драбблы и мини по киса/ите

Новые соседи на загородном участке отгрохали дом и облагородили ландшафт. Кисаме следил с тех самых пор, как предыдущие владельцы продали землю молодому человеку лет 32-35, а тот за год завершил строительство. Рабочие наконец прекратили досаждать сверлами и молотками, и Кисаме мог просыпаться под пение птиц. Его домик, по соседству граничащий с домом богачей, был куда более скромным, очень многое Кисаме мастерил в нем самостоятельно, своими силами и имеющимися ресурсами. У него не было бассейна и третьего этажа, но зато здесь он устроил рай для своего лэндровера и ремонтную базу для авто и мотоциклов. В гараже у Кисаме было уютнее, чем в богатом доме Итачи Учихи. Хошигаки уже давно порывался застать наедине нового знакомого, с которым они успели разве что обменяться кивками головы, рукопожатиями и именами, но в свой отпуск тот приехал сюда не один, а с молодой женой – худенькой, тощенькой, чёрненькой, совсем как сам Итачи. Кисаме сразу почуял, что они не подходят друг другу. Они слишком похожи. Оба с длинными черными волосами, оба с птичьим телосложением, оба интеллигенты. Думая, что никто не видит их, супруги занимались любовью прямо во дворе, в укромном уголке в тени, но Кисаме нашел себе местечко для обзора. До него доносились пошлые стоны женщины, а также дыхание Итачи, которое Хошигаки изо всех сил старался уловить слухом на фоне женского голоса. Вечером семейная пара жарила на гриле курицу и овощи. Женщина сидела в беседке и резала зелень и хлеб, мужчина переворачивал решетки на костре. Идиллия. Вкусный аромат раздразнил Кисаме, и он все чаще поглядывал в сторону соседского дома. Глухой забор не разделял территорию, только кустарник, ветви которого не везде плотно закрывали обзор… Но смотрел Кисаме не на красавицу-жену, а на красавчика Итачи, который сейчас был в простой одежде, а не в черном костюме элитного бренда. На нем была простая темная футболка и черные джинсы. Кисаме смотрел и думал, что обычно парни после 30 лет приобретают пивной живот, если только не занимались спортом так же фанатично, как это делает он сам. Но Итачи, наоборот, как будто расцвел, возмужал, а прежде, наверно, совсем походил на девочку, имея длинные волосы… Но рядом с ним, с Хошигаки, Учиха и сейчас выглядел хрупким и маленьким. Какой он славный… -Кисаме-сан! – вдруг раздался женский голос. – Приходите к нам, угощайтесь! Кисаме оглянулся на жену Итачи, которая уже давно наблюдала за ним. -Вы с таким аппетитом смотрите на то, как запекается еда, - улыбнулась она. Хошигаки отлип от оглянувшегося на него Итачи, поблагодарил, сказав, что не хочет мешать. Но Итачи присоединился к приглашению жены и настоял, чтобы Кисаме пришел. Не считая отказ удобным, Кисаме сходил в дом за выпивкой и через несколько минут уже сидел в беседке у соседей. Они обсудили завершение строительства у Итачи, ландшафт, местность и здешнюю природу. Итачи хотя и казался человечным, все еще не вызывал у Кисаме доверия, как и девушка, которую звали Миеко: с ней надо поаккуратнее. Небось вышла замуж за чужой кошелек, как это чаще всего случается… Тем не менее, Кисаме не занимался провокацией и держался вежливо. Ужин прошел уютно и приятно. Итачи ненавязчиво заботился о своей Миеко, укрывал от холода, приобнимал, подавал самые вкусные и нежные кусочки еды. Видимо, женаты недавно. Под конец все подвыпили, Кисаме немного развезло... Он и сам понимал, что даже самый невинный, единственный лишний градус алкоголя может оказаться роковым… нельзя давать волю своим желаниям хотя бы сейчас. Когда стемнело, Миеко устала сидеть с ними, и Итачи попросил ее идти ложиться спать, объяснив, что придет позже. Но безуспешно Кисаме старался утихомириться. Кто такой этот Итачи, чтобы бояться чувств к нему? Тем более, чисто физиологических, не любовных. Да ебал он эту богатенькую аристократию. В отличие от «бедной интеллигенции», к которой Кисаме относился с симпатией, интеллигенцию богатую он считал весьма лживой и насквозь криминальной. Поэтому с растущим возбуждением в присутствии Итачи волнение и необходимость держать себя в руках хотя бы в выражениях постепенно улетучивались, все больше развязывая также и руки. Когда зашла речь о том, кто кем работает, и Итачи ответил, что он является заместителем финансового директора фирмы-дистриба какого-то промышленного оборудования, Кисаме невольно произнес: -Не знал, что финансовые директора имеют внешность, словно мальчики из стрип-клуба. Итачи, поедавший куриную ножку, охуевше замер с косточкой в руке. -Что, простите?.. -Что слышал. Итачи ухмыльнулся, сочтя это сначала оскорблением, затем шуткой. -Я не совсем понимаю… -Может, на «ты» перейдем? Итачи снова удивленно взглянул на него. Какой у него прекрасный взгляд, когда растерянный. Обычно глаза у него серьезны, и лишь на свою жену он смотрит с теплотой. Кисаме заревновал этот взгляд, захотелось выбить из Итачи что-то такое и для себя. -На «ты», так на «ты», - пожал плечами Итачи и отложил косточку. – Знаешь, уже поздно. Миеко ждет меня… -Чего сразу напрягся. Миеко уже спит. -Не думаю, что… Кисаме подсел ближе и, схватив его руку, облизал ему пальцы, испачканные в жирке от мяса. Итачи настолько не был готов к такому, что попросту не успел отдернуть руку и лишь открыл рот от удивления. -Не паникуй, малыш, все в порядке, - сказал Кисаме, положив ладонь на колено Итачи. – Просто ты так вкусно пахнешь и у тебя такая классная попка… так бы и трахал тебя без устали. Жена у тебя красавица, спору нет, но ты краше. -Ты что себе позволяешь?! – взбесился Итачи. – Убери руки! Он вырвался и вышел из беседки, Кисаме следом за ним вышел спокойно. -Только посмей тронуть мою жену! – угрожающе предупредил Учиха, бледнея. Видеть его в гневе было сплошным удовольствием. -А если посмею? – притворно испугался Хошигаки, скрестив руки. Итачи должен видеть, на чьей стороне силовое превосходство. Кисаме способен одной рукой удерживать одновременно троих таких, как Итачи. -Твою мать… я… - Итачи не договорил, замахнулся, чтобы врезать Кисаме по лицу. -Эй, полегче, малыш, - Кисаме умудрился отвести удар и заулыбался, ни капли не разозлившись. Ему нравилось наблюдать за реакцией Итачи, дерзнувшего тягаться с качком. – Какой ты горячий. Твоя девочка меня не интересует. Я же сказал, ты краше нее для меня в сто раз. Итачи медленно выдохнул. -Слушай, мужик, давай ты пойдешь спать? Я понимаю, тебя развезло, но это не повод нести чушь и лезть ко мне со своими извращениями… Через мгновение Итачи был зажат и с заломленными руками прислонен к опоре беседки. Кисаме прижимался к нему сзади, потираясь уже полувозбужденным членом о ягодицы и коленом разведя ноги Учихе. -Ты что делаешь?! Я сказал тебе не лезь! Боги… что за наказание… - Итачи, видимо, полагал, что Кисаме находится сейчас в опьянении и не способен воспринимать его слова, как это случается с алкоголиками. – Тебе надо выспаться, серьезно говорю. -Тише, детка, не кричи. Я не пьян. Если Миеко выглянет в окно и увидит нас, представь, что она подумает о тебе… Эти слова подействовали. -Отпусти… - тихо попросил Итачи, понимая, что не способен вырваться сам из монструозно крепкой хватки. -Отпущу, конечно, отпущу… я же не садист какой, не насильник, - шептал Кисаме в черноволосую макушку Итачи, вдыхая запах его тела, - а ты действительно хочешь, чтобы я тебя отпустил? Мне кажется, ты уже потек, да? – Кисаме просунул руку, лапая Итачи спереди: каменный стояк распирал джинсы. – О-о, детка.. какой ты чувствительный… И давно ты со стояком сидишь? Как быстро ты захотел мой член в себя? -Да пошел ты, больной извращенец! – вырвалось у Итачи. – Ты мне противен! Кисаме сильнее скрутил его до боли, так что мужчина вскрикнул негромко и сильнее прогнулся. -Я не люблю, когда меня обманывают, малыш. Ненавижу вранье. Твое тело честнее отвечает… -Пусти! Кисаме наконец ослабил хватку и отстранился немного. Итачи мог бы тут же высвободиться, но у него сильно затекли вывернутые руки, и он пошатнулся, выпрямляясь, схватился за перила беседки. -Ты!... не знаешь, с кем связался! Я… -Что, что ты? – миролюбиво спросил Кисаме, сделав невинное лицо, и у Итачи не хватило слов поразиться не то наглости, не то простоте нового знакомого. – Раз уж ты так нервничаешь, я уйду. Но не забывай, ты ведь всегда можешь прийти ко мне и получить желаемое. Со мной ты будешь кричать от страсти, можешь не сомневаться, - Кисаме провел рукой по гневно вздымающейся груди Итачи. – Спасибо за ужин. Было очень вкусно, правда, спасибо. Хошигаки ушел с их двора к себе и украдкой посмотрел в сторону Итачи: мужчина не возвращался в дом, поскольку был слишком растревожен, надеялся, что ночная прохлада приведет его в чувство. Кисаме видел, как Итачи схватил недопитую бутылку и отхлебнул немного из горла, а после решительно направился домой, утолять возбуждение ласками нежной Миеко. Какого… Хошигаки ударил кулаком по стене. Черта с два он получит удовлетворение. Стоило Кисаме взять в рот его пальцы, как Учиха и поплыл от собственных фантазий, да он такая же течная потаскуха, готовая отдаться любому мало-мальски властному мужику. А еще строит из себя семьянина, видимо, даже налево не ходит… Но шлюшью природу не скрыть. Кисаме по натуре был страстным мужчиной и нуждался в виктимах, которых страсть и риск, сцепленные с новизной ощущений, не пугает и не бесит, но которых нужно к этому подтолкнуть. Итачи был самой заманчивой конфеткой из всех таких мальчиков. Только Кисаме не привык рассуждать о своих собственных чувствах, с ними всегда все было понятно – подцепил рыбку, поимел, забыл. О том, кто кого цепляет на этот раз, он и не собирался думать. Наутро семейная парочка покинула новое жилье. Итачи и Миеко уехали в город, и целый месяц после этого Кисаме не видел ни его, ни ее. Он все время поглядывал и прислушивался в сторону соседнего участка, каждый раз, когда приезжал по вечерам домой, но было тихо. Спугнул парнишку. Какого хрена его так развезло в тот вечер? Кисаме почти жалел о непойманной птичке. В один из дней он услышал звук паркуемого авто и шелест выдвижной двери соседского гаража. Итачи приехал один, прямо с работы, в своем типичном строгом костюме и белой рубашке. Кисаме ненавидел рубашки, его бицуха в них не помещалась, а надетый сверху пиджак делал его похожим на шкаф. Но на Итачи все смотрелось идеально: он оставался и тонким, и стройным, и широкоплечим, и в меру накаченным в любой одежде. Его ничто не испортит… Он прекрасен, даже в свои сколько-то за тридцать. Жизнь научила его быть неприступным и строгим, но внутри он другой, и Кисаме порадовался, что не является ему коллегой и может узнать ту, другую, сторону, настоящую. Когда раздался стук в дверь калитки, Хошигаки встрепенулся. -Я войду? – прозвучал голос Учихи. Кисаме вышел к нему с веранды, докуривая сигарету. -Соскучился по мне? – заулыбался он своему гостю. – Проходи, детка, не стесняйся. У меня, конечно, не хоромы, как у тебя, но жить можно. Итачи проигнорировал отвечать. Неторопливо прошел по дорожке следом за Кисаме, держа в руке пиджак и ключи от машины. -Присаживайся, - Кисаме показал на стул, а сам уселся на лавку перед домом. Учиха сел, окинул взглядом обстановку: несколько мотоциклов, раскуроченный фургон перед воротами, одна легковушка на домкрате. -Работаешь? – спросил он. -Как видишь. А что, твоя ласточка нуждается в ремонте? -Нет. -Обращайся, если что. Для тебя – бесплатно все сделаю. -Я в состоянии заплатить. -Если я захочу, чтобы ты платил, то возьму не деньгами. Так зачем ты пришел? Итачи замешкался. -Твое предложение еще в силе? – уморительно было смотреть, каких мучений стоило Учихе произнести эту фразу. Он весь покрылся розовыми пятнами, вспотел, еще сильнее расплавляя атмосферу вокруг. Кисаме прищурился, затушил окурок в стоявшей на столике пепельнице, снова пристально посмотрел на Итачи. -Конечно, малыш. Пойдем. Они оба поднялись со своих мест. Кисаме подтолкнул Итачи вперед, пока они проходили в дом, шлепнул его по ягодице. -Какой плохой мальчик. Изменяет своей жене. Итачи оглянулся, и Кисаме показалось, что он увидел в его глазах страх. -Предупреждаю сразу, - сказал Итачи, - моя жизнь под охраной спец.служб, так что… Кисаме расхохотался. -Да не маньяк я, говорю ж. Но я учту, учту. Страх – это вряд ли. Скорее, обеспечение банальной безопасности. Он же сам пришел. К тому же, каким бы интеллигентным он ни был, шлюхой он остается по умолчанию. Он таков от природы. Сколько таких Кисаме повидал, все они текли от одного его присутствия рядом, и все всегда возвращались к нему. Самостоятельно. Но таких, как Итачи… таких, как Итачи…. -Проходи, проходи, - Кисаме закрыл дверь спальни плотно. - Не волнуйся, все будет отлично. За положение свое тоже не волнуйся. Не попробуешь – не узнаешь. Мне все равно, женат ты или холост, это не помешает мне тебя трахать. Никаких сложностей. Из открытого окна слышался шум листвы и пение птиц, но даже в комнате пахло бензином. Может, простая обстановка чуть собьет спесь с аристократичного Учихи? Однако Итачи вовсе не парился об обстановке, ему вообще было насрать. Походу, он и вправду человечнее, и Кисаме не ошибся, посчитав его лоск напускным? -Снимай с себя все и становись на колени, - приказал Кисаме, кивнув на кровать. Волновало Итачи другое. Он как можно более расслабленно старался вести себя, словно ему все равно, словно он уже сто раз раздевался перед другим мужиком, но Кисаме знал, что это впервые. Итачи выполнил все, не глядя на Кисаме, который, в свою очередь, стянул с себя пропахшую машинным маслом футболку и расстегнул ремень на джинсах. Учиха понимал, что сейчас его будут ебать, как шлюху, без прелюдий, чувств, поцелуев и предварительных ласк, и нет никакого смысла даже смотреть друг другу в глаза. Его тело слегка блестело от пота. Сейчас он как вещь в чужих руках… Однако он исполнил приказ и даже встал на коленки, сильно опустив голову, чтобы не выгибаться. -Какой покорный… - Кисаме зарылся пятерней в волосы Учихи, оттягивая голову назад, затем провел по спине и нырнул между ягодиц пальцами. Итачи передернуло всего, он испуганно оглянулся. -Ты чего? Не бойся меня… - мягче проговорил Хошигаки, устраиваясь позади него. – Я не насильник, не маньяк, - сказал и тут же понял, что от подобных фраз только страшнее делается, и свидетельствуют они об обратном. Итачи нервничал весьма, сглатывал слюну, его кадык то и дело дергался. -Что тебя так беспокоит? – спросил Хошигаки, пытаясь расслабить партнера поглаживаниями по спине и ягодицам. – Измена жене? Секс с парнем? То, что я причиню боль? Скажи мне. -Может, ты заткнешься уже и начнешь? – нервно проговорил Итачи, вызвав у Кисаме улыбку. -Так не терпится получить хуй в зад? Не спеши. Твою дырочку надо подготовить. Ты девственник? -Сам не видишь? -Вижу. Просто уточняю, чтобы между нами не было недопонимания. Жарко? Будет еще жарче. Я тебя всему научу… со временем… Обнаженный член Кисаме налился кровью и терся о бедра Итачи. Вопреки психологической истерике тело Учихи просило секса, он сжимался от страха и возбуждения одновременно, а когда Кисаме ввел в него один смазанный кремом палец, удовлетворенно, хотя и болезненно, выдохнул. Хошигаки растягивал его, двигая рукой, добавил еще палец. В какой-то момент замер и потрогал простату. Итачи замычал, тяжело сжался, и пришлось оттянуть ему мошонку. -Только посмей излиться преждевременно, сучка. Здесь я решаю, когда тебе кончать. Кисаме наконец прекратил пытку, перевернул Учиху лицом. Взгляд затуманенный и просящий, щеки покрасневшие, с губ срывается дыхание… Ладонями Хошигаки попытался провести по груди и бокам Учихи, но встретил сопротивление со стороны последнего. -Нельзя, - хрипло, но решительно проговорил Итачи, прикрыв локтем свою грудь, а другой рукой удерживая запястье Кисаме. -В смысле? – не понял тот. – Нельзя трогать твои сосочки? Почему? -Слишком чувствительны. Кисаме охуел малость. -А Миеко ты разрешаешь прикасаться к ним? -Нет… только поцелуями… не руками. -Какая прелесть, - Кисаме склонился и вобрал один сосок в рот, вызвав у Итачи судорожный выдох и выгибание позвоночника. Так значит, фотографиями с прищепками на груди Учиху можно шантажировать и пытать? Хошигаки продолжал ласкать ему соски по очереди языком, и вдруг пришла мысль, что он ведь не осмелился противоречить Итачи в этой просьбе… приказе? И даже сейчас, осознав это, не ослушается. Это не по сюжету: шлюхам нельзя подчиняться, они сами должны ползать в ногах и отсасывать член. Почувствовав на своей спине и голове поощрительные, но боязливые и неуверенные объятья рук, Кисаме зарычал, снова перевернул Учиху на живот, быстро натянул презик и вжался в промежность головкой пениса, стал потираться, пока пассив сам не попросил, насаживаясь. Такое поведение устраивало больше, было привычным, тешило самолюбие. Итачи затих, принимая его в себя, то шумно выдыхал, то снова перекрывал дыхание, замирая и боясь шевелиться. Кисаме не видел его лица, только слышал прерываемое сопение, видел выступающие крылья лопаток и то и дело сокращающиеся в напряжении мышцы спины и плеч. Внутри Учихи было нестерпимо узко, горячо, нежно. Кисаме не спешил, входил медленно, как мог, причинять намеренную боль партнеру он не намеревался никогда. Итачи мелко задрожал, заскреб под себя простынь и уткнулся в подушку носом. Кисаме вошел полностью, давая привыкнуть. Он оттянул голову Итачи и увидел блестящие щеки. -Аа.. не двигайся… блядь.. – прохрипел Итачи сквозь сжатые зубы. – Больно… -Потерпи, малыш… расслабься…напряженные мышцы хуже тянутся. Хошигаки дал время приноровиться к члену, прежде чем войти в темп. Такой сладкой целочки ему не попадалось давно. Юные мальчики-студенты не возбуждали Кисаме, потому что казались слишком мелкими, ребятней, а Кисаме педофилом не являлся. В то же время взрослые мужчины редко разделяли с ним сексуальный интерес. Все было очень сложно. Кисаме затуманенным от похоти взглядом рассматривал, как собственный член входит в упругую бледную попку партнера, подумал, что после Итачи ему никого не захочется. Он весь этот месяц думал о нем. А после сегодняшнего он уже не сможет его забыть… или сможет? Будет ли возвращаться Итачи к нему снова? Как и прочие шлюхи? Почему его вообще волнует этот вопрос… Но собственные движения Кисаме старался сделать как можно более приятными для Итачи, он знал, что понравится пассиву, умел это дать, он хотел оставить о себе хорошее воспоминание, пробудить положительную эмоцию от контакта, довести до пика. И на Итачи это подействовало, поначалу он постанывал от болезненных ощущений, трясся и пытался оттолкнуть бедра Кисаме, но плавные и невыносимо приятные толчки, стимулирующие изнутри, разлили жар по телу. К этому движению добавились поглаживания спереди горячей ладонью Кисаме. Итачи не слышал сам себя, но для Хошигаки разница в его стонах была ощутима: теперь Учиха захлебывался удовольствием. Частые постанывания и выдыхи сменяла тишина, когда голос просто пропадал в немом крике. Итачи хватал ртом воздух, утыкался от стыда в подушку, закатывал глаза, терял слюнки и подчинялся всем ласкам Кисаме, всему тому, что тот с ним проделывал, потому что все это было для Итачи приятно. Он остро нуждался в сексе с мужчиной. Кисаме смотрел на него и видел первое наслаждение, первое пробужденное желание. Такого и шлюшкой называть как-то не хочется… ведь он так искренне получал удовольствие. В то же время нельзя забывать о том, что несмотря на всю чувственность Итачи был невинен, его тело познало не только наслаждение, но и сильную муку. Хошигаки под конец уже осмелился драть его чуть более зверски - разозлился, что Итачи провоцирует его на нежность и заботу, когда прежним партнерам сполна хватало страсти. Он схватил его снова за растрепавшийся черный хвост, оттянул голову, заставляя прогнуться в максимальном изгибе, а потом резко вышел из его тела и просунул два пальца в истерзанный вход, снова упираясь ими в простату. Итачи затрепыхался, как птичка в пасти зверя. Кисаме, крепко державший его, ощущал свою власть над ним, одновременно с этим умело трогал внутри, не совершая толчков. Член Итачи пролил сперму на постель, а нутро сжалось. Почувствовав это, Кисаме отпустил партнера, тело Учихи обмякло и повалилось, он судорожно дышал. Хошигаки стянул резинку, довел себя до разрядки рукой, спустил на ягодицы Итачи и размазал все по влажному входу. Хотел было дать облизать головку, но, перевернув мужчину на спину, увидел его лицо – заплаканное, с покрасневшими глазами. -Детка? К такому Кисаме был не готов. Никто не ревел от боли в его ласках... и крови не было. Но Итачи сам сказал, что порог его чувствительности слишком низкий… -Я сделал тебе больно? Итачи отрицательно махнул головой. -Тише, тише… - Кисаме стирал слезы с его щек. Конечно, сделал... -У меня никогда такого не было, - проговорил Итачи хрипло, чем поразил Кисаме снова. Почему-то Хошигаки был убежден, что Учиха – пафосный индюк, который никогда не признается в подобном. -Я же предупредил тебя, что будет жарко. Итачи украдкой посмотрел на засосы на своей груди. На бедрах тоже виднелись следы от рук, хотя Кисаме казалось, что он держал хоть и крепко, но мягко... -Твоя девочка поймет, - сказал Кисаме. – А не поймет, вали все на меня. Скажи, что я тебя изнасиловал. Итачи попытался подняться, но охнул от боли и не смог сразу совладать с собой. -Полежи немного, - попросил Кисаме, не переставая поглаживать ему живот и бедро, успокаивая тело. Итачи - не женщина, но он не возражал, ему эта нежность почему-то была важна. – Я схожу покурю. Улицу уже освежала ночная прохлада, мерцали первые звезды. Кисаме отчего-то стало мучительно, слишком хорошо, что аж плохо. Отпускать Учиху он однозначно не желал. Нет, ревности к его жене не было, это связь не имеет ничего общего с их связью, ни телесно, ни психологически, дело было в другом. Кисаме вглядывался в природу сквозь никотиновый дым, но видел перед глазами Учиху. Теплого, стонущего, отзывающегося на прикосновения, такого отстраненного на людях и такого чувственного на самом деле. Когда он вернулся, Итачи уже успел наскоро принять душ, поспешно одевался. В его облике не было ни намека на покорность или беспомощность. -Ты уже уходишь? – удивился Кисаме. – Не останешься на ночь? -Это невозможно, - ровно сказал Учиха. – Завтра мне рано на работу, а нужно еще вернуться к Миеко в город. У меня дела. -Детка, ночью дела у тебя могут быть только со мной, - заметил Хошигаки, набычившись. -Сожалею, но график моей работы не позволяет мне остаться, - последовал отстраненный ответ, и Итачи, так и не застегнув рубашку до конца, взял свои вещи и пошел к выходу. Прозвучало как злоебучее «я вас услышал» или «вам ответят через 10 минут». Все человеческое ушло из него, он стал похож на робота, которого использовали не по назначению, но его это никак не тронуло. Такие ответы неподвластны троллингу и провокации, не выражают ни обид, ни досады, не собирают массовку вокруг себя, не разжигают споров, любую провокационную фразу сводят на нет. Кисаме это одновременно и выбесило - не ухватить, не докопаться - и еще сильнее приманило, не отпуская, продолжая мучить. График его работы! Из постели Кисаме в блядские женские объятья. …И снова пропал на месяц. Кисаме пытался забыть его, но… Два шикарных парня и роскошная девушка не смогли своими опытными ласками перекрыть те эмоции, которые Кисаме испытал с Итачи. Он постоянно думал о нем, гадал, вспоминает ли он его. Для него это был просто интересный опыт на один раз? Обычно Кисаме забывал своего партнера быстро, и обоих всегда устраивало отсутствие обязательств, поцелуев и завтраков на утро. Но Итачи являлся ему перед глазами постоянно. Кисаме не мог в удовольствие кончить, не подумав об Учихе. Ему мерещился его запах, вкус его кожи, блеск влаги на пушистых темных ресницах, слышался его бархатный голос. Он жалел, что не узнал вкуса его губ, не охватил ртом уязвимо возбужденную головку пениса. Кисаме понял, что эти мысли доводят его до паранойи, ему нужно разыскать Учиху, хотя бы пробить в интернете его номер телефона, его страничку в соцсети. Но он не успел, потому что Итачи с женой снова приехали. На этот раз они появились не одни, а привезли с собой нескольких человек – бригаду для работы по уходу за участком. За то время, что дом простаивал, сад изрядно зарос, пруд следовало тоже почистить… Пока Итачи отдавал указания и обсуждал все эти дела, Кисаме подошел к Миеко и после дежурных слов приветствия сказал: -Позволишь, я украду твоего мужа завтра утром? -Зачем? – улыбнулась Миеко. – Только попробуй споить его! Я вас обоих на порог не пущу! Вам, мужикам, лишь бы набухаться! -Да я просто хочу завтра на рыбалку съездить. Тут, конечно, места живописные, но слишком шумно, людно, а улов никакой. Но я знаю, где можно порыбачить. -Конечно, - сказала она, – если Итачи не против. -Не против, - голос хозяина дома освежил все воспоминания с новой ясностью. У Кисаме аж сердце подскочило от того, насколько это волнующе прозвучало и напомнило обо всем, так что будто на коже вновь его касания… Итачи стоял поодаль, смотрел серьезно, не отрывая пристального взгляда. -Что ж, отлично, - Кисаме попытался придать своему выражению лица невозмутимость. – Тогда завтра в шесть утра. Поедем на моей машине. -Вы к завтраку вернетесь или вам еду с собой завернуть? – спросила Миеко. -С собой, - ответил Итачи. …Утро выдалось холодное и ясное. Вся улица еще спала, солнце только-только выплыло из-за горизонта. Хошигаки едва смог уснуть этой ночью, а, проснувшись, отправился дрочить в душ. Он ведь и так секс планирует, зачем ему что-то еще? Кто такой этот Итачи, чтобы не спать из-за него, думать о нем, лаская себя? Но это успокаивало его и одновременно придавало энергии и раззадоривало. Может, кому-то это вообще покажется странным и диким - дрочить перед свиданием - но Кисаме знал, к чему все это. Итачи от него не уйдет сегодня. Пассив будет скулить от удовольствия на его члене, роняя слезы счастья. Итачи вышел к нему еще сонный, только из тепленькой постельки Миеко, с каплями воды после быстрого душа на коже, забросил в багажник вещи для рыбалки и сел в машину рядом с Кисаме, сказав только сухое "Привет". -Привет, привет, - улыбчиво отозвался водитель. - Чего пасмурный такой? Не выспался? Итачи не ответил, даже взглядом не удостоил. Они проехали какое-то время молча. Кисаме такое пренебрежение не понравилось. Он, понимаешь ли, ночами не спит, думает о нем, член сам себе весь изнасиловал, а тут такой игнор. -Ты не рад меня видеть? Обиделся на меня? Ты не разговариваешь со мной, да? - продолжал спрашивать Кисаме, вспоминая, как сучечки выражают свое недовольство по поводу отсутствия внимания и подарков. Но Итачи подарки не требуются, а на внимание Кисаме для него и не скупился... Продолжает париться на тему отношений между парнями? - К чему это? Мы же трахаться собираемся, - Итачи пожал плечами, его голос казался не то равнодушным, не то уязвленным. - Общих интересов у нас нет. У меня семья и работа, у тебя своя жизнь. Все, что между нами, останется только между нами. -Как скажешь, - в ответ проговорил Хошигаки, втайне расстроившись. Именно из-за таких пренебрежительных сучек он и превратился в потребителя. Физическое и эмоциональное удовольствие без обязательств и чувств. Это все, что он может дать, и более чем Учиха заслуживает. Видал он таких, ебал он таких. Это очень удобно, партнер сам все понимает. Конфетка. Что еще для счастья нужно? Полная свобода и при этом полноценная сексуальная жизнь. Не этого ли Кисаме всегда и добивался? На пикнике тогда, когда они втроем сидели у Учихи во дворе, Итачи весьма охотно рассказывал о своей жизни и расспрашивал Кисаме о его, и не парился, что эти жизни разные... А тут смотри какой щепетильный стал. Но вслух Кисаме нарочно сказал, убеждая себя самого: -Я сложностей не люблю, имей ввиду. Но ни твоя жена, ни серьезная работа не помешают мне тебя периодически ебать. -Это я уже понял. -Ну и славно. Ночью ты трахаешь Миеко, днем я трахаю тебя, - рассудил Кисаме, издевательски лыбясь. Все пошло отвратительно, вместо приятной встречи только презрение, желание побыстрее вколотиться, не привнося эмоций в процесс, и разойтись. Итачи ничего не сказал. Лучше бы уж огрызнулся или обидное выплевал в лицо. Но этот равнодушный пофигизм... либо умение скрывать свои эмоции... А может, и обиду затаил, кто его разберет. Такие вещи нервировали Кисаме, но в то же время манили. Он должен добраться до Учихи, не только физически, но и психологически. Они доехали до конца жилой зоны, дальше не проехать, машину нужно оставлять. Начинался лес, через который протекает река, Кисаме знал там множество уютных уединенных мест. Если пройти немного, то русло еще узкое и вода струится порогами и водопадами вниз, слышен ее шум. А чуть дальше она расширяется, впадая в море, и там рыба действительно клюет хорошо. Выбравшись из авто, они прошли несколько десятков метров, чтобы листва скрыла их фигуры в лесу, после чего Кисаме заставил Итачи остановиться, обхватив за талию. Он стянул с него футболку и принялся поглаживать по телу. Учиха делал то же самое, но раздеть себя Кисаме не позволил. Его взволновало то, насколько Итачи слабее физически, так что можно грубо схватить его и заломить руки, развернуть, прижимая к дереву, и он ничего с этим не сможет поделать. Ему останется только покориться. Чувство власти всегда будоражило, но с Итачи Кисаме одновременно хотелось обходиться как можно бережнее. Неприятно было приравнивать его к прочим сучкам, хотя Кисаме упорно заставлял себя сделать это, повторял себе, что перед ним блядь, если не физически, то морально. Они не разговаривали, сойдясь на том, что говорить им не о чем, а дело делать можно и молча. Их секс превращался во что-то механическое и донельзя физиологическое. Кисаме вновь вдохнул аромат кожи Итачи, его волос... И снова что-то щемящее в груди, забилось сердце. Закономерная рассерженность на самого себя и необоснованная резкость хватки этих прекрасных волос. Нужно расслабиться. Если Учихе фиолетово на все, то уж Кисаме просто обязан быть на расслабоне. Еще и сигаретку в руке между делом держать. Кисаме наслаждался контрастом между прохладой утра и горячим телом в руках. Итачи сам приспустил штаны и расставил ноги пошире. Послушная сучка. Просунув руку ему между ягодиц, Кисаме обрадовался, нащупав уже влажный раскрытый анус. -Мм, детка... Так ты, оказывается, ждал нашей встречи и готовился к ней, - он бессознательно поводил носом по макушке Итачи и все-таки ввел два пальца, а затем, очень осторожно, три, чувствуя напряжение партнера. Итачи болезненно выдохнул, но не отстранялся и не орал. Кисаме сочувственно погладил его по бедрам, физически ощущая, чего Учихе стоит эта пытка. Его дырочка сжималась и не желала расслабляться от боли, но он терпел изо всех сил, проглатывая стоны. Это завело Хошигаки еще больше. Можно было бы обойтись естественной смазкой члена, но отношения еще не на таком уровне, Кисаме достал презервативы. Он специально взял те, что со смазкой. А сердце продолжало замирать, горячие волны возбуждения накатывать, будоража все тело до самого затылка, скручиваясь тугой спиралью в паху. Хошигаки осознал, что дуреет от аромата Итачи и ощущения его тела перед собой. Хотелось целовать его кожу, посасывать ему кончик, ласкать языком чувствительный вход. Хотелось, чтобы Итачи стонал от нестерпимого удовольствия и плакал, как в тот раз. Только теперь уже вряд ли... Это ведь уже не первый раз, да и тогда он расплакался чисто от новизны и от боли... Итачи терпеливо сопел и рассматривал траву, наклонившись у дерева. Чего он хочет? О чем думает? Хошигаки вжимал стояк ему в промежность, скользя по коже, все больше просовывая головку внутрь, и в какой-то момент толкнулся мощнее. Итачи молчал, ни просьбы, ни повеления, ни возмущения, вообще ничего, за исключением болезненной дрожи. Его ладони вцепились в древесную кору до побелевших костяшек, пока Хошигаки входил в его горячее нутро. -Прости за эту боль, - вырвалось у Кисаме. - Обещаю, сейчас будет лучше. Виделись бы они чаще, Учиха бы привык, и не было бы таких мучений... Итачи и на это ничего не сказал, и стало ясно, что он может сдержать внутри себя абсолютно любые эмоции, любой стресс. У него работа такая... Мазохист... А если его заставят убить свою семью, он и это сумеет? Вслушиваться в пение птиц и сдержанные стоны Итачи - райское наслаждение. Кисаме поддерживал Учиху за бедра, гладил по ягодицам, плечам, спине, толчки становились все более сильными, попка уютно принимала член и подмахивала. Первым не выдержал Хошигаки, прервав акт, он стянул презик и удовлетворенно выплеснулся на выставленные ягодицы Учихи. Любопытно было посмотреть, кончит ли Итачи простатой, но Кисаме не переборол искушение подержать в руке чужой мужской член. Учиха весь в испарине, разгоряченный и до безумия развратно выглядящий, едва держащийся на ногах. Развернув его к себе, Кисаме сначала вынудил раздвинуть ноги и вошел пальцами в его тело, чтобы довести до пика. Итачи терся о его руку самостоятельно, но в какой-то момент удержал за запястье, так чтобы пальцы упирались в самое приятное местечко. Кисаме, ухмыляясь, смотрел на него, позволяя все это, а другой рукой дрочил ему перевозбужденный член. Оба шумно дышали, наслаждаясь первобытным удовольствием. Учиха простонал на пике, и, спустив в руку Кисаме, жадно обхватил его за плечи, буквально набрасываясь, не позволяя отстраниться. Кисаме такого не ожидал, он стоял, возвращая себе ровное дыхание и думал, что все закончилось... - Детка... - Кисаме не успел ничего сказать. Собственные руки уже вовсю прижимали к себе парня, проводили по спине и зарывались в затылок, словно это их последняя встреча в голливудском фильме. Учиха накрыл своими губами губы Кисаме, настойчиво просовывая язык. Целовался Итачи отнюдь не как девственник, а скорее как властный, покоряющий себе всех демон любви. Вот и состоялся их первый поцелуй. Какого хрена... Какого хрена эта сучка провоцирует на нежные чувства? Но у Кисаме отнимается речь от глубины эмоций и ощущений, что дарит ему этот черноволосый мужчина, которого он почти не знает. Кисаме не свойственно было робеть перед кем-то, но Итачи просто вводил его в ступор своей многогранностью и безмерной сексуальностью. Как он может быть одновременно и таким невинным, и столь искушенным? Только что, пока ехали в машине, Кисаме готов был убить его, схватить за длинный хвост и разнести головой о лобовое стекло. И вот он снова в его полной власти, не смея противиться. -Запомни кое-что, - вдруг прервав поцелуй, сказал Итачи. – Шлюх не целуют в губы. Так что у тебя сейчас есть шанс. -Какой шанс? – растерянно спросил Хошигаки, понимая, что шансов нет, шансов не попасть в любовные сети. -Решить, поцелуешь ты меня сейчас по собственной инициативе или нет, - Учиха был горячий, раскрасневшийся и растрепанный от секса, он обнимал, вцепляясь пальцами, водил по потной спине Кисаме ладонями и уже начинал зябнуть от ветерка, так что прижимался все сильнее. Кисаме, которому тоже становилось прохладно, в свою очередь, не спешил отпускать теплое тело из рук. – Если да, то не медли. А если нет, то больше никакой рыбалки, ясно? – ироничные слова Итачи выговорил с очень серьезной миной, так что Кисаме не смог не улыбнуться. -Я как-то... последний раз целовался лет в 20, еще по юности, - сказал он. -Я тебе ответил: выбор за тобой. Шлюха или я. -Какая шлюха, малыш. Что ты весь закипел от гнева. -Ты еще не знаешь моего гнева. Я не твоя игрушка для секса. Кисаме схватил его за подбородок крепко, заставляя смотреть в глаза. -Я тебя никогда за шлюху и не считал. Я просто... бесился оттого, что не могу забыть тебя... И что на шлюху ты не смахиваешь... - признался наконец он. - Так что теперь ты мой мужчина, и расслабляться будешь со мной. Итачи покачал головой. -Твоя непосредственность меня убивает. -Я понял одну вещь, - сказал Кисаме, - я нуждаюсь в тебе. Постоянно думаю о тебе. Хочется, чтобы и тебе со мной было так же. -Вот как. Хошигаки вновь сгреб его в охапку и страстно возобновил поцелуй, который длился, пока у обоих не заболели губы. Итачи млел в сильных руках... Вместо обычного "было классно" обоим хотелось сказать друг другу больше. Вместо разового секса, в котором не откажут и который даже не нужно покупать, хотелось продолжения и чувств, хотелось совместности.. Они вернулись к авто не порознь, а держась за руки, словно два влюбленных идиота. -Мне охуительно хорошо с тобой, - сказал Кисаме. - И я что-то не пойму, ты решил, что мы поебаться встретились? Итачи непонимающе смотрел. Кисаме открыл дверцу и откинул покрывало и подушки с заднего сиденья, брошенные небрежно поверх поклажи - там была вся рыболовная снасть на полном серьёзе, а не только ее видимость. -Рыбки на обед пожарим, у костра посидим, - спокойно и так по-семейному рассуждает Хошигаки, Итачи не сводит удивленного взгляда с него. - Да расслабься ты, - улыбнулся Кисаме. - Я же сказал, ты мне нужнее, чем ты думаешь. Одним трахом ты не отделаешься, малыш. Готовься к долгой и основательной любви, с поцелуями. Ты уже давно часть моей жизни, так что нам придется как-то принять этот факт. И придется узнавать друг друга. Ты, конечно, меня всерьез не воспринимаешь, я человек простой, для тебя не интересный, как и моя жизнь, а твоя, уж положа руку на сердце, чужда мне, но отпускать тебя я не намерен. Я знаю, тебе нельзя спать с мужчинами, да и вообще отдыхать по-своему, но придется идти на компромисс... Кисаме говорил и говорил, а Итачи молчал и смеялся, пока они не спеша шагали с удочками вниз к лесной реке. И то верно, не могут же они вернуться без улова домой, а то все еще подумают, что они рыбачить не умеют…