщику, чувствует, как к горлу почему-то поднимается дурнота.       — Когда ты отдашь меня? — Марго слышит собственный голос и поражается тому, как чисто и ровно он звучит. Капитан Лето нахмуривается, очевидно, не понимая вопроса. Зачем ему её отдавать, кому, куда?       — Почему ты…       — Ты ведь сказал, что хочешь спасти своего брата. Ты же его любишь, да? — она может даже и не спрашивать это. Конечно же, он любит своего брата, иначе зачем согласился бы на такое путешествие? Зачем удерживал бы её тут? — Когда мы будем там, где должны… ты просто отдашь меня?       Она хотела бы добавить «будто ничего и не случилось», но вовремя прикрыла рот. Медленно, но русалка все же понимает, что-то, что сделал с ней этот мужчина, одновременно непозволительно и очень священно. Она не знала, что такое вообще возможно, не знали многие русалки — под мужчиной, который помог затащить её в стеклянную камеру, а потом приоткрыл крышку, чтобы девушка могла дышать, можно было изгибаться, можно было чувствовать его тело своим, можно было закрыть глаза и стерпеть непонятно откуда взявшуюся боль, разливающуюся по всему телу. Так ведь не делают люди абсолютно со всеми людьми, не делают это они и с первыми встречными, значит… она стала что-то значить для него. Марго не была бы так точно уверена, не чувствуй она это собственным телом. Покалывание на кончиках пальцев. Даже сейчас мужчине безумно хотелось прикоснуться к русалке, обнять её, уткнуться носом в шею и вдохнуть приятный аромат.       — Я не отдам тебя, Марго. С чего ты решила?       — Потому что ты любишь своего брата.       Это ведь действительно просто. Кому ты нужна, маленькая и чувствительная, играющая роль обузы, а не помощника? Он выберет брата, когда придет время. Он любит своего брата, он для него семья, как и для Марго были семьей её сестры. Джаред критично осматривает свою руку, выставленную вперед, смотрит в пол и поджимает губы. Действительно, чего ты хотел, капитан, что она побежит к тебе?       — Ты ничего мне не… рассказал. Ты будешь молчать, — из-за волнения русалка путается и понимает, что использовала слово как-то не так. Может, она перепутала время? Может, сказала какую-то глупость? — Ты молчишь.       — Что ты хочешь узнать? — приходит время выпрямить спину и убрать руку. Лето чувствует себя безумным ослом: сейчас русалочка совершенно не похожа на ту смущенную и стеснительную девочку, которую он видел до этого. Она сторонится его, хмуро смотрит ему в глаза и хочет ответов. Тебе пора давно рассказать все, Джаред. Не забудь еще поднять тему беременности, идиот, тему того, как ты быстро теряешь свою голову наедине с ней, и того, откуда у людей появляются маленькие кричащие и кровавые дети. Уверен, что если бы эта красавица знала, что ты с ней сделал вот уже несколько раз, то позволила бы тебе это делать? Не дожидаясь ответа, Лето продолжает свою пламенную тираду. — Меня схватили тогда, когда я хотел вызволить брата. Сказали, что нужно доставить русалку. Сказали, что у меня не так много времени, иначе мой брат умрет…       — Доставить? Что э…       — Привезти. Отдать им. Вручить в руки русалку, которую я до этого никогда не видел.       — Что они со мной сделают? — Марго напрягается, старается сдержать слезы. Это ведь глупо. Ты должна сдерживать свои чувства, сдерживать глупые эмоции, не показывать их людям и убирать постыдные глаза, полные влаги, куда подальше. Если собираешься разреветься, то лучше отвернись. Неужели думала, что все на самом деле пройдет мимо тебя, а, Марго?       — Я не знаю точно.       — А что ты знаешь?       Он сглатывает.       Посмотри теперь на неё еще раз и скажи, что скроешь от неё ту правду, которую знаешь. Марго не будет сидеть на этом месте, попытается вырваться, и в этом ты уверен так же, как уверен в том, что Шеннона тебе отдадут с синяками и ссадинами, хилого и, может быть, заболевшего из-за постоянных сквозняков в этих грязных тюрьмах. Удивительно будет, если ему еще не переломают парочку костей.       Ты игрался с её телом, потому что этого безумно хотелось твоей голове. Не мог ведь без неё, видел и продолжаешь видеть во снах, будто бы одержим её существованием. Не только телом, но и самим фактом того, что она рядом, она в твоих руках, а сейчас стоит перед тобой на коленках, смотрит прямо решительно и испуганно.       — Что. Ты. Знаешь?       Немного, Марго, правда ведь. Совсем чуть-чуть. Он даже полностью не уверен, что это касается именно тебя. Русалка закусывает нижнюю губу и смотрит в пол, запал медленно пропадает из её фигурки, но в голове Лето вдруг словно стреляет пушка, и что-то вдалеке начинает бить набатом. Мужчина вновь подает бледнолицей девушке руку, с удовольствием отмечая то, что на этот раз Марго её все же принимает. Он не старается воспользоваться положением и притянуть её ближе к себе, нет, это ни к чему. Русалка испугана неизвестностью. Успокой её.       — Немного. Я не уверен, что это правда…       — Что? — Марго хватается за рукав его рубахи и держит в своих пальцах, не позволяет перевести тему или прервать разговор.       — Они хотят сделать кое-что плохое. Скорее всего, даже не убить, а…       Из головы вылетают слова, которыми он хотел закончить свою речь. Как ей сказать то, что, возможно, её будут держать как животное, над которым ставят эксперименты? Но кажется, что этого и не надо. Марго прекращает смотреть ему в глаза, начинает быстро моргать, чтобы убрать слезы, хмурится и опускает голову. Его девочка правда испугана, а он стоит и даже не знает, что можно сделать — не конкретно сейчас, а со всей этой ситуацией, если план с командами других пиратов не осуществится. Если англичане поймут, что их дурачат, и возьмут их всех в кольцо.       Русалка отстраняется и уже хочет уйти, чтобы придумать себе варианты наихудшего развития событий, когда мужчина нерешительно тянет её на себя. Морское создание кое-как сопротивляется, не хочет, чтобы видели её слабости, но неужели он не может еще раз почувствовать вину за то, что сделал с ней? Неужели он просто и дальше продолжит смотреть в пол? Давай, Джаред. Давай, это так просто. Нос Марго оказывается около его шеи, её щека прижата к его коже. Девушка подрагивает, но не плачет. Держится, боится, не знает, чего ждать, но позволяет себя обнимать, неловко опуская ладошки и касаясь его ребер. Разрешает, потому что больше ей на самом деле доверять некому. И гореть тебе вечно, капитан, если ты предашь её и не сможешь вытащить первую и единственную женщину, которую так сильно полюбил, — русалку, которую отобрал у моря и сделал своей.