драбблы и мини по киса/ите

Саске Учиха, однорукий молодой шиноби, не возразил, когда Кисаме присел рядом за барную стойку. Отношения между ними были, конечно, натянуты, но лишь из-за Итачи. Так-то они оба вполне сладили бы друг с другом, но Итачи... камень преткновения, старая рана, напоминание о боли и ненависти для одного и попытка найти смысл жизни для другого. Это стало обоснованной проблемой на пути налаживания связей. Как он похож на Итачи. В то же время совсем другой... Взгляд и количество энергии, вот что различает братьев. Они оба хмурые и темненькие, но Итачи рационален и скуп на действия, а Саске более активен и хаотичен. Оба упрямы, нелюдимы, но в определенный миг при какой-то схожей эмоции их лица приобретают и схожую мимику, так что братья кажутся близнецами. Последний раз, когда Кисаме видел их рядом, еще во время вражды, так и казалось, но со временем лицо Итачи стало грустнее и болезненнее, взгляд опустошенным, не столь глубоким, как когда-то. А Саске стал еще более суровым, еще более мрачным и неулыбчивым, разочарованным и раздражительным. На правом плече его выглядывала из-под одежды перевравшая западные религиозные писания татуировка, дешевая по исполнению, мейнстримная по дизайну и клоунская по остроумию: "Возненавидь ближнего, как самого себя". Младший Учиха тушит окурок привычным движением пальцев. Кисаме замечает, что в пепельнице лежат еще три точно так же затушенных бычка. Саске основательно зависим и дымит не переставая. У парнишки был серьезный стресс, и хотя сейчас его настрой казался мирным, Кисаме понял, что выбрал не лучшее время для разговоров.... -Чего тебе, Хошигаки? – не глядя, спросил Саске. Кисаме заказал себе выпить, но алкоголь не пьянил. Уже не получается забыться. Но никотин, трава и разные вещества остались в прошлой акацушной жизни. Этого он не может себе больше позволить, у него есть Итачи. Ему нельзя плевать на себя, на свою жизнь и здоровье. -Как жизнь, Саске? -Не тяни, говори, что надо, - набычился Учиха. -От тебя лично мне - ничего не надо. А вот брату твоему... Саске медленно поднял взгляд, и Кисаме вдруг почувствовал, что даже у старшего Учихи так не смердело мраком из зрачков. -Если это все, что ты хотел сказать, то разговор окончен. -Да погоди... -Я сказал, разговор окончен. -Что ж ты так рубишь на корню. Подумай хорошенько. - Я тебя уже посылал и снова посылаю, человеческих слов не понимаешь? Так я могу иначе втолковывать особо непонятливым. -Ты мне не сдался приставать к тебе, разыскивать тебя и терпеть твою мину. Я делаю это ради Итачи. Унижаюсь тут перед пиздюком вроде тебя. Саске закатил глаза и махнул головой устало. -Ну это уж вы с Итачи сами решайте, кто из вас у кого в зависимости и кто кому зад лижет, - злобно прокомментировал он. – Я тут не причем. Кисаме вздохнул, уставившись в свое невкусное пойло. - Ты думаешь, что я такой упрямый, что я такой-сякой... или о чем там тебе мой братец втирает, – проговорил Саске, печально улыбнувшись. - Неужели я не хотел бы этого?.. Но это невозможно. Я не имею права примиряться с Итачи. Я не оскорблю память погибших. Мечник всмотрелся в его профиль, который Саске отчаянно скрывал за челкой. -Знаешь, иногда происходят вещи, которые меняют нас, меняют всё, - ответил он. - Делают нас старше на жизнь. Жизнь слишком коротка, Саске, чтобы тратить год туда, год сюда... пока не встанет все на свои места. На это порой не бывает времени. Тратить время на ненависть. Зацикливаться на себе. Но в 25 лет, сколько Саске примерно сейчас, этого еще не сознаешь, мысленно добавил Хошигаки. Кажется, ну не вышло сегодня, выйдет завтра. Смогу завтра. Улажу завтра. Через месяц. Ну, через год. Да хоть через 10 лет. А потом вдруг понимаешь, что у тебя нет 10 лет. И у тебя даже месяца может не быть. -Тебе не понять... -Если ты не считаешь, что Итачи был использованной жертвой политиков, то почему не смог убить его? К предателям пощады нет. Но ты не смог... Значит, ты не думаешь, что он единственный, кто виновен... Если ты считаешь, что клан должен быть отмщен, ты прав. А как насчет того, чтобы отомстить за Итачи? Разве твой родной брат не входит в эту категорию? -Я не желаю это обсуждать с тобой, Хошигаки. Я тебе кто? С какого ты мне лекции о жизни читать вздумал? От Итачи набрался? -Понимаю тебя, - просто сказал Кисаме. - Возможно, ты не знаешь о том, что Итачи серьезно болен? -Он по жизни болен. И не чахоткой своей, а головой! -Он очень тоскует по тебе, постоянно думает о тебе, Саске. Парень не сразу отреагировал. -Это правда? Он думает обо мне? -Ежесекундно. Я живу с ним, но твое имя звучит у нас чаще, чем мое, - невесело усмехнулся Хошигаки. - Ты бы пришел к нему хоть раз, повидался. Не надо становиться братьями, если не считаешь это нужным. А просто отпусти эту ненависть, чтобы самому не страдать. -Что ты знаешь о ненависти! Именно из-за таких слов люди становятся мудаками! Ничто не забыто и не имеет права быть забыто. -Это так. Но Итачи здесь - ошибочная мишень, вот и все. И в глубине души ты это понимаешь. Просто ваша давняя вражда не дает тебе сил. Не дает тебе стать выше этого. Саске уткнулся лбом в локоть. -Иди на хуй. Вздумал меня морали поучать! ... Хах. Нашел себе заступничка, мразь... Последнее он пробормотал себе под нос, и относилось это, видимо, к Итачи. Мечник пожимает плечами и отстает от него. Во всяком случае, его совесть чиста, он сделал, что мог. Пропустил мимо ушей оскорбления, разговаривая с ним... Домой Кисаме возвращается поздно, в надежде, что Итачи не стал его ждать и лег спать пораньше. ...Сердце сжимается в болезненной тревоге, когда Кисаме проходит в дом и натыкается на капли темной крови на полу. Мерзко пробегают мурашки, чувство подкожного ужаса, которому не дают выхода и блокируют изо дня в день, вновь оживает, резко и неконтролируемо. На перепачканном полу тут же - тряпка для мытья пола, собиравшая сор, ведро с мутной водой с мыльным раствором. Приступ прервал уборку на этом моменте... Дверь в ванную комнату приоткрыта... Капли ведут туда... В раковине кровь смыта большим количеством воды из крана. Секунда на то, чтоб в два шага преодолеть оставшееся расстояние и ворваться в спальню. Его маленький Итачи лежит на постели, съежившись на боку, под ребром комок одеяла для опоры, а под головой нет подушки - так давление на легкие не приходится, и легче дышать. На полу валяется блистер от таблеток и обертка от использованной печати. -Итачи... - шепчет Кисаме, тронув его ослабшей рукой. - Итачи, ты как? Учиха слабо шевелится, размыкает кулак, из него валится скомканный платочек в уже засохшей крови. -Сейчас... потерпи... Кисаме притаскивает ворох медикаментов, роется в них, и через полминуты внутреннюю сторону локтя Итачи холодит спирт и вспарывает игла с убойным лекарством. -Отчего это случилось? Что произошло? У Итачи нет сил говорить. Кисаме охватывает ужас, когда он смотрит на его бледное лицо с кругами под глазами, окровавленным подбородком... Сделав укол, он мягко прощупывает чакру любимого и вплетает свой фон в его. -Ты курил? - в голосе ожесточение. Но не в руках, что держат хрупкое тело бережно и крепко. -Нет. Кисаме хмурится. Он и так знает, что нет. И лучше бы выкурил сигарету! Чем такое внезапное не имеющее причины ухудшение. Это все полный отстой.... Хошигаки порывается подать сигнал с помощью одной из техник, чтобы вызвать доктора из центрального госпиталя, но Итачи останавливает его руку и просит не суетиться: все в порядке. -Какой к хуям порядок?! - рявкает мечник. Но спустя пару секунд берет себя в руки. Итачи просит помочь ему подняться и отвести в туалет. Когда Кисаме подхватывает его осторожно и приподнимает, на простыне в районе головы открываются тоже капельки крови. Итачи невольно закрывает их рукой. -Извини... Я уже не мог ее проглатывать. Постель теперь стирать… -Да черт с ней! Душу охватывает одновременно и страх, и облегчение - что Итачи уже полегчало. Осторожно взять на руки его и отнести, куда просит, не составляет труда. Кисаме все же связывается с больницей, и следующий час над Итачи усердствует толковый медик. Медицинская помощь дает свои плоды, Учиха оживляется с помощью техник, появляются силы говорить и двигаться. Медик качает головой – Итачи перенес уже третью операцию. Четвертая может стать смертельной. Покинув преступную банду, напарники оставили криминальную деятельность и, подделав документы, решили наняться на службу в войсковую часть одного из мирных поселений страны Огня. Их отправили в охранный комплекс. Они показали высокий уровень подготовки, и это дало им дополнительный шанс, хотя капитан, да и все остальные, и так понимали, что перед ними не просто шиноби, а беглые нукенины. Их поселили в маленьком домишке военного района, а служба шла длительными сменами… Но вскоре Итачи пришлось оставить эту работу из-за состояния здоровья. Кисаме стал в одиночку зарабатывать на жизнь, а Итачи помогал ему дома, как мог, или брал редкие несложные подработки, не требующие быть на ногах непрерывно. Временами ему становилось лучше, но потом снова происходил приступ, надолго выбивающий из привычной колеи. Именно тогда и подвернулся один из отступников, с которым Хошигаки связался ради спасения любимого. Все, что от Кисаме требовали – следить в охранных комплексах за шиноби, передавать разговоры, выведывать о тактических планах и все тому подобное. Взамен обещали прислать к Итачи очередного медика, способного сотворить чудо… Кисаме не мог отказаться. Ради Итачи он пойдет на все… И действительно, прислали, правда не медика, а паренька, который просто передавал лекарства с рецептом. Кисаме замечает движение в ветвях кустарника, растущего во дворе. Он мгновенно активирует чакру, чтобы быть наготове в случае чего, но человек сам показывается: это Серая Тень, шпион, бывший наемник акацки, кочующий от одного лидера к другому. Его лица не разобрать, так как специальная техника не позволяет памяти уловить и запомнить его черты. Каждый раз под Тенью может скрываться разный человек. -Чего тебе?! – раздраженно, но тихо спрашивает Кисаме. Как еще нашел их тут, пронырливая тварь. Всюду нос сует и следит за всеми… Но с ним лучше не ссориться, как раз по этой причине. Обладание информацией сокращает срок жизни многим, но таким, как Тень, оно ее продлевает, потому что является единственный козырем. Продаст с потрохами, не задумываясь, кого угодно. Шиноби облокотился на деревянные ограждения, поросшие плющом. -Хошигаки. Как жизнь? Вижу, вы тут славно пристроились.. -Я задал вопрос: что надо? -Только вот дела у вас неважные… да и с финансами туго в последнее время. Платят, небось, хорошо, но все на лекарства уходит для твоей черноволосой принцессы? Хехе. Я к тебе с одним предложением. Поработать не желаешь? -Мне это не интересно, - отрезал Кисаме. – Проваливай. -Уверен? – Тень рассмеялась. – Ворон тебя выдрессировал, как послушного кобелька, на веревке держит, чтоб по бабам не таскался, в пивнушках не ошивался, да с нукенинами не якшался? Кисаме начинал тихо звереть. Но подавил в себе желание прибить этого ублюдка. Это было бы не трудно, но слишком много шума, только руки марать, особенно учитывая, как все наладилось в последнее время. Было что терять. -Думаешь, что теперь чистеньким стал? Хочешь, чтоб все продолжали в дерьме выживать, а вы двое, значит, пачкаться не хотите? А прошлое-то у вас обоих темное, никак кто его ворошить начнет, повылезет много чего! Хехе. -Слушай, ты, - Кисаме все же попытался сделать вид, что проглотил оскорбления и дал слабину, чем ответить агрессией, не сгладив углы. Не выгодно было, тем более что Тень того и ожидала, спровоцировать, зная его горячую натуру. Значит, не надо эти ожидания оправдывать. Поэтому он ухмыльнулся устало. – Это смотря что грязью считать, знаешь ли. На Пейна работать было уж всяко лучше, чем на иного кланового лидера. И гарантии имелись. -Базару нет, - согласилась Тень. – Но ты от темы не уходи и зубы не заговаривай. -Мне Итачи вылечить надо было, - просто сказал мечник. - Спасти его. Так что не надо тут меня на слабо разводить. И не возьмусь я ни за чью миссию. -Так уж и уверен? А если в награду я назову тебе то, от чего ты не сможешь отказаться? -Не пизди, у тебя такого не имеется, - рассмеялся Кисаме, разминая усталые мышцы рук. -Не у меня, конечно, но у тех, кого я знаю. Мое дело спросить, твое дело отказываться или принимать. Если ты откажешься, я ничего не теряю. Но вот если согласишься, мы поможем друг другу обрести больше. Как насчет того, чтобы вылечить Ворона? -Не пытайся меня шантажировать. Кто прислал тебя? -Я на тебя давить не хочу. Понимаю все. И ты подумай, может, надумаешь чего путного. Даю тебе срок до послезавтра. Я как раз буду проходить этой дорогой обратно и загляну к тебе. -Слишком толсто, - покачал головой Хошигаки. Лучшие медики Конохи ничего не могут сделать с больными легкими Итачи. Лучшие медики-отступники, разжившиеся запрещенными техниками тоже ничего сделать не смогли. Эту уловку Кисаме не раз уже ловил, и в этот раз себя подцепить не позволит. Он не собирается разрушать их с Итачи жизнь, которая и без того еле склеилась по швам. -Мне не нужны проблемы, - добавил он. – Я завязал со всем «этим». -Я прибуду через день, вечером, примерно в это же время, - сказала Тень и скрылась бесшумно. Разумеется, предложение было принято. Теперь он все только ухудшил. Они никогда не слезут с этой иглы. Все завершится трибуналом, и тогда об Итачи уже некому будет позаботиться. А если и его привлекут, то виноват во всем будет опять же Хошигаки…. Проводив врача из больницы, Кисаме возвращается в дом. -У тебя кто-то был сегодня, пока я отсутствовал? – серьезно спрашивает он Учиху. -Нет, - спокойно говорит Итачи, пожав плечами. Кисаме изучает пузырьки и упаковки лекарств, которые приносил Итачи отступник. Что это? У кого бы спросить без свидетелей? Лучше не пить эту дрянь. -Не принимай это больше, - сказал он. -Почему? – спросил Учиха удивленно. – Надо закончить курс, иначе нет смысла… -У меня есть сомнения на этот счет. -Сомнения в показаниях лекарств? В сроке годности? -В поставщике. Это левак какой-то. Итачи ничего не знал о его договоренностях и думал, что его «лечат» легально. -Ох, Кисаме, - улыбнулся он. – Когда ты успел стать таким подозрительным? А когда ты перестал быть таким подозрительным? Плохо дело, раз так. Учиха Итачи, подслеповатый и доверчивый, это не Учиха Итачи, а прогоревшая ветвь. ... Когда Кисаме удается наконец распознать состав веществ, которыми он боялся угробить напарника, оказывается, что это безвредная дистиллировка. У него просто камень с сердца свалился, поначалу же он чуть не рехнулся, когда понял, что его наебали в который раз, собирался разыскать тех выродков и прикончить их… Но когда выяснилось, что они не травили Учиху, а лишь манипулировали мечником, его гнев немного стих. Тень сразу куда-то пропала, да и вообще все поутихло, и новой «дозы» не поступало. Кисаме настрого запретил Итачи принимать любую помощь, даже если начнут издалека, особенно если начнут издалека… Его развели, сыграв на самом болевом, а Итачи, в прошлом гений шарингана, даже не просек, что от него что-то скрывают… Так-то оно было к лучшему, не нужно ему волноваться лишний раз, но Кисаме это тревожило. От Итачи всегда было трудно что-то утаить, а сейчас он психологически точно ребенок или очень древний старичок. Приготовив в очередной из вечеров ужин, Кисаме и Итачи решают перебазироваться на сей раз на веранду и поесть там. Погода выдалась теплая, еще совсем не холодно… Кисаме расставляет тарелки с едой на низкий столик, стелет плед в три слоя, пододвигает множество подушек. Неужели это счастье доступно ему сейчас? Ужинать дома, в уютной простой обстановке, вокруг тихо и спокойно… Он захватывает плащи, заворачивает Учиху в плед, ведет его на веранду. На улице аромат опавшей листвы и мокрых трав. Итачи под боком, непривычно милый, умиротворенный… Болезнь отнимает много сил, энергии не хватает ни на пустой треп, ни на комментирование происходящего, ни на рассуждения о будущем. Итачи давно не возбуждался от ласк, ничем не интересовался, не спорил и не делал по-своему, не выбирал, что надеть, не принюхивался к запахам, не отзывался, стал равнодушен к еде. Он медленно гас, шиноби огня. Кисаме, шиноби воды, больше не мог дрейфовать на глубинах его души, но неуклонно пытался делать все возможное, чтобы выплывать обоим. Во что бы то ни стало. Заварив чай, Кисаме прижимает к себе Учиху под пледом. Губы касаются горячего горла, лицо щекочет от прядей волос Ворона. Итачи стал как будто еще легче и прозрачнее. Молодая сочность и зрелая крепость исчезли в слабости и болезни. Но сам он будто потяжелел на тонну, едва передвигался, все больше лежал или сидел, не шевелясь и смотря в одну точку, прикрыв веки, как будто ему 80. -Какая черная земля, - говорит Итачи, словно впервые рассматривая сырую от дождей землю на участке. – Скоро я буду в ней. -Чего? – рассерженно восклицает Кисаме. – Какая к черту земля, Итачи? Ты что несешь, а? -Ничего… это я так. Ты меня не слушай, это я сам с собой. -Как въебу щас за такие фразы! Совсем разбаловался, смотрите на него. Итачи виновато прячет лицо в улыбке. -Извини. Это я по глупости… Интересно, что сейчас делает Саске? – флегматично спрашивает он спустя время. -Да сидит в баре где-нибудь в гостинице, на задании. Или отсыпается дома, - предположил Кисаме как можно более буднично. -Надеюсь, у него все хорошо. -Все у него отлично, не сомневайся. Во всяком случае, в тот день, когда я с ним виделся, он был в порядке. - Но с тех пор прошло почти две недели, - возражает Итачи. -Все с ним в норме, не сомневайся. Он силен, в обиду себя не даст, - терпеливо говорит Кисаме. Итачи съеживается. -Мне так холодно... И я устал... -Давай я тебя отнесу в спальню, - предлагает мечник. -Нет, здесь свежий воздух. Мне он нужнее. Просто обними меня сильней. Кисаме крепко прижимает его к своему горячему телу, укутывает плотнее. -Ты не температуришь, случаем? - пробует губами лоб. Непонятная температура... -Нет... Мне просто холодно... Кисаме.. Кисаме. -Да что, родной? Ворон лишь слабо улыбается, уложив голову на плечо к Кисаме. Пригревшаяся черная птица, плохо реагирующая на раздражители, замирающая на месте и глядящая в одну точку. ... Кисаме слышит звонок и идет открывать калитку. Однорукого шиноби он никак не ждет. Когда-то - ждал, верил. Но со временем надежда растворилась в реальности. Поэтому видеть привычно хмурого и категоричного Саске в непривычном для него просящем положении так странно. -Хошигаки... Я к Итачи. Кисаме долго смотрит ему в глаза, как завороженный. Ему очень плохо, но он старается быть сильным. -Я могу повидаться с Итачи? - повторяет Саске причину своего визита. -Можешь, - проговаривает Кисаме и отступает на шаг в сторону, пропуская его. Саске прошел во двор, не глядя на мечника. Он него повеяло запахом осени и дождя. Дверь была открыта, и парень скрылся внутри помещения, пока Кисаме топтался на месте, не зная что и думать. И главное, что делать. «Стой!», «подожди!», «не смей!» - любые слова застревают, Кисаме немеет отчего-то. Он сам еще не до конца понял, что случилось. Он все-таки следует за Саске и проходит в спальню, где настежь открыто окно и лютый холод. Безжизненный. В такой спальне не живут. Саске шокированно смотрит на тело брата, еще не подготовленное к погребению, и спустя секунд десять поворачивается к мечнику: -Почему… Почему ты не помог ему? Ты должен был спасти его! Кисаме не спал всю ночь, ожидал прибытия с минуты на минуту полицейского и военного медика, которые зафиксируют гибель. Вроде бы он и так знал, что к этому все идет, но сердце просто не может поверить, а разум осознать. Осознание еще не пришло. Как и слезы. Они придут позже: долгой холодной ночью в одиночестве, бессмысленным вечером и утром в выходной дома, после суетной недели. Ворон покинул его. Неужели это навеки? Больше не будет Итачи, никогда-никогда? Итачи никому не нужен… кроме Хошигаки, никому… Итачи положат в землю? Никто не станет сожалеть о нем, не будет помнить его как человека. Даже родной брат? -Я пытался помочь… - пробормотал Кисаме, чувствуя комок в горле. Саске дышит нервно, сделал пару шагов в одну сторону, в другую… -Почему ты не сказал мне? – спрашивает он. - Ты скрыл, что все настолько плохо! -Я пытался… -Не оправдывайся! Ты обязан был меня предупредить! Слышишь?! Учиха хватает мечника за плечо. -Как это случилось? Скажи мне. -О, Саске… - еле произносит Кисаме, ловя рукой опору в виде стены, потому что силы покидают, а пустота растет… Слишком больно. – Я не могу больше говорить…