Честные игры

      София осталась в ресторане в полном одиночестве (если не считать почти пустой бокал вина), в отличие от многих работников отеля, алкоголем она никогда не злоупотребляла, не планировала и теперь. Женщина тоже собралась уходить, даже поднялась со стула, когда заметила подходящего к бару Михаила Джековича. Его выражение лица ввело Толстую в заблуждение: не к ней ли, случайно, обращена эта улыбка?       — Михаил Джекович? Неужели что-то хорошее произошло за время моего отсутствия, а я, как назло, все пропустила? — вопрошающе приподняла брови она, заняв прежнее место и кивком разрешив заместителю сесть рядом.       — Нет, — он с улыбкой покачал головой, — вспомнилось просто…       — А что? — ох, это женское любопытство. Какие только вопросы не приходится задавать, идя у него на поводу. Вот и София поддалась. — Если это личное, не говорите, — спохватилась она.       — В холле Элеонору Андреевну встретил, — мужчина решил, что нет ничего страшного в том, что он удовлетворит любопытство начальницы, и с улыбкой ответил, — вот и вспомнилось.       София с улыбкой кивнула. Внешне она была невозмутима, но внутри терзалась сомнениями, не посоветовала ли Элеонора и ему чего-нибудь.       Мужчина поднялся со стула, встал за барную стойку и предложил управляющей еще вина. Когда бокал наполнился «Шато», Михаил взял для себя рокс и плеснул в него любимого «Джеймсона». Оставив бутылки с алкоголем на стойке, чтобы более не ходить туда-сюда, замуправляющего вернулся на место.       — Думаете, у нас получится заполучить нового инвестора? — нарушила такое прекрасное молчание София своей репликой, — мне кажется, с моим приходом отель стал самым невезучим в Москве.       — Я надеюсь, — произнес Михаил, отсалютовав бокалом собеседнице, и выпил за благополучие отеля. На последние слова женщины и последовавшую за ними горькую усмешку он не обратил особого внимания, потому что не разделял ее мнения. Джекович лишь улыбнулся и уверил начальницу: — Поверьте, мы никогда не слыли везунчиками, а с вашим приходом у нас талисман появился. Я хоть и не суеверен, но они, говорят, удачу приносят.       Толстая усмехнулась и пригубила бокал. Она тоже не верила в это:       — Если талисманом вы называете мой профессионализм, дисциплину, которую я пытаюсь привить сотрудникам, а также ответственное отношение к работе, прочие знания и навыки, то да. Они приносят удачу.       Миша кивнул женщине, с ухмылкой добавляя в их бокалы алкоголя. Он предполагал, что она не промолчит на его замечание, но ответ превзошел все ожидания.       Они еще с полчаса обсуждали предстоящий визит инвесторов, погрузились в воспоминания о прошлых попытках произвести хорошее впечатление, трудно было не рассмеяться от собственного невезения — у них и не получилось. Когда они, в конце концов, перестали обсуждать провалы и смеяться, София Яновна сменила тему:       — Вы меня простите, Михаил Джекович, если я иногда слишком строга…       — Это бывает, — не дал женщине договорить зам, а Толстая вновь усмехнулась, понимая, насколько она достала Михаила, раз тот не в состоянии был сдержаться.       — Вы же понимаете, что это для дела, а не по собственной прихоти, — теперь серьезно произнесла женщина, понимая, что смех смехом, но нужно сохранять дистанцию. Еще друзьями станут — этого не хватало.       — Понимаю, София Яновна, — мужчина понял, что женщина почувствовала дискомфорт из-за резкого сближения, и тут же показал, что и не думал нарушать субординации, — мы все хотим того же, и в глубине души осознаем, что вы правы.       — Где-то очень глубоко? — улыбнулась София, вспомнив цитату из одного старого доброго фильма.       Заместитель, рассмеявшись, кивнул женщине, а затем допил виски, чтобы спустя мгновение налить себе еще один, третий по счету, бокал.       — Михаил Джекович, — светловолосая сделала небольшой глоток вина, — а все-таки, что вам вспомнилось?       — Это вы специально мне в доверие втерлись, чтобы информацию добыть? — мужчина произносил это наигранно серьезно, чтобы у нее не возникло сомнений в том, что он шутит. — Я наслышан о вашем коварстве…       София пожала плечами, не подтверждая слухов о собственной хитрости, впрочем, и не отрицая их.       — Я отдал этому отелю более трех лет. Когда Элеонора Андреевна начинала, я был и портье, и управляющим, а иногда даже носильщиком. Все, что вы сейчас видите — наша работа. Разумеется, были и другие люди, и сейчас они есть, но я иногда скучаю по тем временам, когда весь персонал составляли десять человек, а мы с Элеонорой ежедневно работали рука об руку, — Михаил не понимал, почему он так открылся собеседнице. Но кривить душой было глупо, посему он лишь кивнул и поглядел на женщину в ожидании ее реакции.       — Она вам нравилась? — София даже удивилась собственной смелости. История мужчины ее тронула; теперь понятно, откуда взялось это его нежелание уступать место управляющего. Она-то, грешным делом, списала это на банальную жадность.       — Да, — вздохнул Михаил Джекович, — наверное, с самого первого дня знакомства.       — И до сих пор любите? — Толстая аккуратно сменила «нравится» на «любит». Женщина была уверена: Михаил не имеет в виду простой симпатии, а когда есть возможность называть вещи своими именами, то ее надо обязательно использовать.       — Нет, — честно заявил Миша и даже с облегчением вздохнул. Он, наконец, признался в этом и самому себе. — Я некогда перестал тешить себя надеждами.       — Как же это получилось? — София на последней секунде сдержала порыв коснуться руки мужчины. Это было бы уместно, но так нелепо и странно с ее стороны, что и сама она перешла в состояние неловкости, граничащей со стыдом.       — Есть у меня такая привычка — в начальниц влюбляться, — усмехнулся Михаил. Рокс вновь наполнился элитным виски. Последний — решил он.       — В смысле была? — приподняла брови женщина, не отрывая взгляда от собеседника.       Михаил Джекович одним махом осушил бокал, драматично опустил его на стол, повернулся к Софии и, до этого избегая смотреть на нее, уверенно встретился своими глазами с ее.