Одна душа

POV Родион.       Тяжёлая железная дверь с протяжным скрипом отворилась, являя миниатюрное наипрелестнейшее создание. Золотистые кудри, огромные глазища цвета чистейшего неба, вздёрнутый носик, голубенькое платьице с белыми рюшечками, куча пёстрых браслетиков на тоненьких запястьях – прямо не девочка, а куколка. Закончив со мной, она подбежала к камере напротив и повторила манипуляции. В коридоре уже столпились знакомые мне личности, которые удивлённо осматривали разбросанные по серому полу мягкие игрушки. Отдельным ансамблем выделялся низенький столик, за которым немного потрёпанные медвежата шевелились, будто их дёргали за ниточки, изображая бурное чаепитие. На полу я заметил чудом не потерявшийся портфель и поспешил накинуть его на плечи. — И ты выходи, — попросила юная освободительница, пытаясь растолкать уткнувшийся в свои колени калачик, являющийся темноволосым забитым подростком. Почему-то его руки были связаны за спиной. Он обвёл нас мутным взглядом и вновь притворился предметом интерьера. Мне показалось, что у него глаза разного цвета, хотя, скорее всего, это только воображение. — Женя! Если собрался сдохнуть, то только не при мне. И вообще, здесь дети! Не ломай их нежную детскую психику! — попытался воззвать к совести заключённого Саша, картинно закатив глаза. "Слава богу, спортивные серые штаны и просторная футболка, свисающая с одного плеча, заменили его безвкусный халатик," — обрадовался здравый смысл и облегчённо выдохнул, дав "пять" чувству вкуса. — Твою что ли? — невнятно пробухтело тело, стараясь максимально вжаться в стену, чтобы слиться с окружением. — И что с того? — А с того, что я надругаюсь над твоей тушкой, спихнув нашей примадонне балета, — весело выпалил зеленоглазый парень, не забыв подмигнуть тихо закипающему объекту женского пола. — Что с ним такое? — не удержался от вопроса я, а герой дня, то есть высокий юноша, который выглядел взрослее и опытнее, удивлённо уставился на меня. — Новенький? Похоже год будет весёлым, — радостно хлопнул в ладоши он, спеша начать на правах самого старшего вводную лекцию. — Это Евгений, спиритист. У него бывают приступы аутоагрессии, но будь ты на его месте, уже давно бы покончил с собой, так что мальчишка неплохо держится. Вон та нюня в углу – Лёха, тоже спиритист. Кроме своей Софи интересуется, разве что, своим внешним видом. Хотя зачем? Его подружка мертвее мёртвых. — Она жива в моём сердце! — возразил русоволосый парнишка, растирая слёзы по впалым щекам. — Я бы не селил всякую хрень в своих органах, — поморщившись произнёс Александр, продолжая ощупывать окружающие нас стены в поисках выхода. Единственной, кто оценила его шутку – была маленькая незнакомка, которая удостоила нас своим лёгким весёлым смехом. — Не при детях, конечно, но ты – гандон, — огрызнулся Ромео и зарыдал ещё сильнее. — Спиритисты, — тяжело вздохнула Василиса, устраиваясь поудобней на какой-то перевёрнутой бочке. — Да, кстати, как тебя там? Я Даниил, если ты ещё не в курсе, — представился рассказчик, когда все обиженные молча разбрелись по разным углам. — Родион. — Родя, на кого тебя распределили? – любезным тоном поинтересовался Даня, начиная помогать Саше в поисках заветной двери к свободе. — Некромант, — ответила за меня Василиса, которую наша маленькая спасительница увлекла за игрушечный столик и со счастливым выражением на лице угощала несуществующим чаем. — Ещё я хотел спросить, почему в спальне пусто, и выглядит она так, будто используется как шкаф? — задал вопрос я, пользуясь предоставленным мне шансом узнать побольше о месте, куда меня закинуло. — Ну, формально, это и есть спальня, — задумчиво потянул Александр, который, устав от безуспешных поисков, привалился к стенке. — Но там скучно, потому что учеников у нас по пальцам пересчитать можно. Поэтому мы устроили ночлег под крышей. Кто желает потусить с народом, селятся именно там. — Это против правил, — тяжело вздохнула Василиса. — А насиловать умерших балетом не против правил? — усмехнулся Даня, руками обрисовывая на себе пачку и вставая в балетную стойку. — На себя посмотри, — фыркнула девушка, во взгляде которой было видно, что она представляет собеседника в виде кучи мусора, а может даже чего-нибудь более мерзкого. — Ну-ка, Машенька, закрой ушки, деточка. А теперь ты, кобель некастрированный. Если у тебя между ног что-то выросло, это не значит, что надо писать похабные книжки и устраиваешь прорыв Инферно каждую неделю, чтобы потискать суккубочек. — Васька, а знаешь, почему ты такая злая? — загадочно произнёс Саша, по лицу которого можно было понять, что он готов продолжить свою фразу в любой момент. — У тебя недо… — Недо- что? — сморщила носик Василиса. Из её глаз сыпались яркие искры, а пластмассовая кружечка растаяла прямо в руках. — Ничего, — вовремя заткнулся шутник, быстро замахав руками, чтобы летящие в него огоньки тухли, не достигая тела. — Ага, все нарушители в сборе, — властный голос заставил вздрогнуть и поднять голову на его источник. Мрачный жнец выглядел слегка не выспавшимся, но от этого не менее злым и грозным. Он хлёстко ударил указкой по своей ладони, привлекая внимание маленькой девочки. Генрих Абрамович мягко улыбнулся и, не спеша подходить ближе, обратился к постоялице этого места. – Машенька, ты никого не обижала? — Нет, — с гордостью заявила та. На её губах расползлась счастливая улыбка. — Я подружилась! — Молодец, - неожиданно похвалил Машу учитель. — А теперь ступай к Веронике Павловне на дополнительные занятия. — Ла-а-адно, — вымученно потянула она и убежала в открывшийся на стене проём. — А вы, молодые люди, получаете внеклассную практику. Благодарите директора, что он заменил ваше наказание, — обрадовал Мрачный жнец, но тяжелый вздох моих новых знакомых уверил в том, что нам предстояло нечто более неприятное.       Мы покорно шаркали за высоким мужчиной, продолжающим похлопывать указкой по ноге в такт его шагам. Большинство шло, понурив голову, но я, как самый безбашенный, продолжал интересоваться окружающими меня объектами. Но пока я не увидел ничего кроме длинного сырого коридора и холодных серых стен.       Наконец-то долгожданные солнечные лучи. Сегодня я хотел рассмотреть тот средневековый замок, что примерещился мне вчера, но на его месте стояла обычная коробка из красного кирпича и с кучей пристроек. — Странно… — зачем-то озвучил свои мысли в слух я, а Василиса, возможно поняв, о чём идёт речь, толкнула меня в бок и поспешила объяснить: — Это иллюзия. А вчера она развеялась, потому что Даня стёр грань миров. — А я отдал бы душу, чтобы узнать, правда ли директор-кореш Сатаны, — задумчиво изрёк Саша, косясь на изменившееся до неузнаваемости здание. — Разговорчики! — заткнул нас Генрих Абрамович и указал на кучу крестов, расположенных за неровной оградкой впереди. — Каждому выкопать по десять трупов и опросить. Данные записать на кристалл и сдать в лаборантскую. Кто не справится, будет месяц после уроков чистить кости скелетам. Всё ясно? — Да-а-а-а… — без энтузиазма пропыхтела толпа. — А лопаты? — возмутился Даня, когда учитель был готов уйти. — А лопаты затянуло в лимб, когда кое-кто умный решил повеселиться, — хищно оскалившись, произнёс высокий шатен, после чего обратился ко мне: — Родион, а ты в кабинет директора. Рекомендательное письмо, конечно, формальность, но даже ты обязан её соблюсти. — Но задание… — невнятно произнёс я, не желая отрываться от коллектива. "Практика так себе, странная очень, и как, по его мнению, ты должен устраивать допрос мертвецам?" — за меня вступился мой любимый здравый смысл, но белой вороной становиться не хотелось сильнее. — Директор простил твой проступок. Но это в первый и последний раз.       Я застыл как вкопанный, боясь обернуться, чтобы не встретиться с испепеляющими завистливыми взглядами. Внезапно кто-то легонько подтолкнул в сторону школы и прошептал, склонившись над моим ухом: — Бери пока дают. Если продолжишь изображать столб, то даже Женя не отличит тебя от покойничка и начнёт допрос с пристрастием.       Кажется, это был голос Саши. Спасибо ему на этом, иначе я и правда мог простоять вечность, так и не определившись, что мне делать.       Сегодня интернат выглядел иначе: на полах тёплые ковры, стены облицованы древесиной, даже потолок не такой высокий. Странные картины заменили грамоты и доски почёта. На одной из них я заметил знакомый силуэт. С чёрно-белой фотографии смотрел молодой отец и улыбался. Его тёмные волосы были коротко острижены, но это не убавляло его радости. А рядом с ним стоял какой-то парень, того же роста что и он, только его лицо было почему-то замазано.       Рассматривать фотокарточку и дальше не особо хотелось, поэтому я продолжил свой путь. Несмотря на единообразие коридора, всё же удалось найти верную дорогу. Встав напротив нужного кабинета, достал из портфеля конверт и занёс руку, чтобы оповестить о своём прибытии. Дверь слегка приоткрылась. Только собрался её толкнуть, как меня остановил звонкий смех, доносящийся из комнаты. Краем глаза я заметил тонкую фигуру светловолосого парня в белой рубашке и тёмных брюках, который почему-то сидел на столе директора и был босым. Господин Элиот что-то рассказывал ему вполголоса. Юноша часто кивал и хихикал, когда находил его фразы особо смешными. Внезапно незнакомец резко обернулся и посмотрел на меня этими до боли знакомыми тёмно-карими с персиковыми вкраплениями глазами… Его лицо точно такое же, как и у отца на той фотографии, только его волосы были светлыми, как у меня…       Молодой человек виновато улыбнулся, спрыгнул со стола и, поцеловав мужчину в лоб, растворился в воздухе, оставляя после себя лишь пустоту и тень грусти на лице директора, который в данным момент выглядел постаревшим на несколько веков.       Увиденное просто не укладывалось в голове. Что это такое было? Я решил тактично подождать за дверью, но Элиот, шумно вздохнув, произнёс: — Родион, заходи. Я знаю, что ты там. — Простите, — почему-то извинился я. Положив письмо на стол, собрался было уйти, но директор задал неожиданный вопрос. — Разве не хочешь ничего спросить? — Нет, ведь это меня не касается, как мне кажется. — Хороший ответ. Повторяй это себе почаще, — похвалил меня он и потянулся в ящичек стола. Достав оттуда брошюру, мужчина отдал её мне. — Тут краткая информация об интернате. Возникнут вопросы, ты уже знаешь, куда обращаться. И ещё… Правила школы созданы не для того, чтобы пугать учеников, а для их же защиты. О, учебники выдадут в библиотеке, форму доставят завтра в комнату. Всего доброго. — Всего доброго, — отозвался я, пытаясь понять, что же на уме у этого человека, которого моя интуиция строжайше рекомендовала опасаться. _________________________________ Краткий очерк способностей в брошюре: Призыватели. Призвать духа, демона, суккуба, а может кого похуже? Это они умеют. Вот только, что делать с этим дальше знает далеко не каждый. Хороший призыватель на вес золота, потому что только он без усилий сможет закрыть энергетический прорыв. Заклинатели. Если горе-призыватель опять напортачил с призывом, за дело берутся заклинатели. Уговорить сущность или предмет для них – обычное дело. Но с ними лучше не связываться, потому что каждый первый – ведьма, вне зависимости от половой принадлежности. Демонологи. Правила заключения контрактов – это то, что каждый юный демонолог неосознанно бормочет во сне. Их лучше не селить к впечатлительным призывателям и спиритистам, имеющим тонкую душевную организацию. Демонологи все как один амбициозны и высокомерны, что даже забывают то, что после смерти могут попасть в ручки предприимчивого некроманта. Некроманты. Оживить/упокоить, законсервировать/разложить, откопать/закопать или будние неопределившегося человека. Они всегда находятся где-то между жизнью и смертью, поэтому мирские дела для них за гранью понимания. Но ничто человеческое им не чуждо, таких лучше иметь в друзьях, потому что… а вот почему именно мы никогда не узнаем… Упокоенные ими раз не просыпаются вновь. Спиритисты. Почти призыватели, но специализируются только на душах умерших и ныне живущих. Им не важно настоящее, ценность имеет лишь прошлое и будущее. Из них выходят лучшие гадалки и предсказатели. Единственные спиритисты, которые доживают до совершеннолетия – абсолютные циники и мизантропы, потому что не каждый сможет спокойно смотреть на судьбу любимого человека и оставаться в стороне, как того требует закон мироздания.