Разбитый калейдоскоп

— Матсумото! – ворвался в ее пресную полуденную полудрему голос капитана. Рангику перевернулась на другой бок, утыкаясь лбом в ложбину между подлокотником и спинкой софы. — Матсумото! Мне нужен архив миссий за прошлогодний зимний триместр! – упорно продолжал стучать Хитсугайя, пытаясь пробиться к сознанию нерадивой подчиненной. – Сей-час-же! — По… том, ну… еще чуть-чуть, — жалобно промямлила она в мякоть своего лежбища. — Потом я заморожу твою премию до следующего нового года! – начальство нажало на рычаг под названием «денежная санкция». Толстокожую совесть его лейтенанта, вообще, нельзя было вытрясти из колыбели патологической спячки. — Нетерпеливость вас погубит, капитан, – поднимаясь, проворчала Рангику достаточно громко, чтоб ее недовольство окончательно столкнуло его брови на переносице. Однако она не прибегла к запрещенному приему и не упомянула табурет. Без дополнительной платформы ее низкорослый капитан не мог дотянуться до верхних полок шкафа. И подпрыгивать шинигами его ранга вовсе не подобало. А нагромождение комплексов служило разве что покорению карьерной лестницы. Кисть повисла над предпоследним столбиком, который больше не привлекал взгляда Хитсугайи. Капитан, оторвавшись от белого ожидания бумаги, теперь смотрел, словно завороженный, на темную фигуру лейтенанта. На то, как Рангику небрежно поправляет съехавший шарфик, томно тянется вверх, на самых цыпочках, на то, как ее тонкие пальцы лениво скользят по разноцветным ребрам папок. Он знал, что если прислушаться, то можно было уловить легкий шепот с повторяющимся лейтмотивом. И, конечно же, он подозревал, что она никогда не спешила в своих поисках. А еще, почему-то, в последнее время Хитсугайя ее не торопил. И глядел он на нее чересчур пристально, как будто Матсумото что-то заслоняло от его взора. Ему постоянно казалось, что за ее спиной стоит, именно что стоит, сгусток пустоты. Непреодолимой пустоты… и даже, если бы он вырос на целых полметра, ему было не перешагнуть… — Какая жалость… – лейтенант, сунув ему под нос стопку отчетов, высвободила кисть из его оцепеневшей руки. Она капнула на документ еще раз и с ласковой меланхолией пояснила: – Чтоб этой малышке… не было так одиноко. *** — Капитан, откуда взялись лепестки на моем столе? – недоуменно спросила только что вошедшая Рангику и принялась сгребать в горсть цветочное конфетти. — Сквозняк, – тихо ответил Хитсугайя после того, как отряхнул рукав от пыли. Сквозняки… не подписываются на прощание.