Накажи меня, Кот

Under The Rain (by articianne) —включаем при прочтении главы, поставив на повтор Это был не сон, и Маринетт прекрасно это понимала. Перед ней стоял Адриан Агрест, он же и являлся Котом Нуаром, её парнем. Но и этих доказательств ей не хватило. В стране грёз ты навряд ли сможешь контролировать все свои мысли и движения, совершенные тобой во сне, но и это для нашей героини было не поводом. Она не остановилась и решила раз и навсегда убедиться в том, что перед ней стоит именно Агрест, а не какой-нибудь там акуманизированный двойник. Брюнетка легонько ущипнула себя за руку, одновременно захлопнув глаза и, в надежде открыв их уже после почувствовавшейся незначительной боли. Адриан с глупой улыбкой на лице наблюдал за всеми напрасными действиями его любимой и, наконец не выдержав этого, резко притянул к себе, никак не угомонившуюся девушку. От неожиданности она широко распахнула свои васильковые глазки. Возразить она ничего не смогла — ее рот был заткнут поцелуем и, так и не успев промолвить ничего, кроме мычания, переходившего в постанывавшее наслаждение, Маринетт уже успела полностью раствориться, утонув в таких долгожданных и по правде нужных для неё сейчас объятиях. Еле опомнившись, она оттолкнула Адриана, вспомнив, что перед ней стоит именно тот, из-за которого ей пришлось мучиться несколько лет, тайно скрывав свои чувства. Постояв так несколько минут, она почувствовала невыносимо приятное послевкусие на своих губах от горячих поцелуев блондина и, не выдержав, снова притянула его к себе. Их языки сплетались очень нежно, почти невесомо. Поцелуй в слегка приоткрытые губы, неагрессивный и не напористый, лёгкий и нежный. Он целовал ее в тончайшие лепестки роз, в трепетные крылья бабочки. Он целовал ее так, словно в первый раз, наслаждаясь каждым движением, каждым прикосновением. Он целовал ее так, словно ее губы были кислородом. Поцелуй — прикосновение губами к кому-либо или чему-либо для выражения любви или знака почтения. Этот не так. По крайней мере этот поцелуй был не таким. Он был по-настоящему живым и по-настоящему родным. Он не выражал ни знака почтения, ни даже знака любви, он просто давал понять, что этот человек твой и его ни в коем случае нельзя отпускать. Поцелуй — это форма общения, без которой нельзя заставить два любящих сердце биться сильнее. Это контакт, которой заставляет две души отключиться от всей вселенной только для того, чтобы насладиться друг другом. Настроить себя только на него, на самого близкого человека в твоей жизни. Адриан любил эту неуклюжую, но в тоже время такую невероятно прекрасную девушку. Он не хотел отпускать эти вечно ледяные ладошки ни на секунду, а только сжимать их крепче, чтобы, как можно быстрее согреть. Он не хотел переставать любоваться этими космическими глазами, такими большими, как непреодолимая галактика, как бесконечная вселенная, ведущая в пропасть. Тонув в их невероятной глубине, пытаясь разгадать все загадки, все тайны, хранящиеся в этих двух крупных сапфирах, он рассматривал каждую звёздочку и наблюдал за каждой кометой, пролетавшей мимо. Он не хотел переставать целовать эти пухлые губы, сочные и сладкие, как спелая вишня. Он не хотел переставать верить в то, что это чудо принадлежит только ему, да он даже вообразить не мог, что его принцесса может и могла бы быть с кем-то другим, кроме него и, поклявшись, что он никому и ни при каких обстоятельствах ее не отдаст, не отдаст Маринетт, мысленно поставил заветный крест себе на сердце. Адриан пытался передать всю свою любовь, испытывавшую к девушке через поцелуи. Прикосновение — несильное, по мере возбуждения. Язык — лижет, проникает в рот, ласкает язык, небо… Не в силах остановиться, Агрест резко приближавшись вплотную к лицу брюнетки, пылающему от смущения и негодования, молниеносно прижал ее к стене своим возбужденным телом, только сильнее вжимая хрупкое создание в бетонную плитку. Его глаза были наполнены жаждущем ожиданием и невыносимыми соблазнами, которые он мог выпустить наружу только с позволения брюнетки, смотрящей на него не менее хищным взглядом. От манящего тела Маринетт исходили огненные языки пламени, вызывавшие неугомонное головокружение и пылкий жар у Адриана, почувствовавшего моментальную эрекцию в своих обтягивающих штанах. Он прижимался к возлюбленной так настойчиво и пронизывающе, что та уже не пыталась сдерживаться, из ее уст один за другим вырывались протяжные стоны, заставляющие взрывающегося блондина, только тщательней тереться о чувствительные места брюнетки своим половым органом. Сдавшись, Маринетт жадно набросилась на шею парня, оставляя алые засосы на его плечах, шее и груди. Опускаясь ниже, она как хищная кошка одним движением разорвала фирменную рубашку блондина в клочья и припала к его накаченному прессу, обводя гибким язычком каждый выпирающий кубик. Адриан рычал, следуя примеру своей дикой тигрице, тяжело дыша и, закрывая глаза от нахлынувшего наслаждения. Ему хотелось полностью овладеть девушкой, заставляющей его сердце биться чаще. — Я… я хочу тебя, — сокровенно наклонившись к самому уху любимой, осторожно прошептал Агрест, как бы спрашивая разрешения. — Так возьми, — неприкословно ответила Дюпен-Чен, внимательно оценивая реакцию слегка опешившего парня. Тот медленно, словно боясь спугнуть, расстёгивал пуговицы на рубашке девушки, наблюдавшей за каждым его движением. Затаив дыхание, блондин наконец справился с освобождением от верхней одежды, и перед тем, как приступить к самому главному, нужно было найти подходящее место. Взвалив Маринетт на плечо, Агрест молча понёс ее к себе, не обращая внимания на возмущённые взгляды со стороны его подчинённой. Та покорно прекратила все попытки выбраться из крепкой хватки парня и, свесив руки, принялась ждать своей участи. Добравшись до пункта назначения, Адриан грубо бросил брюнетку на кровать, плотно нависнув сверху. Их тела были близки друг к другу больше, чем когда-либо, и он это прекрасно понимал, видел и чувствовал. Осыпая каждый миллиметр бархатной кожи поцелуями, он постепенно подбирался к такой манящей и пышной груди, преждевременно сорвав кружевной бюстгальтер с послушной жертвы. Жадно припав к первой белоснежной выпуклости, Адриан принялся аккуратно покусывать набухший сосок, растягивая столь запретное удовольствие. Проделав тоже самое, со вторым, таким же упругим и идеально симметричным шаром, он все ниже, затаив дыхание, опускался к заветной цели. Лишив свою девушку и брюк, мешающих исполнить все соблазны, бурлящие в голове до предела возбужденного блондина, он в лихорадке запустил свою ладонь в шелковистые трусики Маринетт. Вырвавшийся стон из уст изгибающейся от удовольствия брюнетки, вскружил голову и так ели держащегося Агреста. Его движения становились более темпераментными и опытными. Вникнув в сложный процесс доставления невероятного удовольствия, он уже с ухмылкой наблюдал за задыхающейся от собственных стонов под ним девушкой. Осторожно, не нарушив атмосферного давления между ними, Адриан избавившись от нижнего белья, припал к половым губам Маринетт, лаская чувствительное место своим властным и настойчивым языком. Ее пальцы вцепились в бархатную простынь, все больше сжимая тканевые складки, усмиряя свою потребность и, утешая свою непроизвольную похоть. Раздвинув тонкие волнистые волоски и влажные складки нежной кожи, он продолжил свои изощренные ласки. Они сливались в одно целое, наслаждаясь друг другом. Никто не мог им помешать и доставить большего удовольствия, чем они сами. Стягивая с себя свои брендовые боксеры, Адриан внимательно взглянул на Маринетт и спросил. — Ты готова? Ответ последовал в виде короткого, но положительного кивка. Медленными движениями он осторожно вошёл в неё, проникая целиком и полностью. На глазах брюнетки выступили слёзы. Агрест остановился, но девушка, крепко сжав его руку, мысленно дала ему разрешение продолжать. Темп ускорялся. Раздавались протяжные стоны с обеих сторон. Твёрдые и стремительные удары внутрь разрывали тихую боль и перерастали в кричащее блаженство. Плавный переход из одного положения в другое заводил Маринетт ещё больше, приближаясь к конечному пику наслаждений. Она перебирала его пшеничные волосы, то и дело сжимая их и расслабляя, стараясь не потерять рассудок от очередной дозы любви. Наступил «момент истины» — оргазм. Ее дыхание стало порывистым, тело изогнулось, руки ослабли, а по безвольно разжавшимся пальцам пробежались иголочки тока. Из ее груди вырвался последний, завершающий стон и не в силах произнести и слова, Маринетт все ещё тяжело дыша, упала на кровать. Адриан остановился и, последовав примеру своей любимой, крепко обнял ее со спины и нежно прошептал. -Теперь ты точно моя. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.