Крис-кис или мальчик-дементор, который пожалел, что выжил

Август. Как долго я тебя ждал. В траве, выжженной солнцем, стрекотали кузнечики. Я смотрел на небо и лениво следил за облаками, которые еле-еле ползли по своим делам. Я поднял руку навстречу белому солнцу и растопырил пальцы. Стали видны тонкие кости, которые просвечивались через кожу. Я скривился. Разве это рука нормального человека? Я лежал в одних шортах без майки и меня ничуть это не волновало. Все жители нашего городка не хотели подходить ко мне ближе, чем на один-два метра. Как только они приближались ко мне, улыбки превращалась в страшные гримасы, блеск в глазах куда-то пропадал, а лицо становилось таким же бледным как я сам. Все дело в этом монстре, который наградил мою мать таким уродцем как я. Дементор изнасиловал ее в сырой подворотне и кинул там умирать. А она выжила и почему-то оставила меня. Глупая женщина. Не знаю, что с ним стало. Надеюсь, в Азкабане ему оказали теплый прием. В больнице Святого Мунго врачи позаботились, чтобы воспоминания о той ночи были максимально мыльными, чтобы облегчить ее страдания. Наверное, только благодаря этому я живу вместе с ней, а не в какой-нибудь клинике для проклятых. Естественно, у меня нет друзей, даже животные сторонятся меня. Скорее бы в Хогвартс. Приглашение в конверте с красной восковой печатью лежало у меня в кармане как живое доказательство, что скоро я покину это затхлое место. Осталось пять дней до моего обязательного прибытия в Лондон. Сто двадцать часов. Я поднялся, смахивая с шорт сухую траву и вытягивая веточки из своих белых волос. Летом они еще больше выгорают, но мне все равно. Надев майку, я побрел домой босиком, наслаждаясь теплой землей. Одинаковые домики в белой штукатурке, идеально-зеленые газоны, которые выжили только благодаря автополиву, ни одной бумажки или окурка. Все настолько одинаково, что аж тошнит. Вот идет Миссис Уинслет со своей малышкой Бэтти и крохой Дэном в коляске. Когда мы поравнялись, женщина остановилась и приветливо улыбнулась. - Как дела, Кристофер? Как мама? (Ненавижу это полное имя) - Все по-старому. Заходите выпить кофе, мама будет рада, - я подошел к коляске и протянул ладонь. Я чувствовал взгляд этих испуганных глаз, будто я могу съесть ее ребенка. – А как.. Закончить я не успел, улыбка исчезла с пухлого личика ребенка. Он надул губки и начал громко плакать. Женщина выглядела испуганной, она торопливо взяла Бетти за руку и кинув что-то типа «может, в другой раз» поспешила удалиться, громыхая коляской. Я привык. Маглы думают, что я проклят. Один раз я столкнулся с одним мужчиной в центре города и он зло прошипел: - Тебе место в Азкабане! Интересно, откуда он меня знает. Тогда в первый раз мне захотелось забрать всю радость у этого придурка-мага. Но тот же плюнул на асфальт и быстро ушел, шаркая ногами. Временами, я забываю о своем проклятье, но потом оно снова дает о себе знать. Глубоко внутри меня теплится надежда, что Альбус Дамблдор, великий волшебник и директор Школы чародейства и волшебства "Хогвартс", сможет мне помочь. Я дошлепал до своего дома, который никак не отличался от остальных. Звук щелков автополива не стихал ни на минуту. Кое как отряхнув ног от пыли асфальтов, я прошел в гостиную и дотронулся до матери. Она дернулась как от ожога и обернулась: - Где ты опять ходил? Надеюсь, завтра на работе, я не буду выслушивать, что ты опять напугал всех детей в округе? - Я не пугаю их, я просто хочу быть как все, - устало повторил я заученную фразу. Мама встала с кресла, отошла от меня и скрестила руки. Я вычитал в журнале по психологии, что то знак защиты и протеста. Подойди она ближе, мое нутро стало бы забирать всю ее энергию, оставляя лишь все то плохое. За всю жизнь она ни разу не обняла меня дольше чем на полсекунды. Я не мог допустить этого, поэтому всегда пресекал ее попытки на сближение. Я знаю, что она хочет. Я никогда не вытирал ее помаду у себя с щек, ни разу не чувствовал ее тепла. Не понимаю тех детей, которые с недовольством трут щеку, желая избавить от следа материнской любви. Один раз мама все же чмокнула меня в нос, крепко обняв, но потом она еще день была в какой-то депрессии. Я не стирал ее «Спелую Вишню» еще неделю (и при этом знал, что выгляжу нелепо) , будто доказывая всему миру, что меня любят. Это был мой День рождения и лучшего подарка я не могу представить. Конечно, мама искала способы вылечить меня. Но это не какая-нибудь болезнь, от которой можно сказать несколько слов и взмахнуть палочкой. К сожалению. И снова на меня накатила волна ненависти. Я закрыл глаза, и ждал, когда черный комок рассосется где-то внутри. Возникло ощущение, что нужен кто-то счастливый, чью энергию можно было бы забрать. Я помотал головой, отгоняя эти ужасные мысли. К реальности меня вернул ее голос. - Прости, Крис, - она извиняюще смотрела мне в глаза. Я представил как она взворошила мне волосы и чмокнула в макушку. – Письмо у тебя? Никогда не видел ее такой счастливой, когда показал письмо в июле. Как ни горько признавать, но она ждет моего отъезда как освобождение от какой-то заразы. Я достал помятое письмо из кармана. Мама взмахнула рукой, и желтоватый пергамент с красивыми изумрудными буквами плавно перелетел к ней в руку. Тишину нарушал лишь звук печатной машинки, которая печатала очередную колонку в журнал. На кухне жарились блины, я слышал как уже готовые и румяные, сами перелетали на тарелку, а черпачок разливал на сковороду новые порции вкусного теста. - Я всего лишь поговорил с Миссис Уинслет и ее детьми. Я старался быть приветливым, - я смотрел, как все новые и новые слова появлялись на бумаге. Не хотел смотреть на ее грустное лицо с вечным вопросом в глазах: "За что?" - Я знаю, но ты сам понимаешь, что надо быть осторожным и не подпускать их ближе чем на метр. Маглы чувствуют, что с тобой что-то не так. А люди они не могут объяснить что-то, они начинают бояться этого. Ведь так всегда проще. Я фыркнул и поймал свое отражение в стеклянной поверхности журнального столика. Я взмахнул рукой, и золотые искорки затанцевали на гладкой поверхности. Не представляю, какого маглам жить без магии, наверное, безумно скучно. Вздохнув, мама начала пробегать взглядом по пергаменту. - Как через пять дней!- женщина так вскрикнула, что даже машинка испуганно замерла, а блины застыли в воздухе. Через секунды три машинка, осмелев, осторожно возобновила печать. – И ты молчал?! Ты должен был мне напомнить! Хоть сову отправили! Совсем с памятью что-то не то стало…Все эти антидепрессанты. А зачем это путешествие в вонючие вокзальные туалеты? Все дело в том, что вместо стандартного письма там была фраза, которую явно не пишут каждому:

«… Просим явиться вас в общественный туалет на вокзале Кингс-Кросс 26 августа. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

Я удивленно таращился на маму. Никогда не видел ее такой взбудораженной. Ее синие глаза метали молнии, все работающие предметы заработали еще усерднее, будто женщина передавала им свою энергию. Я сделал шаг назад, чтобы ненароком не начать воровать ее радость. Она забегала по комнате, бесцельно переставляя вещи и вслух бормоча что-то о планах. - Значит так, иди ешь и начинай собирать вещи. Завтра мы отправляемся в Лондон! Надо быстрее выкупить несколько купе… Ну конечно, нельзя, чтобы вблизи были люди, иначе… Я выскочил из комнаты, не дослушав окончания ее реплики. И так знал, что она скажет. Схватив несколько блинов и умяв их за секунду, я взлетел по лестнице в свою комнату под крышей. Взглянув в зеркало, стоящее возле кровати, я увидел взлохмаченного ребенка, бледного, со светлыми волосами и серыми глазами. Не ожидав от себя, я ухмыльнулся своему отражению, предвкушая поездку. Мое приключение начинается.