— Гляньте на эту девчонку, всего десять лет отроду, а уже кулаками машет и из дома убегает.
Каждый раз соседки собирались у ближайшей к нам калитке и галдели о том, какая я несносная девочка. Еще бы, я ведь всегда ломала шаблоны послушных дочерей, маленьких и невинных девочек в красивых сарафанах и с двумя косичками на голове. Походка с самого детства тяжелая, твердая, никакой легкости. На лице никакого подобия улыбки; улыбалась я разве что животным и дедушке, который всегда относился ко мне по-доброму, даже с какой-то нежностью. Он пытался отгородить меня от всего плохого, запрещал ходить по переулкам, где, как правило, заседали пьяные солдатики или же дрались мальчишки за кусок хлеба или за своего младшего обиженного брата. Для меня не было новостью, что соседки меня не любят. Ведь я не могла составить их сыновьям хорошую кандидатуру в жены, да и я сама не горела желанием после замужества конец жизни провести в доме, убираясь и выращивая детей, пока «хороший» муж с пивным пузом будет шляться по кабакам.— Смотри, Сиера, у тебя такой красивый братик! — радостно произнес папа, а я уже тогда поняла, что придется уступить первое место и звание «любимый ребенок» ему.
Никогда не поддерживала родителей в плане того, что каждая женщина должна выйти замуж и родить ребенка: почему все живут так, как прописано обществом? А может, женщине и не нужно это все, может, хочется жить в одиночку. Может, она хочет посвятить себя науке, творчеству, саморазвитию или помощи человечеству.— И вот почему тебе дома не сидится, вечно себе приключений на голову ищешь, — заботливо говорила мама, промывая ранку на моей коленке.
В те моменты мне так хотелось все ей объяснить, сказать, что сидеть дома — это не мое, но я молчала, стыдливо опустив голову и шипя, когда тряпочка касалась кожи. Еще бы, любопытный ребенок любит убегать в лес, искать что-то интересное, играть роль опасного лидера в разборках, и это в разы интереснее, чем мыть посуду и поливать цветы в саду. Родители ведь сами были такими, хотели узнать то, что другим казалось страшным. Нашу семью считали, мягко говоря, необычной.— Пап, мам, дедуль… Я тут так подумала, мне хочется вступить в разведкорпус, — никогда не забуду маминых глаз, как она рухнула на стул вместе с маленьким братиком, нахмуренного отца и спокойного, даже умиротворенного лица дедушки.
Сколько же было криков и слез. Несколько месяцев я жила у дедушки, к родителям не ходила, даже не смотрела на них. А потом они сдались и отпустили при одном условии: если закончу обучение и войду в десятку лучших, то пойду в Военную Полицию. И я охотно согласилась, хотя уже тогда понимала, что это не моё.— Моя любимая внучка, скажи, зачем тебе это все? Ты же еще ребенок. — Нет, дедушка, я уже давно не ребенок. Как бы вы не пытались меня оградить от этого злого и прогнившего мира, я все понимаю.
И я уехала. Мама на прощание подарила мне кулон: красивый такой, из золота, а это была большая редкость, сейчас тем более. Дедушка сказал, чтобы я писала письма, много писем, и отправляла их разом. Папа отдал свой любимый нож: такой острый, даже сейчас бывает страшно брать его в руки. Отправили меня к лучшему другу отца — Роберту Тоширу; он был одним из капитанов, очень хорошо ко мне относился и интересовался тем, как проходит моя подготовка. Однако за четыре месяца до конца обучения мне пришло известие, что Роберта Тошира убил титан на последней вылазке. От него остались только ноги. Удивительно, как трусливые молокососы едут на лошадях, как на них смотрят дети с таким восхищением и гордостью, забывая о том, сколько людей полегло там, на поле боя, скольких не могут опознать, потому что от них остались только конечности в лучшем случае. Странно, мы живем за стенами, люди могут не боятся этих монстров, а солдаты разведкорпуса погибают. Что мы там ищем, что и кому пытаемся доказать? Из рассуждений меня вывел крик Бланш. Маленькая и хрупкая девушка, которая выделялась рыжими кучерявыми волосами до лопаток, темно-зелеными глазами и кучей веснушек на лице, влетела в кабинет и, отдав честь, протараторила: — Капитан, только что поступила новость, что район Шиганшина подвергся нападению титанов! — из руки выскользнула ручка и с каким-то слишком громким и режущим звуком упала на пол. Бланш начала дышать слишком часто — казалось, я даже слышала ее сердцебиение. Почему именно этот район, почему они пробили именно его? Почему пала Шиганшина?! Подскочив со стула, я бегом направилась к начальству; уже плевать на все. Готье кричит что-то в след и пытается отчаянно догнать меня. — Капитан, я не думаю, что это хорошая идея, там и без вас есть… — столько злости и ненависти во мне не было давно: неужели она думает, что пока мои близкие там, я буду сидеть и ждать? — Готье Бланш, ты сейчас же пробьешь мне путь к «верху»; в этом районе живет моя семья: мои дедушка, мать и отец, мой младший брат! — зеленоглазая минуту смотрела на меня, быстро моргая, и, повторно отдав честь, побежала вперед, проскальзывая через толпу раненных солдат. «Держитесь, только не погибайте. Скоро вышлют корабль, и мы обязательно встретимся!».